Подлежит удалению

Евгений Леган, 2023

Данная история повествует о боли, степени риска и ответственности. Здесь нет героев, как и откровенно плохих людей. Сломаться или побороть. Обидеться или простить. Проблемы человека не меняются, но становятся сложнее в ограничении привычных вещей. Начало пути неизменчивых тем.

Глава 7.Сутки. Часть третья

Это было… Потрясающе. Мегароскошный зал. Глаза попросту разбегались от умиления. Всё пространство, под завязку забито новой, дизайнерской одеждой. Туфлями. Аксессуарами. Предел моих мечтаний. Если где-то и существует рай, то он определённо был здесь. Типаж яркой, лёгкой повседневности прямо с подиума. Навряд ли повсюду весит оригинал, однако сделано слишком дотошно. Красивая копия, которую не отличить. Особенно это касается сумочек. Их была — тьма. Даже за простой купальник для бассейна, сделанный с толком и знанием нужд, можно душу продать. Ну не то, чтобы целую душу, но хотя бы частичку, уж точно можно. Моя бы воля… осталась бы там жить… навсегда. Я больше не мечтала. Я видела всё наяву. По соседству с основными стендами, по бокам… арены, если так можно назвать, стояли полки с туфельками. Этот прецедент, окончательно разморил мои мозги. Как никогда, хотелось перемерить. Всё. Я ждала заветного: «Старт». Словно пёсик ожидала команды.

Настроение задавало не только обилие шмоток и прочей фигни, а ещё и сама атмосфера. Обстановка внутри до жути приятная. Лучезарная. В белых и бежевых тонах выкрашены дугообразные стены, рельефные полосы которых, перетекают плавно друг в друга. Гладкие, волнистые линии. Начинается тонкий поясок, а после разрастается вширь. Этакое… начало пути и множество его ответвлений. Видишь одно, а потом другое. На третьем просто теряются глаза.

Без красивого пола и близко не смотрелись бы стены. Он как раз таким и был. Плитка-а-а… божечки ты мой… Стыдно на неё ступить. Чистейшие кусочки белого шоколада, замороженные во льду. Роспись на них… неимоверная. Растительные элементы, заплетённые в общий орнамент. С одного завиточка в полномасштабную картинку. Смотрится очень дорого. Завораживающе. Просто… нет слов.

Дополняет весь образ, именно свет. Мягкий. Малость лазурный. Он так хитро выскальзывает из-под стеклянного купола, что ни на грамм не слепит и при этом не портит изделиям цвет. Вот же сволочь. Манит своим блеском. Замечаю случайно верх купола и молча офигеваю… Витраж в самом центре, по-другому блестит. Красуется зодиакальный круг. Играют оттенки золотистого. Ощущаются на коже лучи тепла. В изумлении таращусь на всё подряд. Изображение… моего скорпиона, озадачивает в который раз. Хуже выглядит, как по мне, только рак.

Ко всему вышесказанному повсюду стояла мебель ничуть не хуже другого оттенка шоколада. Тёмная, приятно контрастирующая со всем остальным. Стулья. Столы. Не абы какие, а дизайнерские, с закосом под чёрный гранит. Почему закос? Да на таком стуле не то, что неудобно, а больно будет сидеть. Парочку одиночных, кофейных пуфиков и диванов по ощущению на четверых. Всё блестит, сияет, горит. Бесконечный праздник для глаз и души. Хочется уже не разглядывать центральную утварь, а как можно скорее сбоку присесть. Сделано, как и полагается, для людей.

Иногда, всё же забываешь, для чего именно нужно такое здание. Возможно, не самый изысканный и деликатный шедевр зодчества, но мне нравится всё равно. Определённо высокая мода и стиль, выходящие за рамки обычного пьедестала… Я точно не помню, двигалась или стояла. В памяти всплыл единственный момент. Вместо одной девушки резко появилось две. Обе — абсолютно идентичные. Милые. Два непорочных существа… Ангелочка… Можно подумать, случился удар, но нет. Всё прекрасное и красивое странным образом множились в глазах.

В голове приятно так шумело и понять, чего же окружающие от меня хотят, удалось не сразу. Ляпала глазёнками и глупо улыбалась. Только Кай меня чуточку расшевелил. Оказалось, не совсем достаточно встряхнуть за плечо, чтобы выпасть из мира грёз. Что-то там невнятное пробормотал, после чего на полуслове замолк. Затем прозвучал милёхонький, женский голосок:

— Дорогуша, просыпайся, — улыбнулась. — Хватит парить в облаках. Идём.

На удивление сработало. Иллюзии рассеялись, но две барышни остались.

— (Изумлённо) Вы… Так вы-ы-ы… Это правда?

— (Ухмыляясь) О-о-о, ещё как. Смотри, как её переклинило, — кивнула вторая на меня. — Такое нечасто бывает, да? — обняла за талию сестру. — (Шёпотом на ухо) Этот спор ты проиграла. Пацан, — облизнулась, — мой…

Голос другой особы прозвучал чуточку грубее, самую малость, что никоем образом не повлияло на первое впечатление. Казалось, она специально так говорит, чтобы их различали. Другого объяснения попросту нет. Похожи друг на друга как две капли воды. Такой красоты, я ещё не видела.

Первая девушка, как специально улыбалась, чтобы казаться ещё милее. Один лёгкий жест и её прижали за талию гораздо плотнее. Двойник ехидно скривил рожицу. Особа ни капельки не смутилась. Они дополняли друг друга как ангелочек и «чертёнок», хотя правильнее будет сказать — сатана.

— (Мило) Да, мы чистые близняшки, если ты про это. Самый популярный и часто задаваемый вопрос. Меня, кстати, Мика зовут, а мою младшенькую сестру, — чуточку повернула голову, — Мико… Я её старше аж на целых, — улыбнулась, — 12 минут. Не слишком оригинально звучит, да?

— Мечтай, — попыталась сцапать за ушко. — Это я старше. Сейчас, как укушу.

— (Мило) Не обращайте на неё внимания, — аккуратно вырвалась. — Как малый ребёнок, хватает всё из рук.

— А что ты на это, — схватила за кисти со спины, — скажешь?

— (Мило) Видите, — улыбнулась, — у моей сестрицы вполне обычный характер. Даже местами сносный хотя и с-с-с… очевидно, бунтарскими замашками. В целом жить можно, — резво подпрыгнула спиной назад, — если знать, как… — упала в её объятия, — вертеться… — тут же поцеловала в щёчку.

Удивительные существа. Одна порхает как бабочка. Другая, видимо, жалит как оса… Уж не знаю, отрепетированный это трюк или импровизация, однако им удалось впечатлить меня. Пластика тела поражает. Помимо того, что сцепили руки, так она ещё и умудрилась в прыжке сделать полуоборот не разжимая захвата. Мне это напомнило мои кульбиты в воду, а точнее… попытки более успешных коллег. Прыжок из задней стойки с вращением обратно. Туловище в поясе согнуто, а руки плотно прилегают к вытянутым ногам. О такой гибкости можно только мечтать. Я уже молчу, что она с лёгкостью вывернула суставы плеч, попав кольцом через себя ровно за голову. Без понятия выдержала бы её сестрица только на одной шее. Такая нагрузка на позвонки, хотя… вовремя поймать цель и удержать на себе, тоже нужна сноровка. Их союз не потерял силы. Близняшка без колебаний поддерживала одной рукой свою родню. «Пара молодожёнов», не зная, можно сказать.

Если, хотя бы мне иногда говорили, что я милая, то как назвать их — слова заканчиваются. Начну с самого простого, на что чаще всего обращают мужчины… Волосы. Белокурые локоны с неповторимым оттенком пшеницы. Не знаю, почему именно пшеницы… Наверное, всему виной — боковые косички пряди, переходящие в пучок. Ощущение, будто невесты на выданье. А глаза у них какие… Мам дорогая. Светлые. Ярко-голубые. Большие… Есть такие вещи, которые сами привлекают к себе внимание. Изящная фигура, длинные волосы и-и… красивые глаза. Не будем скатываться до примитивных шкур, обсасывая прочие вырезки мясных частей.

То, как обстоят дела в реальности — я прямо… чистой завистью сгораю. Гены. Вот где, реально повезло. Аккуратный носик, утончённые губки. Одного роста. Две снежные королевы смотрят с высоты на нас. Гармонично выглядят вместе. Как две половинки целого. Не могу по отдельности каждую представить, даже учитывая, что одна — явно кривит душой. Только обеих вместе. Только единое… яйцо…

В довесок ко всему — молочно-коктейльные платьица серебристого оттенка. Как ничто другое подчёркивает фигуру. Устоять перед таким обаянием нереально. Я не знаю, как могли появиться на свет подобные создания. В дрожь бросает при одном виде. Отвести взгляд в сторону и утаить желание насладиться прекрасным — считаю самым громким преступлением. Только оторванный от мира сего мог не влюбиться. Он как раз… стоял рядом… Увы…

— Я забираю этого.

Без лишних слов Мико просто схватила и повела Кая за собой. Тот и понять ничего толком не успел, как быстро оказался в плену.

— Смотри поласковее с ним.

— (Нагло) Обязательно, — демонстративно щёлкнула челюстью перед носом.

Парочка очень быстро удалилась в примерочную рядом. Казалось всё, а вот и нет. Вновь особа вынырнула из-за угла и двинула на прощание веслом. Я ничего не успела понять. Как и он. Вот они были. Вот их уже нет. Через пару секунд только мы вдвоём… Загляденье… И тут я понимаю. Я начинаю… медленно… гореть…

— (Улыбчиво) Надеюсь, она его не покусает… Жалко мальчика…

Досадный вздох. Слова прозвучали так, словно такой случай уже был.

— А? Серьёзно? — с надеждой спросила.

— Не переживай, — улыбнулась. — Это она так шутит. Ничего страшного с ним не случится. Любой юноша обзавидуется, узнав, чем именно они занимаются…

Мысль могла пойти и дальше, но Мика сама оборвала эту цепочку событий. Не знаю почему. Наверное, чтобы не так сильно травмировать меня. Возможно, не хотела обидеть. Демонстративно поправила платье. Хлёстко сверкнули блёстки. Для меня всё. Обратно потерялась в ней.

— Не переживай по этому поводу. Ему пойдёт только на пользу. Там… ничего серьёзного не случиться. Она знает грани дозволенного. Ей просто… поиграться не с кем. Ровесников нет. Такая вот у меня сестрица. (Улыбчиво) Глупышка.

Опьянённая её словами, готова поверить во что угодно. Абсолютно во всякую хрень. Во всё, что она скажет. Ничто не исключение. Исключение только её слова.

— Пойдём уже, — протянула руку. — Не будем больше тебя томить.

Я могу ещё долго распыляться по теме, насколько у неё приятная на ощупь кожа, но это, кажется… уже перебор. Были вещи и поважнее. К примеру, платья, на которые мы так усердно, стоя на одном месте, шли. Вокруг… настолько много женских штучек, что глаза, как ни странно, негодуют. Невозможно сразу ухватить. Пределу мечтаний нет конца. Столько всего. Задолбаешься перечислять.

Все эти шмотки стоит отметить, приводили в восторг не только меня. Мика с наслаждением… глазами пожирала ассортимент. Смущал всего-то… один момент. Отсутствие ценников. Ну и да, покупателей. Как же без них. Мы практически были одни. Я и персонал ателье. Больше похоже на дизайнерскую выставку, но вернёмся к нарядам. Как же… они мне дались… Очень приятно… дались…

Красивых тряпок повсюду… много. Ну просто… завались… Громаднейшее обилие качественного выбора. Всё радует глаз, но ставшие более… привычными рубашки с пиджаками под юбку — и близко не пахло здесь. Доминирующее число женских прелестей нежели мужских изысков. Кроме гегемонии платьев — по сути, больше ничего нет. Парочку мест с туфлями и сумочками не в счёт. Может так оно и лучше. Вариативность в узком кругу. Меня, сто пудов заклинило бы на очередной кофточке. Хорошо, что их здесь нет. Смотрю украдкой на бесконечные вешалки и понимаю. Придётся подождать…

Я, как нутром чувствовала, что примерка затянется на несколько часов. Есть уже ну очень хотелось, а мы всё шли. Хотя бы шли, а не торчали на месте. Девушка заводила в самую глубь рядов. Стенды с моделями манекенов. Шапочки любимые мои. Мы стали утопать в разнообразии всё глубже. Под конец пути уже и лёгкие плащики с курточками пошли, хотя опять же своих сорочек, я так и не увидела. Это не школьная распродажа для детей. Здесь обставлено по-другому. Жизнь, кажется, идёт в совершенно ином ключе.

Мира, тьфу, то есть Мика, практически не реагировала на манящие вещи, мимолётно цепляя определённые мелочи. Возможно, ей тоже хотелось что-нибудь примерить. Увы, времени нет. Планы другие. Она целенаправленно зигзагом вела в нужный угол. Разочарованные взгляды одежды в миг прощанья, навивали тоску.

Едва достигли нужной секции в 7-м ряду, как тут же резвые ручонки стащили несколько вешалок. Потом парочку. Ещё одну. Кладезь новых эмоций испытывала уже я, когда и до меня дошла очередь складировать на себе всё подряд. Сильнее радости просто… не описать… Начиная с третьей пары, Мика срывала одёжку, как лепестки с деревьев. Очевидно, большие и дорогие листья. Я задумалась об этом лишь тогда, когда на руках вырос ком. Не представляю, как с моими-то доходами заплатить сейчас хотя бы за одно. Уповать на подарки в последнее время особо не приходилось. Не доводилось также и выбирать. Пока краешком глаза оцениваю, на меня уже валится целая гора. Ноша постепенно становится неподъёмная.

— (Изумлённо) Тут платьев у вас… — бросила взгляд на свой ком, — кажись… с десяток минимум…

— Почти угадала. Сейчас будет, — присмотрелась, — 16… Вот, — высвободила три штуки на меня, — бери пока все эти. Я ещё чуточку прихвачу. Неси их вон туда, — указала рукой на соседнюю примерочную. — На первый раз хватит. Иди, милочка. Сейчас догоню.

Лёгкий толчок рук направил прямиком в ближайшую комнату. Что хорошо, мы стояли как раз поблизости. Идти далеко не пришлось. Всё бы и ничего, если бы не хаотичная спешка. Я… ни хрена не понимала, во что ввязалась. Перемерить под 20 штук без учёта туфель, половину вечности уйдёт. Точно не меньше… Как сядет. Подойдёт ли размер. По фигуре будет ли нормально. Цвет может не понравиться. Фактура. Если грубоватая ткань, то изнутри будет колоть. Не каждая стирка в этом случае поможет исправить. В общем, ещё куча нюансов и мелочей, которые стоит пережить. Одновременно радость и грусть, правда саму грусть затмевает ожидание. Ожидание… перемерить… всё…

Некоторые платья, через раз свисали с края, едва ли я делала шаг. Без конца встряхиваю и подбрасываю их обратно. Хорошо, что очень скоро закончился этот лабиринт. Начинали от центра, а вышли сбоку. С десяток рядов по обе стороны. Не так уж и много, если смотреть в лоб. Чуть-чуть оставалось до уборной. Женская гардеробная соседствовала с мужской.

По её же словам, для дамской раздевалки — был выделен целый зал, в то время как мужской, сочетал в себе всё. Примерочная и одежда. Стало понятно, почему я не видела отличимых вещей. Для них заготовлена комнатка другая. Меньше. Менее комфортная. Слишком плотно обставлена и захламлена. Негде толком развернутся. Зато там были мои пиджачки. Эх-х-х… Я настолько поднаторела на эту тему, что чувствую себя неудобно, когда плечики облегает лишь майка. Хотя бы рубашку и ту накинуть, а лучше всего пиджак. Не знаю почему. Наверное, ощущение… будто голая. У меня так почему-то во всём. Хочется как можно больше на себя нацепить.

Как раз мимо меня мелькнул мужской зал, из которого навстречу, случайно вышел посторонний… человек в бежевом костюме. Боже, да я вам клянусь, я уже раньше видела его. Он точно бывал у нас в школе. Не помню, когда и где именно, но, кроме него из мужского персонала, не ходил в подобной гамме никто. Вообще никто. У мальчишек в целом — довольно плохо с внешним стилем, так как красоту мира и цветов, нужно взращивать в себе и понимать. Хоть на толику разбираться в моде. В сочетании образов и вещей. Он же как раз, этим критерием и обладал. Этим наверняка и запомнился. Коричневые ботинки. Серый в полосочку жилет. Рубашка белая. Без галстука. Кажись, всё. Единственное, что за причёской, толком лица не рассмотреть. У нас так… некоторые юноши лет в 16 ходили. Настолько заросшие, что волосы достигают… языка. Больше похоже… на-а-а… классическое такое каре, только есть чёлка. Я бы вспомнила про него больше, если бы он так стремительно не пронёсся мимо. Чуть ветром не унёс одно из выделенных платьев. Испугалась, но верх уцелел. Только краешек сполз вниз. Молодой человек испарился. Я снова осталась одна.

Едва ли прошла секунда и тут… на тебе. «Радости» навалило прямо в лицо. Очередной, незапланированный концерт. Это… невозможно развидеть. Я-я просто была оскорблена. Нет слов. Только тупые эмоции.

Местами… крайне сложно не заметить, как по соседству копошится знакомая парочка… Ага, та самая. Вторая. С ебанцой. Сущая сука. Наглядно ухмыляется и всем своим видом грубит. Рожицы гнойные корчит. Зубы скалит. Оседлала, значит, его на кресле, как вшивого коня… Еле сдавила своими тощими бёдрами. Нахально втиснулась двумя… горошинами в лицо. Обвилась вокруг шеи болотная гадюка. Шипит. Нашёптывает, между делом, покусывая мочку уха. Увы… не показалось. Я окончательно остановилась. Намертво вросла в пол. Как же раздирает эта озлоба… Очень хочется вырвать пару волосин… из её… тупой башки…

Надменный, клокочущий шёпот гортани, перерастает в откровенный хохот. Ржач дикой кобылы. Она… буквально… лапала его. За всё подряд и даже больше… Начала… недвусмысленно облизывать. Лобызать. Как не знаю, что… Как яйца себе собака лижет. С-с-существо лишь подчеркнуло тот ранее озвученный, бунтарский и дебильный факт. Я просто готова было взорваться. Дай только повод усомниться в моей правоте, и я-я-я… Я не знаю, что могу сделать… Убить… Меня аж всю… перекосило. Затрясло. Начался бзик, когда наши взгляды не случайно пересеклись. Эта конченая мымра… в 100 раз ехидно улыбнулась. Это не обольщение. Нет. Это паскудная, ничтожная, идиотская манипуляция низменными вещами. Желаниями. Инстинктами. Эта сволочь наглядно отодрала его руки от своей прыщавой жопы и приложила к… всё ещё дощатым сиськам. Не знаю, как я удерживала себя в руках. Честно. Перекрыть этой «даме» кислород — ну-у-у о-очень хотелось… Правда. Она сразу же не понравилась мне. Как только… открылся… рот…

— Идём красавица, — дотронулась до плечика. — Здесь не на что смотреть.

Лёгкий толчок сорвал с места. Странное ощущение. Вроде бы да, но нет…

Едва ли мы вошли в наш отдел… с-с-с ходу швырнула все платья чуть ли не на пол. Как же по дурости накрыло… Хорошо, что рядом попался свободный стенд.

— Тише, милая, тише. Успокойся, — отложила свёрток на мягкий куб. — Ну что случилось? — подошла вплотную. — (Ласково) Что?

— (Слезливо) Я… Я не знаю, — спрятала лицо ладошками. — Меня как будто… выворачивает изнутри…

— Тише, — мигом обняла, — тише-е, успокойся. Не нужно по таким пустякам портить себе настроение. Это всё мелочи. Ничего серьёзного.

— (Слезливо) Я старалась… я не хотела… — сильнее вжалась, — но она…

— Понимаю. Я всё понимаю, — крепче обняла. — Ничего не говори.

Своим тёплым прикосновением, её бархатные ручонки раз за разом снимали львиную долю эмоций. Столько… желчи накопилось за утро. Горло аж свербело, а она, помогла. Какие же нежные ладошки… Милые… Тёплые… От утешительного мандража не избавиться никогда. Практически успокоилась, хотя могу разреветься по новой в любой момент. Меня буквально… спасали из трясины отчаяния. Звучит громко, однако, так и было. Сущая мелочь или пакость, сильно задевали. Через раз хотелось умереть. Сердечко по тихонько умирало, но потом… всё налаживалось. Постепенно возобновлялся ритм. Страдаю, как и предполагалось… не одна я.

— Ну что, — посмотрела в глаза, — полегчало немного?

— (Плачевно) Угу…

— Ты моя ненаглядная, — погладила ещё несколько раз по спинке. — Только не начинай снова… Не нужно терзать себя по таким глупостям. Договорились?

— (Грустно) Хорошо-о…

— Ладно. Теперь можно расцепиться. Потихонечку…

Мы стояли свободно, однако чувство обманутой, всё ещё не покидало меня. Я почему-то пыталась обратиться, хотя, очевидно, помощь уже пришла. Всё равно машинально тянулась, пробуя в уме что-то произнести. Губы двигались, но слов не слышно. Краснеть пришлось в который раз.

— (Тихо) Извините, — покосила взгляд в сторону. — Я забыла, как вас… зовут.

— Мика, — протянула руку. — Давай лучше на «ты», хорошо?

— Ладно… — пожала ладонь. — Мика, извините меня, пожалуйста. Я не знаю, что мной произошло. Такое чувство в первые и-и-и… (слезливо) а тут ещё…

— Девочка моя, — ласково прикоснулась к щеке, — ты самый… сладкий цветок на свете, который я когда-либо видела, — улыбнулась. — Ни в чём себя не вини. Не наговаривай на себя. Ты ни в чём не виновата. Просто… время такое. Молодость. Твои эмоции обострены. Это нормально. Когда подрастёшь, сама всё прекрасно поймёшь, насколько мелочны и глупы первые переживания, но твоя искренность — вот что ценно. Я сразу же всё поняла, стоило увидеть тебя. У таких как ты, всё на лице написано. Ты прелестна и мила. Цени это время. Второй такой юности уже не будет. Ну, может, и будет, — усмехнулась, — но это явно потом. Иной опыт. (Нежно) Хватит хмуриться… Улыбнись.

— Мне так, — поёжилась, — неловко…

— Ничего, — напоследок погладила по макушке. — Со временем всё пройдёт. Почаще сияй зубками и меньше дуйся. Жизнь обязательно наладиться. Не бывает исключительно чёрных полос.

–Угу, — протёрла глаза.

— Хорошо… А теперь, — подняла с пола пару вещиц, — давай подберём тебе самый отпадный наряд. Найдём, — осмотрелась, — подходящие туфельки. Сделаем шикарнейшую причёску, и он с тебя… глаз не сведёт. Обещаю.

Вроде, как и оговорили вскользь проблему, правда всё ещё чувствовала себя зажатой. Хотя уже бы не ревела. Ей ничего не стоило опять подбодрить.

— Слушай, — приобняла снова за плечики, — не обращай ты внимания на ту старую кошёлку. Ей по истечении лет, заняться больше нечем. Самый обычный, скользкий любитель потрепать чужие нервы, но никак не навредить. А-а-а… Мико тебе не соперница. И близко не переживай. Лучшие годы давно позади. Ей остаётся разве что паразитировать на чужое добро. Она и дольки внимания твоего не стоит. (Тихо) Хочешь, я тебе кое-что по секрету расскажу, но только если ты никому не растрещишь, хорошо? Договорились? — руки плавно спустились с плеч на запястья.

— (Взволнованно) Да. Конечно, да.

— Наш папа… в детстве называл её: «Плюшевый Модест». Она часто злилась на эту кличку. Кривила на завтраке мрачную рожицу и ходила полдня сутулой с перекошенным плечом. Есть наотрез отказывалась и коверкала через раз слова. Вот такая у неё была нелепая обида, причём на всё. Сделал что-то не так. Не то сказал или и вовсе забыл за самую глупость похвалить. Косичку себе одну отрезала или… раскрасила обои в отцовской комнате красным карандашом. Какой только ерунды она не творила… Плёнку с кассет размотать. Все тюбики с краской передавить. В общем, тот ещё паршивец, но, как видишь… люди меняются пускай и не так, как бы лично хотелось тебе… Лоя, не надо обижаться на всякий бред. Глупости, они на то и глупости, что сказаны отнюдь не самыми умными людьми. Мальчишки… как раз и не любят взрослых тёток с их… головными проблемами. Той красоты уже нет, как и свежести мозгов. Ему никогда не понравится такая, как она. Ты — предел его мечтаний. Нужно грамотно себя преподнести, и он твой.

— (Взволнованно) Но как? Как?

— Вот в этом я тебе, сегодня и помогу.

Напоследок, Мика поцеловала в лобик. Я окончательно обрела покой.

— (Неловко) А-а-а… можно попросить… тебя, ещё об одной услуге?

— С лёгкостью милочка. Спрашивай.

— Можно… — замялась, — мы снова обнимемся. Как подруги?

— Иди сюда.

Голова вскружилась. По пять раз на день меняется настроение. То вся такая… злая, то минуту спустя со скрипом в сердце, выпрашиваю ласки и поощрения. Со мной явно что-то не так… Мне-е… очень не хватало любви и внимания. Настолько сильно, что готова… буквально со слезами вымаливать прощение, которое почему-то не заслужила… Стыдно, очень стыдно, но если не перешагну, как они говорят: «Через себя», лучше уж точно не станет. Нужно просто… попросить… Как же это унизительно… Неужели, таки до отчаяния довели? Что, настолько всё плохо? Мда. В этом вся я. В одиночку бьюсь до изнеможения. Делаю вид что всё хорошо, но становится только хуже с головой. Все глупости наружу лезут вон. Дай волю, и всё. Невозможно остановиться. Галдишь как проклятая без остановки, пока эмоции… захлёбывают волной. П-ф-ф… надо отдохнуть немного. Попытаюсь собрать себя.

Женский зал… Эх-х-х… Вроде даже ничего… Просторно. Море свободного места, но как-то… чересчур много его. По ощущениям, как половина холла, только частично пустует. По идее, кругом должны быть утыкана куча примерочных. На деле их несколько наоборот. По четыре с западных и восточных сторон. И близко не похоже на полноценную уборную, хотя в этом есть свой толк. Площадка больше напоминает зал для отдыха, где компания подруг примеряют бесконечные наряды. Тут есть всё, чтобы и себя показать, и насладиться чужим вниманием. Впервые, как, мне кажется, сделано для людей.

По периметру… что особенно нравится, расставлены кофейные, стеклянные столики и красные диваны. Я вот прямо вижу дизайнерский подход. Пока девушка переодевается, остальная компания отдыхает. Разговаривает, наслаждается. Даже для одного — это всё равно удобно. Скинул все сумки и свободно в уборную иди. Здесь нет ощущения, что у тебя украдут. Настолько приятно и спокойно, будто бы в своеобразной галерее. Мягкие кубы как элемент постановки. На них тоже, кстати, можно сидеть. Абстрактные картины в тёплой гамме цветов и фото разных людей. Достаточно ёмкие, колоритные работы. Некоторые — в полный рост. Всё такое… кремовое, бархатное, песочное, что хочется откусить и скушать. Только занавески и мебель выделяются ярким цветом. Они контрастируют и задают тон… Зеркала обязательно есть. Им, как ни странно, нашлось применение извне кабинок. Эдакие длинные сектора по бокам, как в балетном зале, специально для тех, кому хочется пройтись. Если заострить внимание, то можно заметить по углам комнаты парочку манекенов в уже готовых костюмах. Шапочка, платье. Без сумочки с туфельками тут не обойтись. Их наличие скорее служит опознавательным маяком, так как они вплотную делят место со стендами аксессуаров. Очёчки там… Заколочки. Бантики, платочки. В общем, прочая лабуда. Чувствуется в таком подходе некоторый… уют. Тепло рук быстро согревает. Оттаиваю изнутри.

В отличие от зала, стеклянного купола нет, за то превеликое множество ламп и тёплого освещения. Ощущение гораздо… комфортнее, в сравнении с той же проходной. А ещё мне нравится паркет и махровые ковры. Особенно эти ковры… Молочные… М-м-м… Шоколадные… Захотелось сбросить туфельки и грохнуться плашмя на мякотку. Ну-у-у, не такую уж и мякотку, но как минимум пробежаться носочками. Почувствовать долгожданную лёгкость после оков.

Безусловно, вечность в ужимках, мы стоять не могли. Пообнимались. Слегка постеснялись. На прощание улыбнулись и пошли кто куда. Точнее она пошла. Я же стояла, пока человек собирал мною раскинутое добро. Пока прихожу в себя, щёки в который раз полыхают и горят. В чувства приводит надвигающийся ком.

Главное, что забыла упомянуть — площадка подиума. Очень важную деталь упустила. Данная причуда мне виделась впервые. Вживую. Фактически в большой такой раздевалке плацдарм стоит. В конце комнаты на метров… пять длиной. Без кулис. С невысокой подошвой и двумя ступеньками. С красным язычком. Будь на нём шест, тотчас же сложила «2+2», но меня отнюдь не наряжали как игрушку для баловства. Судя по тому, из чего собрали с десяток комплектов — это серьёзные, женские наряды. Местами строгие. Где-то чуть более открытые. Компромиссные в некоторых нюансах. Для наглядности, большую часть из них разложили по столам. Получился такой… прерывистый ряд. Учитывая, что мы… «практически» одни — позволить себе малюсенькую наглость, вполне возможно. Не нацеплять же на свою шкурку все тряпки подряд? Так и суток на примерку точно не хватит. Желудок всё это время не прекращал урчать.

— (Вдумчиво) С чего же нам начать? — встала посерёдке всех столов. — Давай сперва лучше выберем то, что лично нравится тебе. От этого и оттолкнёмся. Так будет проще, — повернулась, — согласна?

На этом всё. Слова вымучены и бесполезны. Хватило чуть меньше минуты, что моё сознание потухло. Взгляд на что бы то ни падал, во всём видел отголоски еды. Фасон. Цвет. Любой намёк на пищу — мигом пробуждал голод. Текстура шитья давала сомнительный намёк, хотя фантазия уже вовсю играла. Сочетание красного и зелёных завитков — чистейший помидор. Добавишь мелких деталей — клубника. Побольше впихнуть волнистых плоскостей получится арбуз. Если в белую гамму капнуть коричневым цветом, получишь мороженое с нугой. Зальёшь плоскость — шоколадка. Любые оттенки жёлтого превращались в ядреную смесь. В яичный желток врывался банан, утопая в дыне с мёдом, сыром, кукурузой и чипсами. Оранжевая стружка морковки делила пьедестал со шкуркой апельсина. Волнистые завитушки — крем. Цветные — пастила. Даже в сугубо чёрной, однотонной ткани мельком всплывала лакрица. Наверное, всё потому, что так и не удосужилась её вкусить. Розовых слоёв нарезной ветчины было по минимуму, поэтому я особо её не упоминала. Можно продолжать много ещё, но меня вовремя остановили.

— Милочка, — немного согнулась, — хватит пускать слюну. — Нужно делать великие дела. Идём, — протянула руку.

С этого всё и началось… Я была в роли вола.

Первым делом были собраны не только мои потеряшки, но и все остальные вещи с мягких кубов. То, что не поместилось на столе, весело теперь прямиком на мне. Примерка начиналась, не отходя от кассы. Глаза искрились, а зубы жаждали ноготь подточить.

— Не-не-не, — отошла на шаг, — стой так… Я поймала отличный ракурс, — еле вырвала палец из рта. — Несколько вешалок отлично сочетаются в этом сумасброде. Ну-ка, — кивнула, — ту, что справа, к шее подцепи.

— Так? — двинула ком ближе к горлу.

— Да-а-а… — отошла дальше. — (Улыбчиво) Ну точно моя бабушка на светском рынке… «Если уж мне хорошо, то тебе деточка обязательно подойдёт». Лучшая инвестиция в нижнее… бельё.

Она всё это время пятилась, пока в конечном счёте не шлёпнулась на диван. Надо сказать технично, будто предвидела падение за секунду «до». Лёжа на локте и дрыгая ножками, в конечном счёте дурой оказалась я.

— Боже-е-е! — захохотала во весь голос. — Не надо так дуться на меня. Считай эту заметку за комплимент. Ты бы видела мою бабулю, — вытянулась, — в свои 65… Той ещё была красоткой. Ни на йоту не растеряла, а только приумножила добро. Но-но, — резко хлопнула по обивке, — лучше не хмурься, а то морщины появятся на лбу. Лоя, — села нормально, — я серьёзно. Я очень не люблю, когда люди обижаются по пустякам. На обиженных воду возят. Твоя угрюмость — совершенно ни к чему. Бери следующее платье и погнали… Ты же есть, хочешь? Хочешь?

— (Угрюмо) Хочу-у-у…

— Тогда натягивай улыбку и вперёд. Так мы отсюда никогда не выйдем. С таким рвением, только в загробный мир. Давай дорогуша, — хлопнула в ладоши, — нам есть куда спешить. Ложи одёжку на пуфик и мы быстро пробежимся по этим нарядам. Всё неподходящее мигом отсечём. Спасибо потом скажешь, что избавила тебя от излишней возни. Кстати, — присмотрелась, — как оно тебе?

— Ну-у-у, — обратно взяла вешалку, — ничего… так…

— Как по мне, очень даже ничего. Эдакое… колоритное платье современной принцессы на выпускной. В таком милочка и на красную дорожку выйти не стыдно. А цвет? Цвет то какой. Нотки шампанского в тёмном бокале. Взрыв золотой жилы. У тебя же… скоро выпускной, верно?

— Ну-у-у, — улыбчиво покривилась, — да…

— Хорошо. Можно на будущее оставить. Будет потом с чем сравнить, а пока, второе к груди поднеси. И отойди…

Пусть и не самым покорным методом, но я с радостью выполняла все её поручения, ожидая следующих команд. Она вертела мною как могла. Мне это даже нравилось. Ощущение некой… причастности к больши́м делам, хотя, по сути, мы выбирали обычную тряпку. Ну да, обычную… Как правило, зарплаты на такое — мигом улетают. Я мысленно просчитывала, где будет удобнее взять новый кредит.

— (Вдумчиво) Повернись… Ещё раз… Ещё… Возьми за край юбки и потяни. Вот так… Теперь боком. Не этим, другим… Всё, можешь пока расслабиться.

Ступор. Молчание. Заигрывание со временем, чтобы с концами провалиться.

— Спокойно, — улыбнулась. — Спокойно. Знаешь, мне самой крайне не хочется проторчать здесь целую вечность, так что, пойдём на некоторый… компромисс… В принципе всё понятно, — скрестила пальцы, — что тебе подойдёт… хотя знаешь, мне очень нравится твоя коротенькая, банановая сорочка. (Ласково) Причудливая, — чуточку наклонилась. — Нежная. В редкую точечку. Ты в ней смотришься… ну-у просто обалденно. Бесподобно. Оказывается, многого и не надо, чтобы выглядеть на все 100. Не будем обращать внимание на джинсы… Кажется… — пристальнее всмотрелась. — (Радостно) Да, я всё поняла.

Игривые глазки забегали по мне. Ноготь ещё сильнее сжался между зубов.

— Лоя, — вальяжно встала, — иди пока что в кабинку, а я… всё подготовлю…

— А это куда? — указала на второе платье чуть ли не в пол.

— Давай его сюда. Точно не подойдёт, — неохотно взяла. — Оно скрывает твою красоту и кажется… с длинной-таки я переборщила… Ну да ладно. Будет видно. И это, пожалуйста, не смотрись в зеркало, иначе всю интригу загубишь. Хорошо?

Одобрительный кивок. Пришлось ещё самую малость подождать.

Примерочная, уж слишком маленькая по сравнению со всем остальным. От силы метр на метр. Ну, может, полтора. Кожаный пуфик и три вешалочки. Зеркало, в которое нельзя смотреться. Лампочка рядом. Переключатель. Настолько угрюмо и сердито, что едва ли угадывалось назначение. Кладовая для мытья хоть и пустая. С ожиданиями немного перемудрила, однако снаружи довольно ничего. Внутри же как всегда. Блекловато и крайне уныло. Серенько как-то… Возникает ощущение, будто поставлены относительно недавно. Ну совсем не подходит антураж. Неужели на кабинках решили сэкономить? Да быть такого не может. Везде всё идеально, а тут на тебе, обычная коробка. Хочется немного погундосить и поныть, а под бок уже суют свёрток превратившийся… обратно в ком…

Некоторые вещи уже с первого взгляда казались довольно странными. Хоть и обещала не подсматривать, но мне никто не запрещал оценивать то, что надеваю. Честное слово стояла к зеркалу спиной, хотя… Мика, как чувствовала, что именно сейчас произойдёт, поэтому настойчиво подбадривала по всякому поводу. Боже, как оно мне далось. «Не смотри», «Скорее напяливай», «Губишь мои труды» и всё такое. Как только нацепила — мигом вышла. Нужно быть вообще слепой, чтобы не понимать, во что тебя наряжают. Ничего нового. Знакомый… «сценический образ». Давно привыкла в подобном корсете ходить. Вопрос только где.

Прошло не больше пяти секунд. Попросили повертеться, поменять несколько поз. Волосы заправить назад и в конечном счёте — указали на подиум. Авантюры подобного рода, всё ещё вызывают неудобство и стыд. У себя в кабаре это одно. Там и ты, и тебя все знают. Не задумываясь, шагнула бы на сцену. Да, грация всё ещё как у того гуся, но это шанс. Шанс за что-то более весомое уцепиться, а здесь… Появится посторонний человек и в четвёртый раз окончательно сгорю со стыда, да и перед ней как-то неудобно будет. Как ни крути, незнакомое лицо, однако выбору её я доверяла. Если надо, значит, надо. Дурного же не посоветует… профессионал? Пришлось-таки проглотить горечь и отправиться на сцену. Поднялась и замерла вконец. Даже до серёдки толком не дошла. Настолько сильно конечности знобило.

— Лоя, пройдись немного. (Ласково) Не бойся… Здесь нет ничего страшного. Сперва правую ногу вперёд. Потом левую. Правую, левую, — стала показывать на пальцах. — Чередуй. Это кажется, что пол скользкий. Осанку только держи ровно, и всё будет хорошо. На твоих каблучках вообще не проблема. Это настолько легко милочка, ты даже не представляешь. Ну что, справишься?

— (Нервно) Агась… — глубоко вдохнула. — Сейчас…

Ох, если бы она только знала… Меня волнует куча других вещей, но только не доски. Собралась… и шагнула. Всё как она говорила. Одну ногу вперёд. Другую. Каким-то чудом до центра дошла. Чуть меньше прежнего штормило.

— (Довольно) Да, именно так, а теперь повернись и выйди на середину. Ещё… Немного ближе… Выйди, пожалуйста, в полукруг платформы… А теперь замри… — выждала паузу. — Выгни спинку ровно, — выставила вверх ладошку, — чуть-чуть подними подбородок. Одну ручонку выше задери, а вторую… на талию положи…

— Вот, — изогнулась, — так?

— Да, милочка. Именно так. И это, поставь правую ножку на носочек… И коленку обязательно согни. Думаю, всё. Готово, — кончик большого пальца застрял в губах. — Теперь понятно, — улыбнулась, — кого ты мне напоминаешь…

— И кого же? — до последнего старалась не шевелиться.

— Можешь расслабиться. Не напрягайся. Сейчас всё расскажу.

Ничего плохого в одежде нет, но поза всё равно навела на дурные мысли.

— Знаешь, есть такое место, где подобные тебе девушки, ну, может, немножко старше, танцуют, так сказать… в «лошадиной упряжке». В среднем от 4-х персон до 10-и. В зависимости, сколько позволит сцена и-и-и, — улыбнулась, — ты бы очень подошла к ним. Не хватает, понятно, чулочек, бантика и туфелек нужных, но не это главное. Если бы я хотела всех шокировать, то… непременно одела бы этот наряд, но увы, — развела руки. — Девочка, ты у нас порядочная. Я даже начинаю жалеть, что повод выдался другой. В иных обстоятельствах… — приятно вздохнула. — Эх-х-х… Ну да и ладно. Будем хотя бы реалистами на этот раз.

— Что, — посмотрела на низ платья, — всё настолько плохо? А мне нравится. Туговато конечно, но ходить можно. Да и вырезы очень удобные. Ничего так…

— (Довольно) Так и мне нравится душечка, — села на край дивана, — но, видишь ли, эти скряги — ничего не поймут. У них сердце скорее остановится от злости при одном только виде. Им лишь бы закутать тебя с головы до ног в мешок и иди себе. Эти «старики», ну просто упадут в осадок… Бесспорно, наряд хорош. Даже очень. Сама бы себе такой взяла. Жаль, что не наш вариант. Люди знаешь ли… несказанно ошалеют. А сколько неприятных слов прозвучит, м-м-м… Мама, не горюй. Лучше его не трогать. Это как… красная тряпка для быка, цвет которой он не различает. Так и с людьми. Не привыкли ещё инфантильные людишки распознавать хорошее. Безусловно, не все, но большинство увы… заклюёт.

После её слов немного поникла. Платье, казалось, и вправду ничего.

— Нет, — заметила реакцию, — костюмчик сидит как литой. Без претензий, но… Другое дело — до безобразия короткая юбка. Она вообще тут, — прищурила глаза, — есть? Стянутый корсет смотрится идеально. Разумеется, лишний раз подчёркивает талию, но эта блуза… Её вообще, можно назвать таковой? — присмотрелась ещё раз. — Да там материала, по сути, и нет. Одни вырезы да дырки сплошные с кружевами. То, что всё это… якобы «прикрыто» еле заметной тканью, знаешь, роли особой не играет. Не пойми неправильно, ты смотришься потрясающе, но увы… не для этой ситуации. (Улыбчиво) Знаешь, Мико бы посоветовала одеться именно так. Ладно, — вкусила ноготь, — посмотри на себя в зеркало, только строго не суди.

Одобрительный кивок, и вот уже я могла похвастаться собой. Развернулась и-и-и… О боже-е-е… Какой стыд… Развращение на публике донельзя как в самом дурном сне.

— (Взволнованно) Я-я, — постаралась оттащить край юбки вниз. — Я чувствую себя откровенно… голой… Та-а-ак… стыдно. — (Обидчиво) Не смешно, — прикрыла руками грудь. — Вы специально решили выставить меня… — отвернулась, — глупой. Зачем, вообще тогда было его выбирать? (Нервно) Оно же… такое… Такое…

— Ладно, — неохотно встала. — Деточка, извини. Правда. Я никоим образом не хотела тебя обидеть. Честно. Мне просто было дико интересно, насколько этот несуразный… водолазный костюмчик знойной красотки к фигуре твоей подойдёт. Исключительно из благих побуждений, и только. Клянусь.

— (Хмуро) Неправда…

— А я говорю — правда. Поверь, будь ты в совершенно другом месте, — обратно села, — скажем на закрытом вечере, все близстоящие, скудосочные дамы точно бы обзавидовались. Чёрной завистью. Сочетание молодости и безупречной красоты. К сожалению, именно так эта штука и работает… Мы без конца будем сравнивать себя друг с другом и чем лучше выглядит другая, тем больше появляется в тебе сомнений. И это не наша вина. Всему виной тот… кто придумал эти дебильные… алгоритмы красоты. Конкурсы для девочек. (Возбуждённо) Абсолютно никчёмная вещь, — стала активно жестикулировать. — Собирается пачка похотливых дедов и оценивают тебя как товар, у которого краше обёртка. Подобного в цивилизованном обществе попросту быть не должно, — хлопнула по обивке. — Эту хрень придумали никчёмные шовинисты, чтобы делать ставки, как на скаковых лошадей… Ставить на всё бирки. Мы прекрасны по-своему, даже если природа чем-то тебя и обделила. (Злостно) Это не повод выставлять кого-то выше или ниже остальных… Терпеть не могу это дерьмо, — резко соскочила с подлокотника. — Ненавижу.

И тут Мику понесло. Можно даже сказать — частично сорвало крышу. Быстро притихла и молча застыла, словно меня нет. Как только она выдержала небольшую паузу, разговор продолжился.

— Ты это… не обращай внимания. Наболело… — размяла лицо. — Чтобы я там тебе ни говорила, ты всё равно выглядишь отпадно. Правда, особенно если учесть эти милые кружева и лёгкость ткани. (Повышено) Заметь, — подняла пальчик, — это не эксплуатация женской красоты. Ты сама вправе выбирать то, что посчитаешь нужным. Никто не смеет тебя упрекать или относиться к тебе несоответствующим тоном. Для них — ты пример, хотя и подражать, тоже нужно с умом. (Спокойно) Демонстрация своих прелестей, в какой-то момент может стать безвкусицей. Я так скажу: «Нужно знать меру во всём и тогда, практически не будет проблем». Другое дело, что абсолютно всем нереально угодить. Главное — быть уверенной и достойно себя вести, хотя на улицу в таком, лучше не выходить. Не все оценят и поймут. До этого ещё нужно морально дорасти. Увы, — пожала плечами, — пока ещё рано.

— Они, наверное, подумают, — вздохнула, глядя в зеркало, — что-то плохое…

— К сожалению, да. Не то чтобы совсем уж откровенно дурное скажут, но-о как минимум это будет звучать так: «Ученик подцепил ночную лярву, прямо не отходя от клуба». Главное — не обижайся. Таково общественное мышление. Ничего с этим не поделаешь. Люди глупы, злы, завистливы и несчастны. Чем меньше мозги в голове кашеварят, тем агрессивнее они высказывают активную позицию. Здесь главное, чтобы до травли дело не дошло. Массовая истерия, вещь крайне страшная. Удручающая. Фокусироваться на чужом сиротки… уж больно любят, не замечая собственной грязи под ногтями… Главное вот что — веди себя на публике спокойно. Не дай этим сволочам, хоть как-то задеть. Они провоцируют все свои жизненные проблемы на тебя. Несчастные бедолаги хотят, чтобы и ты почувствовала их муки, но это совершенно не твоё. Отстранись. Выше голову. Ничего страшного здесь нет, просто усвой этот момент на будущее. Проще будет противостоять, а пока (весело) мы подберём тебе что-нибудь этакое, — покрутила ладошкой, — чтобы заткнуть этих дряхлых старпёров, и раскрыть воочию весь твой потенциал. Что скажешь?

Всё высказанное прозвучало как лекция. Оставалось разве что кивнуть.

— Хорошо… — вполоборота повернулась.

— Отлично, так вот, — скрестила пальцы, — чтобы такого с нами никогда не произошло, мы должны создать современный, невинный образ. Настолько чистый, лаконичный и ясный, что даже местная чернь со своих болот поймёт. Ассоциации должны… молнией срываться с языка. «Благородная де́вица», «Настоящая леди», «Принцесса». «Моя богиня» в конце-то концов. Главное — не переусердствовать в этом деле, иначе выкроим по-монашески серый букет для невзрачной мышки. Мы этого не хотим. Нам нужен баланс. Вот наша главная цель… В идеале ты должна показать всей своей натурой, что ты та самая из высшего общества, а не простите «уличная проходимка». Только так обычная челядь допрёт, что им до тебя как… до космоса. Недостижимая цель. Как… как божество ты обязана сиять. Только так это работает. Отпадает банальное желание противиться большинству и постигать. «На то воля божья», и всё тут. Обломись. Проще всего смириться и просто уйти в закат.

Сделав вольный жест, отметая прочую, как она говорит: «Челядь пальцами» подошла чуть ближе к началу подиума. Стало немного не по себе.

— Как я тебе уже ранее говорила, люди по своей натуре завистливы, хотя и не каждый лично тебе признается. Именно зависть, двигает к заветной цели многими путями. Жила ты себе спокойно, без бед, пока не узнала, что твоя соседка, выиграла в лотерею или вышла замуж за успешного мужчину. Батрачишь, вкалываешь на двух работах, а твой босс катается на шикарном авто. Кто-то позволяет купить себе дом, а тебе приходится менять съёмное жильё и так можно до бесконечности. Что ты при этом чувствуешь?

— Ничего… (Вдумчиво) А-а-а, что должно быть?

— То-то и оно, а вообще, неважно. «Довольствуйся малым» так они говорят, затачивая в мозгах общественности бедность. Вселенская несправедливость. «Это не я виноват. Это судьба так сложилась». Понимаю. Очень прискорбно слышать, но жаловаться, простите, скрестив ручки в гробу, не наш вариант. Я бы по-другому этот слоган сказала. «Довольствуйся… в простых вещах. Не всё говно мира нужно тебе». Что-то я немного, — улыбнулась, — увлеклась не тем. — Ладно, — подтянулась, — давай заниматься серьёзными вещами пока взрослая тётенька, окончательно не запудрила тебе мозги… В общем, — замерила меня в рамочку из пальцев, — когда кошельки увидят твой конечный облик, они все с дуба рухнут. Ты должна быть для них как живой пример. Пособие для подражания. Здесь очень хорошо работает, что ты из обычной семьи. Одновременно… как бы даёшь надежду, а с другой стороны, хладнокровно отбираешь её. Всё возможно, и одновременно нет. Старайся, трудись над собой, а как посмотришь на тебя — так сразу плохо становится. Всё желание жить отпадает. Нужно, не то, что не хило пыхтеть, а из кожи вон лезть. Трудиться до 7 пота… Таким образом, ты оставляешь своеобразные бреши для манёвра, хотя, по сути, их толком-то и нет. Это ты победила. Не они.

— Но-о-о… я же ничего в принципе не добилась… Моих заслуг… нет…

— (Удивлённо) Ничего себе не добилась? — подошла ближе. — Нет никаких заслуг? Душечка, послушай. Это далеко непросто захомутать такого кавалера. Ты не выйдешь на балкон от нефиг делать и с дуру не выпалишь: «Хочу нормального мужика!». Точнее, выйдешь и орнёшь во всю голосину, но вместо пачки достойных мужей, минимум, что услышь в свой адрес — какая ты ненормальная. С ебанцой. Это не вариант получить сотню другую предложений от желающих поиметь тебя. Да, именно так. А всё потому, что адекватных давно разобрали. Тихонько пылятся себе как трофеи на полочке. Никто не поделиться своим добром… И это минимум. Про максимум даже думать не хочется. Да, вместо тебя могла стоять совершенно другая девочка, но сейчас, стоишь именно ты, а значит — у тебя всё получилось. Не надо принижать свои заслуги. Всё произошло так, как и должно быть. Не нагоняй на себя. Правда. Ты этот праздник заслужила.

— (Понуро) Да, вы правы, но…

— Послушай, я всё понимаю, но давай мы не будем сейчас грустить. У нас впереди куча дел, — за спину кивнула. — Ты посмотри сколько платьев тебя ждут, а ещё у нас завивка, — загнула палец, — маникюр, макияж. Туфли подобрать нужно. В общем, куча важного всего… Пойдём милочка, — махнула к себе, — пойдём. Нам многое необходимо успеть. Мужчины очень не любят, когда их заставляют больше положенного ждать. (Улыбчиво) Уж очень они капризные.

Настроение заметно поднялось. Мика знала, за какие ниточки лучше всего тянуть. Полегчало. Правда. Словесный, точечный массаж.

Одно неловкое движение чуть ли не поставило точку на всём мероприятии. Как же ненавижу в такие моменты себя. Нога, чёрт её дери, стоит чуть расслабится, плывёт от радости в произвольном пути. Отпустила бдительность и на тебе. Кинула с платформы прямо ей под бок. Ух, знала бы кто, как оно обернётся, точно б сошла обычным путём. Высота в 2 ступеньки, сделала непоправимое. Буквально унизила меня перед ответственным лицом. Хуже ощущение возможно, но только не тогда, когда всё может накрыться. Единственным плюсом остались целые коленки. За миг репутация — неуклюжего осла.

— (Медленно) Тише-е-е деточка, — стала аккуратно поднимать, — тише-е… С чего-то тебе убиться так захотелось?

— (Жалобно) Нет… Не захотелось.

— (Натужно) Тогда, пожалуйста… нормально… — поставила на ноги, — ходи… Вон, — подтащила лодыжкой кубик, — садись.

— (Жалобно) Но я же…

— А я говорю — садись… (Нежно) Садись. Отдохни. Нужно осмотреть тебя. А вдруг ты растяжение получила? Хочешь, чтобы мы всё отменили?

— (Испуганно) Нет, не хочу.

— Тогда садись… Вот, — погладила по спинке, — хорошо. Молодец милочка. Вытяни вперёд ножки, — согнулась. — Дай осмотрю.

Насколько же стало неловко. Опять. Моя «любимая» карта беспомощности, сыграла в который раз. Очередная проблема. Излишняя потуга, которая повисла на чужой шее. Как же… тупо привлекать внимание к собственной глупости, правда… бесполезно отстаивать свои права. Мика ну очень морально давила. Я не могла ей отказать. Само понятие противиться и капризничать не работало, зато работал… стыд. Банальный, отвратительный стыд. Всё дыхание перекрывает паскуда. В 101 раз нервы ударили по мозгам. Единственный, какой мне видится выход — смирится. Да, смирится. Такое уж бедственное положение вечно вляпываться в лужу и ждать помощи. К подобному… очень быстро привыкаешь. Остаётся чуть-чуть поступить щепоткой гордости. Понуро свесить голову. Сделать опустошённый вид.

— Ты как, — осторожно ощупала щиколотку, — ничего? Точно ничего не болит? — чуть сильнее надавила.

— Нет, всё в порядке. Я же говорю, ничего серьёзного.

— Вторую ногу дай, — внимательно осмотрела застёжку первой. — Подожди… — взяла за тонюсенький ремешок. — И ты мне говоришь, что тебе не больно? Лоя, — подняла голову, — (недовольно) лучше не ври. Ты только что, туфельку порвала. Таким макаром с лёгкостью можно сустав себе повредить. Оступишься раз, и всё. Открытый перелом. Все кости выползут наружу. Этого ты хочешь, да?

— (Испуганно) Нет, но мне, правда, не больно. Я вам клянусь. Зуб даю.

— Хорошо. Я поверю, но, — задрала палец, — если я увижу, что ты хромаешь — тут же в гипс замотаю. Понятно?

— (Испуганно) Да, — взглотнула, — ещё как.

— (Спокойно) И как тебя так угораздило? — начала осматривать вторую. — За щель, что ли, зацепилась? Споткнулась? Неужели где-то… дощечки разошлись…

— (Грустно) Нет… просто… неудачно шагнула…

— Ой ты моя дурёха, — тут же бросила все дела обняв. — Как чувствовала, что не нужно это тебе. Извини, — ласково коснулась лица, — ладно? Больше подобного не повторится. Обещаю. Этого нам ещё не хватало угробить тебя. В гипсе вместе с платьем на праздник везти… Точно ничего не болит? Уверена?

— Нет, всё хорошо, правда.

— Точно?

— Ага, — улыбнулась.

— Ладно… Убедила…

Мика напоследок, закрутила локон волос за ушко. Я была только рада. Любое её прикосновение вызывало приятный мандраж.

— Давай, просто забудем это маленькое недоразумение? У нас… пф-ф… куча важных дел… Нам правда нужно немного поспешить. Если всё в порядке, тогда… ты готова вернуться к примерке? Посмотри, — рукой постаралась объять, — сколько у нас всего. Сколько кругом прелести. Едва ли за день в каждый влезешь прикид, но нам, правда, нужно поспешить. Ну что, пойдём?

— Ага, — радостно кивнула.

— Просто отлично. Возвращайся к платьям, а я пока, — осмотрелась, — кое-что подберу… Справишься без меня?

— А то.

— Умничка, — поцеловала в лобик. — А теперь, — встала, — иди.

Разговор закончился на приятной ноте. Наконец, пришла очередь примерять действительно сто́ящую одежду, а не бесконечные наряды, главная цель которых всю мясистость тела наружу обличить. Мика в этом плане самую чуточку съязвила. Может, и не чуточку. Непрезентабельной одёжки было гораздо больше. В разы.

Сперва, даже показалось забавно. Первые три — четыре, просто шли на ура. Покривлялись, посмеялись. Пощеголяла перед зеркалами. Поёрничала, но каждое последующее платье, не на шутку утомляло. Особенно на голодный желудок. Для начала переоденься, потом настройся. Следом пройдись, повернись, наклонись… Божечки ты мой… И так раз за разом. Одевать, снимать, ходить. В разных позах извиваться… Устала капитально, а ещё таких нарядов ожидало штук… 10 не менее. Не исключено что больше. Одно, второе. У-ф-ф… Моя бы воля, вынесла бы домой полмагазина. Чего уж там таить, подчистую всё. Даже самые непрезентабельные и открытые. Местами, просто абсурдное наполнение гардероба, за то само качество бо…же… мой… Не полюбиться так стерпится. Ничего другого больше не остаётся. Потом вспоминаю про ценник и грущу… Опять всё настроение сводится к деньгам.

Примерять можно до бесконечности, однако были вещи и поважнее каких-то там тряпок… Тот ещё паршивец, если упоминать, сколько гадости он сотворил. Его разносторонние ошибки, с лёгкостью перебивала ручная гадюка, которую он по своей глупости пощадил. О да-а… Как сейчас вспоминаю картинки. Почти во всех случаях я пыталась эту гадину… задушить…

Мы-ы… однозначно не были теми друзьями, что позволяют себе прилюдно откалывать приколы и вбрасывать на ветер непонятную дичь. Таковой она, может быть, и считала себя. Везде своя, но даже смерть не исправит её поступков. Какой бы она ни прикидывалась, приятелями нас, ну просто невозможно назвать. Скорее так… случайные знакомые и то с натяжкой. Я-то уж точно поневоле встретилась с ней, а она… Дай ей, в общем-то, насрать. После всех жизненных перипетий моя бы воля и вовсе человека не знать. Как только впервые мымра открыла свой рот — всё стало понятно. Её пасть не очень-то и благозвучно скрепит. До близости там… ой как далеко. Практически невозможно разговориться. Не представляю, что должно случиться такого… неординарного, чтобы кардинально поменять мнение о данной персоне. Не всякая тайна в шкафу, позволяет так открыто и грубо вести себя. Это отсутствие в первую очередь манер и воспитания. Как же мне хотелось эту заразу придушить. Я не собираюсь ни при каких обстоятельствах менять своё мнение. И каяться тоже нет смысла. Даже самый жестокий факт, не позволяет отрываться на людях. Да по ней дурка плачет. Сразу видно, что человек больной. Ненормальная. Таких навряд ли что-то исправит. «Смерть» как говорил Бургунд. «Только смерть».

Всякая дурь лезла в башку. Да, всё верно. Прощальный, дружеский день, а не реквием по долбанутой суке. Мы отпразднуем, и он уедет. Как-то даже… всё равно неправильно звучит. Не стоило соглашаться на авантюру. Слишком уж… Это, как взять заключённого на одни сутки и выпустить его на свободу, а на завтра, вновь заковать в клетке. Не равносильно, конечно, но что-то подобное сразу приходит на ум. Это как… стать на сутки если не королевой, то хотя бы принцессой, и в тот же вечер вернуться в свою унылую лачугу. Ситуация супер… Не самая критическая, правда лучше от осознания не становится. Крайне мало положительных кругом вещей. Сплошной стресс, с которым вечно приходится делить свою подушку. Ничего не хочется. Хочется прийти и поскорее заснуть.

— (Сдержано) Дорогуша… Хватит плескаться в зарослях. Выныривай. Я жду.

Пришлось выйти. Стыд и позор.

— (Довольно) Ну-у-у-у, — подошла ближе. — Конкретно это на тебе смотрится гора-а-аздо приземистее, хотя-я-я… ты больше похожа на (улыбаясь) тетерева. Ага, — кивнула, — самая миловидная птичка в моей жизни. Тёмный окрас и красное пятнышко. Разве не мило? Так и хочется тебя, — стукнула зубами, — укусить…

— Серьёзно? — посмотрела в зеркало. — Ты… это заставила меня напялить? Ну ты и (угрюмо) бесстыдница. Я правда похожа… на птицу… На курицу… Блин…

— Извини меня, — обняла сзади. — Мне просто хотелось чуточку подурачиться. Себя повеселить. Ну правда, — улыбнулась, — когда ещё будет такой момент? Тем более, никакая ты не курица. Это естественный окрас. Иногда, и у природы можно кое-что… подсмотреть. Хочу заметить, очень правильный вектор развития, а то, что, — коснулась пёрышка, — немного пушка не хватает, так это ничего. Своего рода дань птичке. Не делать же из тебя полноценный трофей?.. Вот и я так не считаю.

— Но оно же длинное! — попыталась поднять весь подол платья. — Длинное!

— Всё верно. Так и задумано. Хвостик у птицы есть? Есть. Вот и у тебя теперь собственный хвостик позади. Не свадебный наряд, конечно, чтобы подметать всю грязь с пола, но тоже пойдёт. Лучше посмотри на этот переход, — коснулась рукава. — Где ещё такую прелесть найдёшь? Чёрно-синяя палитра и белые поджилки, а сам кончик, — присмотрелась, — отдельный вид искусства. Это ж как гады запарились… Ну ты глянь, — взяла за край чуть ниже линии выреза бедра. — Хрен допетриш, что это имитация. И заметь, — едва на себя оттянула, — оно прилегает только в нужных местах, не пряча тебя в коконе из бахромы и волос. Только в конце по складкам, можно сказать, что перьев-то и нет. Поверь, лучше уж так, чем повсюду торчащее добро… Ты же не хочешь линять прямо на глазах у публики? Вот тебе и отличный компромисс, а то, что воротничок чуточку «облезлый», — дотронулась, — эт ничего. Довольно мило. Красненький с тёмными пятнышками… Как по мне — попадание в цель. На любом другом мероприятии, 100% легло бы на тебя! Не хватает разве что, — присмотрелась на вырез груди, — колье. Такого знаешь… с камнем. Драгоценным. И покрупнее, чтобы обзавидовались пердуны. Притащили своих силиконовых сук с вырезом на пятый размер и там же, обосрались. Жаль, ситуация не та, но ничего. Это мы на запасное мероприятие оставим, а то вдруг что. Обстановка по пять раз на дню меняется. Обязательно пригодится.

Мика и близко не утихала. Я всё это время глупо краснела позади.

— (Растеряно) Всё, — развернулась, — я-я-я… ухожу…

— (Искренне) Ну не надо так. Не обижайся, — осторожно придержала за руку. — Оно правда неплохо смотрится на тебе. Да, перья на воротнике выглядят редкими, но это… мода. Стиль. Дань природе. Не делать же из тебя полноценного павлина? Думаю, нет, хотя, — кивнула назад, — одно на примете точно есть, — ухмыльнулась. — Пышное, цветастое. Прям вырвиглаз. Вот там, да. Действительно, цирк… Я, как представляю тебя танцующей в нём… Ух, горячо… Почти жар-птица с перекосом в папоротник цветов. Поверь, — вздохнула, — я хочу только лучшее для тебя.

Ещё парочку милых ужимок и успокоение само пришло. Улыбка, как всегда, озаряла. Мягчайшие ручонки будоражили кожу. Невозможно обижаться всерьёз.

— Послушай, — посмотрела на мои туфельки, — ты еле стоишь на ногах. Сними к чёрту эту обувку. Пускай пальчики, наконец, отдохнут. Сколько можно.

Так и сделала. И да, стало гораздо лучше. Оставалось только поесть…

— Хорошо. Давай тогда следующее мерить. Эй, ты чего?

— (Изнывая) Я не могу-у-у, — сползла с рук на махровый пол. — Я устала… Я есть хочу… — распласталась по ковру. — Я голодна… как зверь…

— А чего ты хотела? Раз вышла в свет с таким… юношей… — задумалась, — значит, и выглядеть нужно подобающее, а с едой, — присела на корточки, — увы, придётся подождать. Думаю, я могу принести что-нибудь вредное перекусить, но это испортит тебе аппетит. Зачем желудок всякой ерундой травить? Нам всего-то, — подмигнула, — не так много осталось. В темпе вальса перемерим и дальше рванём красоту наводить. (Недовольно) Если Мико паршивка напортачит и здесь, то боюсь понадобиться, — вдохнула, — с 10-к перемерить и для него. Спокойно, — уловила мой взгляд, — не платьев, конечно же, — улыбнулась. — Ладно, — встала, — продолжим… Давай, — махнула, — поднимайся. Некогда отдыхать. Пора косточки снова размять.

— (Устало) Я не могу… — вытянула ручонки. — Поднимай меня…

— А через не могу. Не капризничай. Вставай.

Мика сжалилась. Такое выражение глаз впервые пылилось на полке.

— (Напряжённо) Тебе, — стала подымать, — кстати, какое больше нравится?

— Они все хороши, — встала на ноги. — Все бы забрала, кроме этого. Дурного.

— Э-э-эх, ты-ы-ы, — отряхнула платьице. — Изыски моды для тебя далеки… Ну ничего. Со временем всё поймёшь… (Скептически) Ну и тяжёлая же ты пушинка, однако. А с виду так и не скажешь.

Я немного покривлялась в ответ. Наши улыбки скрашивали мой голод.

Очередной стоит выбор… Треклятая хрень. Выбор между плохим и хорошем очевиден, правда, порой всё равно не понимаю, зачем нужно мучать и держать. Я на всё согласна, а меня опять заставляют делать однотипные вещи. Спешка. Как же задрало. Мне и дома от этого никуда не деться. Сколько живу, а времени, не хватает никогда. Сон. Работа. Отдых… Одинаково. Пытаться исправить своё положение не грех, но… какой в этом толк, если ни хрена не получается? День ото дня доставшее дежавю. Нас используют. Заставляют. Мы, те самые, треклятые затычки, которыми бесконечно пытаются залатать брешь. Которые нифига не помогают. Не правят, а ломают… Сколько дыры ложью ни латай, однако судно обязательно пойдёт на дно. И так ситуация дрянь, а тут ещё одиночество калечит и роняет. Если смотреть на положение мух издалека — жизнь местами прекрасна, но уродство, оно кроется внутри. В копошении… чужого дерьма…

После бесконечных, не самых приятных попыток, мы перемеряли всё. Почти. На все 18 банально не хватало времени, учитывая, какой выбрали для меня подход. Некоторые так и остались висеть на вешалках, а нижние — продолжали валяться в кому. Под самый конец мук, платья хаотично были разбросаны повсюду. Я устала их менять. Мы обе грохнулись на мягкий диван.

— Боже, — блаженно выдохнула, — почти всё, — косо посмотрела на кабинку с занавесками. — Такое чувство, сама в каждое залезла… Когда все мои платья вдруг окажутся узкими — настанет апокалипсис. Помру не с голоду, так со стыда…

Лёгкая обстановка помогала расслабиться. Назревал очередной вопрос.

— (Неуверенно) Можно кое-что… спросить?

— Конечно, — пожала плечами, — о чём речь. Не надо каждый раз спрашивать разрешения. Если что-то интересует, — повернула голову, — просто скажи. Я всегда рада ответить, даже на самый глупый пустяк. Счастье, оно в мелочах, — поправила спадающий локон волос, — разве не так?

— (Стеснительно) Хорошо… Он может прозвучать слегка странным, но мне очень важно узнать на него ответ.

— (Заинтересованно) Ты моя ягодка… Заинтриговала, — подсела чуть ближе. — Жду не дождусь. Задавай…

— Ладно… (Неловко) Это может прозвучать, весьма-а глупо, но-о-о… Почему вы… Почему ты мне помогаешь?

Язык заплетался. Изо рта ползла откровенная сушь.

— (Растеряно) Я это… Ну это… Ну блин-н-н… — скрыла лицо ладошками.

— Я прекрасно поняла, — улыбнулась. — Всё просто. Ты не безразлична… мне.

Сердце забилось чаще. Полная растерянность.

— Знаешь, есть такая категория лиц, которые… изначально вызывают у тебя симпатию. С первого взгляда. Их не так много, да и распознать местами бывает сложно… В мире, немало откровенной фальши даже среди множества ярких, но тусклых внутри блестил… Не каждый надо признать, хочет мириться со своей блёклостью. Вот и появляются кругом пустышки да подделки, старающиеся, тебя в обратном убедить. Это не мною придумано. Такова жизнь… Пылают ярко, да сгорают быстро. Лгут остальным и что главное — себе. Уступки с совестью. Это норма. Получается — двойная жизнь.

Мика говорила очень расплывчато в своих формулировках. Отчасти понять можно, но истинный контекст для меня сокрыт. На руках не носили. До божеств — не оглашали, да и слов хороших звучало крайне редко. Всё чаще обращаются как с грязью на подошве. Если подумать… действительно можно вызывать симпатию и быть при этом совершенно несчастной. Одно от второго не шибко зависит. Если со всеми лояльничать и каждому потыкать — на шею сядут. Опомниться не успеешь, как станешь персональным рабом. Жаль, что именно так, и получается. Страдаю я, а другим ничего. Такова кара. Незавидная судьба.

— Что хорошо, — закинула ногу на ногу, — мы не живём в абсолютном мраке. У большинства голов есть глаза. Люди способны истину увидеть. Невозможно существовать в вечном обмане. Рано или поздно с неба, — приятно облизнулась, — обязательно срывается та самая звёздочка, способная всех озарить… (Томно) Она моментально загорается в толпе. Ей, по сути, ничего не надо делать. Ей достаточно просто существовать. Только и нужно, что ею любоваться. Ручонки сами тянуться к ней… (Тихо) Ты моя маленькая звёздочка, — повернула голову. — Полегчало?

Рука осторожно коснулась коленки, и лёгкая, ласковая дрожь пробежалась по всему телу. Давно не было так спокойно на душе.

— (Стеснительно) Да… Спасибо… Очень приятно…

— (Тихо) Я-я… ответила на твой вопрос?

Милый взгляд. Нежное шептание. Кто угодно готов растаять.

— (Стеснительно) Д-да…

— Вот и хорошо. Ладно, тогда, — подтянулась, — вернёмся к нашим ослам. — Ну что, — заискрила глазками, — готова к откровению? Хочешь узнать мой вариант?

— (Радостно) Ага! — подскочила. — И-и-и какое же нам… подходит?

— (Тоскливо) Пока-а… увы, никакое. Нужно ещё раз очень бегло переменить.

— (Капризно) Нет! Только не снова!

— Шучу, — улыбнулась. — Не переживай. Мы уже на финишной… пря…мой…

Стоило отвлечься, как юркие пальчики незаметно впились вбок.

— А-а-а-ай, не надо! (Стеснительно) Я очень боюсь щекотки…

— А никто и не говорил, — медленно стала перебирать пальцами, — что будет легко, — вцепилась во второй бочок.

— (Смеясь) Не мучь меня! Прекрати!! Я больше не могу… Серьёзно!!

Ловкие ручонки идеально выискивали запретные места, заставляя кричать и смеяться. Она попросту повалила меня на диван. Нависшая угроза держала натиск.

Раз за разом всё сложнее противостоять. Мольбы о помиловании напрасны. Мика, как специально, то начинает безжалостно без передышки щекотать, то резко вдруг забывает. Едва ли зарождается мысль: «Наконец, всё закончилось», атакует. Мучительница, ей-богу. Издевается. Если бы все проблемы решались хохотом, я только за. Лучше смеяться, чем лить слёзы зря, хотя умереть от щекотки — 2-я по нелепости смерть. Первая, захлебнуться в собственной луже.

Куда больше положенного терпеть, физически нет сил. Живот надрывается от смеха. Никак не унимается. Слышно, наверное, аж в другом павильоне. Хищник подтачивает зубы в предвкушении последнего укуса. Пальцы превращаются в одно единое жало. Прогнулась, а над головой раздался писк.

— (Радостно) И-и-и… фи-и-инальный… (томно) укус-с-с кобры-ы-ы…

Даже не знаю что сказать. Промахнулась. Зависла в нескольких сантиметрах от лица. Сдерживать её запястья удавалось с трудом. Облизывая в улыбке губы, в точности напоминала свою сестру.

— Хватит! Стоп!!! — грубо выкрикнула. — Я больше не могу! Я сейчас умру!!!

