Волшебное зеркало

Владимир Фёдорович Власов, 2019

Волшебное зеркало – это наше сознание, через которое мы проникаем во внешний мир и познаём его. В древности даосы считали, что с помощью сознания мы можем не только постигать мир, но и управлять им. Эта книга составлена из ста рассказов о чудесах, необъяснимых явлениях и о духах из потустороннего мира. В этих рассказах древние философы утверждали, что при использовании совершенной мысли мы можем не только совершенствоваться сами, но и изменять мир по нашему усмотрению. Мир настоящий и мир прошлый – это единый мир. И как говорил Юань Мэй в своих рассуждениях: "Ведь золото или яшма, вырытые сейчас из земли, не перестанут считаться драгоценностями, так же как кирпич и черепица, дошедшие от древних времён, не могут считаться драгоценностями". Но для того, чтобы совершенная мысль превращалась в золото или яшму, необходимо достигнуть молниеносного просветления, когда, как в зеркале, становится ясен весь нравственный порядок мира, несущий с собой моральное и интеллектуальное совершенство.

Дух каменной черепахи

(О чём не говорил Конфуций)

Студент жил в Уси, привлекательный и утончённый,

По имени Хуа. Он и семья свой дом имели

На берегу реки, где храм был, школа для учёных

Конфуцианцев, в их семье все знаньями владели.

У храма был большой мост, каменный. Все примечали

Его изысканность и красоту. А летом знойным

В тени его все путешественники отдыхали,

И сам Хуа там наслаждался досугом спокойным.

Раз вечером решил он возле храма прогуляться,

Вдруг девушку в соседнем переулке заприметил,

Стоявшую в дверях, чтобы луной полюбоваться,

Его взгляд заинтересованный её взгляд встретил.

Решил он с нею поболтать и оказать вниманье,

(Она приветливым его ведь взглядом одарила)

Направился к ней, видя то же самое желанье,

Но та, опомнившись. с улыбкой двери затворила.

Хуа запомнил дом, красавица где обитала,

А через день её увидел вновь на том же месте,

Она как будто бы его, там стоя, ожидала,

Сама сказала, что хотела бы побыть с ним вместе.

— «Но мой отец — смотритель школы, — так ему сказала, —

Ко мне нельзя. Мы можем только у тебя встречаться,

Сними мне комнату, где я б смогла тебе отдаться,

Давно ты нравишься мне, за тобой я наблюдала».

Ликующий Хуа слуге дал дома указанье,

Чтоб, приготовил комнату тот где-то в отдаленье

В их доме, а жене сказал, что у него желанье

Есть спать отдельно ночью от жары изнеможенья.

Той ночью ждал красавицу, сгораемый желаньем,

Когда пришла, то вёл к себе её он в предвкушенье

Утех любовных с ней, что превзошли все ожиданья.

С тех пор ночь каждую не прекращались посещенья.

Прошло шесть месяцев. Хуа вдруг стал худым и бледным,

Родители заметили здоровья ухудшенье,

За ним следили, чтоб понять причину истощенья,

И поняли, что встречи с девушкой для Хуа вредны,

Раз ночью в спальню, чтоб застать их вместе, к ним ворвались,

Но девушка исчезла вмиг, как будто испарилась,

Сын им признался, что их связь уже полгода длилась,

Родители, узнав подробности, разволновались.

Наутро, чтоб узнать о ней всё, школу посетили,

Но там не числился смотритель, дочь свою имевший,

О девушке никто не знал, кого бы не спросили,

И дом, где видел её сын, давно был уж сгоревший.

Когда родители узнали, то прониклись страхом

И поняли, что сын их с приведением общался,

Который в девушку-красавицу и превращался,

И приняли решенье обратиться в храм к монахам.

Все заговоры, талисманы бесполезны были,

Полученные от монахов, как и наставленья,

Красавица всё приходила, они вместе жили,

Ночами придавались страсти до изнеможенья.

Тогда родители студенту киновари дали,

Сказав: «Когда придёт, намажь ей где-нибудь на теле.

