Арабелла. Музыка любви
Живя с матерью и отцом-дипломатом в Лондоне, Арабелла Беатриче Доннорсо купалась в их любви и заботе. Дни юной графини были заполнены музыкой – единственным, что её всерьёз увлекало. Череда бед и потерь вынуждает девушку бежать на родину – в Неаполь. Однако судьба не исчерпала в её адрес лимит неприятностей. Вдоволь хлебнув злоключений, Белла оказывается в Позитано, где ей предстоит жить инкогнито.Анджелина… Упоминание этого имени в письме брата воскресило в памяти графа Моразини болезненные воспоминания, а его решение жениться на обладательнице имени вызвало в душе горячий протест.Разуверившийся в любви и святости брачных уз, Альфредо решает расстроить помолвку. Однако ум девушки-загадки, её красота и острый язычок способны разжечь пламя даже в охладевшем сердце.Смогут ли чувства этих троих противостоять долгу? По силам ли им справиться с призраками прошлого, преследующими Анджелину-Арабеллу? В романе читателя ждёт мир волнующих тайн, пылких страстей, подлости и благородства.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Арабелла. Музыка любви предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 6
Усилием воли вернув самообладание, Альфредо с видимой беспечностью в голосе, не обменявшись приветственными любезностями с избранницей брата, напротив, демонстративно проигнорировав её, обратился исключительно к своему родственнику:
— В самом деле, Витторе, тебе бы следовало прислушаться к невесте. Помнишь поговорку: любить и не быть любимым — только время терять.
Арабелла, с первой минуты узнавшая в графе Моразини того самого мужчину, который стал непрошеным свидетелем её вылазки на Скольо-дель-Пиперно[126], от такого едкого комментария и видимого игнорирования её самой растерялась и в полном недоумении взглянула на виконта.
Тот, несколько смутившись от неожиданного выпада старшего брата, попытался сгладить произведённый эффект.
— Однако и ты, мой умный старший брат, должен прекрасно помнить крылатое изречение, пришедшее к нам с берегов туманного Альбиона. Marry first, and love come afterwards[127].
Я уже сказал синьорине Анджелине, что моя любовь восполнит недостаток её чувств, если таковой имеется. Впрочем, ты до сих пор не поприветствовал нашу гостью.
Арабелла ощутила, как граф бегло и неприветливо царапнул её взглядом, и от этого на неё волной нахлынуло неприятное предчувствие. По спине холодными змейками поползли противные мурашки.
Но старший Моразини также чувствовал себя не вполне комфортно. Отчего-то он, вопреки врождённой учтивости, не хотел напрямую обращаться к этой девушке. Как будто, поприветствовав её, он признает за ней статус избранницы брата, чего ему всячески хотелось бы избежать. Вновь проигнорировав слова Витторе, он высказался об ином:
— Как символично, однако, что ваша беседа о будущей свадьбе проходит в окружении отцветающей камелии.
Молодые люди, вновь озадаченно переглянувшись, с любопытством во взгляде уставились на него.
— Что ты удивляешься, Витторе? Ты разве не знал, что восковые цветы этого растения хоть и прекрасны на вид, имеют один существенный недостаток? Они лишены нежности и аромата.
По легенде, богиня Венера превратила в эти бездушные цветы прекрасных, но холодных дев, которых встретил и полюбил с первого взгляда её сын Амур. Однако девы, чьи изящные, совершенные тела были созданы изо льда, оказались неуязвимы для его стрел.
С тех пор цветок камелии — знак холодности и бессердечия. Он являет собой символ красивой, но бесчувственной и расчётливой женщины. Она соблазняет, завлекает, но ничего не даёт взамен. Лишь только разбивает сердце тому дуралею, кто осмелится полюбить её.
Арабелла мельком взглянула на жениха, который попытался что-то сказать в ответ, но граф Моразини продолжил:
— Вы очень красивая пара, жаль только, что невеста холодна и бездушна, как камелия, и что она совершенно не любит своего доверчивого жениха.