— (Нежно) Как скажешь… — перестала наседать, — красавица…

— Вы в точности как ваша… сестра…

— (Удивлённо) Ты расстроена?

— Нет, но можно, пожалуйста, слезть?

Некий осадок першил в горле, но по итогу мы разошлись мирно.

— Ладно, — отсела на своё место, — вернёмся к делу. Передохнули и хватит.

С этого момента я больше глаз с неё не спускала. Поправила волосы и села ровно. Мика оценивая наряды, обратилась:

— Остановимся тогда… на предпоследнем. Что скажешь? По-моему — самое то. Длинное почти в пол. Укороченное спереди. Облегает бёдра и талию в нужных местах, и сидит свободно. Лёгкие вырезы по бокам и спине. Смотрится утончённо, но главное — женственно. Не похабно. То, что ткань… немного касается пола, не страшно. Это — аристократично. Мы не собираемся без конца по улицам бродить. Наша миссия в другом, — подмигнула. — Плюс ко всему идеально выверенный белый цвет в сочетании с шампанским колоритом. Бли-н-н, — укусила палец, — всё никак не могу забыть, то золотистое… Обязательно с получки себе куплю, а это, — обратила взгляд на стол, — у него к тому же плечики открытые. М-м-м, — вздохнула, — просто чудо. Подойдёт совершенно любая, нормальная обувь, кроме домашних тапочек. Уж этих проблем точно не будет. Или будут? — скептически посмотрела вбок. — Если вкратце, ты почти готова. Осталась самая мелочь: сделать правильную причёску и добавить щепотку макияжа. Нужно искусно подчеркнуть, а не затмить природную красоту. Немножечко духов, тоже не повредят. Даже твой олух заметит. Всё, — неожиданно встала. — Бери это и переодевайся. Мы почти у цели…

Мика напоследок замялась. Во всей мимике мышц читалось нечто печальное. Неловкое. Спросили моё мнение, но так и не дали ответить. Ощущение… не очень.

* * *

Чуточку обдумав мысли на свежем воздухе, охранник вернулся в салон. Второй сигаретки, чтобы подольше покемарить не было.

— Что, начальство бушует? — заинтриговано спросил водитель.

— Да, — захлопнул за собой дверь, — переживает. Ясное дело.

— (Заинтересованно) А-а-а… вы как собственно… распознали мою ложь? Не подумайте, я на вас не в обиде просто… интересно. Я же нигде не выдал себя, — резво повернулся к собеседнику. — Граната, эт ерунда. Это последствия… Ну так что, скажете или вам… в лом?

— Колымага-то, — постучал по боковому стеклу, — твоя?

— Не моя, но я на ней частенько езжу. Шишек наших развожу и, пожалуйста, не надо ничего больше ломать. Я вас крайне прошу. Даже минимальная починка будет дорого стоить. По крайней мере… (недовольно) мне…

— Неужто ли такому дармоеду, — аккуратно приоткрыл, — недоплачивают? Вот это новость, а я думал, вас бесстыжих щеглов на собачьем корме держат.

— К вашему сведению, — глубоко вдохнул, — у меня… отличнейшая зарплата, просто ко мне немного… иное отношение. Так сказать… специфическое. Ну так… что? Вы поделитесь своим наблюдением или нет?

— Трещать по пустякам я особо не люблю… — косо посмотрел на парня. — Ты себя в зеркале видел? На лице всё написано. И дня не проработал тяжёлым трудом. Папочка устроил на должность, и всё. Сиди и перди… Вот только не надо сейчас оправдываться. Не надо. Я за свою жизнь повидал достаточно. У каждого отца в прерогативе есть необходимость пропихнуть своего бездаря как можно ближе к себе. Это нормально. Не осуждаю. Я осуждаю, — полноценно повернул голову, — таких как ты. Сблев перегнившего отходняка.

— Знаете… — поморщился, — а это очень удобно грести всех подряд под одну гребёнку. Так гораздо проще. Не надо особо разбираться. Заклеймил и долой. Вы же… не знаете, кто я на самом деле. А вдруг…

— (Раздражённо) Да в курсе я. В курсе. Можешь не распинаться. Ты — 100% бабник. И транжира. Весь сука салон бабскими духами провонял. Машину из-за тебя сменили. Дышать, — полностью открыл окно, — невозможно. Даже мой пиджак, — принюхался, — тобою пропах. Как же мерзко это звучит. В следующий раз, хотя бы для разнообразия… А, ну да… Тебе же проще будет купить духи с запахом пота.

— Что за ерунда? Что за ахинею вы сейчас несёте?

— О, малыш показал кривые зубки? Никакая это не ерунда. На пальцы свои посмотри. На руки в целом, — вздохнул. — Они по-пидорски ухожены. Ногти хотя бы иногда стриги, правда… и здесь промашка. На маникюре за тебя и так сделают. Тонкие, щуплые сосиски. У тебя мозоли, хоть раз в жизни были?.. Что, опять нет? Хуже наказания копаться в дерьме точно для тебя нет. Если что-то не так, то давай, парируй. Опровергни. Интересно будет послушать.

— (Вдумчиво) В целом, — посмотрел на свои ногти, — так и есть…

— (Возбуждённо) Да сука, — иллюзорно метнул дротик. — В десяточку!

— Так-то может и оно, но-о… это всё равно не позволяет вам издеваться над людьми. Особенно без повода.

— В этом плане ты прав. Извини меня… пока что, но повод скоро обязательно будет. Не бывает таких скучных инцидентов, когда с тобой за рулём… дилетант… А я же просил. Умолял. Дайте нормального. Отпустите на денёк погулять лучшего. Эх-х-х, — отмахнулся, — в который раз бездари подвели… По крайней мере сидеть в машине удобно. Хотя бы за это, спасибо стоит сказать. Наверное. Неужели, у вас так во всём? Абсолютно всем похер на свою работу?

— (Неуверенно) Не похер, но да. Опыта маловато. Откуда тогда его взять, если кругом ничего не происходит? Откуда?

— Вот и радуйся, — встряхнул за плечо, — что живёшь в мирное время. Не просыпаешься в нервном поту от очередной бомбёжки или града пуль… Вот же пошёл молодняк… Счастья своего не понимает.

— (Настойчиво) Я всё понимаю, но разве — облокотился на руль, — записаться в личные няньки, это престиж? Конкретно — это предел мечтаний? Даже мы такой ерундой не занимаемся. В бытовухе копошатся, только самые никчёмные дебилы. Либо новички, либо жуткие тормоза. Как тебя в эту ерунду угораздило влипнуть? Ты же не похож ни на кого из них. В чём… реальная причина? Как так получилось? Неужели бабки? До хера, что ли, платят? Серьёзно?

— А ты я смотрю, всё о деньгах. Всё о бумажечках мыслишь. Вот скажи мне, когда(й) то перевозка государственных лиц, считалось второсортным делом? Будь добр, — уставился в окно, — занимайся своей работой, а я своей. Быстрее время пролетит. Я на твой дурацкий вопрос ответил. Дай мне немного тишины…

— Да ладно тебе. Не один я слышал про все эти… ваши истории. Я не глухой. Я свой, — тыкнул себя в грудь. — В теме. Ты не смотри, что я сегодня водитель. Это так, по совместительству. Временно. В основном да, приходится сидеть в офисе и страдать там всякой фигнёй, но были дела и покрупнее. Рейды… Облавы там…

— Ты хоть раз в настоящей передряге был? — сомнительным тоном произнёс. — Не на полигоне. Там мы уже всё выяснили.

— Вот и я о том же. Здесь… — осмотрелся по сторонам, — тупо ловить нечего. Мне бы рвануть, — вздохнул, — в горячие места. Поострее, так сказать, а то совсем уж грустно стало. Вот и приходится довольствоваться либо чьими-то выдумками, либо повседневной рутиной. Расскажи-ка лучше… про себя. Давай, колись… Зачем всё это нужно? Чего тебе стоит? Мы же в одной команде, верно?

— Я об этом уже говорил… Хочешь воевать на фронте? Пиздуй в армию! Для таких, как ты — никогда не поздно. Там с радостью подберут тебе отряд идентичных долбаёбов. Как болотная крыса сбеги в окоп на поле брани. Там и сдыхай. Или не сдыхай. Отсиди лучше в штабе жопу. Как по мне, отличное призвание для таких как ты. Сблёв генной цепи. Седалищная предрасположенность. Выслужись за пару лет, отдрочи всем полковникам и генералам, а там, глядишь, и домой пора. Байки молодняку сочинять да медалями напоказ хвастаться. Всё, считай жизнь удалась. Чего, — повернул голову, — конкретно тебе не хватает? Совета? Так я давно его дал. Мотивации? Мне что нужно, пнуть твоё величество под жопу?.. Ну уж нет. Ноги марать я не стану. Хрен знает, что совали туда. А вдруг ты заднеприводный? Хотя нет… Даже гомики любить тебя не станут. Только глупые школьницы и одиночки за 30 лет. Вот каков твой сорт. Осталось либо сгнить, либо, наконец, созреть. Всё зависит… Ай, — отвернулся, — да заебало. Как же мне надоело всех вас придурков поучать. Всё равно делаете по-своему. На кой толк в тысячный раз спрашивать? На кой хрен, печень лишний раз надрывать?

— А мне вот интересно. Действительно… любопытно узнать, как работают и живут другие. Расширяю, так сказать, горизонты.

— Глаза почаще расширяй, — недовольно цокнул, — знаток… Всё давно было сказано. Раз ты с нами, значит, никто от тебя информацию не скрывал. Мог бы и на досуге хотя бы почитать краткое изложение вещей. Видимо, опять… Не судьба.

— (Лениво) Может оно и да, но-о… Просто это как-то… скучно звучит…

— Тогда не суйся не в своё дело. Лучше радуйся тому, что есть… иначе, и это отберут, хотя… Ты тот ещё скользкий… глист. Всюду пролезешь. Из любой жопы выберешься. Нюх у меня на таких подонков, как ты. Вся земля вами усеяна. Всех сорняков не перекосить.

— Ой, да ладно тебе, остынь. Оставь свои картонные фразочки для детишек. Поучать людей старой выпиской из цитатника, довольно глупо. Кстати, девчонка, — скорчил одобрительную рожу, — таки молодца. Неплохо продержалась. Плюсик ей в карму. С таким жлобом вступать в спор — светит ничего хорошего… Сколько смелости нужно… Ё-маё… Однозначно мой фаворит.

Мужчина никак не отреагировал. Он продолжил и дальше пялиться в окно.

— Всё ясно с тобой, — тоже отвернулся. — Мне бы твоё хладнокровие, — сонно позевал. — Последнее, крупное дело, почти с полгода было назад. Всякая мелочь меня попросту не привлекает. Уныло как-то. До боли грустно.

— Может… ты и не догадывался, но работы хватает везде. Даже тут… Сиди себе без бед. Делай вид. Задницу на прогулку сводил, освежил — заебись. И денег за это ещё получил. Чем тебе не жизнь? Что не устраивает? Заняться нечем?.. Не понимаю. Как дурко себя ведёшь. Ей богу хочется вмазать со злости по роже.

— Ну да, ну да. Конечно… Действительно, как ебанько со всем этим (злобно) компьютерным дерьмом. Жизнь лучше от прогресса не стала. Она превратилась в сплошное сидячее положение. Почти всё рабочее время мы просиживаем штаны за мониторами, пока в основной разведывательной группе, намечается… какой-то… минимальный движ. Там люди да… В отличии от нас… пару раз в месяц на учения ездят. Нам же фиг. Бланки да таблицы заполняй. Скупая жесть. Сплошная, унылая волокита. Зато отребья в конторе — дофига. Ну просто завались… А знаешь, почему мы переехали офис? Да у нас штат, который год переполнен разными калибрами дерьма. Все папочкины объебосы теперь кучкуются в одном месте. Без понятия почему так. Отделение всё меньше смахивает на полицию… Сплошной балаган… Я преступников вижу дай бог раз в год. Не в хер, невпопад. Нянькой по вызову всё чаще служит моя жопа. Пинают из угла в угол все подряд. Ахуительная мечта решать чужие дела… Сходи, принеси. С дочерью больной посиди… Да бля-я-я, — помассировал лоб. — Кароч… Перебор таких, как я. Признаю. Слишком дохера… Иногда… выбираемся на вызов раз в полгода и то… считай звучит как праздник. А куда ещё падать ниже? На дне барахтается патрулирование. Не, не пойдёт. Всерьёз разминать булки желания нет, как и нет охоты копошиться с людьми. На этом всё. Другие варианты отсутствуют. Вот и приходится возить таких грозных дядек как вы. Хоть… какое-то разнообразие. Унылый… праздник… души…

— Как говорится, — развёл руки, — «Шо поделать». Ничем не могу помочь.

— Спасибо, блин. Воодушевил…

Шофёр глубоко вздохнул. Прищурив один глаз, бегло осмотрел охранника с головы до ног. Ему было, о чём действительно поговорить.

— Судя по вам, — откинулся на спинку сидения, — вы через многое прошли и, если в этих историях есть хоть доля правды — я тоже так хочу. Не рядовое мясцо на убой, а на дело. Да, именно так. С командой. Вот, вы же… (воодушевлённо) всегда рискуете. Выстраиваете планы. Многоуровневые ходы. Ночные вылазки… Охота. Скрытые операции. Под прикрытием работа. В общем, один сплошной адреналин. Я, как сразу услышал, что есть свободное место — мигом рванул к вам. А вдруг повезёт, хотя бы дольку ощутить от всего этого многообразия. Чуточку. Щепотку. Тогда и жизнь считай прожита не зря.

— (Отстранённо) Повезло тебе.

— Моя бы воля. Ух-х-х-х! — запрокинул за голову руки. — Почувствовать себя по-настоящему. Живым… Да-а-а, вот оно, — вздохнул, — опасность…

— Ты что, больной? — повернулся к собеседнику. — На всю голову отбитый? Что, фильмов своих дурацких насмотрелся? Да при первой же опасности, — злобно огрызнулся, — ты обоссышь штаны и полезешь в ближайшие кусты с обсёру. Пуля тебе не подсрачник и не пинок. Пуля нахуй тебя убьёт. Если мигом не прикончит, так дауном оставит. Или калекой. И всем будет на тебя насрать. Очередной дурачок нашёлся… Ебать. Во радости-то будет. Коль в жопе сильно припекает — хули ты, в полиции забыл, сынок? Раз попал чисто по блату — сиди смирно и не выёбывайся. В жопу засунь свою прерогативу, байками травить. Пострелять блять не терпеться. (С отвращением) Да ты и вправду на голову больной.

Парень сделал вид, будто ничего плохого не услышал. Чужое, приподнятое настроение, начинало понемногу бесить. Бургунд недовольно продолжил:

— Если ты ещё не заметил, опасность — она кругом. Повсюду, даже переходя дорогу, правда… — пальцем отмахнулся, — тебе и этого не понять. Вот посидел бы с денёк в окопе. Ни жравши, ни спавши. Даже места и времени на поссать тупо нет. Гадить приходится под себя. Я бы на тебя посмотрел тогда… Ух сука посмотрел… Это ещё молчу о том, что позицию нужно держать под градом пуль и артиллерии. Ничто не сравниться с этим опытом, если ты, конечно, его не пережил. Кровь, грязь, дизентерия. Смерть… (Кривляясь) Если вдруг пальчик бо-бо, скорая помощь за тобой не приедет. (Серьёзно) Нет. Нихуя. Когда ногу взрывом нахуй оторвало, тебя кинут тупо подыхать. Свой боезапас ты исчерпал. Никто не ринется такое говно спасать. Своя жизнь гораздо ценнее… Эт даже не ужасы. Нет. Это правила ведения войны. (Улыбчиво) Я хуею с вашего поколения. Заняться нечем. Еба-ать проблема.

— Опять, — вздохнул, — опять окопы… твои. Такое чувство, не сидел в окопе, значит не мужик… Ладно, как скажешь. Тебе виднее. Приму твоё нравоучение. Я нормальный, незлопамятный. Если нечем больше поделиться, то…

— Так и есть, — перебил. — Наставления окончились. Учись на собственных ошибках или не учись. Мне вообще без разницы. До пизды. Дай спокойно в тишине посидеть, — поудобнее уселся.

— Дам, но сперва, выслушай одну мою догадку. Мне-е чисто интересно, прав я или нет. По рукам? — протянул ладонь.

— И потом ты, — покосился, — заткнёшься?

— Да, — кивнул, — заткнуть.

— (Воодушевлённо) Я не против, — нормально сел. — Давай только быстро.

— Хорошо… — убрал руку. — Это касается…

Внезапно открылась дверь.

— Можно на минутку? — спросил человек в костюме.

— Можно. Залезай.

В машину сел посторонний субъект. Идентичность одёжки ничем особо не отличалась от формы Бургунда. Единственная разница, не было очков.

— Ну, — снова обратился к шофёру, — на чём мы собственно… остановились?

— Да так, — отвернулся. — Ни на чём…

— (Довольно) Вот и поговорили. Ну что там? — кивнул. — Что случилось?

— Да ничего не случилось. Пг'осто так, — достал сигареты, — от безделья зашёл.

— (Недовольно) Та-ак, — немного напрягся, — а внутри тогда кто?

— Всё те же. Каштанка и две девки. Остальные — на своих местах.

— Не, так не пойдёт. Быстро скуривай свою цигу и марш обратно на место.

— А хули мне с ним делать? — вскрыл упаковку. — Там же сплошное бабьё. Для Каштанки, в самый г'аз. За своего, — сунул папирус в зубы, — сойдёт. Будешь?

— Не, — отмахнулся, — не буду. Хватит с меня на сегодня, а то опять дымить начну. Хрен потом от привычки избавишься.

— Дело твоё, — закурил.

Это был второй из незнакомцев, которого удавалось рассмотреть так долго. Первым как раз сидел Бургунд. Остальная десятка, хаотично в памяти всплывала. Две девушки, +/ — запомнились сочетанием чёрной одежды и белых волос. Ещё один бугай высокого роста и смуглый паренёк. Блондин ещё вроде. На этом всё. Оного кандидата хотелось подробнее рассмотреть.

Одной из исключительных черт человека была — картавость. Едва ли он сел внутрь, как со второй строчки диалога, прозвучали заметные для шипения слова. Не такие звонкие, корёжащие слух, однако частичка неприятия всё же была. Это в детстве данную оказию нужно лечить. Сейчас она лишь закрепилась. Будь персона чуть менее уверенной в себе, всё обстояло гораздо хуже, но нет. Мужчина держался на своей волне. Наглый. Ехидный. Твёрдый. Бойкий, по крайней мере, на язык. Данный дефект звучит, скорее как фишка. Либо не замечает, либо привык. Пока что, прокартавил ровно 2 раза. Любое, незначительное отличие от общих масс, добавляет крупицу уникальности. На произношении дело не закончилось. Дальше пошли лицевые фишки.

Как только зубы приоткрыла верхняя губа, ещё одна особенность вырвалась наружу. Вместо левого резца зияло удобное отверстие. Дыра. С необычайной лёгкостью, в дёсна вонзилась сигаретка. Из правого кармана брюк показалась импортная, приплюснутая пачка спичек в 10 штук. Половины не было. За раз зажёг пламя, чиркнув на себя. Автоматом сделал от ветра замок. Затянулся. Спичка в ту же секунду вылетела в окно. Мастер мог курить в улыбке без рук.

Последующие ужимки отчасти искажали строение лица. Если бы не активная мимика, не так бы сильно играло родимое пятно. Чем больше покусывал нижнюю губу, тем активнее оно у подбородка выражалось. Человек вообще не мог спокойно сидеть. Скалится. Часто моргает. Руки некуда деть. Всему виной смрад от сигарет. Пепел падает на сидение, ровно между ног. Осанка с каждой затяжкой становится всё изогнутой. Последним атрибутом является кольцо.

Если смотреть через зеркало дальнего вида, даже так заметны мелкие черты. В правом ухе виляет серьга. Подкова с двумя шариками. Циркуляр. Аксессуар едва ли задействован, зато мелкая чёлка поправлялась без конца. В отношении короткой стрижки, слишком много движений в её сторону. Не под машинку как у Бурга, но всё равно. Либо бзик, либо дым давит на лицо.

— Слушай, чувак, — внезапно перебил мысли, — харэ на меня пасти. Те, чёта не нравится? — наклонился. — Хочешь что-то сказать, так говори. Не ссы. Все свои.

— Да я, — вполоборота повернулся, — я ничего. Ничего против вас не имею.

— (Нагло) А мне кажется, — схватился одной рукой за подголовник, — что да. Серьга моя не нравится? — щёлкнул по мочке. — Бабская хочешь сказать?

— (Напряжённо) Не-ет. Никак нет.

— Хватит его пугать. Не дай бог, ещё в салоне обоссытся.

— (Улыбчиво) Да ничо с ним не будет, — уронил пепел. — Мне просто… хочется поговорить. Иждивенца левого прислали. А вдруг он мыслит что-нибудь нам… учудить? Вот же падла, — затянулся. — Насквозь вижу.

— (Нервно) Нет, и близко ничего дурного не собираюсь.

— Тогда хули, ты пасёшь, — выдохнул дым в затылок, — в мою сторону? Ты что, из этих? Потомственный пидр?

— (Нервно) Да нет, я нормальный. Я-я-я свой.

— Тогда хули ты блять, — оттянул на себя кресло, — пялишься на меня падла? Хочешь через свою гей-маску, — наклонил спинку, — ртом мне отдрочить?

— (Испуганно) Да нет же, нет. О боже… Я-я-я… Я просто… Я случайно. Я не хотел. Клянусь!

— Лежать сука, — встряхнул. — Лежа-ать. Не смей мразота поеботная… при мне вставать. Будешь пиздеть, — вытянул из зуба сигарету, — бычком глаза нахуй прижгу. Ты кто такой? — смахнул пепел на лоб. — Колись с-с-сука. Лучше колись.

— (Испуганно) Да я никто! Никто! Обычный водитель! Больше ничего!!

— Пиздит, — покосился на Бурга. — Точно пиздит.

— (Испуганно) Пожалуйста, отпустите. Я ничего вам не сделал. Ничего!

— Ты уже мне сделал. Ты своим взглядом, хотел вторгнуться в моё очко.

Мужчина медленно стал опускать на лоб сигарету, словно раскалённый бур.

— Хватит с него. Он поди кляузу начальству своему потом напишет. Лишние заморочки никому не нужны. Лучше успокойся.

— И что с того? — остановился. — Во беда пустить полудурка под нож.

— А с того, что этот… полудурок, может оказаться отпрыском влиятельного чиновника. Счищать с тебя очередную порцию говна, честно достало… Отвянь.

— (Довольно) Ни-че-го. Этот пиздюк ничего не скажет. Ручаюсь за него.

Резво, прямо в переносицу, вонзился наполовину скуренный бычок. Боль от красного пепла не заставила себя долго ждать. Машинально попытался улизнуть.

— Терпи сука, — подхватил подбородок, — терпи. Руки убрал! Лучше нахуй их свинти, а то бломаю!! Вот та-ак, — стал размалывать окурок. — Вот та-ак…

Сперва боль и правда была сильная, однако, чем активнее крошился свежий табак, тем интенсивнее новые позывы друг за другом затухали. Не до конца, но всё же лучше, чем изначальный посыл.

— Это за ложь твою гнилую награда… Будешь знать, — отпустил бедолагу, — как обманывать порядочных людей.

Спинка кресла сработала как рогатка. Водителя швырнуло пузом на руль. Прозвучал коротки гудок.

— Хватит с тебя, — комфортнее уселся. — Надеюсь, ты усвоил урок.

— (Недовольно) Стэп, — посмотрел в зеркало, — а хули ты, тут забыл? Твоя, сраная минута давно закончилась. Вали.

— Бург, да бля, дай спокойно посидеть. Я заебался который час уже стоять. Там даже не с кем толком поговорить. Пиздец, как скучно.

— (Недовольно) Не с кем? Ты там часам не охуел? Я тебя в следующий раз, с Аттоном блять поставлю. Посмотрим, как потом ты заговоришь. (Грубо) Съеби…

— Ладно, — приоткрыл дверь. — Слышь, малой, — кивнул. — Запомни, — потряс правой мочкой. — Я, как тот моряк, весь мир поведал, но только исколесил.

