A.S.Y.L.U.M: пражские игры

Алиса Альта

Предположим, некий байронический герой захочет лишить мир интернета. Не сочтите его сумасшедшим: наш аристократ живёт в мире, где говорить сложносочинёнными предложениями могут лишь крайне образованные люди, отказ от покупки модных товаров приравнивается к уголовному преступлению, а моногамия считается чем-то вроде старомодного извращения. Детективные игры, страшные тайны, подводные камни человеческой психики – вовсе не главное в этой антиутопии. Главное – что конец немного предсказуем… Книга содержит нецензурную брань.

Глава 8

Кассандра, завернувшись в плед и скрючившись на своём чёрном диване в гостиной, почти уже было заснула, когда услышала звонок. Сделав нужный жест рукой, в результате которого возле неё появился пульт управления входными дверями, она решила предоставить нежданному посетителю доступ в своё жилище и тут же погрузилась в сон. Когда минут через пять что-то заставило открыть её глаза, девушка увидела, как в гостиную входит Джозеф, внимательно озираясь по сторонам.

— Здравствуйте, — едва пошевелила она губами. — Спокойной ночи.

— Спокойной, — чуть-чуть ошалел Джозеф.

Двигаясь очень тихо, он начал обходить комнату по периметру.

— Эй! — вскричала девушка, окончательно проснувшись. — Что это вы делаете в моём доме? Соскучились?

Кассандра резко села, зажав плед между ног. Незваный гость обернулся, отвлекаясь от шкафа, который явно доминировал над обстановкой.

— Нет, — тихо сказал он, медленно приближаясь к девушке. — Мы не договорили. Ненавижу, знаете ли, это чувство, когда острие твоего довода не пронзает оппонента насквозь, а красноречие, не находя себе применения, покрывается ржавчиной.

— Валяйте, — вяло проговорила Кассандра, протирая кулаками глаза.

— Вы вот думаете, — начал великий герцог с обезоруживающей улыбкой, — что я эгоист и плохой человек. Но ведь это не так. Я люблю человечество и готов нести на своих плечах крест просвещения умалишённых. Я отдаю себе отчёт в том, что положительные перемены, которые случатся после исчезновения интернета, произойдут не сразу. Но это понадобится минимум два поколения, так что для меня нет смысла идти на пашню: плоды трудов моих пожнут другие. Кто знает? Потомки моих духовных соратников, быть может, поблагодарят меня за жизнь в более достойном мире. Родится не один мальчик, который избежит тягостной участи культурной изоляции, моей участи, и познает все радости единения с обществом. Пусть он не будет знать, благодаря кому в его кровь с детства войдёт дыхание истинного духа: награда моя не лежит в области сиюминутного признания и зиждется на альтруистических мотивах…

— «То признак воли, непокорной небу, души нестойкой, буйного ума, худого и немудрого рассудка»… — щипнула себя девушка, пытаясь побыстрее проснуться. — Истории свойственно чередование тёмных и светлых периодов. Как больной человек, ставший с кровати, стремится сделать свою жизнь более насыщенной, так и общество, побывав на дне, только сильнее отталкивается и быстрее плывёт наверх, к свободе и свету, а мрак былых времён служит стимулом, чтобы не возвращаться к прошлому…

— А я не хочу жить в тёмную эпоху. Я хочу максимально приблизить наступление светлой.

— Ох, мужчины, — вздохнула Кассандра.

И тут Джозеф заметил медальон. Справа от дивана, на котором спала девушка, стоял небольшой журнальный столик с красивыми резными ножками из красного дерева. Кассандра, видимо, сначала положила медальон на этот столик, а потом случайно задела его, так что дорогой сердцу помещика предмет обитал буквально в полуметре от дивана.

— Между прочим, ваше высочество, я не совсем понимаю, как вы, с такой тонкой душевной организацией, могли выйти в люди, когда город находится в плену убывающей Луны. Как не опошляет это идею путешествия, которое должно быть исполнено страстных надежд, как молодой месяц?

— Знаете, ощущение недосказанности, которое клещом присосалось к моей душе, наносит мне гораздо больший вред. Разве глаз, этот многострадальный сторож, первым принимающий на себя удары окружающего мира, не стирается со временем от столкновения с жалкими деталями нашей никчёмной экзистенции?

Кассандра хищно улыбнулась.

— Или вы просто не хотите, чтобы мы узнали чуть больше о «баланде» и «графомане»?

Великий герцог с недоумением воззрился на своего противника.

— И вы даже хотите сказать, что не заметили посягательств на вашу частную собственность?

— Заметил.

— И вы пришли требовать вещи обратно?

— Разумеется, — ответил помещик, отходя к стене и водружая свой локоть на плохо прибитую книжную полку. — Адская боль пронзает сердце от одной только мысли, что моя вещь хоть на секунду окажется в руках другого. Сама идея подобного вероломства вселяет в меня безграничный ужас. Верните обратно всё, вплоть до последнего атома. Немедленно.

Брюнетка посмотрела на посетителя с лёгким недоверием.

