Адский огонь

Виктор Сбитнев

Герой романа «Адский огонь» – Альберт Нидерквель, журналист частной газеты «Курьер». Редактор посылает его на Гриву, где странным и страшным образом горят избы одиноких старух. Причём горят вместе с хозяйками, которых жестокие злоумышленники привязывают простынями к кроватям. Огонь – главная тема во всём романе. Это и огонь, в котором погибают старушки, и алчный огонь, который разъедает людей изнутри, выжигая в них всё человеческое. Но добро побеждает, оно делает лучше и самих героев романа.

Глава шестнадцатая. Вот так «хвосты» и рубятся!

Примерно в версте от гостиницы Семён как-то нервно дёрнулся и, расстроенный, глухо сообщил Альберту:

— Алик, я не уверен на все сто, но, по-моему, к тебе на колесо опять наружка села. Посмотри в зеркальце внимательней. Видишь, «Логан» кремовый посерёдке чешет? Не эти тебя на шоссе пасли?

— Нет, не они. Те на «Ладе» были, но, похоже, ты прав. — Альберт сразу весь напрягся, но мысль закончил. — А сейчас проверим, это проще простого. И он сделал неожиданный поворот на грунтовку, в глухой проулок. Метров триста они проехали в полном одиночестве, но запоздало прореагировавший «Рено» всё же минут через пять появился таки в зеркале заднего вида. Видимо, страхуясь, сближаться он не стал, но прилип вполне определённо, даже не делая вида, что в Заиграеве у него какие-то свои, отнюдь не филёрские цели.

— А так ещё и лучше, — весело прокомментировал ситуацию журналист. — Пускай они за нами подольше по Заиграеву поездят, а когда всем нам станет всё предельно ясно, я их приторможу. Ты, Семён, при исполнении, ты расследуешь громкие убийства, и тебя при этом самом расследовании пасут неизвестные. В такой ситуации мы праве их, так сказать, спросить: «Кто вы, мать вашу, такие? Не иначе, бандиты!». Сечёшь, капитан?

— А если шмалять начнут? — С некоторым испугом спросил Семён.

— А мы в центре Заиграева их тормознём, прямо возле прокуратуры. — Хитро заулыбался журналист. — Не начнут, в центре города — расклад не тот. Особенно если это губернаторские порученцы или ФСБэшники. А бандитам пасти нас здесь никакого резону, они, если что, станут нас в тайге караулить, возле лесосек, с которых сосны на пилораму тягают. У них цель одна — любыми средствами отвести от своих лесорубов всякие подозрения в причастности к пожарам. Потому что весь их лесной бизнес стоит на подтасовках, взятках и разного рода иных нарушениях. Начнут здесь копать, вольно или невольно выйдут на лесников-взяточников, на незаконные прирезки лесного фонда, на грубые нарушения при самой заготовке. Они ведь при рубке ни хрена ничего не сажают и даже делянки за собой не убирают, так на них сучья и гниют. Их девиз известный: после нас хоть потоп! Поэтому этим наблюдателям, если они даже губернаторские, надо всё равно хлеборезки начистить. Чтобы беспределу не потворствовали, людям здешним жить не мешали.

— Ладно, замётано! Чего ты меня агитируешь? Думаешь, если я не такая, как ты, оглобля, так сразу и соссал? Не дождёшься, брат. — Голос Семёна гулко зазвенел.

— Вот это по-нашему, по — спецназовски, а то Цусима, Цусима… — повеселел Альберт и негромко запел «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг». Ездили они по Заиграеву около часа, даже заправиться пришлось возле местного совхоза то ли «Восход», то ли «Рассвет». При этом двое в кожаных куртках из «Логана» вели себя сверхспокойно и даже тоже заправились — девяносто вторым бензином. Это, с одной стороны, радовало, поскольку обычные бандиты, как правило, так себя не ведут, и, стало быть, стрельбы не будет. Но с другой, ничего хорошего в том, что если их пасёт сам губернатор, тоже не было. В прошлом году в такой примерно переделке Альберт едва не погиб и, по чести говоря, второй раз войти в эту же реку ему откровенно не хотелось, о чём он не преминул сообщить Семёну:

— Понимаешь, прежнего губера Овсова я хоть знал, а этот, Параев, мне пока что не внятен. Жучара московский. — В голосе Альберта появились злобные оттенки. — Говорят, у него и в Москве, и в Питере свой бизнес. Сынишка каким-то департаментом в минсельхозе заправляет, и это после военного училища! Да и сам он, губернатор этот, из генпрокуратуры пришёл. Сначала в Совете Федерации какую-то республику представлял, а теперь вот к нам направили — поднимать дотационный регион. Поэтому ему все эти пожары с массовыми убийствами — кость в горле! До него такое в нашем крае даже не снилось никому. Сечёшь, Шарапов?

— Секу. Но давай всё же решать: если будем тормозить, то пора. А если нет, то поехали в гостиницу собирать монатки — и айда до Гробовщины.