Прозвучавшие слова были отчасти справедливы. Может быть, поэтому они уязвили самолюбие Беллы гораздо болезненнее, чем она того ожидала. Чтобы вернуть самообладание, девушка закусила губу и больно вонзилась ногтями в ладонь. Однако не произнесла ни слова. Моразини же продолжил изливать язвительные комментарии.
— Неспроста англичане говорят: «Where there’s marriage without love, there will be love without marriage. Где есть брак без любви, будет любовь вне брака». Верность и постоянство жены в отсутствие любви — несбыточные грёзы облапошенного рогоносца-мужа. Как бы не пришлось тебе, любезный брат, за женой, как за огнём, следить и ночью, и днём.
После этих слов девушка вся вспыхнула:
— Да как вы смеете!
Сама не осознав, как это произошло, она влепила графу хлёсткую пощёчину, но тут же отдёрнула руку и, покраснев ещё больше, хотя больше, казалось, краснеть было некуда, с заметной дрожью в голосе произнесла:
— Милорд, прошу простить меня. Этого делать не следовало.
Тёмная бровь графа удивлённо изогнулась.
— Не следовало, это точно, — сказанные слова были приправлены изрядной дозой насмешливого высокомерия, — но, я так понимаю, вы сделали это от полноты своего бессилия.
Витторе побледнел и хотел было вновь вступиться за избранницу, но она его опередила. Распрямив плечи и гордо подняв подбородок, тщательно скрывая страх, охвативший её в тот момент, когда осознала, какие последствия могут быть у её поступка, девушка произнесла:
— Простите, ваше сиятельство, можно мне задать вам один вопрос?
Граф надменно вскинул бровь.
— Какой именно, позвольте спросить?
Девушка вся подобралась, сжала кулачки и произнесла:
— Вы с братом вообще когда-нибудь жили под одной крышей?
Альфредо удивился странности вопроса. Вторая его бровь поползла вслед за своей соседкой.
— Да, и вполне комфортно. Но что вас подвигло спросить об этом?
Синьорина вздёрнула носик и ответила:
— Ничего важного, кроме того обстоятельства, что вы с братом, как слон и кюлоты, никак не сочетаетесь.
Моразини усмехнулся. В душе ему очень понравился словесный наскок этой странной девушки. Было заметно, что ей сейчас совсем непросто, но она держала удар и в прямом, и в переносном смысле. Оказалось, что это хрупкое на вид создание имеет твёрдый внутренний стержень.
— Туше![128] Поздравляю, брат. Твоя избранница должна давать тебе фору в словесных поединках. Она вовсе не такой божий агнец, каким хочет казаться.
Витторе вновь открыл было рот, но Белла опять не дала ему слова:
— Прошу меня простить, милорд, но я не пытаюсь казаться той, кем не являюсь. Я просто не была готова к вашим нападкам.
Она стушевалась, но потом взяла себя в руки и продолжила:
— Ваше сиятельство, прошу вас, поверьте, я не заслужила подобного отношения. Я больше вашего виню теперь себя за то, что потеряла самообладание. Мне следовало проигнорировать ваши выпады и сделать вид, что я не поняла ваших намёков. Молчать и улыбаться — так поступило бы большинство знакомых вам синьор и синьорин. Так же следовало поступить и мне.
Моразини впервые посмотрел прямо в лицо этой девушке. Она была сейчас чрезвычайно хороша. Огромные, распахнутые, опушённые густыми ресницами ярко-синие глаза, в которых бушевал океан сдерживаемых эмоций, были восхитительно прекрасны. Яркий румянец на её белоснежной коже, вопреки тому, что девушка говорила мягко и рассудительно, выдавал возбуждённое состояние своей хозяйки. Она была рассержена, постоянно прикусывала соблазнительные пухлые губы, но всячески старалась не выказывать недовольства. Сдерживалась, хотя было понятно, что при случае не растеряется и в карман за словом не полезет. Уже одно то, что она не пряталась за спину жениха, а сама держала оборону, говорило в её пользу.
