Волшебное зеркало

Владимир Фёдорович Власов, 2019

Волшебное зеркало – это наше сознание, через которое мы проникаем во внешний мир и познаём его. В древности даосы считали, что с помощью сознания мы можем не только постигать мир, но и управлять им. Эта книга составлена из ста рассказов о чудесах, необъяснимых явлениях и о духах из потустороннего мира. В этих рассказах древние философы утверждали, что при использовании совершенной мысли мы можем не только совершенствоваться сами, но и изменять мир по нашему усмотрению. Мир настоящий и мир прошлый – это единый мир. И как говорил Юань Мэй в своих рассуждениях: "Ведь золото или яшма, вырытые сейчас из земли, не перестанут считаться драгоценностями, так же как кирпич и черепица, дошедшие от древних времён, не могут считаться драгоценностями". Но для того, чтобы совершенная мысль превращалась в золото или яшму, необходимо достигнуть молниеносного просветления, когда, как в зеркале, становится ясен весь нравственный порядок мира, несущий с собой моральное и интеллектуальное совершенство.

Духи, претворяющиеся, что говорят по-мандарински

(О чём не говорил Конфуций)

Однажды суперинтендант по транспорту в Хэндоне

Ву Юнь-цун был секретарём Палаты наказаний,

Шёл праздник и, чтоб посмотреть народное гулянье,

Служанка его сына вывезла на фаэтоне.

Во время праздника ребёнок наземь помочился

В одном из мест, безлюдных, на обочине дороги,

И там, когда он писал, не смотрел себе под ноги,

В траве лежащий череп человека рассердился.

Ребёнок вдруг заплакал, плакал, не переставая,

Служанка с ним в тревоге сразу же домой вернулась,

Никто не понимал, что стало с ним, её пытая,

И с этим детским плачем ночь та медленно тянулась,

Но плач затих, и тут раздался говор мандаринский:

«Какой ужасный мальчик! Ты нанёс мне оскорбленье.

Описал голову мне, накажу за униженье.

Начнёшь ты с этого дня говорить лишь по-пекински».

И вновь раздался плач и до утра так продолжался,

Наутро написал Ву богу города прошенье,

Отнёс в храм, сжёг, и богу сделал жертвоприношенье.

Затем молиться стал, до вечера там оставался.

В письме писал он: «Я владею диалектом юга,

И вся семья оттуда, сын по недоразуменью

Пекинского случайно духа оскорбил в забвенье,

Тот напугал его, и сын мой плачет от испуга.

От всей души прошу вас с глубочайшем к вам почтеньем,

В серьёзном этом деле поскорее разобраться,

И сделать всё, чтоб сына наступило облегченье,

Я ж буду до смерти вам угодить во всё стараться».

И в эту ночь истерики ребёнка прекратились,

Уснул он, как младенец, не произнеся ни слова,

Но на другую ночь плачь, крики вновь возобновились,

Ребенок начал говорить по-мандарински снова:

— «Вы ведь чиновник ранга, низкого, по положенью,

А мы, пекинцы, друг за друга держимся все дружно,

За то, что нанесли вы с сыном брату оскорбленье,

Чтоб искупить вину, вином вам напоить нас нужно».

Была спокойной жена Ву, скандалов не любила

Всегда стремилась добротой размолвки все исправить,

Пошла на рынок духам снеди и вина купила,

Сказав: «От нас вино вам, и прошу вас нас оставить».

Не так легко покончить с той проблемой оказалось,

Когда все духи досыта наелись и напились,

То некотором буйным того мало показалось,

Поэтому они, напившись, враз раздухарились,

Кричать жене все стали, чтобы им вина подали,

Мясное, рыбное и заливное попросили,

Жена им с рынка приносила, они всё съедали.

Буянить начали, уже на визг переходили.

Услышав этот буйный шум, Ву к сыну устремился,

И дал ему пощёчину, угрозы повторяя:

— «Ты что?! С кем говоришь, болван, иль ты совсем забылся?

Речь выбрал императора (1), на ранги не взирая!

Как можешь ты, кретин, на этом языке ругаться,

Себя чиновником или царём воображая?

Я покажу тебе, что здесь не стоит забываться»!

Он сына по щекам лупил, все руки отбивая.

В отчаянье, он вновь составил в храме том прошенье

О том, что духи те же в его сына вновь вселились,

Просил у бога города их дома очищенье,

Так как те только пили, всем мешая, веселились.

В тот вечер в доме Ву семьи хлыста щёлк раздавался,

Из комнаты одной, всем было слышно: «Мы клянемся,

Не бейте, хватит, просим вас, сюда мы не вернёмся»!

Там после этого дух не один не появлялся.

Пояснение:

1. На пекинском (мандаринском) диалекте говорили, в основном, чиновники и официальные лица императорского двора.