Дверь через секунду захлопнулась. Шофёр натужно ринулся искать аптечку.

— Больно?

— (Сдержанно) Ещё как… Где эта сраная хуйня… Посмотри там у себя…

— Ща, — открыл бардачок. — Эта? — достал красную коробочку.

— Эта, — выхватил из рук.

— Тише, парень, тише. Не надо бугуртить на меня. Сам виноват… Прости.

Шофёр злобно посмотрел, но ничего не ответил. Он начал искать влажные салфетки или бинты.

— Кстати, а как тебя зовут?

— (Злобно) Меня для вас, никак не зовут, — выгреб горсть медикаментов.

— Ну-у-у, никак так никак. Буду, значит, обращаться к тебе — малой…

— (Злобно) Без разницы, — откусил нужный край целлофана.

— Не-не-не, — выхватил упаковку из рук, — ты ща со злости, пол ебала себе, раскроишь. Да не рыпайся, — рукой усмирил. — Уж я-то точно не желаю тебе зла… Сиди смирно. Сейчас мигом всё, — присмотрелся, — подправим…

Шофёру крайне не хотелось разжигать новый конфликт, поэтому в который раз просто смирился. Салфетка хорошо справлялась с углём, обходя педантично свежие раны. Центральное пятнышко и мелкий, с бусину волдырь. Следы гари со лба и лица, тоже ушли без проблем. Оставалось только эффект пользы закрепить.

— Вот, — смял кусок, — почти готово. — Посмотри там что-нибудь от ожогов.

— (Медленно) Балл-он-чик, — выстащил со дна коробки, — подойдёт?

— (Довольно) Пенка-а-а, — взял. — Отлично. Ты только это, пальцы не суй, а то разотрёшь… В глаза попадёшь… Сиди, — встряхнул бутылочку, — смирно…

Одним, точечным нажатием, крохотная горка перекрыла бугорок.

— Всё, не трогай, — убрал. — Пускай впитается… Ну и как тебе, — положил аптечку обратно, — тесное знакомство?

— Вот же сука, — поправил зеркало. — Брови гандоша подпалил. Кто мать его это был?! Что за урод! — повернулся к Бургу.

— Ну да… В центре немного… Будешь как эти… с третьим глазом ходить.

— (Гневно) У вас что, все поголовно дебилами становятся после войны?!

— Не все, но определённо, черствеет люд… Я бы его уродом с твоей стороны не называл. Он так-то ещё… и вернутся может.

— (Испугано) Что?!

— Да не ссы ты. Всё окей, просто не нужно так… целенаправленно пялится на людей. У каждого своя, комфортная зона. Ты как раз её преодолел. В отличие от большинства наших, я — сраный ангел, так что тебе ещё реально повезло. Ехал бы вместо меня Аттон, тогда всё, жди беды.

— Ла-а-адно… Этого… больного я запомнил. Стэп, кажется, зовут… А-а-а… Аттон… Он вообще, — покрутил пальцем у виска, — того? Хлеще прежнего?

— Того, сла́бо сказано. Кто-то, а вот он — серьёзно на голову больной. Не на полную, но точно на ¾ башки. Возможно, ты мельком видел его. Высокий такой.

— (Испуганно) Блять, это тот верзила… — сполз по креслу вниз. — Как знал…

— То-то и оно. Видишь, лучше даже и не начинать. Не надо даже мельком залупаться… Мы группа не самая большая, зато сил у нас, о-го-го. Эт ты не видел ещё Курда. По пояс забит в мастях. Не такой шкаф, как Аттоша, конечно, однако жилист и упрям. Лупит так своими лаптями по голове… Мам не горюй… Котелок после пару тычек перестаёт варить. Пропустишь разок и вперёд в могилку. Что, хочешь ещё что-нибудь услышать… про нас?

— Пожалуй, не-е-ет… — стал нервно почёсывать левую руку. — Хватит.

— (Довольно) Отлично. Наглядный тебе пример. Не суй нос не в свои дела.

— Ага, — ещё сильнее стал сдирать кожу.

— Та-а-ак, — схватил за кисть, — а это что у нас?.. Как знал, что занимаешься членовредительством. Ты чегой-то, руку до крови расчесал? — присмотрелся. — Дурак что ли?.. Неужели, — сузил глаза, — бзик какой-то? В детстве подцепил, да?

— (Грубо) Не бзик это… и не ваше дело…

— Так-так-так-так, — взглянул на кисть со всех сторон. — Узнаю. Сигаретные рубцы. Теперь понятно, откуда такие повадки… Что, не нравится? Неужто батя об тебя… бычки тушил?.. (Удивлённо) Неужели, правда?

— Ага, — огрызнулся, — хрен угадали. Не надо лезть, — силой вырвал, — не в свои дела. Сам как-нибудь… разберусь.

— П-ф-ф, да пофиг. Можешь подыхать. Я к твоей смерти рук не прилагал…

Ранее не замеченный бинт, быстро замотал левую кисть. Плотно затянул раны. Грубо зубами порвалась ткань. На ладони воявился корявый узелок.

— Ну-у-у та-а-ак… может, расскажешь, откуда взялись у тебя… рубцы?

— Что, — злобно улыбнулся, — интересно стало?

— Да не, — отмахнулся, — время хочу просто скоротать.

— Дык… давайте скоротаем, — полез во внутренний карман пальто. — Вы мне на один вопрос… ответить должны… Бля, — осмотрелся, — да где же блокнот…

— Погоди-погоди, — выставил вперёд ладонь. — Свой вопрос, ты уже задавал. Это твои были окончательные слова: «Ни на чём». Не моя проблема.

— Не, так не считается. Зашёл, вообще-то, посторонний человек.

— И что? Для меня он, вообще-то, не чужой. Какая уже к чёрту разница, если твоя машина прослушивается моими людьми. От кого, что скрывать? Смысл?

— Ах-х-х-х-х… Вот оно ка-а-а-ак… Теперь всё понятно. До боли понятно.

— Во, — улыбнулся, — наконец дошло… Больше не будешь зазря рисковать.

— Да не, — на секунду выдавил оскал, — по сути, ничего это не меняет. Ну… получил я леща от вашего подонка. И не такое бывало. Пустяки. Давайте… я вам расскажу историю про свои ожоги и синяки, а вы — 100% при любом раскладе выслушаете меня, а потом ответите. Согласны? Только давайте по чесноку, а то вам… крайне хочется меня обмануть… Ну так что, по рукам?

— Малой… — вздохнул. — Как же ты задрал…

— Но вы даже не знаете, что я хочу вам рассказать. А вдруг это важно? Я, конечно, и другим людям могу свои доводы показать, но боюсь… они не так меня поймут… У них нет такого опыта как… у вас.

— Темнишь ты малой. Ой как гадёнышь темнишь… — покачал недовольно головой. — Не люблю делать ставки на непроверенного гонца.

Бургунд ещё раз детально осмотрел пацана. Ничего примечательного в нём не было. Обычная, миловидная погрешность. Возможность задарма промежность лизать. Ветер, гуляющий в башке. Он мог отмочить что угодно.

— (Скептически) Хорошо, но история, — выставил палец, — должна зацепить.

— Не-е-е… Ну не-е-е… Это не история киношных масштабов. Мой сценарий не наберёт и пары страниц. Коротеньки рассказ, да и только.

— Ну не знаю тогда, — ещё раз осмотрел. — Рассказчик из тебя поди хуёвый.

— В таком случае не узнаете, что приключилось со мной…

— Арх-х, — недовольно цокнул, — вот же чертяга… Заинтриговал… А давай, — хлопнул себя по колену. — Начинай. Слушаю.

— Кароч, — поудобнее уселся на боку, — во всём виноваты… бабы… Не-не-не, — отмахнулся, — это ещё не конец. Это затравка такая… Начало… В общем-м, — сложил руки вместе. — Есть у меня правило — встречаться… только раз. Узнали друг друга. Побухали. Поспали и разбежались. Всегда безотказно работает. Вот всегда. Просак начинается тогда, когда ей… захочется перезвонить. Вот тогда да. Реально наступает беда. Встречи эти глупые… Переписки. Каждый, долбаный раз обжигаюсь. Даю себе заверение, что больше нет, и нарушаю его. Ну не дебил же? — стукнул себя по лбу. — Что ещё скажешь… Лежим, общаемся. Готовлюсь зайти на новый круг, а она вдруг выпаливает: «А куда мы с тобой, завтра пойдём?»… «Мы» сука! — наклонился. — «Мы-ы-ы»!!! — брызнул слюной.

— Да не мычи ты мне на ухо, — откинул его обратно. — (Улыбчиво) Больной.

— А потом — всё, пизда. Всё… Говоришь как есть, а эта сука, тушит об тебя в помаде бычок. И не одна так делает. И не другая… Суки, все сговорились вместе. Ебанутые. Сраный фетиш какой-то. Честно бросаешь их, а они бычком по рукам.

— (Удивлённо) Ты вообще, в своём уме? Да кто так девушек прямо в постели бросает? У тебя, совсем, что ли, мозгов нет? Нужно деликатно поступать. С умом. Всегда надо… давать надежду, а не сразу её отбирать.

— Не-е, я так не делаю. Я такой фигнёй не страдаю. Я бросаю — именно так. У нас изначально, с каждой лярвой был договор на одноразовые встречи. Дальше — сугубо желание её, если я, опять же лично захочу. И вот, где-то уже на третий трах думает она, что мы встречаемся. Ага, ну да. Что могу сказать — тупые. Любят по всякой фигне страдать. Вот правда, чё за них переживать? Шкуры-то красивые. Рано или поздно, каждая себе по папику найдёт. Там-то думать особо не надо. Нахрен табуретке нужны мозги. Большинство, с кем я встречался, либо модели, либо скрытые куртизанки. Одно другому, не мешает. Что первые, что вторые — обычные люди. Жрать, спать и трахаться хотят…

— (Вдумчиво) Тебя в детстве случаем, не роняли?

— Не знаю, — почесал затылок. — Может, и роняли. Как у вас с нелюбимыми детьми поступают? Сжигают на костре?

— Не, скорее сбрасывают со скалы.

— Повезло мне, значит… Повезло…

— Ладно малой… — отвернулся к окну. — Отмаза пойдёт… Валяй уже свой вопрос. (Устало) Хочу немного, — зевнул, — вздремнуть.

— Хорошо, — взбодрился. — Давайте кое-что проясним. Ваш подопечный…

— (Саркастично) А я смотрю, — перебил, — это сейчас самая важная тема для разговора. Больше людей ничего не интересует. Хорошо, — скрестил руки — выкладывай, чего вы там такого нарыли, что аж прям тянет на сенсацию века. Ну, поведай мне офисная мышка. Что за документы вы нарыли на него?

— Да какая там сенсация, — лениво отмахнулся. — Вы что. Просто очередная догадка… Может, и не догадка… Может, и-и-и… неоспоримые доказательства. Я толком не знаю. Вся беда в том, что данный мальчик кое-кого… напоминает… как и вы… А мы, случайно, раньше не могли встретиться?

— Где? — повернулся. — В этом городе? Я меньше суток здесь нахожусь. Для тебя что, всё негры на одно лицо? Ты расист?

— Не-ет, — сел нормально. — Ни в коем разе. Сексист может и да, но точно не расист. Вы для нас, только сейчас без обид, как тот, экзотический фрукт, который совсем недавно завезли. Люди интересуются, смотрят. Подмечают детали… Вот мне и показалось, что я, наверное, мог раньше видеть вас. Возможно. Не факт.

— Вот со своими фактами, пожалуйста, и катись отседова. Хватит на пустом месте беллетристику создавать. Иди вон, — кивнул в окно, — бланки свои заполняй. Опросы проводи среди населения.

— А если у меня есть… доказательства? Что тогда?

— (Улыбчиво) На меня? Серьёзно?

— Не на вас. На-а-а… одного недоделанного убийцу, которого очень хорошо покрывают. Вам так не кажется?

— Мне? Не-е-ет, — отрицательно покачал головой. — Такие неадекватные, как ты, каждый день мне на службе попадаются. Я уже устал с ними разговаривать. Они нормально языка не понимают. Я тебе прямо скажу — (высокомерно) ты кто, вообще такой, а? Куда нос свой суёшь, малыш? Не боишься, что обломают?

— Это угроза?

— Нет, — улыбнулся, — простой, дружеский совет. Что-то ты больно наглый. За секунду, что ли похрабрел? Не напомнишь-ка своё имя?

— Не-е-е, — ухмыляясь. — Не хочу интригу для вас губить. Вот вам на досуге маленькое задание: узнать, как правильно меня зовут. Скажу сразу, звонить в наш отдел бесполезно. Ни черта внятного там не скажут. Они сами толком не знают, кому именно работу свою дают. Лучше… — вздохнул, — оставим как есть. Вашего имени, я тоже не знаю. Меня сейчас устраивает всё, разве что… такими кличками клеймят… шелудивых псов.

— А ты… храбре-ец. Я тоже сделаю вид, что пропустил нужную фразу мимо ушей. В следующий раз настоятельно прошу. Будь о-очень внимательным. Я тоже могу обидеться. Давай уже, — махнул, — не томи. Трави свою сраную байку.

— Хорошо… — стал копошиться по карманам. — Ах да, точно, в бардачке…

Мужчина недовольно уставился на водителя. Знакомое воспоминание. Мать заставляет показать то ли дневник, то ли эротический журнал.

— Что такое? Забыли, как выглядит или открывается?

— Вот эта рухлядь? — стукнул кулаком по приборной панели. — Да брось. Ты защёлку, — пошатал дверцу, — который год починить явно не можешь. Руки точно из жопы растут… Вот, слышишь, — поёрзал, — скрипит… Ай, ну тебя, — надавил на кнопку. — Тебе в этом корыте ездить. Об тебя будут ноги месить.

Задвижка со скрипом распахнулась. Бургунд ещё сильнее её раскренил.

— Еба-ать… Ну и говна же насобирал… (Сосредоточенно) Где тут искать?

— Вон там, — выдвинул вперёд шею. — Она должна лежать в самом конце.

— (Медленно) Нахера… ты вообще собираешь этот хлам? Лучше уж… книги не знаю… умные читать. На кой хер тебе облезлые буклеты и газетные вырезки?

— (Спокойно) Да не переживайте вы так… Когда внезапно случится коллапс, а линии передач намертво перегорят, вы первые обо мне вспомните. Все. Бумага однажды, обратно возьмёт своё, а пока… дайте мне вон ту-у книженцию, — снова ткнул пальцем в самый конец. — Вон, — наклонился, — краешек торчит.

— Ага, скажи это бульварной беллетристике. Если подобная хрень случится, — нехотя запустил руку, — нам разве что и останется… жопу пальцем… подтирать.

Поёрзав среди кучи листовок, проводков и ленточных кассет, Бургунд таки выцепил книженцию двумя пальцами. Он категорически не хотел притрагиваться к старью.

— Спасибо.

Прежде, чем к хозяину вернулся блокнот, мужчины обменялись взглядами. На лице Бурга заиграли морщины и пот.

— Шуфлядку всё же стоит, — захлопнул, — починить. Неужели так сложно 5 минут уделить?.. Пиздец, как душно, — полностью открыл окно.

— Несложно, просто… заебало пьяных полковников по бабам развозить. Без конца ляпают. Надоело подкручивать. Проще намертво… закрутить.

— И какой толк? — расстегнул горловину рубашки. — В книжке-то, — кивнул.

— Стиль. В бумаге определённо есть… своеобразный стиль… и душа, а так, — покрутил ладошкой, — в принципе, больше ничего. Обычное, печатное гавно.

Водитель задумался, оборвав мысль на половине пути.

— (Внимательно) В общем, — бегло пролистал, — есть здесь у меня парочку… интересных заметок… Погодите… Сейчас всё… найду…

Подобная медлительность лишь раздражала. Приходилось терпеть.

Парень небрежно метал по сторонам бумагу, хлёстко выбивая ритмичность страницы. То постепенно наращивая темп, то надрывисто и быстро. В какой-то момент скорость падала на нет, возвращаясь с десяток листков назад. Оставалось разве что смириться. Бургунда сильно бесил такой ход. С куда бо́льшим размахом углубился в кресло. Швы лакированной, бордовой кожи стали наглядно трещать. Противоборство. Чей окажется громче подход. Наконец, удобное положение нашлось. Остановился. Замер на нужной ноте и шофёр. Корешок треснул по бокам и отправился в чужие руки. Реакции долго ждать не пришлось.

— Что это? — безэмоционально спросил.

— Как что, фотография. Целых две. Удивительно, правда? Свежие, печатные.

Парень колко посмотрел, но собеседник ничего не ответил.

— И что здесь такого… особенного, я должен увидеть?

— И вправду, — чуть ближе подсел, — на этой и впрямь ничего удивительного. Подумаешь, человека порвало на две половинки. По пояс нахрен откусило. Я вас прекрасно понимаю. Подобное, давно уже ни капельки не впечатляет, а здесь…

— Та же самая хрень, — перебил. — Два трупа, — прищурился. — Их что, прямо так, в одну кучу собрали? Был взрыв?

— Определённо да, — перевернул страничку. — Здесь два тела. На следующих по два. Ничего примечательного. Кто-то обгорел… Кто-то обуглился, а кому-то… проломили башку. В общем… 9 смертей…

— (Внимательно) Слушай, — перелистнул, — а чего цифры разбросаны не по порядку, да и… мест происшествий ничерта нет… Это что, стёб какой-то?

— Нет. Надо просто фотки номерами поменять, и тогда всё сойдётся. Дальше можно не смотреть. Ничего сверхъестественного. Не утруждайтесь… Ладно, — сел ближе на половину подлокотника. — Тут у нас, — ткнул пальцем, — осколок в глазу.

— Не надо мне тут… тыкать, — огрызнулся. — Я и сам прекрасно вижу…

— Хорошо… А у другого, — не сдержался, — пузо пробито. Кишки наружу… Же-е-есть. Последние, — лениво отмахнулся, — вообще неинтересно. Без внешних признаков насильственной смерти. Со страху, видимо, обе курицы и померли… Или это были козы?.. Про вскрытие тел даже можете не упоминать. Таких данных у меня всё равно нету.

— Ты что, — поднял голову, — суфлёром на полставки подрабатываешь, да?

— Нет.

— Тогда харэ… пиздеть мне под руку. И без твоих комментариев разберусь.

— Ладно, — отсел. — Молчу…

— (Сосредоточенно) Сколько девушек было?

— (Отстранённо) Три, кажется… Они все воткнуты в последнем ряду.

— Жалко конечно… — поотдирал уголок фотки. — Очень жалко. Молодые…

— Ага… симпотные… Особенно та, — кивнул, — что с дырой в черепе.

— (Сосредоточенно) Это, конечно, всё забавно, — ещё раз перелистал снимки. — Насколько давно был сделан оригинал?

— (Отстранённо) Не знаю… Лет пять… Шесть назад, наверное…

— Ясно. Всё теперь ясно с тобой. Тебя разъебать или пожалеть? Ай, держи, в общем, — протянул блокнот. — Очередная, бестолковая хрень.

— (Хмуро) Никакая это не хрень. Это ключевые снимки с места убийства.

— А место само где? — быстро пробежал. — Где? Я могу тебе столько херни случайной в подсети нарыть… Ужаснёшься. Эти снимки ни к чему не ведут. Трава и столы морга. Что они мне говорят? Что?! Да ничего. Это всё постфактум, а мне нужна суть. Изначальная суть. Где сопутствующие кадры локации? Где? Что за хуйню ты мне подсунул? Где местность? Где само помещение? Где орудия убийства, если таковые есть. Где оригинальные, полноразмерные копии? Где? А их нет. Ничего нет. Какая-то… подзалупная хуйня, которая никуда не ведёт. Ни на что не влияет. Малой, — поднял взгляд, — ты, видать, конкретно тронулся умом. На кой хер тебе эти снимки трупов сдались?.. Что, некрофил хочешь сказать?

— Тц, — недовольно цокнул, — ещё один старый пердун, которому хрен, что нормально объяснишь. Я, — тыкнул себе в грудь, — не больной. Это, считай своего рода хобби. Хобби коллекционировать списки нераскрытых дел.

— Отличное у тебя занятие, — улыбнулся. — Я только одного не понимаю. Как всё это связано с ним? Ты, как тот, сбрендивший репортёр, — захлопнул книжку, — хочешь приплести желаемое за действительное. Если намекаешь, что пацан как-то в эту смуту увлечён, то спешу огорчить. На, — протянул руку, — держи, и больше меня такой хренью не беспокой.

— А я и не говорил, что он как-то с этим связан…

Шофёр взял из ладони свой блокнот, перелистнул на пару страничек дальше последних снимков и вернул в руки обратно. Новые картинки отчасти обличали, но без контекста смотрелись такими же выдуманными.

–…Точнее, косвенно связан. Не напрямую. К примеру, парочка из самых свежих. Сегодня только утром прислали… Мир не без добрых людей.

Охранник уставился на изображения Кая, точнее, на безобразную груду ходящих, живых мышц. Ни одна эмоция на лице не дрогнула. Он оставался таким же невозмутимым.

— Это подобие человека ещё и ходит… Представляете? Вон, пролистните немного дальше. Там как раз прослеживается его градация.

Бургунд перелистнул. Все опасения оправдались. Знакомый мальчик. Кай. В привычной своей манере тупит посреди дороги на пустыре. Даже не раскрывая толком лица, характерные черты с головой выдавали. В первую очередь, седина. Придраться к форме ещё можно, но тощий силуэт с заросшей шевелюрой, предельно точно указывали на подлеца. Первые ракурсы улавливали анфас подбородка, плавно в ¾ переходя. Коллажи неуклюжих, хаотичных движений. Время, поза, но главное — цвет. Именно гамма картинки искажала все неточности. Любительская попытка дословно переврать оригинал. Последние кадры и вовсе коверкают композицию. Ненароком дрогнула рука.

— (Разочарованно) Мда… Ну ты и мастак…

Реакция не заставила себя долго ждать. С чужого позволения, пальцы резво проскочили неудобные фрагменты, пропуская планы фигуры со спины. Важные снимки исключительно были первые, игнорируя цветочные луга и прочую флору. Перспектива всех изображений, строго придерживалось одного плана лёжа, хотя сам кадр довольно близкий. Метров пять до цели. Утечка всё-таки была.

— (Нервно) Я, конечно, не профессионал, но даже так, — ткнул пальцем на самый удачный снимок, — всё прекрасно видно: кто это и куда оно идёт… Давайте не будем казаться друг другу дурачками и хотя бы… проследим путь. Зачем? Для чего? (Увереннее) Честно, даже близко не представляю, чего такого нужно съесть, чтобы так вштырило… О-о-очень сильно хочу обратиться к его врачу, — хлопнул кулаком по ладони. — Пусть и мне выпишет такой рецептик. (Серьёзно) Либо тут случилось праведное исцеление… либо мальчику на досуге нечем заняться. Вон, глянь на него, — начал чередовать картинки, — посмотри, как чёрт ожил. Словно козлик резвый спросонья забегал. (Спокойно) Давайте… давайте просто побудем реалистами. Все эти фотографии в отрыве от контекста ничего не стоят. Человек просто… от жизни устал. Кайфануть захотел. Передознутся. С кем по молодости не бывает. Нет смысла так категорично заострять на нём внимание, зато на других фотографиях, — повысил голос, — отчётливо видны последствия. Давайте вернёмся к предполагаемым жертвам…

Попытки разоблачить, становились с каждым заходом всё более активными. Как бы наглец ни старался выявить хоть какую-то причастность к делу, ни одна мышца не дёрнулась на лице лжеца. Хладнокровно. Безэмоционально. Чёрство. Ужимки косой улыбки дразнили. Тупой охранник оценивал работу спустя рукава. Особой значимости в его действиях нет. Требовался другой подход.