— Давай, тормозим их на берегу озера, вон под окнами администрации! — С этими словами Альберт сбавил скорость и, выстояв полминуты на светофоре, свернул на площадь к зданию бывшего райкома. Здесь на более-менее открытом пространстве он резко остановил свой «Лэнд Ровер» и, устало выдохнув «Ну, вот, блин, и начинается!», выскочил на асфальт. Проворно подбежав к притормозившему поодаль «Рено», Альберт поманил водителя к себе, в то время как Семён предусмотрительно остановился в нескольких метрах сзади. Но водитель остался невозмутимо сидеть, только опустил стекло и вопросительно мотнул головой — дескать, чего, сударь, изволите? Тогда Альберт, демонстративно задержав взгляд на двухэтажке, глухо проговорил сверлившему его взглядом водителю:

— Не знаю, кто из вас принимает решение, но слушайте оба. Давайте зайдём в мэрию побазарить о нашей, судя по всему, общей проблеме. Там есть свободный кабинет, стол, четыре стула…

— Базарить иди на базар! — Резко бросил в сторону Альберта с пассажирского места старательно прилизанный молодой человек, на вид почти юноша. Наступило молчание. Тогда Альберт повернулся к Семёну и тот, с ходу всё поняв, быстро обошёл автомобиль с другой стороны.

— Не хотите по-хорошему, можно и по-плохому, — жёстко сказал он, поигрывая желваками. — Я, старший опер областного УГРО, — он коротко показал прилизанному своё служебное удостоверение, — прибыл сюда расследовать серию убийств и соответственно нахожусь в служебной командировке, то есть при исполнении, а вы сели мне на хвост и мешаете. Сейчас я вызову наряд, и вы будете «базарить» не в администрации, как вам в ваших же интересах только что предлагали, а в кутузке. Я ведь мог сделать это и без предупреждения…

— С кутузкой у тебя всё равно ничего бы не вышло, капитан. — С этими словами «юноша» показал Семёну характерное удостоверение сотрудника ФСБ и устало добавил:

— И вообще, Семён Борисович, вы нам без надобности. Приехали расследовать — расследуйте, но лучше самостоятельно, вот без него и его машины. — ФСБэшник ткнул тонким розовым пальцем в сторону журналиста. — Здесь неподалёку ракетная точка, а он вечно суёт свой нос, куда не надо. Таким образом, товарищ капитан, мы тоже, как и вы, при исполнении. Так что, не смею больше задерживать. В это время уже успевший оценить ситуацию Альберт незаметно кивнул Семёну и неприязненно процедил прилизанному:

— Ты своим лейтенантским удостоверением, сынок, лучше подотри свою задницу! Сейчас тебе позвонят твои начальники и всё объяснят, в том числе и про мой длинный нос. — С трудом сдерживая себя, Альберт отошёл от «Логана» и стал набирать полковника Братова. Тот понял его с полуслова (связь, слава Богу, на сей раз работала), и уже через пять минут молодой ФСБэшник, аккуратно придерживая телефон, испуганно закивал, повторяя, судя по движениям губ, «Есть!» и «Так точно!». Не став дожидаться ни его объяснений, ни даже возможных извинений (скорее всего, начальник отдела по борьбе с терроризмом приказал сделать и это!), Альберт легко запрыгнул к себе в машину и, кивнув последовавшему за ним Семёну, вставил пластмассовый ключ и нажал кнопку стартёра.

— Слушай анекдот, капитан! Он хоть и с бородой, но к месту. — Медленно подруливая к гостинице, предложил напарнику Альберт. — Реквизировали Василь Иваныч с Петькой в буржуйском питейном заведении два ящика водки и едут себе в дивизию, разумеется, в прекрасном настроении: то-то счастье привалило. Два ящика водки на двоих! Вдруг навстречу Анка. Пришлось сажать и её в тачанку. Настроение уже не то. Водку-то теперь на троих делить придётся! Дальше — ещё хуже. Фурманов впереди нарисовался. Этого так просто не объедешь, комиссаром к Чапаеву приставлен. Делать нечего, посадили и его. Ну, настроение совсем упало ниже плинтуса. Шутка ли, всего на два ящика водки уже двое на хвост сели. Вдруг, откуда ни возьмись, появились белые и пустились за тачанкой вдогонку. Ну, Петька сразу, конечно, к пулемёту, а в нём затвора не хватает. А белые уже настигают. Тут Фурманов рванул рубаху на груди и говорит: «Езжайте, товарищи, я их задержу!» и бросился с тачанки на дорогу, а когда его рубили шашками, успел крикнуть: «Вот так погибают коммунисты!». А белые опять настигают. Тогда Анка прыгает на дорогу, белые рубят и её, но она успевает крикнуть на прощание: «Вот так погибают комсомольцы!». Ну, тут Петька сразу приободрился, шасть к пулемёту, вставил в него недостающий затвор, нажал на гашетки и давай белых поливать. «А вот так, — кричит, — хвосты рубятся!».