Но Моразини отчего-то хотелось уязвить её. Он сам не понимал, что его толкает на это. Создавалось впечатление, что слова с губ срываются, не договорившись с хозяином. А потому он продолжил словесную атаку на беззащитную девочку, о чём раньше даже помыслить бы не мог:
— Что ж, лицемерие — это тоже талант. Но, как мне кажется, вам и без него неплохо живётся. У меня лично создалось ощущение, что в вашей чу́дной головке сидит сотня лисиц, и они умудряются не задевать там друг друга хвостами. Ну да, пожалуй, так будет даже интересней. Ведь самая интригующая часть маскарада — когда все маски сорваны и правда выходит наружу.
Арабелла вновь закусила губу. Каждое слово этого странного человека было как болезненная пощёчина, но она изо всех сил продолжала держать себя в руках, ибо после неожиданного выплеска чувств дала внутреннее обещание никак не реагировать на несправедливые упрёки.
Отец научил её держать удар. Она здорово поднаторела в этом искусстве с отчимом. Девушку и саму поражало в себе умение во что бы то ни стало сохранять лицо, несмотря на те внутренние бури и ураганы, которые в клочья рвали её уязвимую душу. Она умела сдержать непрошеные слёзы, умела смотреть прямо, не отводя глаз, держать спину ровно.
Единственная привычка, выдававшая внутреннее волнение, от которой она никак не могла избавиться, которую не умела контролировать, за которую её беспрестанно ругала покойная матушка, — закусывание нижней губы. Поймав сейчас себя на этом, она бессознательно дотронулась до неё пальцами, чем вновь привлекла взгляд Моразини.
«Как же всё-таки хороша эта девушка! Как притягательны её губы!» — подумал он. На ней не было сейчас ни капли грима. Волосы не припудрены по моде, не уложены в замысловатую причёску. Наряд не отличался изяществом. И всё же она была удивительно красива. Свежа и мила, как спрятавшийся в траве лесной цветок.
Альфредо и в первую встречу отметил для себя привлекательность этой девушки. Заметил её тонкую, будто просвечивающую белоснежную кожу, ровную линию бровей, аккуратный носик, потрясающие своим размером и цветом глаза, чувственные алые губы. Теперь же разглядел маленькую родинку на левой скуле возле самого ушка, тонкую, грациозную шейку, волнующую формой и размером грудь.
От мыслей, бурлящим потоком пронёсшихся у него в голове, графа отвлёк голосок этой прелестницы, которая, пытаясь держать себя в руках, говорила спокойно и ровно:
— Ваше сиятельство, ваше сердце так переполнено сарказмом, что вряд ли заметит проблеск истинных чувств. Таким людям, как вы, всюду будут мерещиться обман и коварство.
Моразини громко хмыкнул.
— Милая синьорина, вам ли говорить об истинных чувствах?! Если мне не изменяет память, вы сами уверяли только что моего брата, что недостойны его, а если это так, то кто я такой, чтобы это оспаривать?!
Витторе решил наконец вмешаться:
— Часто тот, кто любит говорить в лицо всё, что думает, страдает от излишней гордыни, ибо ставит себя на одну ступень с Господом. Пытаясь уличить в чём-то другого, подпитывает собственное эго, ведь он считает себя при этом абсолютно безгрешным, — произнёс виконт довольно запальчиво.
Арабелла, боясь, что братья могут сейчас из-за неё поссориться, решила вмешаться.
— Милорд, признаюсь, что я искренне надеялась на иной приём. Однако я понимаю ваше недовольство выбором брата. Поверьте, я, как и вы, уверена: синьор Витторе заслуживает иной, лучшей партии.
— Лина, не надо… — попытался перебить её виконт.
Она остановила его касанием руки и продолжила, обращаясь к графу:
— И всё же, ваше сиятельство, коли обстоятельства сложились таким образом, я искренне рассчитываю на вашу снисходительность. Если вы проявите каплю терпения и познакомитесь со мною ближе, уверена, вы поймёте, насколько я ценю и уважаю вашего брата. До встречи с виконтом я считала, что рыцарство давно умерло. Теперь знаю: нет, отдельные его представители ещё существуют. Благородство, честь и галантность у синьора Витторе в крови. Если Господу будет угодно и свадьба свершится, я приложу все усилия, чтобы стать верной женой и надёжной спутницей виконту. Прошу вас, примите меня в ваш семейный круг если не с благосклонностью, то не с такой взыскательностью.
