Пять шагов навстречу

Джули Дейс, 2020

Любовь – последнее, что они желают и первое, чего не хотят. Это простое слово соткано из боли, предательства и лжи. Избегать влюблённости – их жизненное кредо. Хорошая репутация, планы на будущее – это всё не про него. Мэйсон Картер – тот, от кого окружающие бросаются в бегство. Он не даёт слабину и уворачивается от стрел Купидона. Возможно, за внешностью бездушного хулигана скрывается гораздо больше? Находка для создания семьи, вера в хорошее – это всё не про неё. Трикси Лейтон – девушка с реальным взглядом на мир. Она не ждёт чуда и не верит словам. Она способна постоять за себя независимо статусу оппонента. Возможно, за силой и гордостью скрывается тонкая ранимая душа? Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Трикси

— Мам, прошу тебя, пожалуйста, — тихо молю я.

— Знаю, милая, но решать вовсе не мне. Я подчиняюсь приказам, — её голос мягкий и пронизан грустью. — Приеду, как только смогу.

— Хорошо, — это всё, что могу ответить, ведь она далеко только ради меня.

— Я люблю тебя, помнишь об этом?

— Да.

— У тебя всё хорошо?

— Всё прекрасно.

Через динамик разносится её тяжёлый вздох.

— Ты говоришь так, чтобы я была спокойна?

— Всё действительно хорошо, — заверяю я. — Привыкаю к городу, часовому поясу. Ко всем переменам.

— Ладно, постараюсь вырваться. Я должна идти.

Выдаю бульканье в виде согласия и сбрасываю вызов, потому что мама не сможет сделать это первой.

Моральная сила перешла ко мне от папы, который покинул нас пять лет назад, получив смертельную пулю в Афганистане. Не знаю, как маме удаётся служить в вооруженных силах, если её выдержка толщиной с хрупкую нить, в то время как моя и папина — с канат. Так устроена моя жизнь, мой мир. Она — это всё, что у меня осталось.

Всю жизнь метаться между штатами, чтобы быть ближе к ней: так выглядит мой путь. Сменить десяток школ, пару университетов. Нью-Йоркский стал третьим. Тут должна выжать последнее и получить диплом, конечно, если её вновь не переведут. Проще было остаться в Луизиане и завершить обучение там, но остаться одной — перспектива не самая привлекательная. Тяжело заводить друзей, когда знаешь, что не останешься на одном месте надолго. До шестнадцати лет я позволяла людям войти в жизнь, сохранить о себе воспоминания и общие моменты, но это касалось друзей, а не любви. Её до чертиков боюсь и остерегаюсь. Покидая вновь приобретённый дом — отпадает кусочек пазла. Я уже не могу его отыскать, он теряется в прошлом и там остаётся. Моя жизнь — мозаика, и пазлы в ней частично отсутствуют, не представляя полную картинку. За спиной рушатся мосты, отрезая обратный путь. После очередного переезда в начале второго курса, я окончательно разорвала всякие связи с людьми, не желая подпускать кого-то ближе мили, а сосредоточилась на учёбе. Мой друг — моя мама, остальные испарились, словно их и не существовало. От них больше нет сообщений. Нет звонков. Ровным счётом ничего. Словно мы никогда не присутствовали в жизнях друг друга. Я — не та, кто будет напоминать о себе, страшась одиночества.

Собираю остатки самообладания и поднимаю голову, прокладывая путь к университету.

Телефон подаёт сигнал о новом сообщении, на экране всплывает уведомление: «Я только что совершила невозможное». Лёгкая улыбка трогает уголки губ.

Джен — моя интернет-подруга. Но не та, что рядом, а та, кто нашлась в сети. Кроме мамы, есть она. Получается, я не так асоциальна?

Наше общение растянулось в четыре года, и за всё это время мы не виделись. Наверное, иметь хоть какого-то друга помимо мамы тоже неплохо, даже если это друг по переписке. Её жизнь вовсе не похожа на мою, мы словно инь и янь, но это сближает. Одинаковые люди не открывают друг для друга новые грани, в то время как разные показывают мир своими глазами.

Джен пропустила половину семестра прошлого года курса высшей математики из-за нежелания копаться в цифрах, но каким-то чудом пересдала сейчас. Набираю быстрое: «Это невозможно» и отправляю. Она не теряется, тут же всплывает следующее: «Да». Смеюсь и отправляю ей поднятую ладонь, мысленно отсалютовав пять. Джен делает то же самое. Несколько тысяч миль не кажутся таким большим расстоянием, если вам интересно вместе.

Убираю мобильник в карман без того узких джинс и тянусь к массивной дверной ручке, но как только кладу ладонь на холодный металл, кто-то рискует жизнью, останавливая движение за локоть.

Устремляю взгляд к самоубийце и натыкаюсь на тёмно-карие глаза. Очень хорошо знакомые глаза, несмотря на короткое знакомство, которое хотела избежать. Так уж вышло, что сомнительная слава парня шагает впереди него. Он смотрит на меня так, будто должна броситься на шею с восторженным визгом, что практически невозможно.

— Я должен извиниться, — его глубокий голос делает все грязные вещички в фантазиях девочек-подростков с пустой головой. Моя, отчасти, тоже пуста, ведь флюиды Картера могут уложить к ногам целый штат. Притяжение к нему работает и на мне, но не так, как с другими. Странно знать о человеке всё из трёпа девочек в раздевалке. Кажется, без подобного парня не существует ни один университет или школа, а то и вселенная. Не будь таких — система могла дать сбой.

Дёргаю рукой, тем самым, избавляясь от прикосновения, и всё же открываю дверь.

— Мне не нужны твои извинения. Это всё?

— Может, проявишь хотя бы немного вежливости и дослушаешь?

Он следует за мной по протянутому коридору, заполненному студентами. Нью-Йоркский — это муравейник с бесконечным движением, где никогда не бывает безлюдно.

— Нам не о чём говорить. Мы обоюдно попросили друг друга отвалить, не думаю, что это сложно.

— Я не извиняюсь дважды.

— А я не ждала и первого. Ты помог мне, я помогла тебе. Мы в расчёте.

Заворачиваю за угол и ненароком смотрю туда, где только что шёл этот парень, но не обнаруживаю его на горизонте. Тем лучше. Надеюсь, он действительно не извиняется и не подходит дважды.

Какой черт дёрнул проследовать за ним? Теперь чувство вины гложет ещё и меня, ведь длинный язык того парня помог довести Картера до крайней точки, если, конечно, это был его предел. Не думаю, что каждый может сорваться с цепи, когда про незнакомого человека что-то скажут. Хотя, сомневаюсь, что могу сдержаться и не защитить кого-то от беспочвенных нападок. Конечно, не стала бы прибегать к физической расправе без нужды, но словесно дам отпор. Я делаю успехи, ведь за неделю из-за меня кто-то пострадал. Но не скрываю: приятно чувствовать себя защищённой, даже если это было не ради меня, а ради выброса эмоций.

В течение нескольких часов, перевоплощаюсь в губку и жадно впитываю все знания, которые дают профессора. Для перевода требовалась сдача разницы. Даже небольшие различия в предметах несмотря на одну и ту же программу, приводили к тому, что нагоняла и подтверждала знания, каждый чёртов раз в школе и университете.

— Ты не могла бы помочь? — шепчет женский голос, на который тут же перевожу взгляд и встречаюсь с ярко зелёными глазами с крупицами голубого.

Яркая футболка ядовито-розового цвета выделяет её из серой массы, небрежный пучок на голове из кудрявых рыжих локонов, чёрные лосины чуть ниже колен и такие же шлёпанцы. Не могу не улыбнуться, потому что ногти на руках и ногах девушки выкрашены в салатовый.

— Помочь? — разве что по стилю, но это довольно забавно. Я редко встречаю людей, которые не боятся выделяться.

— У меня села проклятая батарейка, ничего не сохранилось.

— Без проблем, — соглашаюсь я. — Могу скинуть на почту.

— Спасибо. Ненавижу эту дряхлую штуковину, лучше бы писала от руки.

— Тут ты хотя бы можешь попробовать восстановить файлы, а если утонут бумажки, плакали твои конспекты.