— Вон та, что ближе всего, — перелистнул несколько страниц. — (Вдумчиво) Я… я не люблю на пустом месте экстраполировать, но-о-о… Ага, вот он, — ткнул пальцем. — Гражданин Бидл, — присмотрелся. — Да, здесь так и подписано. Не суть. Ну-у, — выдержал паузу, — тут нужно быть максимально тупым, чтобы не сложить два плюс два. По мне, так всё до боли очевидно… Месть. С такой тушей, женской ласки особо не видать. Характер черствеет. Рыло больше не похоже на лицо. Это в очереди первый смертник, что захлебнётся жиром, так и пенсию недожав. Если любителю чревоугодия развязать язык и руки — получится наш кандидат… Даты и время, поверьте на слово, совпадают. Осталось совсем немного потерпеть, когда гражданин Бидл выйдет из комы. Там и поговорим. Всё тогда и прояснится.

На изображении виднелся мужчина, лежащий на спине. Плотность фигуры и характеризующая охрану спецодежда. Общий ракурс на фоне асфальта имеет дальность, приблизительно с крыльца школы. И ступеньки, и зелень немного с клумб есть. Слева, в самом краю кадра, находятся ворота. Вроде бы и ничего, но изображение слишком маленькое для полноразмерного масштаба. Непонятно, что конкретно произошло. Упал от инфаркта, удара, инсульта. Абсолютно не видны личные черты. Лежит на земле сытая туша. Всё. Помимо неудачного положения камеры, ещё одна вещь бросается в глаза. Острый непрофессионализм. Спешка. Тряска. Вертикал. Фото явно сделано впопыхах, нежели все предыдущие. Снимок объектива поверх экрана трубки ещё больше качество снижал.

— (Улыбчиво) Ух-х! Ну и где ты эту фотку нарыл? — повернул блокнот чуть ближе к хозяину. — Испуганного школьника, что ли, обобрал? Вместо того чтобы на полароид фоткать, лучше бы нормальный распечатал с исходника размер… Не любишь цифру, окей, пещерный человек. Дело твоё, но тебе что, жопу трудно поднять? Настолько сложно до ксерокса в двух шагах дойти? Не понимаю. Тут и качество, дерьмо и, — прищурился, — нихера не видно. Ты, видать, опять фильмов своих дурацких насмотрелся. Решил в детектива доморощенного поиграть. Хер пойми, за какие качества тебя держат. Ну точно взяли по блату… Сто пудов.

— Признаюсь, — внимательно всмотрелся. — Фото действительно получилось откровенно… говно… но сам факт, извините, налицо. Человек в коме. Выписки с показаниями у меня нет, но гражданина Бидла, я лично видел. Номерок больницы вовремя пробил. Травма грудной клетки — это не хухры-мухры. Там рёбра вошли в плоть. Не удивлюсь, если приложились к тому же чем-нибудь по башке… Хрен пойми, выйдет из лечебки или нет. Может, и не выйдет. Прямо на операционном столе загнётся. Кай в любом случае зашёл за ворота, а значит, они… пересеклись.

— Я бы не стал так яро утверждать, — перебил. — Тут явно между фотками не один час прошёл. Ещё неизвестно отчего именно этот гражданин получил травму. Этот хряк… и со ступенек мог сигануть. Ты глянь, какая туша, — всмотрелся. — Не удивительно, честно говоря. Паника, вещь очень страшная. Надо будет, затопчут за милую душу, лишь бы шкуру свою спасти.

— (Недовольно) Хорошо-о-о… Допустим…

— Ты со своим, допустим, только время моё тратишь вхолостую… Я таких тебе могу догадок наплести, что от разнообразия обосрёшься. Факты. Где факты? Неопровержимые доказательства? Если их нет, лучше заткнись. Умнее кажешься.

— (Сдержано) Я же изначально заявлял. Это догадки. Как только выскажу предположения до конца, тогда и заткнусь… Мы, вообще-то, договорились, нет?

— (Устало) Продолжай, — пожал плечами.

— Ладно. Оставим фотографии на потом, — взял из рук обратно книжку. — Моя рабочая теория не идеальна, но знаете, — призадумался, — весь этот фарс с газом… слишком уж натянуто звучит. Давайте начистоту, — в сторону отложил блокнот. — Только ребёнок может поверить в данную чушь с газом… Не бывает таких избирательных взрывов. Если бы реально бумкнуло, то распидарасило… ну-у-у максимум кухню… Столовую… Не больше. Это вам не карточный домик. Здесь стены достаточно толстенные. Мать его, бывший особняк. Люди за свою безопасность не скупились, а вы про газ. Чтобы брешь пробить — бомбу нужно заложить. Никак не меньше, а вы про трубу. Пробило. Ага… Боже ты мой, разве что она сразу же под плиткой шла. Тогда да. Можно поверить в ваши бредни.

— Ты это, — похрустел шеей, — для наглядности, фото, пожалуйста, покажи, а то, знаешь ли… Память у меня короткая. Много чего забываю в последнее время.

— (Медленно) Этих фото, — недовольно цокнул, — у меня как раз… и нет…

— Да-а, — радостно улыбнулся, — Избирательный подход… То, что не нужно — мигом суёшь мне под нос, а вот прямые доказательства, увы. Их нет, — развёл руками. — Просто нет. Я тебе… по секрету скажу, — наклонился. — Это здание и раньше горело. Вот и всё. В отличие от тебя, я подготовился. Нашёл информацию. Проверил. Узнал детали, а ты сука за всю жизнь, не удосужился даже нормально распечатать хотя бы три сраных фотки. Ну о чём с тобой можно говорить… Ну о чём?.. Нет смысла скрывать и строить догадки. Я оперирую фактами.

Настроение у Бурга поднялось. Он готов был разделывать словами лицо.

— Конкретно здесь… каверзная застройка. Да не там, — кивнул на ротонду магазина, — а на ваших Клинах. Я точно не помню, какие цифры касаются почвы и прокладки труб, но технологии однозначно были нарушены. Сэкономить решили. Плачевный итог… Эта инфа пробивается в два клика. «Крупные происшествия по странам», а дальше по страничке вплывает ваш торговый павильон. Наглядный пример жадности и коррупции в деле. Как только наебнулся главный проект — все утечки мигом потекли в сеть. Смотришь на его объекты, и ага… Руку свою сунул в бюджет… Это тебе не теракт и не подрыв. Привычная, техногенная катастрофа. Там в сумме пострадало 1500 тысячи человек. Из них треть под завалами погибло. Вот уж кто реально гандон. Точно не помню, сколько по факту лет ему дали, но я бы для него приготовил — расстрел.

— (Неуверенно) Прямо-таки… расстрел?

— Да, и желательно прилюдно. Наглядный для всех подонков пример… А он же ещё и больницы строил. Прикинь, если там что-нибудь навернётся? Сколь ещё будет жертв? А тут, — отмахнулся, — п-ф-ф, утечка. И та-ак сойдёт. Всем похую, а то, что после пожара, надо дом заново отстраивать, так это так, до пизды. Никто ж не помер. Деньги на той же реставрации, лопатой гребут. Печку стопками купюр топят. Сколько в прорву ни кидай, а они всё появляются. Разве не чудо? Именно сбор и проверку информации, ты в своей практике проебал. Крайне сомневаюсь, что у тебя получится доказать что-то дельное, — вздохнул. — С-с натяжкой, можно поверить в историю с террористами, но мальчик… Какой-то, случайный мальчик устроил погром? М-да-а. Звучит как бред. Иди-ка сам головой о стены постучись. Посмотрим, что с тобой будет… По мне, так, парни в балаклавах, вероятнее всего. Это ж как запариться-то, нужно… (Задумчиво) Всё спланировать и в самом конце так прогореть. А может, они припугнуть только хотели? Кто знает.

— Террористы? — криво улыбнулся. — Ну не-е-е. Это, куда глупее звучит, чем тот же газ. Как-то, — постарался развеять ладонью воздух, — зловонно попахивает ложью. Уж слишком всё накручено. Неправдоподобно. Террористы? У нас? Бред полнейний… Этого не может быть. Просто не может.

— А почему нет? Вот ты, — сел поудобнее чуть ближе к оппоненту, — когда-нибудь занимался планированием? Вообще, неважно чем. Думаю, что да. Любой, нормальный человек, хотя бы пару раз в жизни планировал что-то. Работа, досуг. Отдых, выходные. Вообще, без разницы что. Время, затраты, инструменты. Срок. Так и тут, только представь размеры не локального, а государственного масштаба. Вот намечаются, скажем… выборы. Пацану — банально повезло. Бывает и такое. Я никуда его не выбирал, — открестился. — Поставили перед фактом, и всё. Охраняй или вон… Ну, выбрали и выбрали. Вообще, хер знает, как эта система работает, но-о-о… прежде чем, даже спонтанно назначить кандидата, нужно подготовиться. Оглашение, награждение, мероприятия и прочая лабуда… Так вот, (серьёзным тоном) этого объявления — в принципе не должно быть. Моя цель — потиху увезти парня в Бардо, а там хоть на бутылку сажают. Вообще без разницы, однако есть одно но… Нам кто-то пытается серьёзно насолить. На кой хер из ничего внезапно делать сенсацию? То-то и оно. Под бой курантов… бдительность врага усыпить.

— Ага, живой щит. Ну уж нет, — отсел чуть ближе к рулю. — В жизни тебе не поверю с такой серьёзной рожей… Быть того не может, — почесал подбородок. — Звездёшь чистой воды. Никто бы и жопы от кресла своего не оторвал ради этого пиздюка, а если он… и правда такой важный — хули, его тут маринуют? В Ласко? Ёбанное нигде, где ничего толком не происходит. Аморфное, вялое… ничтожное существование и вот на тебе… резонанс. На всю страну объявить такое… Это же ломает конституцию и устав. (Взбудараженно) Пиздец… Не могу поверить…

— (Приглушённо) Ну-у-у… как на всю страну… Скорее локально. На город.

— (Взбудараженно) Это, — начал глубоко дышать, — какая-то… пиздёшь… Не могут же правящие партии взять в свою кучку недоношенную шестёрку? Или могут?.. Вот так просто? С полтычка?.. Это ж как… минимум референдум нужно созывать. Потом голосовать за поправки. Я бы точно не прошляпил данный факт. Никто бы не пропустил резолюцию, а тут на тебе… Нагадили прямо на лицо…

— Какой ещё к чёрту референдум? За ним ничего нет. Чем ты меня слушал?

— (Взбудараженно) Ничем блять… — ударил кулаком по рулю. — Ничем…

— Пиздец, — наклонил голову. — Во тебя перекосоёбило. Пацан смог, а ты нет. Да остынь ты парень. Остынь. Все нынешние подвязки, не более чем фикция. Пыль в лицо. Может, потом, что-то из него авансом выпилят, но сейчас — ничего. Ни прав, ни свобод. Игра на публику пусть и не самая идеальная, но, по-моему — общественное мнение всё так же важно. Где ты видел, чтобы от одного… никому не известного кандидата, пошёл в городе такой отклик?.. Где? Да нигде. Вот она тебе, — руку протянул, — наглядная реклама. Тот же лотерейный билет. Прозрачно и открыто. Победил какой-то… невзрачный юнец. Если уж… ему повезло, значит, может, и тебе. Пускай и не в самые высоты, но уже намечается возможность хотя бы попасть. Неважно куда. Идеальная, как по мне, лазейка.

— Да ну? Бред полнейший. Очередные всратые перспективы и должность.

— Нет, тут я не согласен. Твоё полярное мнение слишком однобоко, упуская из виду проблемные места. Репрезентация. Вот… как молодёжи влиться в новую для них… культуру? Вот именно что никак. Кто поможет разобраться? Увлечь за собой? Точно не седой дед, который сидит на одном месте по 30 лет кряду. Здесь нужен свой человек. Энергичный. Молодой. Нужен тот, кто разговаривает с ними на одной волне… Эти морды квадратные — смотреть на них противно. В экран не помещаются. Через раз хочется блевать, а поставь приятное, свежее личико как жизнь заиграет новыми красками. Отточить для начала хотя бы дикцию, а там со временем как-нибудь… само пойдёт. Надо дать зерну шанс прорости, а не кидать его на самопопечительство. Если затея удастся, то… хуже явно не будет.

— Ага, ну да… Обещаешь неучу горы и лавры, а на деле… дай бог из сотни тысяч полудурков, найдётся в адеквате хотя бы один. Может, и не один, правда мест на всех явно не хватит. Самый жестокий на памяти отбор. Королевская битва за возможность разлететься в щепки. Не будет из малолетнего дебила толк… Хоть одно интервью в сети вспомни. Они нервничают, потеют и заикаются, не говоря уже о том, как пару слов в предложение связать. Смышлёный в эту халтуру, даже не попадёт. Если ситуация обстоит, как ты говоришь, значит, выгоднее выбирать тупицу, чтобы его дрессировать и им же помыкать. Взять… обычного школьника. Пиздец. К тому же ещё и полное бревно. План — охерительный. Надеюсь сыграет.

— Ебать, будто ты в свои сопливые годы был лучше него. Сомневаюсь. За папину штанину держался и ссался со всего подряд. То, что тебе начали, наконец, давать пендель и ставить в угол, не делает из тебя полноценного человека. Как был дерьмом, так и остался. Обычное, смазливое хайло. Чёрствые глазёнки. Говно — так и брызжет с языка. Ты и дня на посту не продержишься. Мигом за шкирку турнут… Кай, по сравнению с тобой — божий агнец. Венец эволюции. Чистое ядро без изъянов и трещин. Непримечательный. Простой. Да, нихера не умеет, но это не главное. Всему научится. И харизму подтянем, — загнул палец, — и ораторское качество. Политику с нуля выведем на сотню. Вылепим из него идеал, но даже так, сейчас — ты хуже его в сто раз. Безусловно, никакие «бразды правления» в ближайшее время он не увидит. Лишь… небольшая появится способность на что-то влиять. Так, — отмахнулся, — назначат на мелкую структуру, а если повезёт — во главе один будет стоять. Вот, лично тебе пример. На его месте может оказаться каждый. Возможность держать ответ, не делает из тебя профессионала. Ты просто набираешь вокруг себя талантливых людей.

— Мда-а-а… Любишь ты унижать…

— Я порицаю людей за дело. Жёстко, но такой уж я. В следующий раз лучше хорошенько подумай, с какой ахинеей лезешь в самое пекло.

— Не, эт ещё ничего. Цветочки. Меня, бывало — целым отделением обсирали и не то чтобы я не был виноват. Я местами… люблю доводить людей до белого каления. Слюной брызжут. Орут. Вены на жопе вздуваются. Сразу вываливается наружу вся личина. Обожаю дрянные характеры. Враги за секунды вскрываются. Нет напускных мин, притворства, обходительства и лжи. Всё просто как 2х2. Моя философия в этом плане элементарна. Дебил тот, кто поручается за меня.

— Ла-адно… Не буду касаться этого говна даже трёхметровой палкой.

— И не надо. Лучше нервы свои поберегите, потому что в вашу ахинею я всё равно не верю. Хоть убейте.

— А ты и не должен. Дело собственно твоё, — отсел подальше. — Разницы это особо не несёт, хотя будь всё нормально, я бы сегодня… не объявился здесь.

— Ага, ну да. Неспроста кто-то громит школу, а уже на следующий день, его объявляют новой иконой. (Саркастично) И правда. Действительно. Неспроста…

— (Грубо) Это что, — повернул голову, — клевета на высшие эшелоны власти? Мне, случайно, не привиделось? Нет? Тебе что, жизнь недорога? Доказательства есть? Я могу тебя хоть сейчас прибить, — наклонился. — Ещё одно неверное слово, и я посчитаю это за национальную угрозу? Ты этого хочешь, да?

— (Боязливо) Не-не-не, — открестился, — я ни в чём, никого не обвиняю, — вжался ближе к окну. — Упаси боже. Не более чем попытки понять… глупца.

Страх парнишки отчасти выдавал намерения. Пока ещё рано было судить.

— То, чем вы не обладаете, — вернулся на место, — ещё не указывает, что этого не могло произойти. Какие зацепки по данному поводу?.. Расследования?.. Улики?.. Ничего нет? По-моему, кто бы это ни были, сработали гады чисто. Даже следов не оставили. И хорошо, что вхолостую. Газ — отчасти, верная информация. Им ничего не стоило подгадать и скажем… взрыв бомбы, замаскировать утечкой природного газа. Случаи раньше были? Были. Газетки свои на досуге почитай. Даже самые задохлые писаки пытаются нащупать сенсацию. Хоть стрельба, хоть подрыв. Им всё равно, лишь бы копейку за свою работу получить. Другое дело — кто именно вызвал этот погром. Вот где главный вопрос.

— (Нервно) Хоть это абсурд, — комфортнее уселся, — но вы, верите в только что сказанное? Вы специально обманываете и себя, и меня, а…

— А по-моему, вы приехали вообще на час позже, если не больше. Они сто раз смогли за этот период смыться, а то, что следов не оставили — так поступают исключительно профессионалы. Ни знаков взлома, ни улик с камеры. Меньшее, чего стоило ждать. Я бы на их месте поступил ровно так же. Какие на кону планы, таков и-и-и… резуль-тат…

Бургунд остановился и стал молча рыскать глазами. Водитель всё понял. Из кармана брюк показалась пачка сигарет.

— Сигаретку? — протянул.

— Почему бы и нет, — вытащил одну. — Есть что перекурить.

Как только Бург наклонился, вспыхнул яркий огонёк.

— А зажигалка-то, — затянулся, — хороша… Надо будет и себе такую купить. На память. Ты вот что, — тыкнул пальцем ему в грудь, — лучше запоминай. Это я в разведке служил, а не ты, так что как минимум прояви уважение. Я делюсь своим личным опытом. Возможно, и тебе балде когда-нибудь пригодиться, — сел ближе к окну. — Чтобы, схожий трюк провернуть, — высунул руку, — необходимо заранее подготовиться и продумать. Не самый сложный в осуществлении план. Контроля территории как таковой нет. Несколько охранников не считается… Ограждения — практически отсутствуют… Клены, это даже не микрорайон. Обычный пригород. Закуток. Поля, лес, речушка и мост. Отдельная, элитарная резиденция сервисной обслуги. Одна фура для доставки еды, вторая чуть изредка для бытового сырья. Ещё реже третья для медикаментов. Можно, конечно, взять в расчёт и автобусы, но-о… — затянулся, — ехать на фуре довольно глупо. Дорога-то одна. В один конец и развилок, чтобы нормально скрыться, почти нет. Если ты не грибник, то шансы твои невелики. Обязательно придётся возвращаться тем же путём, хотя… думаю, что они так не парились, — выдохнул клуб дыма. — Слишком муторно вживляться в среду поставок. Гораздо проще… деликатнее подойти к делу с другим углом… Машин рядом не нашлось?

— Нет. Только транспорт учителей.

— А видеосъёмка есть? Хоть что-то осталось?

— Есть, но как я понял, ничего существенного. Два автобуса с утра и личный транспор, а потом всё. Чёрный экран. Без понятия, что случилось. Треснули линзы или климануло в проводке. Я не эксперт… Хрен его знает.

— Думаю, — сделал затяжку, — релевантнее в этом случае — просто перейти через речушку. Какая там глубина? По пояс? Такой брод и на машине проехать, с лёгкостью можно. Если окажется глубже, ничего не мешает… надувную лодку достать. Не грех начать плыть с Югов, но лучший старт — возле 5-го Полка. Там удобнее всего. Не так засрано. Цивилизованный подход, а не сплошные, ебучие поля под застройку. Даже гравийки, по сути, нет. Так, чутка присыпали. Без конца ездишь по рытвинам. По-любому нужен центр города. То, что касается команды — достаточно двух, трёх смелых ребят. Тяжёлая снаряга особо не нужна. Всё по минимуму, лишь бы респираторы на морды вовремя натянули. Хватит и того.

Бургунд смахнул в окно пепел и обвил воображаемый шар. Ручища казались огромными. Он с лихвой охватывал небольшой мяч. Пальцы не сдавливали. Лишь вокруг сферы крутились. Мужчина наглядно пытался что-то показать:

— Вон, — кивнул, — смотри. Приехали, значит, наши «молодцы». Перешли на другой берег, — стал руками вращать сферу. — По зарослям чуточку прошлись. Вышли к лечебнице с тыльной стороны, а потом… быстренько через парк. Там до школы рукой падать. Я же говорю, — улыбнулся, — самое незащищённое место, хотя кого защищать? Его? Он что, особенный? Нет. До этого, по крайней мере, дня, а так… нет, — поплотнее прижал друг к другу пальцы. — Этих парней, никто заметить не успеет. Быстро, чётко. Без проблем… Предположим, что гражданин Бидл, мог вполне упасть по разным причинам, однако, конкретно эти… молодцы, вдруг ему помогли? Ни камеры, ни охрана, ничего так и не выявили, верно?

— (Неохотно) В общем, то… да-а-а… Ничего…

— Во-от. О чём я тебе и толкую. Который раз впустую талдычу. Чувствуется профессиональный подход. Дело говорит само за себя. Того же пацана ёбнуть, — резко хлопнул ладонями, — вообще не стоит ничего… Другое дело — почему его не выкрали? Если не убили, на кой чёрт оставили? Какой смысл впустую приходить? Зачем вообще так заморачиваться?.. Обесточить сеть, — загнул палец. — К чертям выжечь запасной генератор… Эт те не мотор в коробке для дачи у соседа спереть. Это мини мать его электростанция. Может быть, как тележка, а может, как целый, цепной вагон. Может и одна стоять, а может, и все четыре как в вашей клинике. Может, с наружи, а может, и внутри. Хрен пойми этих застройщиков. И всё это нужно провернуть за один раз в кратчайший срок, иначе… Войти-то не проблема, а вот уйти… Видимо, что-то пошло не так. Дайка, — двинул пальцами, — ещё одну.

— Что, — достал, — бросать уже не собираетесь?

— Ага… — положил в карман. — Кинешь тут у вас, разве что кишки наружу… Везде сплошные стрессы. То один ублюдок. То второй, — выкинул окурок. — Люди поголовно бредят и несут чушь. Разница сейчас лишь в том, что здесь симптомы указывают на конкретную причину. Отравление газом. Как нефиг делать, можно помереть, если затупить. Кухмистерская — это меньшее, что могло случиться, а стены — пф, фигня. Залатают. Куда денутся. Опять из казны отвалят за цивильный ремонт. Все только в выигрыше останутся, кроме… детей…

— (Скептически) А-а-а лично вам, откуда всё известно? Неужели… высший допуск к делу есть? Просто… странно получается. У нас в конторе — тотальное молчание. Будто разом все сговорились. Выбросили из головы, а вы на блюдечке всё разложили. Что-то явно не сходится… Что-то вы точно забыли докрутить…

— А чего здесь удивляться? Это дела вчерашних событий, а сегодня на кону стоит новая задача. Ваши бабахи всё равно никуда не денутся. Что толку тратить сейчас ресурсы и время, если на кону стоит гораздо… глобальнее цель? Никуда ваше расследование не денется, просто на момент мероприятия оно приспустится на тормоза… Вот, собственно, и всё. Никакой магии. Только факты.

— Надо признать, очень удобно подобран момент, особенно когда главный подозреваемый улепётывает в чужие места…

— Малой, — тяжело вздохнул. — Это не я так решил. Это начальство. Ваше и к тому же моё. Все претензии к ним. Мои полномочия не больше твоих.

— (Устало) Это, конечно, всё классно, — растёр лицо руками, — но, что делать с уликами? Хотите вы того или нет, но они отчасти обличают. По крайней мере, наводку прямую дают. Исключать их из расследования — нельзя.

— С этим бы я, конечно, поспорил. Сейчас фотографию подделать, вообще не стоит труда. О чём ты думал? Также нельзя. Своим халтурным отношением, ты порочишь работу нормальных следователей. Необходимо что-то большее, чем всратые фотки доисторических времён. Нужен — видеоформат. Никто тебе не даёт гарантий, что эту фигню нереально подправить, но за счёт оперативности, можно исключить обман. Едва объявили новость, как уже заранее готов компромат. Как-то всё это… странновато попахивает. Не находишь? Найти дурака, — загнул палец, — слить ему левую инфу, — загнул второй. — Посмотреть, в какое он ляпнется дерьмо, — загнул третий. — А дальше, что? Какова твоя цель? Премию получить? Одобрение? Не смеши, — попытался рогами боднуть собеседника в лоб. — Толку от тебя, — почти достал загривка, — ноль. Очередная клевета. Необоснованная, а что касается фотографа твоего — за обед ему хотя бы заплати. Не играй, пожалуйста, в детектива, — скривился. — Не надо. Крайне паршиво получается. Лучше сиди себе ровно на жопе и ни о чём не жалей. С этого дела ничего не прибавиться и не убудет. Зачем тогда впустую просирать время? С пользой его проведи. Подружку погулять своди. Ты ж вроде парень-то видный… Зачем тебе… хуйнёй страдать?

