A.S.Y.L.U.M: пражские игры

Алиса Альта

Предположим, некий байронический герой захочет лишить мир интернета. Не сочтите его сумасшедшим: наш аристократ живёт в мире, где говорить сложносочинёнными предложениями могут лишь крайне образованные люди, отказ от покупки модных товаров приравнивается к уголовному преступлению, а моногамия считается чем-то вроде старомодного извращения. Детективные игры, страшные тайны, подводные камни человеческой психики – вовсе не главное в этой антиутопии. Главное – что конец немного предсказуем… Книга содержит нецензурную брань.

Глава 7, в которой мы прекращаем описывать то, что ждёт читателя в следующей главе

После отъезда Кассандры помещик долго не мог прийти в себя. Он бесцельно бродил по замку, нанося вред собственному имуществу.

— Она уже покинула пределы Адуана, мессир, — жалобно попытался урезонить хозяина Старк, вбежав в коридор, соединяющий картинную галерею с охотничьим залом.

— Её счастье, — мрачно ответил Джозеф, сшибая с пути небольшой столик из китайского бамбука, привезенный в поместье ещё в XVIII веке.

— Если вы хотите знать, мессир, то я приказал Джузеппе подготовить новую ванну для вашего высочества, — попытался было отвлечь хозяина Старк от вазы с гжельской росписью, которая была ему особенно дорога.

— Чёртовы канцелярские крысы! И всё они шастают, шастают…

— Мессир, так ведь все ваши дела устроены настолько хорошо, что никакая, как вы изволите выражаться, канцелярская крыса не подкопается. Что с того, что одну из них попугал малыш Тоби?

— Ты прав, — заметил Джозеф. — Но знаешь, когда вкладываешь в дело всю душу, начинаешь дрожать от любой, пусть даже преувеличенной опасности. Я чётко осознаю тот факт, что польза от посещения мадмуазель Кассандры для её крысиных королей — нулевая, то какое-то внутреннее беспокойство…

— Успокойтесь, мессир, это всего лишь расшалившиеся нервы. Мы добавим в ванну эфирные масла, а завтра, когда Ян освободится от работы на псарне, он может составить вам партию в бильярд, потому как я…

Внезапно с доблестным дворецким начали происходить какие-то странные метаморфозы. Он пошатнулся, а потом начал медленно багроветь, покрываясь красными пятнами.

— Что случилось, мой дорогой Старк? — спросил встревоженный помещик.

— Ничего, — чуть слышно прошептал тот.

— Да ты едва на ногах стоишь!

— Это, видно, из-за погоды, ваше высочество.

— Да где там! Ты же у нас небожитель, которому совершенно не страшны перепады атмосферного давления… Сходи прими ванную вместо меня.

— Слушаюсь, мессир, — пролепетал Старк, продолжая покорно плестись за хозяином. Приложив платок ко лбу, чтобы вытереть выступивший пот, он случайно задел локтем ту самую гжельскую вазу, которая вдребезги разбилась на буковых досках паркета.

— Ай-яй-яй! — шутливо пригрозил ему помещик. — Портить вещи — это моя прерогатива.

Джозеф чуть было не зашёл в охотничий зал, но вовремя сообразил, куда вела эта дверь, и инстинктивно попятился. Старк улучил возможность для того, чтобы отодвинуть небольшой столик, стоявший недалеко от входа в зал, и посмотреть, не затерялось ли что-нибудь под ним

— Что это ты так усердно ищешь, дорогой Старк?

— Ничего, мессир, совершенно ничего.

— Хрюн, — строго возразил аристократ. — Ты же знаешь, что совершенно не умеешь врать. Смотри, узнаю что-нибудь — будет только хуже.

— Видите ли, ваше высочество, — залепетал управляющий. — Тут лежала одна записка, а теперь её нет. Я вот и смотрю, не упала ли она куда…

— А что за записка?

— Это от Яна, касательно конюшни… Кажется, Бетси плохо переносит угольные подковы… И вот, я шёл в охотничий зал, нёс её в руках, потом мне понадобилось перенести кубки вашего в отца в другую комнату, потому что я увидел, что на них неправильно падает свет. Руки мои были заняты, поэтому я оставил её на столике и думал забрать попозже, а сейчас смотрю — и её нет…

— Да ладно, ладно, — перебил его Джозеф. — Ты лучше опиши, как она выглядела.

— Такой конвертик небольшой, лиловый… — замялся Старк. — Сверху сургучная печать с золотой крошкой.

— И с каких это пор мои конюхи шлют тебе письма в лиловых конвертах? — грозно спросил великий герцог. — Я, надеюсь, пока не настолько извращён, чтобы вводить подобные правила для ведения деловой корреспонденции.

— Просто Ян очень любит Бетси…

— Она, небось, была ещё и надушена?

— Возможно, мессир, я не помню, — пролепетал дворецкий.

— Ах так, старый развратник! — в негодовании воскликнул великий герцог. — Я знаю: тебе опять писала эта женщина! Ну же, признавайся!

— Я не знаю, мессир, — жалобно захныкал Старк.

— Ах, вот как! Опять шашни за моей спиной! Эта профурсетка опять возомнила из себя невесть что! — разошёлся помещик, ударяя кулаком по раме, где висела чудная картина Лоррена. — Если она ещё раз напишет сюда, я велю своим людям поджечь её дом. Ты мой и только мой.

И Джозеф направился в свою спальню, неуклюже пиная попадавшиеся по пути предметы. Старк плёлся за ним, лепеча какие-то оправдания в свой адрес. То и дело доносилось «я не знал», «это в последний раз» и «она сама».

— Стой-ка! — резко остановился сумасброд, не дойдя и до середины коридора. — А и правда, куда могла запропаститься записка? В это время суток слугам нечего здесь делать… Да и зачем им твои любовные послания? Если я узнаю, что это Инта с её любопытными ручонками…

— Даже не знаю, мессир, Инте было сделано строгое предупреждение, так что я не думаю, что это она… Мамзель Кассандру ведь никто не сопровождал на обратном пути, ваше высочество? — побледнел Старк.

— Я в растерянности забыл позвонить, чтобы её сопроводили до дверей. Во сколько она уехала? От меня она ушла где-то в полчетвёртого.

— У кареты она появилась в четыре двадцать, ваше высочество.

Джозеф начал тяжело дышать. Он обернулся к дворецкому и выдал всё, что думает по поводу Министерства и его усато-хвостатых работников, о современных нравах и о расстановке политических сил на мировой арене в целом. Мы не будем приводить тут эту речь, дабы не травмировать мягкую психику читателя.

Старк сразу же побежал за стаканом холодной воды, и когда она вся оказалась на голове помещика, тот решил, что пора приступать к более целенаправленным действиям.

— Нужно пройтись по замку и посмотреть, не прибрала ли к рукам эта… ещё что-нибудь. Я знаю, Старк, что некрасиво употреблять уничижительные слова по отношению к прекрасному полу, так что поправляй меня каждый раз, когда заметишь попытки моего подсознания вырваться наружу.

— Пани Лански не профурсетка, — исподлобья заметил дворецкий.

— На неё вето не распространяется! — яростно блеснул глазами Джозеф. — