Соблазн для возлюбленной

Джоанна Линдсей, 2019

Лондонский свет заинтригован: только что состоялся дебют Ванессы Блэкберн, дочери загадочного графа, долгие годы проведшего вдали от общества. Обсуждается все: от семьи юной леди до ее значительного приданого. Но лорду Монтгомери Таусенду – лихому и бесстрашному специалисту по решению деликатных проблем принца-регента – интересно совсем другое: почему умная, живая, смелая Ванесса, выращенная отцом скорее как сын, чем как дочь, покорно позволяет ловкой маменьке устраивать ее брак по расчету, заранее ставя крест на своем женском счастье? Что бы он только ни отдал, лишь бы оказаться на месте жениха этой девушки! А может, и вправду стоит поставить свой ум и хитрость на службу не английской политике, а себе самому?

Глава 2

Здание Карлтон-Хауса, лондонской резиденции принца-регента, было большим и роскошным, как дворец. Монтгомери Таунсенд проследовал своей обычной дорогой через прихожую в хорошо освещенный двухэтажный вестибюль, украшенный мраморными колоннами. За вестибюлем находилась восьмиугольная комната, по одну сторону от которой располагалась парадная лестница, а по другую — внутренний дворик. Помимо роскошного французского декора и мебели, Карлтон-Хаус мог похвастаться великолепной коллекцией произведений искусства, большая часть которых была выставлена в личных комнатах Георга.

Следуя дальше, Монтгомери вошел в просторное помещение, где толпились посетители, ожидая появления регента. Дверь слева, ведущая в личные покои Георга, была закрыта.

Монтгомери подошел к джентльмену, который показался ему знакомым. Он смутно помнил, что этого человека звали Генри. Впрочем, это не имело никакого значения. Монтгомери не нравились собравшиеся здесь лизоблюды, готовые на все, чтобы попасть в окружение регента и снискать его милость. Однако эти люди могли поделиться с Монтгомери полезными сведениями.

— Какое настроение сегодня у Принни? — спросил он молодого джентльмена. — Что его интересует — деньги, женщины или политика?

— Принни не говорит. Но он спрашивал о вас. Похоже, Принни считает вас своим спасителем.

Эти слова были сказаны ревнивым тоном. Монтгомери не сомневался: каждый посетитель в этой приемной желал оказаться на его месте. Немилость регента обещала немедленное изгнание. Георг, или как все его называли, Принни, отличался непостоянством. Зато благосклонность принца-регента сулила всем этим прихлебателям неплохую жизнь. Иначе вернулись бы они к своим семьям и продолжали бегать от кредиторов… Разница между ними и Монтгомери заключалась в том, что ему было все равно, вытеснят его из ближайшего окружения принца или нет. Монтгомери не руководствовался корыстными мотивами и не нуждался в покровительстве будущего короля.

Ему нравилось ходить по лезвию. Возможно, всему виной была его недолгая служба в армии. Последнее время он постоянно подвергался опасности: бандиты врывались в его покои, гонялись за ним по улицам, угрожая расправой. У лорда Чандерса не хватило духу вызвать Монтгомери на дуэль, а лорд Халстед проявлял нетерпение. Но Монтгомери не сделал ничего, что могло бы скомпрометировать того или другого, хотя оба думали иначе. Похоже, ему еще не надоело быть личным козлом отпущения регента, но впрягаться каждый раз за Принни, перекладывая его вину на себя, было довольно обременительно. В результате страдала репутация Монтгомери.

Тем не менее он рассматривал тайные королевские поручения как еще один способ служить своей стране. И это придавало ему сил и энергии. Монтгомери не видел большой разницы между скандалами, которые провоцировал он сам, и теми, что устраивал Георг. Служа в армии, он так и не научился быть осторожным и уклоняться от пуль. Одна из них надолго вывела его из строя. Монтгомери отправили на полгода домой, на лечение, но отец взял с него слово не возвращаться в армию. На континенте шла война, в которой принимали участие британские войска. Это было два года назад. Монтгомери поклялся отцу не возвращаться в полк, но никто не мог заставить его отказаться от острых ощущений.

Монтгомери менял женщин как перчатки, теряя к каждой из них интерес прежде, чем успевал назвать ее своей любовницей. У него сложилась репутация повесы, что и привлекло к нему внимание Георга. Принни восхищало любое проявление отваги, в том числе и связанное с пороком. Но у Монтгомери были свои принципы: он держался подальше от замужних женщин, и ему хотелось, чтобы Георг поступал так же.

Подойдя к двери в покои регента, Монтгомери постучал и вошел, не дожидаясь ответа.

— Георг, вы здесь?

С первого дня знакомства принц и Монтгомери стали общаться без формальностей.

— Рад познакомиться с вами, — сказал Монтгомери, когда его представили принцу-регенту, — можете называть меня Монти.

Конечно, он был немного пьян в тот вечер, иначе не преминул бы обратиться к Георгу так, как следовало — «ваше высочество». Придворные затаили дыхание, ожидая реакции Принни на подобную дерзость. Но тот только рассмеялся и произнес:

— Думаю, мы подружимся, Монти.

Так оно и вышло. Монтгомери не присоединился к свите Георга и не обивал пороги его покоев. Он приходил, когда его звали. В первый раз он явился на зов принца из любопытства. Но оказалось, что Георг всего-навсего хотел сыграть с новым знакомым в шахматы и поговорить об искусстве. Принц поведал Монтгомери, что работает с Джоном Нэшем над перестройкой и расширением своего Брайтонского павильона, где обычно отдыхает летом, а потом заговорил о скандале, который может разразиться из-за глупого флирта с одной дамой.

Монтгомери это позабавило. Сам он давно уже погряз в сомнительных историях, но принцу, за каждым шагом которого следила вся страна, надлежало быть более разборчивым в связях. В тот вечер Монтгомери решил уладить проблему, которая беспокоила регента, и действительно сделал это. Но вызволив Георга из беды по собственной инициативе, он создал прецедент. После этого Георг стал обращаться к нему в подобных случаях, а случаям тем не было числа…

— Входите!

Монтгомери прошел в роскошную гостиную. Тучный Георг сидел в глубоком мягком кресле. Он был слишком широк в обхвате и, вероятно, не смог бы самостоятельно подняться. Возможно, поэтому поблизости стояли два лакея, которых Георг отпустил, когда Монтгомери приблизился.

Принц-регент сильно сдал. В свои пятьдесят с небольшим он выглядел как человек, обуреваемый многочисленными пороками, которые даже не пытался обуздать. На столе рядом с ним стояли бутылка с опиумной настойкой, графин с бренди и наполовину пустая корзинка с пирожными.

День был уже в самом разгаре, а Георг выглядел так, словно недавно встал с постели. Он был бос и одет в брюки и белую полотняную рубашку. И хотя Георг, принц Уэльский, порвал свою давнюю дружбу с Бо Браммеллом, став принцем-регентом после того, как обострилась психическая болезнь его отца, короля Георга III, он по-прежнему предпочитал длинные брюки, которые Браммелл когда-то ввел в моду.

Придворные делали ставки, споря о том, вернется ли Георг к бриджам и чулкам до колен после этого разрыва, но принц остался верен новой моде. Принни признался Монтгомери, что был вынужден разорвать все связи со старыми друзьями-вигами, включая Браммелла, четыре года назад, когда стал регентом. Положение ко многому обязывало.

— Я получил вашу записку, Георг, — сказал Монтгомери, усаживаясь на диван.

— Я написал ее три дня назад, вы явились с большим опозданием, — мягко укорил его Георг.

— Ваш слуга не сразу нашел меня. Я скрывался от того несчастного джентльмена, которому вы недавно наставили рога. Чандерс подослал ко мне громил. А лорд Халстед атакует меня вызовами на дуэль; на сегодняшний день их уже четыре.

— Ну так сразитесь наконец с этим парнем! Вы же служили в армии и должны хорошо стрелять.

— И именно поэтому я не желаю драться на дуэли.

Это было сказано решительным тоном.

— Вы предпочитаете прослыть трусом?

— Я предпочитаю не убивать людей только из-за того, что беру чужую вину на себя.

Монтгомери прекрасно понимал, чем грозит ему подобное заявление, но Георг только поднял бровь и потянулся за пирожным.

— Надежно ли ваше убежище?

— Я поживу в доме отца в течение нескольких дней, пока не найду квартиру. Эти головорезы не станут вламываться в дом, полный слуг. Но, к сожалению, один из моих братьев тоже сейчас в городе, и до него дошли слухи, что я развлекаюсь с замужними женщинами. Судя по всему, он послал за отцом. Я рассчитываю убраться из дома до того, как приедет граф и устроит мне головомойку.

— Я знал вашего отца в молодости. Он мне всегда нравился, и я не хотел бы огорчать его. Надеюсь, вы ничего не сказали брату?

— Конечно, нет. Пусть себе кричит, меня это не трогает.

На самом деле ссора с братом, которого он не видел с тех пор, как в прошлом году ездил домой навестить родителей, удручала Монтгомери. Но, храня тайну Георга, он не открыл правды даже Эндрю. Его семье не понравилась бы история, в которую ввязался Монтгомери ради будущего короля Англии. Поэтому ему пришлось выслушать длинную обличительную речь Эндрю о том, как должно вести себя родовитому джентльмену.