Чтоб проследили мы за ней и место увидали,

Куда она пойдет, и де живёт, на самом деле».

Когда пришла красавица, и вместе они спали,

Студент намазать волосы сумел ей незаметно,

Наутро же родители, следя за ней, узнали,

Что в храм Конфуция её следы вели приметно,

Но на пороге храма они будто обрывались,

Как видно, возле входа та девица исчезала,

Вдруг слышат, одна женщина там мальчика ругала

За то, что его брюки где-то в краске измарались.

— «Ты где играл»? — его спросила. Тот сказал со страха:

— «У стелы, той, что возле школы, мы там все играли,

Вблизи её стоит там каменная черепаха».

На ней и обнаружились следы той киновари.

Родители о ней начальству школы сообщили,

Оно поверило им сразу и пришло к решенью,

Разбить ту черепахи, и её расколотили,

А камни в реку сбросили, согласно их прошенью.

Когда останки черепахи молотом крошились,

То из камней кровь, киноварью брызгая, летела,

Среди обломков галька яйцевидная блестела,

После чего красавицы визиты прекратились.

Прошло полмесяца, красавица вновь появилась,

Пришла к Хуа в ту комнату, где раньше с ним встречалась,

И стала упрекать его за то, что настрадалась:

— «За что мне наказания? В чём я так провинились?

Скажи мне, я какое совершила преступленье,

Чтоб форму мою старую разрушили жестоко?

Я — не в обиде, важно лишь твоё выздоровленье.

Хотя родители и поступили со мной строго.

Но принесла с собой я из Страны Бессмертных травы,

Смотри, я для тебя их попросила в Царстве Вечном,

Нетленна красота где, где царят благие нравы,

Чтоб быстро выздоровел ты, мой милый друг, сердечный.

Ведь я тебя люблю, и буду проявлять заботу,

И с этих пор любовь нас связывает, неземная,

Твоя — я, для тебя любую сделаю работу,

А без тебя совсем немыслима мне жизнь иная».

И, несколько листков, она, ему дав, ароматных,

Заставила его съесть, чтоб поправилось здоровье,

Хуа их прожевал, во рту вкус ощутив приятный,

И вмиг как будто бы наполнился весь новой кровью,

В мгновенье ока выздоровев, силу ощущая,

Он чувствовал влеченье к ней, всё в нём восстановилось,

Слились они в экстазе вновь, друг друга обнимая,

И с этого момента связь любовная продлилась.

В ту ночь она сказал: «Я немного изменилась,

Ведь раньше я совсем другою формой обладала,

Жила недалеко и у тебя в гостях бывала,

Сейчас я не могу так. Вот бы я здесь поселилась»?!

С тех пор она в доме родителей Хуа осталась,

Всё делала по дому, не пила только, не ела.

Её все видели, жена претензии имела,

А та в ответ на оскорбленья тихо улыбалась.

Жена всегда следила, чтоб муж с нею оставался,

Чтоб не делил ни с кем он ложе, у себя держала,

В него вцепившись крепко, но как только засыпала,

Муж шёл к любовнице, и с нею срасти предавался.

К тому же, после трав его здоровье укрепилось,

И никакая уж болезнь его не доставала,

А после страстной ночи его сила возрастала,

Такое состоянье дел их больше года длилась.

Хуа наткнулся как-то на даосского монаха

Тот осмотрел его и невзначай как бы заметил:

— «Вы одержимы чем-то между радостью и страхом,

Ваш ореол над головой то тёмен, а то светел.

Скажите мне, что радует вас, а что угнетает,

Откройтесь мне, иначе вы приблизитесь к кончине.

Печалитесь и радуетесь по какой причине?

Ведь то, что в вас внутри, по сути, вами управляет».

Студент всё рассказал ему, тот выслушал с вниманьем.

Даос же предложил ему вина в доме питейном,

А после разговора дал ему два заклинанья

Сказав ужу в конце беседы голосом елейным:

— «Повесьте заклинание одно на двери спальни,

Другое же повесьте над кроватью, где вы спите,

Но женщине об этом ничего не говорите,

А сами проведите ночь с женою в почивальне».