При этих словах девушка с такой искренностью и такой неоспоримой прямотой взглянула на Моразини своими прекрасными глазами, что у него буквально на полуслове застыли пытавшиеся сорваться с языка желчные комментарии.
Её речи, высказанные от чистого сердца (а в том, что это было именно так, у Альфредо почему-то не осталось никаких сомнений), заставили его промолчать. Он лишь нахмурился и недовольно поджал губы. Между тем Витторе просиял счастливой улыбкой.
— Анджелина, любимая, уверен, всё будет именно так, как вы говорите. Я чувствую себя в раю с той самой минуты, когда вы осчастливили меня своим согласием.
Моразини вперил в младшего брата скептический взгляд.
— Пожалуй, я вас оставлю, пока ты, мой друг, не затопил меня пафосом до удушья.
Он повернулся к дорожке, ведущей от ротонды, и уже хотел было уйти, но потом передумал, остановился и обернулся.
— Впрочем, знаете, выскажу вам, пожалуй, напоследок ещё пару слов. Пусть это будет своеобразной пре-кана дель конте Моразини[129].
Криво усмехнувшись, он продолжил:
— Знаешь, братец, женитьба — это бесспорное зло, но оно завещано нам природой, поэтому от него никуда не деться. И уж если Господу будет угодно, чтобы этот марьяж[130] свершился, помни, что женятся на грёзах, выходят замуж за фантазии, а вместе с обручальным кольцом с головой окунаются в суровую правду жизни. Поэтому в этом деле лучше обойтись без спешки. Как говорится, поспешивший кот сотворил слепых котят[131]. Тебе же, Витторе, хочу ещё напомнить старинную английскую поговорку: love without return is like a question without an answer[132].
А вас, милейшая синьорина, пожалуй, следует предупредить, что между «притерпеться к мужу» и «полюбить его» лежит пропасть, сравнимая с мифическим Тартаром[133]. И ещё одно. Даже если вы утопите правду, она неизбежно всплывёт и нарастит такую мощь, что однажды штормовым валом смоет всё, что ей встретится на дороге, включая такое чистосердечное с виду создание, как вы.
Когда Альфредо зашёл в палаццину, он прежде, чем подняться к себе, заглянул в столовую. Достал из креденцы[134] первую попавшуюся бутыль. Ею оказалась тёмно-коричневая настойка ночино[135]. Плеснув себе немного в бокал, мужчина прошёл к окну, из которого открывался вид на парк.
Ему сейчас было хорошо видно, как Витторе провожает к воротам виллы свою гостью. Там её поджидал небольшой экипаж, на который сам граф, когда возвращался с конной прогулки, отчего-то не обратил ровным счётом никакого внимания.
Девушка шла по дорожке к воротам, держа Витторе под руку, и они о чём-то спокойно переговаривались. Ни эмоциональных жестов, ни взглядов глаза в глаза, и всё же Альфредо отчего-то было неприятно смотреть на эту парочку.
Он отошёл от окна и опустился с бокалом в руках в кресло, стоящее рядом с геридоном[136]. Сделав несколько глотков горько-сладкой жидкости, приятно согревшей горло, граф попытался осмыслить причину, по которой неожиданно для самого себя так вызверился на избранницу брата.
Он никогда не вёл себя так прежде. Никогда не был груб и циничен в разговорах с женщинами. Не позволял себе открыто высказывать нелицеприятные вещи.
Почему же сегодня с ним произошла подобная метаморфоза? Только ли оттого, что не доверял этой девице? Пожалуй, так было до встречи с ней. А теперь? Что он думает о ней теперь?
Сегодня невеста брата показалась ему искренней и открытой. И это одно из двух: либо она прекрасная лицедейка, либо… А что «либо»? Что он не прав в своих предположениях на её счёт? Что она может стать достойной партией для Витторе?