— Знаете, Георг, это внезапное увлечение замужними женщинами превращается в дурную привычку, вам не кажется? Существует множество привлекательных свободных женщин, которые упали бы в обморок от восторга, если бы им предложили разделить королевское ложе. Вы ведь понимаете, что женщина не умеет хранить секреты? Она может дать слово молчать, но все равно не сдержит его. Флирт с будущим королем Англии — слишком привлекательная тайна, которой женщине хочется похвастаться перед подругами. И слух об этом рано или поздно дойдет до супруга вашей избранницы. В то время как незамужняя любовница — вполне невинная забава.

— Я прекрасно осведомлен о законах морали, действующих в обществе. На самом деле было всего лишь несколько замужних дам, в которых я влюблялся в последние годы. Я сопротивлялся своим чувствам, но недавно увидел леди Чандерс и снова поддался искушению, решив, что вы уладите проблемы, если они возникнут.

Монтгомери рассмеялся:

— Так, значит, это я виновник вашего нового увлечения?

— Нет, нет, я просто воспользовался вашей добротой и готовностью помочь! Прошу за это прощения и обещаю впредь быть более сдержанным, — сказал Георг и бросил записку на диван, где сидел Монтгомери. — А теперь, пока вас не будет в городе некоторое время…

— Не будет в городе? — переспросил Монтгомери.

— Ну, вы же сами намекнули на это. Вы собираетесь скрываться по крайней мере до тех пор, пока лорд Чандерс не перестанет подсылать к вам головорезов. Впрочем, вы и без того редко выезжали в свет. Почему вы избегаете общества, интересно знать?

— Мне скучно на балах и светских раутах, — признался Монтгомери. — Меня никогда не интересовали юные леди на выданье, их компаньонки и светские львицы.

— Тем не менее мы с вами познакомились на вечере у леди Митчелл, — напомнил Георг.

— Это была чистая случайность. Леди Митчелл — теща моего старшего брата, Уэстона. Она поклялась, что не покинет мою квартиру до тех пор, пока я не соглашусь появиться на ее вечеринке.

— Ну вы и фрукт, мой мальчик! Я прекрасно понимаю, почему за вами охотятся хозяйки светских салонов. Они видят в вас завидного жениха.

Монтгомери усмехнулся.

— Я предпочитаю быть проклятием своего отца. Он уже женил всех сыновей, я один еще держусь. Рано или поздно отец сдастся и оставит свои матримониальные планы.

Монтгомери еще не взял брошенную ему записку, и Георг пристально посмотрел на нее. Вспомнив обещание принца больше не заводить романы с замужними женщинами, Монтгомери тяжело вздохнул. Он догадывался, что произойдет дальше.

— Сегодня вечером леди Тайлер будет по этому адресу со своими друзьями, — сказал Георг, кивнув в сторону записки. — Если вы подыграете и сделаете вид, что являетесь объектом ее интереса, слух об этом дойдет до ее мужа, и моя проблема будет решена. Говорят, лорд Тайлер обвинял супругу в неверности и требовал назвать имя соперника, а несколько ее слуг видели, как я заходил к ней пару дней назад. Поэтому подозрения могут пасть на меня, а вы должны отвести их.

— Так вы хотите, чтобы я снова принял удар на себя?

Георг не ответил прямо. Он всегда вел себя уклончиво в подобных обстоятельствах, не прося об одолжении, а просто излагая факты.

— У лорда Тайлера бешеный темперамент, он не боится быть брошенным в тюрьму, явись он сюда с оружием в руках. Вы спасете жизнь этому безумцу, обратив его гнев на себя. А я спасу вас, предоставив вам надежное убежище, где вы сможете скрываться в течение нескольких месяцев. Я стал искать подходящее жилище, как только до меня дошли нелепые слухи о том, что вас преследовали бандиты, вооруженные топорами. И вот я нашел уединенное поместье в глуши, где вас не найдут даже родственники. Поэтому вам не следует бояться возвращения отца в Лондон. Хозяйка поместья уверила меня, что вы будете окружены вниманием в ее доме. Пребывание в деревне пойдет вам на пользу. По крайней мере, вы перестанете опасаться непрошеных гостей.

Монтгомери взял записку с двумя адресами: одним городским, другим — загородным.

— Как зовут хозяйку уединенного поместья? — поинтересовался он.

— Графиня Доутон.

— Надеюсь, она вдова?

— Нет, но ее муж уже много лет живет в Вест-Индии. Говорят, ему нравится тамошний климат. Но графиня, пожалуй, немного старовата для вас.

Монтгомери едва сдержал улыбку. Все дамы, с которыми флиртовал Георг, годились Монтгомери в матери.

— Надеюсь, это будет в последний раз? — спросил он.