— Ты права. В любом случае, спасибо.

Девушка протягивает мне помятый лист, на котором написала адрес электронной почты и благодарно улыбается.

— Кортни, — представляется она, и я тут же думаю, что это плохое развитие сюжета, но невежливо грубить.

— Это имя тебе совершенно не подходит, Кортни, — тихо смеюсь, потому что так обычно зовут девчонок, которые не знают о существовании обуви на плоской подошве и о том, что спать с макияжем вовсе не обязательно. Но всё же приветливо улыбаюсь: — Трикси.

— Мне всегда так говорят, Трикси. Приятно познакомиться.

Если маму переведут вновь, наше знакомство будет недолгим и не самым приятным.

— Взаимно.

— Спасибо, не все согласны выручить.

— Мне не жалко. Не думаю, что стучать по клавиатуре слишком сложно.

— Вовсе не сложно, сложней слушать эти занудные лекции, — хмыкает она.

— Твоя правда. Теперь это имя подходит тебе больше.

— Почему?

— Девушки с твоим именем вряд ли интересуются научными статьями.

— Девушки с твоим именем сейчас спят после жаркой тусовки в одном из братств.

Я издаю смешок.

— Не исключено, что с твоим тоже.

— Скорей, они отхватывают самого сладкого мальчика и сейчас их с позором выводят из дома, вешая лапшу на уши.

— Что тогда делают с моим?

— Пользуются их мозгом в паху и бросают сразу после секса, — предполагает Кортни.

— Перспектива подцепить букет из венерических заболеваний не самая воодушевляющая.

— Как на счёт пяти видов хламидий? Разве не возбуждает?

— Почитаю об этом перед сном.

— Философские мысли, как спонсор бессонницы?

— С этим сталкивается каждый. Последний раз я задумалась, откуда появились дроби, и кто их придумал.

— Узнала? — звонко хохочет она.

— О да. Первые понятия появились в Египте.

Её аристократически вздёрнутый нос морщится.

— Ты серьёзно это читала?

— Мой пылкий мозг не мог отпустить тему до тех пор, пока не закончилась статья.

— Тоска смертная.

— Знаю, зато спалось сладко.

На этом диалог завершается точно так же, как и лекция.

Когда ноутбук проваливается в рюкзак, а следом за ним телефон, моя соседка настырно суёт свой и не может утрамбовать в сумке, удивляя спешкой.

— Эй, ты сейчас понесёшь его в руках, — говорю я, останавливая её безуспешные попытки.

— Терпеть не могу её, но не могу дойти и купить новую.

Я помогаю, оттянув боковые ремешки, чтобы штуковина вошла на положенное место, но замочек уже не сходится из-за разных размеров в высоте.

— Не суетись и всё получится.

— Опаздываю на смену, — ворчит она. — Ненавижу это.

Я поднимаю голову и вопрос повисает в воздухе.

— Ежедневно видеть заносчивые лица, — она читает меня с полуслова.

— Так уволься.

— Не могу, нужны деньги на обучение и на съём квартиры.

— Как на счёт переезда в кампус?

— Если кто-то любезно решит освободить кровать, то с удовольствием соберу манатки и буду там через час.

С этими словами, она торопится к выходу, выкрикивая слова благодарности. Смотрю вслед сумасшедшей рыжеволосой девушке и качаю головой.

Торопыги такие забавные, особенно Кортни: та, которой совершенно не подходит собственное имя.

Плетусь к выходу и радуюсь солнечному дню, которому абсолютно не возрадуется Дракула.

Знаю, придя в кампус, вновь засяду за учебники, а выполнив все задания — уйду в сериалы. Вариант с работой не кажется плохим, дабы занять свободное время с пользой. Кроме того, мама не загребает деньги миллионами, оплачивая всё на свете. После смерти папы, доходы сократились, но это не то, что волнует. Будь он рядом, без раздумий дам согласие жить в коробке из-под телевизора, лишь бы ощущать ту заботу, тепло и любовь. Мама старается вдвойне, словно считает себя обязанной. Мы обе понимаем, что его никто не заменит.