Но хочется ли ему этого? Порадуется ли он за брата? Почему не хочется даже представлять эту парочку вместе у алтаря?
— Мессир, вам подать каких-нибудь закусок?
Предавшись размышлениям, Альфредо даже не заметил вошедшую служанку. Это была всё та же смуглая девушка с очень живыми, выразительными глазками. Рассматривая её, Альфредо молча потёр пальцами подбородок, а потом отчего-то спросил:
— Как тебя зовут?
— Джулиана, ваше сиятельство, — ответила красотка, приветливо улыбнувшись и обнажив ряд ровных здоровых зубов.
Моразини ещё какое-то время задумчиво смотрел на служанку, а потом невпопад, словно только что вспомнил её вопрос, ответил:
— Нет, Джулиана, ничего не нужно. Можешь быть свободна.
Девушка присела в книксене и удалилась.
А граф допил ночино, поставил бокал на геридон, поднялся и вышел из столовой в другую дверь.
Один вывод он сделал точно. Он возьмёт себя в руки и постарается не манипулировать исходом ситуации. Приложит все усилия, чтобы не беспокоиться о данной дилемме. Попробует дистанцироваться, принять вещи такими, какие они есть. Пусть всё идёт своим чередом. В конце концов, может быть, прав падре Антонио и в этом тоже есть замысел Божий? Возможно, именно надежда на лучшее и приведёт к желанному исходу?
Витторе подвёл синьорину Форческо к экипажу и, перед тем как попрощаться, взял её руки в свои. Поцеловал их поочерёдно с особой нежностью.
— Лина, вы сегодня необыкновенно пахнете.
Девушка смущённо улыбнулась.
— Ничего необыкновенного, простая лаванда.
Витторе вновь поцеловал её руку у самого запястья.
— Нет, вы пахнете весенним дождём, яркой радугой, надеждой на что-то светлое, лучшее. Как маленький лучик счастья, благоденствия, неясных мечтаний, нежданных везений, радостных дней.
Арабелла залилась румянцем смущения.
— Виконт, вы ставите меня в неловкое положение своими словами. Я ощущаю себя недостойной таких чувств. Я уже говорила вам сегодня, что до отчаяния переживаю о том, что не могу ничего рассказать о себе.
Витторе ласково улыбнулся и накрыл ладошку девушки своей в знак поддержки.
— Не переживайте об этом, милейшая Анджелина. После обручения мы с вами отправимся в Неаполь. Там вы обязательно найдёте тех, к кому вы плыли.
Белла высвободила свою ладонь и возразила:
— Прежде чем найти тех, к кому я плыла в Неаполе, я должна найти самоё себя.
Витторе вновь взял её за руку.
— Не страшитесь того, что не помните прошлого. У нас впереди целое будущее. И лишь от нас зависит, каким ему быть.
Девушка расстроенно вздохнула и посмотрела куда-то вдаль, будто пыталась найти там очертания этого самого отдалённого будущего.
— Больше всего я боюсь, что что-то из прошлого, о чём я позабыла, может омрачить моё будущее. Может разрушить тот хрустальный замок из надежд и мечтаний, который я задумаю и захочу воплотить, — произнесла она горестно.
Витторе нежно коснулся пальцами подбородка девушки и повернул её лицо к себе:
— Вы помните, моя дорогая, что сказал вам епископ Дориа. Не всякое беспамятство — наказание. Иной раз оно защита от той скверны, которая обрушивается на нашу голову. От тех бед и несчастий, через которые нам приходится пройти. Так Господь пытается защитить наши неокрепшие души. Если и было что-то неприятное в вашей жизни прежде, пусть оно там и останется. А мы с вами перелистнём эту страницу и начнём жизнь с чистого листа.
Белла с горячностью в голосе ответила:
— Да, но тот факт, что я не могу вспомнить ничего о себе, не внушает доверия очень многим. Взять хотя бы вашего брата…
— Не будем сейчас о брате, — Витторе прервал её на полуслове. — Встреча с Альфредо не оправдала моих ожиданий. Я вообще понял сегодня одну вещь: нелепо строить предположения.