— Неужели вы не учли тот факт, что все находки будут тотчас же направлены в соответствующие инстанции? Или же цель вашего визита составляет нечто другое…

— Да! — воскликнул Джозеф, ударяя кулаком по полке, в результате чего стоявшая на ней дорогая цейлонская статуэтка упала на пол и разбилась вдребезги. — Вы правы! Нет смысла больше скрывать это. Моё обнажённое сердце прорывается сквозь обветшалые доспехи захудалой гордости аристократа.

Он отвернулся от Кассандры и сцепил пальцы за спиной.

— Вам никогда не казалось холодно и неуютно в этом мире?.. Никогда не ломали вы себе пальцы в отчаянии, надеясь, что Провидение пошлёт вам один из своих бесценных даров, который, подобно Александрийскому маяку, поможет вам выбраться из темноты и хаоса? Верили ли вы в негасимый свет, которым может навсегда зардеться ваше существование?

Девушка сочла благоразумным промолчать.

— Представьте, что вы живёте совершенно один, окружённый многовековыми стенами мрачного поместья, и единственное, что держит вас в этом мире — старый слуга да ещё одна идеалистическая, благородная цель в жизни… Разумеется, вокруг вас находятся люди, но это пушечное мясо: они настолько ниже вас по уровню, что легче возвести мост над бездной, чем установить с ними искренние дружеские отношения. И вот, в один восхитительный день вы видите перед собой нимфу, посланника иного мира… Этот человек — ваш сиамский близнец по духу: сопротивляться бесполезно, ведь ни один хирург не может отделить вас от себя самого. Удивительно ли, что с первого взгляда в вашей душе пробуждается благоговение, которое раньше вы ощущали, глядя лишь на полотна Рафаэля? Не в силах объяснить себе это необычное чувство, не собираясь отдаваться его власти, вы боретесь с собой, убеждаете себя, приводите тысячу аргументов, но в один момент понимаете, что оказались во власти высших сил, которые ведут вас незримыми тропами в том направлении, которое выгодно исключительно этой страсти, да и вашему инкубу-искусителю…

— Суккубу, — меланхолично поправила его Кассандра.

— Что, простите?

— Инкуб — это демон-искуситель в мужском обличье, а суккуб — в женском. Мне ли вам напоминать, ваше высочество?

— Простите, — сказал он, порывисто приближаясь к девушке и осторожно становясь на колени перед ней. — Вот видите, мысли мои путаются, руки дрожат, пот течёт со лба, и я даже не могу грамотно сформулировать свою мысль! Всё из-за вас, чаровница… Вот я открыл вам свою душу. Я полностью в вашей власти. Все свои богатства, все титулы, все грандиозные замыслы и проекты я брошу к вашим ногам в обмен на слабое «да», сорвавшееся с ваших уст. Скажите, согласны ли вы быть моей? О, не мучьте меня, видите, как я страдаю?..

— И я, я тоже чайка! — расхохоталась девушка. — Браво, герцог, браво! Не ожидала, что вы падёте так низко. «Как с вашим сердцем и умом быть чувства мелкого рабом?». Вы подняли мне настроение до конца недели. Теперь, как только вера в свои силы начнёт покидать меня, я буду вспоминать вашу пламенную речь и осознавать, что и я в этой жизни чего-то стою. Жаль, что бирмингемский цирк уехал, мне кажется, вы могли бы составить конкуренцию тамошнему Панчу. Кстати, ваше низочество: если высшие силы назначат вам новый объект для страсти, закапайте в левый глаз воду. Так ваши страдания будут выглядеть гораздо живописнее.

— Что же, дело ваше, — вздохнул Джозеф. Поморщившись, он встал с колен и решительно направился к выходу.

— Только будьте любезны оставить мне на память вон ту милую вещицу, которую вы так ловко прихватили, стоя на коленях. Неужели столь высокое чувство будет опошлено банальной кражей? Мою заколку, палочки с благовониями и другие чудесные вещицы, которые вы успели прихватить для отвода глаз, можете оставить себе. Пусть это будет даром моей любви.

Помещик на секунду было обернулся, однако ничего не ответил и направился дальше.

— Ну что за детский сад, ваше высочество! Вы же знаете, что стоит мне стукнуть пяткой, и сюда тотчас же приедет полиция. То, что вещь первоначально принадлежала вам, надо ещё доказать. Разве вы хотите провести ночь в полицейском участке? Боюсь, после такого испытания высшие силы закинут в вашу головушку пару-тройку новых анархистских идей. К тому же мне было бы лестно оставить у себя данный артефакт как доказательство вашей любви. А то ведь не поверит никто. Знаем мы вас, род мужской, непостоянный! Ещё возьмёте и передарите новой возлюбленной.

Джозеф почти дошёл до двери, но, сражённый тяжестью приведённых аргументов, упал, чем неизбежно опрокинул небольшой шкафчик с разными мелочами, украшавшими жизнь Кассандры. Медальон выпал из его рук. С трудом встав на ноги, он поднял шкаф, водрузил все предметы на место и какой-то странной, ковыляющей походкой вышел из дома.

— Стойте! — крикнула девушка удаляющемуся силуэту. — Ваше высочество, как вы относитесь к России?

— Никак к ней не отношусь, чему весьма рад, — обернулся помещик, на секунду останавливаясь.

— Жаль. Очень жаль! — грустно вздохнула Кассандра и медленно закрыла дверь.