— Спасибо, но можно, пожалуйста, мне распоряжаться своей судьбой. Мне.

— Можно. Конечно. Я просто дал дружеский совет. Не больше. Жалко будет, если кривая заведёт не в те степи. Ты же, — строго посмотрел, — помнишь, что я говорил? Помнишь?

Обращение ни капли не прозвучало как очередная угроза, зато сам взгляд за себя говорил. Парень немного поумерил свой пыл.

— (Недовольно) Ла-адно… В эту теорию ещё мо-о-жно с натяжкой поверить, но на нём, ещё как минимум два человека весит.

— (Измученно) Опять ты за своё… О чём я, только что говорил?

— Ладно, — поднял руки, — окей, отринем его. Я просто покажу вам парочку снимков. Там есть на что посмотреть хоть и… качество заранее говорю, не очень.

— (Раздражённо) Опя-ять, — вжался в сиденье. — Смерти моей хочешь, да?!

— (Злостно) Я клянусь! Они важные! Тем более что с натуры сделаны лично мной. Если вы их не посмотрите, мозг выем болтовнёй. Клянусь!

— (Изнурённо) Ладно, — махнул, — показывай уже… Ей-богу заставили суки нянчиться с ещё одним подонком… Боже-е-е… — тяжело выдохнул, — за что…

— (Быстро) Ситуация очень похожа с этой, — взял в руки блокнот. — Щас, — перехлестнул страницу. — Сейчас найду.

Через несколько полос парень наткнулся на искомое изображение. Кусочек общего плана госпиталя с разрушенным фасадом. Бургунд откровения не понял.

— (Устало) А здесь то чего не нравится? Хочешь сказать, мол, это всё сделал он? Он?! Поле башкой перепахал? О-очень смешно. Иди сам стукнись о колонны головой. Посмотрим, что быстрее отвалится… Клоун.

— Нет, вы не понимаете, — наклонился чуть ближе. — Здесь смысл даже не в картинке, а в общих симптомах. Как оно там… — призадумался. — Никто, ничего не помнит. Ни персонал, ни пациенты. Электроника обесточена к херам. Провода выгорели все. Как вы там говорили… генераторы запасные попортились. Ни тебе кадров съёмки, ни живой проблемы. Абсолютно все твердят как один — моргнули, а земля под ногами… порвалась…

— Вот, — стал жестикулировать, — и землетрясение нашлось. А ты переживал.

Глаза молча уставились друг на друга. Намечался очередной конфликт.

— Ты чего хочешь, малой? (Улыбчиво) Хули, уставился на меня? Лучше не злоупотребляй моим настроением, а то вдруг оно… случайно выльется на тебя.

— (Сдержано) Фото… сделано чуть меньше недели назад. Таких совпадений, не бывает, — насильственно всунул в руки.

Бургунд нехотя взял. Посмотрел. Улыбнулся. Повертел головой. Похрустел пальцами. Перевернул изображение вверх тормашками. Блокнот о ладошку побил и только потом произнёс:

— Это всё? — потряс книжкой. — (Злостно) Всё?! Ты меня откровенно заебал этой хуйнёй, — стал активно массировать шею. — Ладно, потерплю… Потерплю… Когда-то же ты сука… заткнёшься…

— Радуйтесь, — забрал обратно. — Других фото по данной тематике больше нет, однако, у меня ещё записаны слова некоторых…

— (Категорично) Не, ну не-е. Эта чушь вообще не пройдёт. Мало ли кто тебе в уши нассал, а ты поверил. Один идиот придумал, а второй со страху херни наплёл. Нет, мой дружочек. Никак нет. Только наглядное, задокументированное видеоформатом интервью. Никак не меньше, да и то, куча при этом оговорок. Так что не пойдёт, — пожал плечами. — (Улыбчиво) Увы.

— Ла-адно… — проскрипел зубами. — И слова потерпевших, тоже не пойдут?

— (Измучено) Хо-ро-шо… — стал разминать фалангами лоб. — Сделаем для дурака исключение… Читай уже скорее свою галимотью… Заебало…

— Сейчас, сейчас… Только строчки нужные найду, — бегло забегал пальцем по абзацам. — Нашёл. Их так и зовут: «Молодая пара».

— (Отречённо) Классно-о-о… Продолжа-а-ай…

— (Неуверенно) Имени их… я так и не узнал… Опрос делал не я. Я только у врача копию снял, да и то слишком быстро. (Шёпотом) Блять, нихуя непонятно…

— Даже так? Ладно, — снова расплылся в улыбке. — Не стесняйся, продолжай.

Парень отклеил от блокнота сложенный пополам листок. Поднапряг зрение. Распечатка в синергии с подчерком творила страшные дела.

— (Неуверенно) Так вот… — молча прочесал информацию. — Бли-ин… Одна, сплошная ерунда. Нет чёткого описания, — Бургунд залился смехом. — (Нервно) Ебучий сука докторский подчерк… Нихера не видно…

— (Смеясь) Я-я-я… я-я-я на секунду сделаю вид, — перевёл дыхание, — что… реально поверю тебе. Ух-х-х, — смахнул слезу, — ну ты и маста-а-ак… (Умеренно) Такой талант в провинции прозябает… Все твои навыки простофили с лихвой бы в клоунаде пригодились… Давай только вкратце, — напоследок проржал, — лады?..

— (Угрюмо) Женщина после… земных толчков свихнулась, а интервью… Ну-у-у… сами понимаете… — вздохнул. — Кто мне его даст…

— (Улыбчиво) Бля, ну ты и кадр, конечно… А мужик? С ним-то что? Помер?

— (Угрюмо) Он… А что он? Вроде жив, насколько я понял. Молчит только. Психика, кажись… не задета. Лёгкое сотрясение. А может, нет. Вроде как… нога у него сломана. В принципе, всё. Ни хрена, — перевернул листик, — не разобрать…

— М-да-а-а, скудное расследование. И вправду на сенсацию не тянет.

— (Огрызаясь) Я — недоговорил.

— Ладно. Дослушаем твой финал. Надеюсь, в конце случится сенсация, и ты меня приятно удивишь.

— Посмотрим, — скептически сузил глаза. — Можете называть это как угодно: интуицией, случайностью или дилетантством, но я нить вещей, вижу немного по-другому. Предположим, что Кай, всё это время жил спокойно. До определённого времени. И вот момент истины настал… Не знаю, что стукнуло пацану в голову, но гад — не такой уж безобидный. Там, где произошёл недавний случай — учится. Где разгромили больницу — лечился. Не слишком ли странны эти два совпадения? Наш юнец… просто обожает встревать в передряги. Никакие это неслучайности. Это — закономерность. Когда начинаются беды с башкой, везде происходит херня. Я давно бы закрыл на чужие пакости глаза, да вот вы из ниоткуда появились… И что главное — за кем?.. Правильно… Кто вы такой? Зачем вы здесь? (Злобно) То, что Кай потенциальный… якобы «Глава» — вообще говно, натянутое на палку. Он скорее недоделанный убийца, просто… дурику случайно повезло. Бывает и такое.

— А за такие слова можно и на бутылку, знаешь ли… присесть… Я вот чему удивляюсь, — скрестил пальцы, — как ты вообще на него вышел? Судя по твоему характеру и привычкам, торчать тебе скоро за решёткой и дрочить в потолок.

— (Надменно) О-о, эта целая история, но я, так и быть, вкратце её расскажу. У тебя, насколько помниться мозг дырявый. Дольше минуты не хранит ничего… Постараюсь как можно короче… Помнишь те самые, начальные кадры? — закинул ногу на колено. — Я впервые от безделья как-то заинтересовался незавершёнными делами, но не напрямую, а через… сон.

— (Скептически) Прямо через сон? Так просто?

— Не то чтобы просто, но… предпосылки для данной оказии всё же были… У нас так-то полконторы сериалы про копов на работе смотрит. Делать нечего, от слова совсем. Там тебе в истории хотя бы… интриги напустят. Случаи разные подбросят. О такой активности можно только мечтать. И вот поглядывая мельком со стороны, приснилась исключительно скудная часть. Архивы. Мда-а. Мне и в жизни писанины хватает, а тут на тебе, очередное дерьмо, только вымышленное. Повезло так повезло. В общем, про сон я мигом забыл. И вот, по злому умыслу судьбы… отправили мусор из архива в конце месяца разгребать. Можно, конечно, было отнекиваться, но-о-о… я своих чертей… немного так… достал… У-ф-ф… — вздохнул, — скучнейшее, как по мне, занятие. Одному ослу лень было убраться. Другому. Третьему. Когда с десяток набирается плеяда дебилов, обязанности — валятся горой. Убери, рассортируй, проверь. Боже-е-е… Умом тронуться можно. И вот, среди кип однотипного говна — папочки бесхозные лежат. Даже такой… отбитый как я знает, что место документов, точно не на открытом ряду. Вещдоки ещё ладно, хотя-я-я… и за них без конца бьют по рукам. Короче, — взглотнул, — наткнулся я на пачки нерассортированных бумаг…

Пальцы машинально потянулись почесать бинт, однако, тут же остановил.

— Обычно дела… никогда не лежат на видной точке. Даже бланки. У всего есть своё место, а здесь на тебе, прям на полочках без ничего пылятся. Ни папки, ни контейнера. Как будто… случайный набор пустых страниц. Западло людям за собой прибраться. Можно списать на профнепригодность и лень, если бы не одно «но». Заголовок. Номерной, плюс ко всему коряво подписан. Либо спешка, либо нефиг брать на работу с собой детей. Что ж… Пришлось отдуваться… Всё.

Закончив небольшой рассказ, парень достал сигареты с зажигалкой. Бург сердито скорчил лицо. В довольной ухмылке губы вцепились в бычок.

— (В недоумении) Это что… реально всё?

— Ну да, — повернулся. — А чего ты хотел? — задымил. — Мотивации?

— (В недоумении) Как минимум да, а то получается очередная белиберда.

— А на кой смысл мне дальше рассказывать? Если ты сейчас не уловил суть, то и после особо не поймёшь. Не всё так просто, как кажется. Точнее, казалось, просто, но только не на 5 раз.

— Хочешь сказать… ты 5 раз подряд… одним и тем же занимался? Разбирал, перекладывал, но мусор, опять возвращался? Пф-ф, ерунда. Эт ты браток не драил толчки вилкой. Без конца кто-то гадит, а ты эту парашу должен убирать.

— Нет, здесь суть не в этом.

— Нет милок. Здесь суть как раз в этом. Если постоянно косячишь как мудак — только толчки тебе и убирать. На большее ты тупо неспособен.

— (Недовольно) Но я же способен. Способен, просто… кто-то, — сжал скулы, — целенаправленно под ноги гадит. Один раз. Два. Специально места не меняются. Экспозиция пополняется очередным дерьмом, но главные роли остаются прежде. Без понятия, на что намекают. Возможно, хотят как собаку натаскать. Заставить подчинятся… и уважать.

— Но что-то же из этого урока ты понял? Извлёк?

— (Нервно) Да, — затянулся. — Ещё как. Если уроды захотят, они тебе отравят жизнь. Нет смысла доказывать правоту. Градус неадекватности не убавит никто. Сраная бумажка на том же месте лежит, значит, что?.. Правильно, хуи пинал. В сотый раз возвращайся. Убирай… Это… блять… социальный эксперимент какой-то… Просишь… хотя бы запись показать, а тебе хуй. Не дают. Отвлекают. Сто пудов какая-то падла стучит. Турнуть хочет, а не получается. Если бы не цифры, то всё бы обошлось, а так… (угрюмо) ещё одну заморочку нажил… дурак.

— (Внимательно) А-а-а что были за цифры? Как написаны. Подчерк какой?

— Да хрен его знает… Помню, что кривой. Детский… — вновь взял блокнот. — У меня после этой хрени кукушка свинтилась. Везде начал комбинацию чисел замечать. Бзик. От стыда… даже в нумерологию полез. Вот, — тыкнул сигаретой, — нашёл. Всё, что раньше десяти утра, я тупо не наблюдаю. Моя ближайшая цифра — 10:01. Ничего примечательного. Никаких тесных знакомств нет. 11:11 в двух шагах от истины, так как родителей, я в принципе не навещаю. 12:21 — творческие планы. Мда, очень не хватает хороших идей. 12:34 моё любимое число. Хоть где-то можно потешить самолюбие. 13:13, никто вас не придаст. Пиздёшь. С зарядной регулярностью встречается. 13:33 на что-то намекает, но любовь свою, я так не нашёл. В 16:16 главное от начальства не получить пиздюлей под конец дня, а так после пяти — в офисе меня нет. Вне работы цифры… не напрягают.

— Хочешь сказать, ты мониторишь часы? Каждый день?

— А как ещё? Когда со скуки умираешь, только и ждёшь команды домой. Сейчас почти, — глазом зацепил наручные часы, — три. Если поймаю 15:15, значит, получу дельный совет. Успейте… вовремя задать.

— Слушай, малой, — отмахнулся, — Давай лучше без этой мути. Суть. Я хочу услышать суть. Поконкретнее прошу. Пожалуйста, — еле выдавил.

— (Вспоминая) Ладно, значит. Как это было… Номерной заголовок. Коряво написан. Ощущение будто… ребёнком, а там всего-то цифры. Три… (Оживлённо) Да, — щёлкнул пальцами, — три, и бумажек самих тоже три. Может, и больше, но конкретно на виду всегда три. Только на одном листке нашлась приписка: «Порча имущества». Вдобавок фраза нанесена карандашом и стёрта. Еле получилось по вмятине разобрать. Ну точно детский подчерк. Точно. Сто пудов. В остальных же кучках, кроме цифр, ничего нет. Ни спереди листа, ни сзади. Просто пачки пустых страниц. Рядом с первой… бумажки 4-е лежало, а последнюю стопку, с божьей помощью едва ли нашёл. Запрятана под вещдоками, по самое не балуй. Краешек порвал, зато достал. Может, если внимательно поискать, ещё заметки найдутся, но тут уже другой запущен процесс, а сами числа простые. Щас, — начал листать, — найду… Вот, — остановился, — бери. Бери, — потряс, — не стесняйся.

— Ну надо же… — взял. — И здесь не поленился сделать фото. (Внимательно) Номер, — всмотрелся, — 342, 763 и 871. Трёхзначная комбинация. Какой-то шифр? Без прямой наводки быстро разгадал?

— (Неохотно) Ну-у… как… Не особо-то и быстро. (Настойчиво) Для начала, никто на эту макулатуру внимание не обращал. Даже я. У нас обычно лишней работой не увлекаются, если начальство настойчиво не просит. Возможно, именно пять попыток и понадобилось, чтобы неочевидное… — швынул бычок за окно, — заставить замечать.

Водитель снова потянулся в карман, но вместо этого пустил руку за спинку сиденья. В мгновение ока появилась пол-литровая бутылочка минералки. За один затяжной глоток исчезли последние остатки воды.

— А мне, — протёр пальцем нижнюю губу, — пожалел…

— Не надо гнать. Дело было в той машине. Про мою речь не шла… Так вот, — швырнул пластмассу в окно, — а циферки-то мудрённые… Да, я признаю́сь. Я тупой. Я еле допёр сопоставить число со стёртой надписью. Три дня на это ушло. Мозги плавились. Башка дымилась… Пришлось перерыть чуть ли не весь отдел, благо нумерация поиск сужала… №342 самый простой. Счёт у нас ведётся для каждого нарушения свой. Проступки от 100 до 199, а преступления с 200 до 299. Так проще ориентироваться и помнить. Вполне удобная нумерация в цифры 3… Не больше. Плюс — отдельные приписки букв для удобств. А — административный проступок. Д — дисциплинарный. И г, — задумался, — …гражданско-правовой. Бля, — улыбнулся, — чудом вспомнил. Есть и другие, но-о… честно, забыл. В среднем, чтобы забить сотню обычных эпизодов уходит год, а в криминале… дай бог, если пятёрку в отделении кто вспомнит… Ну что, не устал? Мозги не потекли?

— (Сосредоточенно) Не потекли. Давай только поживее… Время не тяни.

— Хорошо… Пропустим уголовку. Ничего интересного всё равно там нет, хотя… некоторые дела длятся аж целых — 30 лет. Не все понятно, но пачка таких «уникальных» — везде есть. Опять же как повезёт. У кого больше в отделении дураков, те и сосут. У нас, к примеру, почти то же самое. Бытовуха и дисциплина. Обе кидают на бабло. За травмы. За клевету. За порчу имущества любимую мою. За хищение сраной жвачки по шапке… обязательно дадут. За спизженный у поэта стишок. За то, что соседа алкаша оскорбил и как следует дал по роже. М-да-а… Такого говна наберётся дохрена, а вот с припиской «а» сводится к минимальным последствиям. Не любит у нас люд на публику играть. Ссытся. Вот… так всегда, — нахмурился. — Работаешь. Жопу рвёшь, а стоит немного оступиться, и всё. Тут-то оно всплывает. №342… Вообще не ведёт… никуда. Отсюда начинают потихоньку кряхтеть мозги. Всё представление о структуре — рушится на корню. Надеюсь, ты догадался, к чему я веду?.. — начал вращать пальцами.

— (Устало) Слушай, не юли. Говори нормальным языком. Не парь мозги.

— Ла-адно… Начнём бомбить фактами. Первый факт — номера такого нет.

— Да неужели? — насупил брови. — Можешь не верить, но я и сам догадался.

— Действительно, — удивился. — Затравка очевидная, если самому не начать могилу себе копать. Даже… помаяться с часок, большого труда стоит.

— (Надменно) Безусловно, особенно когда ты на всё кладёшь хуй.

— Да, — улыбнулся, — это вы верно приметили. В нашей картотеке копаться, себя не уважать, но я привык. На какие только низости неспособен человек… Ну нет у меня этого стержня. Нет. Не могу стандартными методами бороться. Лучше забить. Ретироваться проще. И вот, — ударил тыльной стороной руки о ладошку, — на тебе, по глупости протрепаться местной прошмандовке… У всех есть болевые точки, а у меня — конкретно эта сучка. Пиздец, — схватился за голову, — что творит красотка… Сия паскуда, — покачал головой, — за 5 минут растрезвонила блядь. Ну, бросил я однажды её. Что с того? Вроде как… мирно разошлись, а она гадина всё. Всё мразота помнит… С кем спал… С кем гулял… Собрала местных, обиженных доходяг и давай гурьбой лязгать по ушам. И урод, и конч, и дебил. Мне всего-то мыслью с человеком хотелось поделился, а она — давай кромсать топором войны. Не то чтобы незаслуженно, но… всё равно обидно… Я же не осознанно пакостил. Так, по привычке. На поручение забью. Коллегу подставлю… Видел бы ты сам этих уродов, — покосился в окно, — прекрасно понял бы меня… Вот и как после всех унижений бросить дело? Как? Наоборот, нужно доказать обратное. Каждой суке вправить мозги… Стало, как всегда, — вздохнул, — только хуже.

— Малой, давай лучше опустим необязательную, вступительную херню. Ты и так начало сильно подзатянул. Ещё пару таких фрагментов и я начну… пиздить.

— Окей, — развёл руки. — Дело твоё… (Нехотя) Эти числа — никакой не ребус и не загадка… Это примитивнейший шифр для таких недалёких… как я.

— Неужели поменял цифры местами? Хочешь сказать, получилось во 2 раз?

— Нет, конечно, нет. Первый вариант, по сути, случайно сработал, а потом… пришлось реально искать. Я и так за свою догадку расплатился сполна. Выложил 200 кровных, чтобы пару клавиш на компе нажать. Хрен кто забесплатно сделал, а это их прямые обязанности… выручать.

— Удивительно, как такому придурку вообще повезло. Я бы на его месте на три буквы тебя послал, причём далеко и надолго.

— (Угрюмо) Да-а послал… но, как видишь, любая тварь продаётся за деньги. Дальше только рутина пошла. Спасительной 2-и намекающей на каталог больше нет, поэтому пришлось проверять всё подряд. Попытки скомбинировать были, правда, ни к чему здравому они не привели. Помаялся. Вернулся. После в архиве на месяц с лишним поселился. Мог бы и на полгода встрять, благо переключился на двойку. Если обращать внимание только на приписку — лихо коней можно дать. Там поди этих… имущественных порч — дохрена. Первых 30 бесполезных папок прекрасно дали понять. Могила…

— Значит, ты… тупо искал дела по приписке?

— Да. Первое время на числа, я наглухо забил. Таблица номеров была, но… ничего стоящего. Пусто. Обычная перепись вещей. Кто кому попортил хозяйство. Бессмысленная трата времени и только, правда — поднял 2 пальца вверх, — лебедь мой, перевернул положение сил. Да блять, — стукнул по колену, — пошло дело. Полетело. Неделями маялся, а как лебедя задвинул на первое место, получилось всё. Отрыл. Изучил. Сверил. Шифром послужил, не номер дела, а, — отбил ритм по коленям, — страницы…

— (Удивлённо) Страницы? Прям… — отлип от кресла, — страницы?

— (Довольно) Да, именно они. Родненькие мои. Первый шаг так, — лениво отмахнулся, — затравка на внимательность. Пожалели. Совпадает порядок и число, но потом… Крамольный бред. Какой-то, — вобрал в лёгкие побольше воздуха, — козёл, вписал посреди текста: «Порча имущества». Страница 3, 4 и 2. Что здесь странного, а? (Грубо) Какая нахуй «Порча имущества» в сугубо… криминальных делах? Там сплошные убийства, кражи, да изнасилования. Это же полная дрисня! Ну, может, и не дрисня, но точно намеренная ошибка. Умышленное искажение фактов. (Взбудараженно) У-х, — взъерошил волосы, — бля-я-я… Почти отпустило.

— Еба-ать… — облакотился на колено. — Во тебя передёрнуло.

— (Взбудараженно) Ты просто не понимаешь. Я сам до этого дошёл. Сам!

— Понял я, понял, — открестился. — Ты впервые чего-то добился. Можно тебя поздравить… малец… Дальше-то, что было?

— (Умеренно) Ничего. Только сплошные муки, агония и боль. Час помаюсь. Посижу два. Удивительно, но внезапно настал момент, когда за всё время работы, на руку сыграла безалаберность. Много от меня всё равно никто не ждёт. Зайду. Помаюсь. Заполню бланки левой ногой. Уйду. На завтра повторю. Бдительность потихоньку и спадает. Можно постепенно начинать… полезные дела.

— (Скептически) Хочешь сказать… на камерах ничего не видно, да?

— А что должно быть видно? Как очередной олух забивает на работу?.. Не смеши. Ничего криминального здесь нет. Зашёл. По телефону потрещал. Поиграл. Потужился часок-другой. Обдумал всё и съебал. Ключ разве что в конце сдал. Вот и всё… Да, халатное отношение, но без матов я как-то жить… не привык.

— А не проще было у того же… еблана, по компьютеру найти искомые дела?

— Конечно, если ты хочешь, как лох спалиться. На ключевых постах отнюдь не дураки сидят, но даже им лень каждый раз проверять меня. Легче смириться. Вахтёр вздыхает и рожу кривит, выдавая пропуск. Разве это не победа?

— (Внимательно) Ладно, допустим… Бдительность ты усыпил. Что дальше?

— Всё то же самое. Ничего нового. Роешь. Копаешь. Сверяешь… На каждый годичный промежуток приходится от 8 до 15 уголовных актов. Отделение лет… 20 стоит. Вот и считай, не говоря уже о том, сколько у нас имеется нераскрытых дел. Их, в сравнении, немного, однако для особо серьёзных случаев — отдельный сейф в отделении есть. Боюсь представить, — сморщил лоб, — что сокрыто от глаз простых смертных. Никто не знает о его местонахождении, но схрон, определённо существует. Зуб даю, — ногтём подковырнул резец.