Теперь уже Белла попыталась вдохновить виконта:
— Но и без ожиданий жизнь невозможна. Без них она скучна. Наши ожидания расцвечивают жизнь, как радуга послегрозовое небо.
Молодой человек словам девушки лишь улыбнулся.
— Витторе, можно задать вам один вопрос?
— Конечно, можно и не один!
— Ваш брат… Он всегда такой?
— Какой?
— Колкий, колючий. — Девушка смущённо улыбнулась. — Знаете, он мне напомнил сегодня сицилийскую граниту[137]: насколько внешне притягательный, настолько же холодно-обжигающий изнутри. Захочешь попробовать — и у тебя немедленно сведёт зубы.
Витторе невесело усмехнулся такому сравнению, как будто своими словами девушка попала в унисон его собственным мыслям.
— Знаете, Лина, у нас с братом часто случались подобные словесные подерушки, но я никогда не видел, чтобы он в такой манере разговаривал с женщинами.
Брат всегда и со всеми, даже с теми, кто ему не нравился, был в высшей степени выдержан и любезен. Его манеры всегда были более чем безупречны. Его любимая французская поговорка — «Les mots que l’on n’a pas dit les fleurs du silence. Несказанные слова — цветы молчания». Он старался лучше промолчать, чем обидеть чем-то человека. Он не был таким мизантропом, напротив, был в высшей степени человеколюбом. Любил повторять за французами: «Chacun à son péché mignon. У каждого есть свой милый грех».
Вы знаете, он ведь всегда пользовался огромной популярностью у дам. Уверен, что и сейчас, стоило бы брату объявиться в свете, к нему очередь из невест выстроилась бы длиннее, чем к Святому Причастию в пасхальной вигилии[138] здешнего прихода. Но, как видно, обстоятельства жизни сильно изменили его.
Виконт замолчал, раздумывая, стоит ли посвящать девушку в эти самые обстоятельства или всё-таки следует повременить. Поразмыслив, решил сменить тему:
— Пожалуй, вы зря сегодня противоречили ему, милая Лина. Обычно тот, кто противоречит, лишь распаляет противника в споре. Постарайтесь в следующий раз не поддаваться на его провокации.
Арабелла невесело усмехнулась:
— Хотелось бы мне избежать следующего раза, но боюсь, что такой удачи мне Господь не пошлёт. Во всех смыслах было бы лучше, если бы мы с вашим братом держались каждый своей стороны улицы.
Она улыбнулась виконту извиняющейся улыбкой.
— Однако мне пора. Синьора Форческо будет очень недовольна, если я не приведу себя в порядок к пре-кане. До встречи в Кьеза-ди-Санта-Мария-Ассунта.
Она подала руку виконту в знак прощания. Поцеловав пальцы девушки, молодой человек помог усесться ей в экипаж.
«Всё-таки мне повезло, что я встретил на той памятной мессе эту милую синьорину», — думал виконт Моразини, глядя вслед удаляющейся повозке. Он ждал и не мог дождаться, когда назовёт Анджелину своей во всех смыслах этого слова.
Витторе нисколько не лукавил, когда говорил, что его любви хватит на двоих. Он был уверен, что ему предначертано быть с этой женщиной и очень надеялся, что в его случае сработает старая английская мудрость: «A lot of hearts are caught in the rebound. Много сердец бывает поймано рикошетом»[139]. Да, он уповал на то, что его любовь непременно отзовётся в сердце этой чистой, светлой девушки. И нисколько не верил каким-либо пересудам на её счёт. Как говорится, молва, как и пыль, оседает на любом, даже самом безгрешном.
Одно омрачало его счастливо-приподнятое настроение — странное поведение старшего брата. Неужели он в самом деле стал таким желчным и подозрительным? Это он-то, который в своё время твердил отцу, что злость и подозрение портят мир![140]
Витторе давно не общался с братом лично. С тех пор, как они похоронили мать и Альфредо засел в Кастелло-ди-Абиле, они и виделись-то всего пару-тройку раз. В основном переписывались. Неужели за это время он так сильно изменился? Неужели трагические события прошлых лет были для него настолько болезненными?