Судьба ваша ещё не решена, как я считаю,

В девятую луну я к вам приду домой для встречи,

Пока ж на рассудительность я вашу уповаю».

Сказав, он сразу же ушёл, взвалив мешок на плечи.

Шестой шёл месяц, и Хуа в тот день, домой вернувшись,

Повесил на местах, указанных, те заклинанья,

Когда их дева увидала, резко повернувшись,

Сказала, что не в силах удержать негодованье:

— «Опять вы стали холодны! Хотите всё ж расстаться

Со мной? Но заклинаньем вам пугать меня не нужно,

Зачем нам ссориться? Ведь жили мы всё время дружно,

Я помогала вам, хотите, без меня остаться»?

Хоть тоном вызывающим и резким говорила

И видно было, как с трудом себя сдержать старалась,

Но в его комнату с листками всё же не входила,

Потом, остыв немного, дева всё же рассмеялась:

— «Ещё раз постараюсь, чтобы вы определились,-

Я расскажу вам тайну, если вас интересует,

Хоть люди обо мне везде и многое толкуют,

Но многого не знают, как бы не рядились.

Но вы сначала обереги эти уберите».

Хуа снял заклинанья, и она вошла свободно,

Сказав: «Меня не зная, не срамите принародно.

О том, что думаю о вас я, вы узнать хотите?

Вы привлекательны, и я б хотела стать женою,

Быть с вами, но вас любит тот даос, об этом знайте,

Он хочет быть вашим наставником. Так выбирайте,

Хотите вы делить кровать с ним, или быть со мною»?

Хуа был поражён, узнав монаха устремленья,

Которые скрывал тот, дружбу навязать стараясь,

Факт этот убедил возобновить с ней отношенья,

И вновь они слились в объятиях, не расставаясь.

Раз в середине осени Хуа был с девой вместе,

Они сидели у окна, луною любовались,

Студент своё услышал имя, когда целовались,

Его позвал кто-то, и он не усидел на месте,

Спустился в сад и увидал даоса меж кустами,

Тот поманил его к себе и, взяв его за руку,

Сказал: «Умрёт дух девы, решено так небесами,

Я знаю, что с её концом, ты испытаешь муку.

Пришёл я, и её у вас из дома забираю

Я уже знаю, что она меня оклеветала,

А вот за эту клевету её я не прощаю,

Моё терпенье истощилось, она лгуньей стала».

И вновь он написал ему святые заклинанья,

Сказав: «Иди, они тебе её связать помогут,

Не обращай внимания на все её стенанья,

Уступки все в противоречье с Небом войти могут».

Студент пошёл домой, но по пути заколебался,

Родители, подслушав разговор их, всё узнали,

С женой, взяв, заклинанья, руки девушки связали,

Жена была в восторге, её муж ведь ей достался.

Тогда несчастная к Хуа с мольбою обратилась:

— «То, что моя окончена жизнь, я давно уж знала,

Но всё покинуть и уйти совсем не торопилась,

Была я влюблена в тебя, и это понимала,

Что мы, совсем расставшись так, друг друга уж не встретим.

Поэтому я и решила в доме задержаться,

Но вот беда моя пришла, я не могу сражаться,

И мне приходится в конце концов смириться с этим.

Мы расстаёмся навсегда, прощай же мой любимый,

Прошу тебя, в тень спрячь меня от лунного сиянья,

Луны луч — это смертный приговор, неодолимый,

Прошу пощады в миг последний с жизнью расставанья».

Студент, услышав её речь, не в силах видеть муки,

Не мог сдержаться и не сделать шаг к её спасенью.

Он быстро, оттащил её тень, развязал ей руки,

Почувствовав любовь к ней и большое облегченье.

А дева, прыгнув вверх, в полоску дыма превратилась,

И этот дым, рассеявшись, на небеса поднялся

Даос, издав крик, в воздух прыгнул и за не умчался,

Что стало с ними там? — в истории не говорилось.