— А ты точно не выдумал последнее? Звучит как… полный бред.

— (Настойчиво) Я вам клянусь. Я, возможно, и тупой, но точно не слепой. Я всё чаще замечаю, как при виде посторонних лиц, наш дед начинает копошиться. Тормозить в обычных вещах. Приветствие. Рукопожатие. Открытие двери. Будто нарочно затягивает момент. Для таких тёмных делишек, и существуют потайные, вре́менные места. Те же люди с кейсами, что периодически захаживают к нему на поклон, мою теорию и подтверждают. Да, не всегда удаётся их рожи зацепить, но для того и существуют слухи. Нужно всего-то… правильно надавить.

— Ты, конечно, молодец, но у меня вопрос другой. Ты содержимое — видел?

— (Удручённо) К сожалению, нет, но это определённо не домашняя выпечка.

— А ты… не думал, что начальнику твоему возможно платят за… молчание? Стандартный для верхушки власти пример. Пропускаешь мимо глаз некоторые события. Наличку, куда сложнее отследить, чем те же переводы, а в остальном… обычная коррупция, которая есть везде. Никак ты её не искоренишь, разве что истребишь всех людей… Лишняя заначка на пенсию никогда не вредит.

— (Раздражённо) Да бля, — полностью отвернулся к окну. — Вам что, всегда в кайф ломать чужое мнение? Склоняете на свою позицию?

— А к чему, собственно, склонять? Для меня, всё до боли очевидно. Десятки лет практики за спиной. Я, не ты. Я не птенец, что пытается разобраться в жизни. Либо вырастаешь курицей, либо стервятником… Понятие орла в нашей природе нет, — устало вздохнул. — Глядя на тебя, понимаю твоих коллег… — сосредоточил взгляд на окне. — Будь моя воля, убил бы. Застрелить хочется… а нельзя…

— Это да-а-а, — криво улыбнулся. — Вы точно не первый… Многие желают моей смерти. То, что шалава местная оклеветала, считай ерунда. Рядовое событие. Куда хуже было, когда её старый хахаль, нос мне разбил. Крови было… пиздец… Обосрались все. Я-то ему что сделал? Я же не виноват, что его подружка бывшая блядует. Кто больше её кормит, тот и ебёт. Сказал правду, и всё. Никчёмный урод с разбитым лицом. Благо хоть гондона с полтычка уволили. Долго объясняться не пришлось… Эт ещё повезло, что заяву на отделение писать не стал. Вышли в ряд пятки целовать. В открытую ублюдки ссутся правду сказать. Рожи довольные, а за спиной гниды ненавидят. Мда, не привыкать. Как хернёй страдать, они умеют, а как помочь, так сразу хуй, — откинулся на спинку сиденья. — Нет чтобы… тупо написать, где нужно искать. Нет же, страдай. Как же я заебался щёлкать ящиками и папки сверять. Думал, ещё каких полупустых висяков найду, но нет. Подписи, печати. Заключительные акты. Получилось, как и было описано… Ровно три…

Парень зашевелился в поиске блокнота. Шелест бумаги едва послышался под каблуком. Слегка помятые страницы быстро вернулись в прежний вид.

— Послушайте: «Дело №342. Нанесение тяжких, телесных повреждений». В целом… ничего интересного нет. Эталонный, помойный алкаш, кои встречается везде. Одному собутыльнику вспорол руку ножом, а другого попытался задушить. Мелкие, сопутствующие побои считай не в счёт, так как в финале, он постарался самоубиться. Петлю через лесенку на второй этаж затянул. Встал на табурет. Туго шею обвил. Стиснул волю, и на тебе, обосрался в нужный момент. Ничего. С кем не бывает, правда… верёвка сволочь подвела. Там туша весит поди… на центнера полтора. На самом интересном месте. Как всегда. Мда-а-а… Херовые времена. Не может мужик довести дело до конца… Фоток с места события, извините, у меня нет, но знаете, что странно? Догадайтесь, что лишнее среди улик нашлось.

— (Вдумчиво) Фотографии… Фотографии чужих дел… Те самые? Первые?

— Точно, — щёлкнул пальцами. — В десяточку. Описания никакого нет, за то есть факты. Запечатлённая смерть. На первом снимке, — всмотрелся, — человек на тратуаре пузом навзничь лежит. План сверху. Хорошо, что кирпич прямо в башке застрял. На таком мелком снимке попробуй разобратся…

— Дай сюда, — махнул двумя пальцами.

— Не-не-не, — отрицательно кивнул, — теперь только с моих рук.

— (Настойчиво) Дай, — схватил запястье, — сюда…

Рывок настолько был внезапным и мощным, что водитель рухнул к Бургу на колени. Из рук свою книжку так и не отпустил.

— (Нервно) Вы чего?! — попытался лёжа освободиться. — Совсем сдурели?!

— Да не рыпайся ты. Дай спокойно, — приблизил ладонь, — посмотреть…

— А нормально попросить, — более-менее уселся, — не судьба?!

— (Сосредоточенно) Я пытался. Не сработало… Это, — поднял взгляд, — всё?

— (Недовольно) Нет, — перелистнул другой рукой. — Вот ещё пару… Общий план между двух магазинов и-и-и… сама башка… Точнее, то, что от неё осталось.

— (Сосредоточенно) Вижу…

— Руку-то, — пошевелил кистью, — можно отпустить?

— Лады, — разжал кулак. — Держи так. Не хочешь по-хорошему, страдай.

— А мне и несложно. Потерплю…

— Та-акс, — быстро пробежался по кадрам, — есть по этому делу что-то ещё?

— Кроме моих вырезок больше ничего. Никаких подробностей. Хрен знает откуда нужно упасть кирпичу, чтобы так размозжить башку. Если скажем… сейф уронить, тогда да, а так, — покачал головой, — брехня… Подумайте, с какой силой нужно лупить, чтобы лицо внутрь черепа вдавить?

— И ты это с одного ракурса всё понял? Это к твоему сведению, не кирпич.

— А что тогда? — сам потянул голову.

— Тротуарная плитка дурень. Точнее, бордюр. Магазин гранитом облицован, а дом состоит из плит. То, что у него прямоугольная фасовка, не делает из него строительный эквивалент. Ладно, с этим всё понятно… Дальше пошли.

— Ла-дно, — перевернул страницу, — вот они. Всмотритесь. Супруги утонули на машине. В реке. Дело за несуществующем №763. «Корупция. Взятка». Во беда, за руку поймали директора школы, который за месяц прикорманил себе на новый автомобиль. Бедолага евда ли полгода продержался. Преставь, сколько бы он мог ещё наворовать? Ну как, описания сходятся? Там и там фигуриет железный конь.

— Понятно. Дальше листай, — кивнул.

— (Рьяно) Это ж как надо захлебнуться в ебучей, по колено жиже? В ёбанной реке Ласко… — остановился. — Очередная порча имущества. Еба-ать… (Спокойно) Хотя бы «Поджёг дома» совпадает. Сгорела молодая семья, включая ребёнка. Я не знаю в чём причина и кто поджёг, но все основные факты на лицо… Страница восемь, семь и один. Те первые вы уже видели, так что нет смысла перечислять. В общем, — встряхнул блокнот, — все эти дела специльно кто-то изменил. Дополнил. Могу поклястся, что в электронной базе всё чисто. Люди комфортно используют передовой формат. Все эти папки сраные — анахранизм чистой воды. Ошибиться — как нефиг делать. Плюс — некому проверить. Кароче, всё это издёвки. Не больше.

— Знаешь, парень, — облегчённо вздохнул. — Мне даже… в какой-то степени жалко тебя. Не повезло в таком коллективе очутиться. Если кругом мрази, сам того незамечая, тостепенно черствеешь на глазах. Не могу сказать, что явно кто-то хочет тебе подыграть, просто… неспроста всё это. У всего есть завязка. Скорее всего ты кому-то насолил. Пять раз подряд убирать одно и тоже. Тебя конректно так направляет чужая рука.

— Да, не. Быть не может… Никто бы не заставил меня делать чужую работу, причём таким сопособом. Здесь скорее надо ссылаться на случайность. Заполняй я эту муть, 100% наплодил бы тыщу косяков. Будь при этом паршивое настроение — определённо кучу отсебятины бы навалил. Так один мой… знакомый… схожим образом защищал диплом. Среди тон текста вставлял: «Хуй» и «Пизда». И знаете что? Ему десятку поставили. Никто его работу не проверял. Лишь для отчётности пробежались по пунктам и всё. Молодец! Защитился и пиздуй. Вот это я понимаю практика. Мировая. Ну, конечно, это же не процессуальные дела. Можно и забить. Люди от этого не пострадают, хотя-я… я бы не удивился, если данный специалист окажется… рецидивист. Очень… стойкое ощущение, что в сейфе лежит оригинал. Как минимум достоверные копии запалил, хотя, без контекста, полная херня.

— Это да… Нужно полное расследование. Анализы. По этим фоткам, можно разве что гадать.

— Может, всё бы и ничего, если бы на… Кая хотя бы попытались завести дело. Бегло осмотрели, опросили и всё, — развёл руки. — Всё. Любое упоминание о нём, теперь имеет прямой запрет. Последствия не заставят себя долго ждать.

— Малой, — тяжело вздохнул, — а какое твоё собственно дело? Какая у тебя должность помимо водителя?

— (Неуверенно) Ну… незнаю как правильно сказать. Наверное — посыльный. Иногда в дежурной части сижу. Иногда гуляю. Сложно мою должность описать, так как прямых указаний, кроме: «Съебись с глаз долой» и «Не мешай» особо нет.

— (Разачарованно) И за это ты… ещё и деньги получаешь…

— (Довольно) Да-а. А по-другому никак. Если хочешь сохранить последние две извилины, проще откупиться. Можно, конечно, попробовать запихнуть меня в другой отдел, но боюсь, работа увы, намертво встрянет. Три калеки из уголовного розыска мою кандидатуру, скорее всего, не переживуют… Если этим делом лично не займусь, — привставал, — сто пудов начальство пустит всё на тормоза, а через неделю — поголовно забудет. Только такие отщепенцы как я, могут этому дерьму противостоять. (Натужно) Те, — еле проглотил ком, — кому нечего терять.

— Еба-ать, — расплылся в улыбке, — нечего терять… Ты малой видать ни разу не сталкивался с дулом у башки. Каждый придурок смел такую чушь нести. Даже самый закостенелый долбан, за секунду ссытся в портки, — демонстративно два пальца подвёл ко лбу. — Бах, — усадил ответчика обратно на место, — и тебя нет. Ну, и кому нахер теперь нужен твой труп? Ты об этом задумался? Нет? В момент осознания смерти ты готов… родную маму с потрохами продать. Жизнь — она-то одна, а если собственная — ещё ценнее. Даже такому дрочиле, западло подыхать за нихуя. Ничего ты здесь не добьёшься… Хочешь во благо и с почётом умереть? Пиздуй в армию. В мире для тебя и так воин дохуя. Посмертной медалькой хотя бы обзаведёшься. Вот любят же такие раздолбаи, как ты, из нихера лепить слона. Ох уж этот юношеский максимализм. Мамкин воин. Кандидат в ряды смертников. Если не думаешь о себе, — повторно прикоснулся пальцами к голове, — подумай хоть немного о близких. Кому будет радостно оплакивать твой труп?.. Родители навряд ли будут танцевать на твоих поминках. Пропасть без вести, знаешь, ничем не лучше вариант. Там хотя бы церемонно похоронят, а так зароют где-то в лесу. Окей, предположим, что ты разворошил осиное гнездо. Дальше то что? Каковы твои действия? А их нет. Просто нет. Ты — один, и никто за тобой не стоит. Никто не вступится за такое говно. Быстро сфабрикуют дело, и всё. Даже родню особо не придётся давить. Компромату на тебя целый офис… Машину одним гаечным ключом не сломать. Здесь нужна другая машина… Гораздо больше.

Уверенность с каждой подачей трещала на лице. Довод то обнадёживал, то полностью уничтожал. Последних скопилось критическое большинство. Осталось разве что добить.

— Ну ладно тебе, — похлопал по спине, — не серчай. Твои случаи явно незакрыты. Они скорее отложены до лучших лет. Технологии обновятся. Научные исследования пойдут. По запаху сперме на штанах преступника найдут. Ничего нового. Остаётся только… немного подождать. Вот и ты обожди. Увидишь, как ситуация освежится. Мой, чисто дружеский совет — не гони. Ничего не убудет.

— (Хмуро) Может да, а может, и нет… Если упустить все зацепки — ниточка навсегда прервётся. Нужно идти по горячим следам, а то и их скоро… заметут.

— Опять ты за своё… Вроде ж нормально говорили…

— (Неуверенно) Да, но… Но так и есть. Все нынешние подвязки сходятся на нём. Прошлое ладно. Опустим. Ничего не понятно. Сплошные урывки, но тут-то. Тут же всё до боли очевидно. Клиника, школа. Что потом? Что далее на очереди у мелкого… террориста?

— Боже, у тебя что, чурбан вместо башки? Перспективы отъехать, вообще не пугают? Слушай, малой — не лезь ты в это болото. Если хочешь умереть до 30, то вперёд, дерзай. Мне просто… жаль тебя. Чисто по-человечески жаль. Вроде ж не дебил хоть и максимально придуриваешься… Батьков твоих жаль. Что папка о тебе хорошего вспомнит? А родная мать? Каким ты был в юности недоноском? Как жизнь потом отдал за сраные коврижки?

— (Угрюмо) Опять вы за своё. Можете сколько угодно оскорблять. Дебилом называть. Умалишённым, но правду замять, у вас не получится. Его… покрывают. Это факт. Если не вы, то кто-либо ещё… Я не вру… Я не сумасшедший.

— Нет, ты ебанутый. В душе не ебу, как с помощью своей дрисни, хотел что-либо узнать. Мне до твоей работы, честно до пизды. Иди, — махнул, — погибай. У меня в отличие от тебя специфика другая. Находят очередного еблана и просят, чтобы ему навсегда вправили мозги. Вызвали, приехал, устранил. До боли просто. Меньше слов, больше дела. Хоть это ты, — скептически посмотрел, — уяснил?

— Пожалуй, нет, спасибо. Как-нибудь без ваших лекций обойдусь.

— (Довольно) Хорошо-о-о… Вот и поговорили. Надеюсь, это всё?

— Да. Как ни странно, я рассказал всё. Более-менее вкратце.

— Ура, — размял шею, — спасибо. Хватит с меня этого дерьма… Чтож-ж-ж… остаётся твоё упорство только похвалить. Молодец, что пытаешься исправить чужие косяки, но, пожалуйста, не трави душу. Своей конспирологией донимай душевнобольных. Уж они-то тебе поверят… Точно.

— Не хочу с вами больше спорить. Вы постоянно пытаетесь разбить мои факты, когда ответ, практически на кону стоит.

— Эх ты-ы… Какой же ты всё-таки молодой. Сразу видно, что неопытный. Люди годами распутывают дела, а ты хочешь за миг добиться несуществующей правды. Раз у тебя очко так свербит — иди до конца. Если не ссышь, то иди. Тебе же похер. Всё дозволено. Всё. В чём проблема? Хоть раз в жизни доведи дело до конца, а не бесконечно цитируй чужие «факты». Мгновенно охуеешь от полевой работы. Незакрытые дела и упущенные улики — лишь малая часть глобальной проблемы. Существует такая фигня, как человеческий фактор. Есть определённый процент незавершённых дел, и он практически везде. Ситуация зависит от того, на сколько организации не похуй. Вина 1 из 100 осуждённых, по тем или иным причинам будет не доказана, ровно так же, как тот же процент осудят неверно. Может, и больше. Я не веду учёт, но принцип, ты уже должен был уловить. Мы — не машины. Мы устаём и ошибаемся. Нам всё чаще банально лень. Хочется справиться побыстрее и двигаться вперёд. Одно дело, когда от тебя ничего не зависит, а второе, когда ситуация буквально на руках горит. Начальство к тому же душит. Сжатые сроки и общественное мнение. Про отдых лучше сразу забыть…

— М-да, — хмуро улыбнулся. — Так можно рассказать про всё.

— Верно, и твой случай неединичный. Подобные косяки во всех конторах есть, просто у вас несколько всё критичнее. От вас человеческие судьбы зависят. Одна упущенная зараза, может в достатке насолить, как и невинно загубленная душа может поднять общественный резонанс. Надеюсь, ты меня понял. Можно теперь, — расслабился в кресле, — и помолчать.

— Нет. Я недоговорил.

— (Возмущённо) Да сколько можно парень? Тебе саму не надоело?

— Нет, не надоело. Пока я не узнаю… всю правду, буду парить вам мозги. (Настойчиво) Вы явно что-то скрываете… На отрез не хотите об этом говорить.

— Есть такая штука — профессиональная этика. Знакомо?.. Ничего тебе я не обязан. Не испытывай судьбу на прочность. Последний раз повторяю. Малыш…

— Это мы посмотрим, — нагнулся к оппоненту. — Я привык ждать. Ничего страшного. Время есть.

— Не напрягайся, — закрыл глаза, — а то жопу порвёшь…

Бургунд затих. На минутку погрузился в посредственный сон. Хотелось за секунды провалиться в пустоту, правда, и здесь был своего рода подвох. Даже не видя шофёра, женские духи разили наповал. Местами приятный и раздражающий, приторный запах. Мужчина старался не подавать виду, теряя прочность с каждой секундой. Нарочито чувствовалось, что подлый гнус, над душою повис. Крови жаждет испить. Не хватает разве что доставучего писка.

— Сука, — открыл один глаз, — можешь хотя бы духами вблизи не вонять? Тебя лично это не заебало?.. Людей доставать.

— Не-а, — улыбнулся, — ни капельки. Я могу долго смотреть. Какой смысл отступать? Что-то теряю? Приобретаю? Пока нет. Держимся ровно.

— (Злобно) Ты зубы свои сейчас потеряешь, понял? А ну, ска отвернись!

— Не-е, — довольно покачал головой. — Пока вы всё не расскажите, я не отстану. Слишком много усилий вложено. Когда ещё выдастся такой момент.

— Малой, ты же понимаешь, что мне ничего не стоит, твою хрупкую шейку надломить? Или того лучше, просто выйти.

— Ну так выходите. Никто вас не держит. Только одно не забывайте, — ткнул себе в грудь, — я, как сопровождающее, официальное лицо, могу кляузу на вас за все ваши оскорбления и нападки в мой адрес написать. С работы вас… конечно, не уволят, но-о… скажем так… если в багаже ваших коллег, найдут запрещённые вещества, то всё. Из города вы сразу не уедете. Это, надеюсь, понятно? Я то, что, — смахнул пыль с пальто, — ничего. Никто по сути, зато моё начальство, — пальцем ткнул за спину, — ого-ого. Ой как даст вам прикурить. Лучше не юлите… Быстрее дело пойдёт, а там, глядишь… вас и пропустят…

Парень позу не сменил, зато мужчина периодически ворочался. То сидеть неудобно, то ноги стали затекать. Пальцы рук девать было некуда. Запрел лоб. От духоты чесалась шея. Бург полностью проснулся, впопыхах развязывая галстук. Расстегнул несколько пуговиц рубашки и облегчённо вздохнул. Стало чуточку свободнее, но ненамного. Всё ещё раздражал зловонный воздух. Примерно с полминуты, бездарно ушло на гляделки, пока одного не достало в конец:

— Вот же… — злостно улыбнулся, — падла… — Хорошо. Моими же методами угрожаешь… Ладно паскудник. Заслужил… Как я понял, — тяжело вздохнул, — ты от меня не отстанешь, — покосился, — верно?

— (Оживлённо) Верно. Столько подводок, что даже тупой заметит.

— Хорошо. Пусть будет, по-твоему.

С неохотой, но Бургунд всё же начал свою историю былых лет.

— (Вдумчиво) Ла-адно… С чего бы начать?.. Дело это было давно, но в детальности помню, как вчера. Был я тогда сраным пиздюком. Гораздо моложе тебя… Гожий характер есть, — загнул палец, — боевой опыт есть, — загнул второй. — Чего ещё нужно? Лез правда куда не просят, но это так… Мелочи… Ностальгия по детским будням. Честно говоря, никогда и ни во что не верил, но… на войне, лучше во что-то верить. Больше шансов вернутся домой…

Мужчина остановился. Юноша был в недоумении.

— Эм-м-м… А можно немного… поконкретнее? Опустим мишуру.

— Ладно. Как знаешь… Я вот… всегда хотел стать… неотъемлемой частью чего-то большего и мне это удалось. Где я только ни побывал. К чему свою руку ни приложил… Вот ты, — полностью развернулся к собеседнику, — как давно ты задумывался, а что ты вообще значишь для этого мира?.. Что представляешь из себя для него? «Ты стал частью грандиозного. Радуйся. Подобное увидят только единицы»… Я услышал эти слова. Тебе же такое, может лишь сниться…

— Это, конечно, хорошо, но мне что, нужно каждый раз подгонять тебя? Не, так дело не пойдёт. Давай уже без прелюдий. (Недовольно) Начинай уже говорить по-человечески. Мне нужна суть… Факты, даты, личности…

Охранник молча шевельнул двумя пальцами. Это был своего рода предлог.

— Что, сигаретку? — полез в карман.

Мужчина радостно кивнул.

— Ладно, — наклонил голову, — но, чтобы…

Стоило на секунду отвлечься, как затылок мигом сжали твёрдые пальцы. Вторая рука с лёгкостью заломила чужую кисть. Всего несколько сантиметров отделяло их друг от друга. Чувствовалась боль в напряжении. Первым начал Бург:

— (Спокойно) Пос-слушай с-сюда, — сжал тиски крепче, — недомерок. Я тебе душу изливаю, а ты по-хамски ко мне относишься. Уясни предельно точно одну весомую мысль — (медленно) не суй свой поганый клюв куда попало, иначе я шею тебе сверну, руку оторву и клюв твой проломлю обратно в череп. Теперь ясно?

— (Болезненно) Понял я, понял… Отпусти.

— Не-ет. Нихуя ты не понял. Ты меня не знаешь, а я тебя знаю. И батю твоего знаю. (Злобно) Я вспомнил тебя малой! Ты, как был мелким пиздюком, так им и остался. Лучше бы пасть тебе закрыть, а то сдам к хуям с потрохами. Ты на цепи в подвале жить останешься. Ясно? — встряхнул голову. — Уяснил?!

— (Сдержано) Да блять, да! Отпусти! Опусти!!

— И впредь — не забывай, — расслабил руки.

Места удушья, отчётливо выделялись красной кожей и отпечатками следов огромной ладони. То, что Бург всегда агрессивно настроен, больше не ставилось под вопрос. Третировался и утих. Вжался в кресло, нежно сглаживая места срыва.

— Помню, был случай один… — поправил галстук, — лет 20 назад это было. Точнее 21. В ранние годы армейской службы мне предложили настоящее дело. Внезапное. Важное. Отдать, не то, что долг новой родине, а зароботать место под «зонтиком» от палящего солнца. Удивительно, как я вообще попал в войсковую часть, учитывая, что беженцев особо не любят. Нигде… Когда выпадает такая возможность, отказываться никаких прав нет. Иного выбора для себя представить сложно… За 10 минут до начала первой в своей жизни, серьёзной операции — ко мне подошёл сослуживец. Знаешь, что он мне сказал? Цитирую: «Заебатая кепка, пацан. Будет жалко, если не кому станет носить». Звучит… неопределённо, но годы спустя, даже десятки лет, мне всегда вспоминается моя первая, армейская кепка. Каждый, долбанный раз, когда надо выходить в бой. Как в тот. Первый… Его звали Жан… Хороший был мужик…

Речь внезапно перебили новые витки информации. Бург с радостью готов был ими поделиться:

— Отлично, — приоткрыл дверь, — массовка почти готова. Можно будет скоро забирать. Подъезжай сейчас к фасаду здания и жди нас там. Встанешь между двумя такими же чёрными авто… Усёк?

— (Отчуждённо) Усёк… Будет, сделано.

— Вот и славно, — хлопнул по плечу. — Жди нас там.