Витторе в самом деле был сегодня сражён столь вопиющей эскападой[141] брата. Казалось, что перед ним находится совершенно другой человек. Нет, виконт не ждал, что Альфредо примет его избранницу с распростёртыми объятиями. Граф давал понять, как относится к затее младшего родственника. Но чтобы вот так, ни с того ни сего, ранить малознакомого человека, тем более хрупкую, беззащитную девушку, стараться нанести ей как можно более болезненный укол, — это было совсем не похоже на брата.
Виконт шёл по дорожке к дому, прокручивая в голове сегодняшнюю стычку. Нет, он непременно должен ещё раз переговорить с Фредо. Не стоит допускать, чтобы подобные сцены повторялись впредь.
Он сунул руку в карман жюстокора и вынул часы. «Пожалуй, мне тоже не стоит расслабляться. Нужно поскорее привести себя в порядок к предстоящей пре-кане, — поторопил он сам себя. — Ну а разговор с братом отложим на потом».
Витторе и Арабелла сидели на первой скамье в Кьеза-ди-Санта-Мария-Ассунта. Прихожан в это время в церкви уже не было. Были только они и преклонных лет священник в епископском облачении, который стоял перед ними, держа в руках Римский катехизис[142].
— И читаем мы в Евангелии от Сан-Джованни, — растягивая слова, продолжил свою проповедь падре Сальваторе. — «На третий день был брак в Кане Галилейской, и Матерь Иисуса была там. Был также зван Иисус и ученики Его на брак тот»[143].
Тут дверь храма со скрипом отворилась, и оглянувшаяся пара, к своему большому удивлению, увидела появившегося в центральном нефе[144] церкви графа Моразини.
— Продолжайте, падре, — сказал тот, подходя ближе и нисколько не смущаясь тем, что нарушил таинство. — Я посижу тут, с вашего позволения. Недолго. Очень тихо. Буквально как муха на стене.
Он прошёл вперёд и сел на скамью в другом ряду наискосок от молодых людей, вновь обративших свой взор на священника.
Епископ Дориа откашлялся и продолжил:
— Дети мои, сегодня есть те, кто не верит в святость брачных уз. Они говорят, что глупо брать на себя обязательства на всю жизнь. Я же прошу вас не плыть против течения, восстать против этой крамольной идеи, которая считает брачные узы тщетными и пустыми обязанностями. Я призываю вас сделать выбор в пользу крепкого христианского брака.
Прервавшись ненадолго, он отчего-то посмотрел в сторону графа, словно искал в нём поддержки и одобрения.
Моразини эта ситуация показалась смешной. Но на него в этот момент были устремлены ещё две пары вопрошающих глаз, если не считать строгого взгляда Чёрной Мадонны с младенцем из алтарной части храма, поэтому он откашлялся и кивнул священнику головой, делая знак, что он вполне согласен со сказанным и что тот может продолжить свои наставления.
Епископ в бело-золотом облачении поправил рукой малиновое дзуккетто[145], прикрывающее его лысину, переложил из руки в руку Катехизис и продолжил:
— Моя цель, дети мои, не напугать вас. Меньше всего Отец наш Всевышний хочет, чтобы вы прекратили отношения и стали истово духовными. Истинная цель этой пре-каны — способствовать вашему взаимопониманию и сплочению.
В этот момент граф Моразини перевёл взгляд на сидящую напротив священника девушку. В её облике не было стремления обрести взаимопонимание и сплочение. В нём была какая-то неизбывная, вселенская печаль. Её плечи были опущены, голова склонена, глаза смотрели в пол, а не на епископа.
Совсем по-другому выглядел Витторе. Его, кажется, и вовсе не надо было увещевать. Он разделял каждое слово, произнесённое церковником.
— По воле Творца человеческая природа разделена на две половины, ни одна из которых сама по себе не совершенна. В браке муж и жена обогащают друг друга качествами, присущими их полу, тем самым соединяя их в «единую плоть»[146]. Только так они достигают совершенства. Брак — это ваш совместный путь в Царствие Божие.