— Вы имеете в виду мое вторжение в чужую семейную жизнь? Да, я же обещал. Но у меня есть еще одна просьба, на этот раз речь идет о деле государственной важности, и оно вполне согласуется с вашим отъездом из Лондона. Учитывая его особую секретность и то терпение, которое вы проявили, служа мне, а значит, и короне, я подарю вам участок земли, на котором в настоящее время стоят двенадцать арендованных домов и небольшой особняк; вы сможете использовать его по своему усмотрению. Документы на эту недвижимость будут переданы вам после того, как скандалы утихнут, а моя просьба будет вами выполнена.

— Я никогда не просил вас о наградах, Георг, — напомнил Монтгомери.

— Знаю, именно поэтому я так щедр. Не думайте, Монти, что я не благодарен вам за услуги, за то, что вы потворствовали моим капризам. Но моя просьба — это нечто более важное, чем усмирение разгневанных мужей. И она связана с более серьезными опасностями. Под вашей опекой будет находиться одно необычное создание, которое причинило мне массу неприятностей. Это существо, похоже, считает, что, поскольку мы происходим из двух знатных родов, то должны стать лучшими друзьями. К вам мой протеже, конечно, будет относиться иначе. Более того, я уверен, что вы внушите ему священный ужас.

— С чего бы это?

— Видите ли, в разговоре с ним я преувеличил ваши полномочия. Нужно было дать ему почувствовать: с вами этот человек будет в полной безопасности. Это ведь соответствует действительности, не так ли?

Принц казался обеспокоенным, и это заставило Монтгомери насторожиться.

— И кто же сие таинственное создание? И почему у меня сложилось впечатление, что кто-то хочет его смерти?

— Действительно есть силы, которым эта смерть выгодна. Мои недоброжелатели хотели бы увидеть меня удрученным гибелью этого человека. Поэтому я прошу вас взять его под свое крыло. Карлтон-Хаус слишком многолюден, его двери всегда широко открыты для посетителей, как и двери всех королевских резиденций. Было бы большой ошибкой оставлять этого человека здесь.

— Вы считаете, что эскадрон королевских гвардейцев не сможет его защитить?

— Гвардейцы не смогут уберечь эту особу от коварных происков тайных врагов. Лучше я его спрячу на время.

Георг считал само собой разумеющимся, что Монтгомери согласится. И Монтгомери не стал возражать. Перед ним стояла новая, интересная и, возможно, опасная задача. К тому же теперь ему не нужно было искать очередное укрытие от разъяренных рогоносцев и от гнева отца.

— Так кто же этот человек, которого мне надлежит опекать?

— Лучше вам этого пока не знать. Будьте осторожны, он лжец, каких свет не видывал, поэтому не верьте ни единому его слову. Я снабжу вас фальшивыми документами, вы предстанете перед графиней Доутон под чужим именем. Будьте бдительны и предельно осторожны! И запаситесь терпением, оно вам понадобится. Ваш подопечный может вывести из себя даже ангела.

Монтгомери поднял бровь.

— Если бы я плохо знал вас, то подумал бы, что вы пытаетесь отговорить меня от поездки, Георг.

— Вовсе нет. Предупрежден — значит вооружен, как говорят мои советники. Вы ведь не откажетесь выполнить мою просьбу, Монти?

Георг был слегка смущен. Он не привык слышать слово «нет» и терпел отказы разве что от правительства, которое контролировало его траты. Монтгомери был рад, что никто не ревизует его собственные финансы. Когда он уезжал из дома, родители не стали назначать ежегодное денежное содержание для сына, а выделили сразу небольшое состояние. Этих денег было более чем достаточно для простых нужд: хорошей одежды, пистолетов, породистых лошадей, аренды приличного жилья. В день свадьбы родители обещали подарить ему роскошный дом. Но Монтгомери не требовались ни дом, ни жена, ни роскошь. Жена постоянно ворчала бы на него, укоряла, сетовала, обвиняла во всех смертных грехах… А за Монтгомери действительно водились грешки.

— Я пришлю его к вам завтра рано утром в обычной карете. В ней вы и отправитесь в путешествие, — не дожидаясь ответа, промолвил Георг и быстро, опасаясь отказа, спросил: — Так вы встретитесь сегодня вечером с леди Тайлер?

Монтгомери встал, сунул записку с адресами в карман, взял из корзинки пирожное и кивнул. Прежде чем выйти за дверь, он бросил на ходу:

— Значит, отныне больше никаких скандалов?

— Ни в коем случае! — крикнул ему вслед Георг. — Моя дорогая Мария простила меня. Вчера я получил от нее записку.

«Мария Фитцгерберт? Давняя пассия Георга, с которой он когда-то вступил в незаконный брак? Слава богу, Принни, похоже, взялся за ум…»