Вы спросите, действительно ли у Бога есть план относительно вашего брака? Многие пары не понимают, что у Вседержителя нашего всегда есть план относительно того, каким должен быть брак, и что следование Божьему плану в отношении брака — это путь к супружескому блаженству на всю жизнь. Исполнение Божьего плана является ключом к наполненному радостью браку. Следование ему помогает достичь святости в супружеской жизни, а также в рождении и воспитании детей ваших.
В этот момент сидящая перед священником пара молодых людей вновь вздрогнула, услышав скрип, а затем и стук закрывающейся двери. Оглянувшись, они увидели, что церковь уже пуста. «Мухе» по имени граф Моразини, по всей видимости, наскучило слушать эти увещевания.
Альфредо, выйдя из церкви, спустился по ступенькам к морю. Оно уже окрасилось в лазорево-фиолетовые тона, отражая висящие над ним предзакатные облака с розовым подбрюшьем.
Граф Моразини смотрел на море и пытался понять, зачем он здесь. Старший из братьев и сам не заметил, как и почему очутился в церкви в это самое время. Просто не смог усидеть дома. Что-то толкнуло его прийти сюда. Ему вдруг захотелось лично убедиться, что все эти разговоры о предстоящей помолвке и обручении не понарошку. Вот он и пришёл. Вот и убедился.
Но отчего же ему так хочется задать тот самый крамольный вопрос: «А в самом деле, есть ли у Господа план относительно конкретно этого брака?» И почему ему кажется, что Всевышний непременно усмехнулся бы, заслышав его?
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Арабелла. Музыка любви предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
126
Ско́льо-дель-Пипе́рно (итал. Scoglio del Piperno) — утёс Пиперно. Пипе́рно — вулканический природный камень, который использовался при постройке многих исторических зданий Неаполя и Кампа́нии. — Авт.
128
Туше́! (фр. toucher — касаться, дотрагиваться). Это восклицание в споре означает, что один из участников потерпел поражение. Спорщик признает, что в переносном смысле его «уложили на лопатки». — Авт.
129
Пре-ка́на дель ко́нте Морази́ни (итал. pre-cana del conte Morasini) — напутствие от графа Моразини.
130
Марья́ж (фр. mariage) — брак, свадьба. В данном случае употребляется с оттенком иронии и означает скорее несерьёзные любовные отношения. — Авт.
133
Та́ртар (др. — греч. Τάρταρος) — в древнегреческой мифологии глубочайшая бездна, находящаяся под царством Аида. — Авт.
134
Креде́нца (итал. credenza) — невысокий шкаф с распашными створками, покрытый резьбой или росписью, распространённый в Италии в эпоху Возрождения. В нём хранили посуду, напитки и продукты питания. — Авт.
135
Ночи́но (итал. nocino) — традиционный итальянский ореховый ликёр из незрелых грецких орехов (итал. noci) крепостью 40 %, изготавливаемый методом мацерации (настаивания). Готовый напиток обладает тёмно-коричневым цветом, глубоким ароматом и горько-сладким вкусом. — Авт.
137
Грани́та (итал. granita) — сицилийский десерт, представляющий собой колотый фруктовый лёд с сахаром. Разновидность шербета, но имеет более плотную структуру. — Авт.
138
Виги́лия (от лат. vigilia, бдение) — богослужение в Католической церкви, устав которого предполагал его проведение от захода солнца до рассвета, требуя от всех его участников бодрствования. Вигилии обычно проводятся в канун больших праздников. — Авт.
142
Римский катехи́зис — это сборник католической доктрины, составленный во время Контрреформации Тридентским собором для изложения доктрины и улучшения богословского понимания духовенства. Он был опубликован в 1566 году. — Авт.
144
Неф (от лат. navis — корабль) — в романских и готических церквах, имеющих в плане форму латинского креста, продолговатая часть здания, простирающаяся от главных входных дверей до хоров и покрытая сводами. — Авт.
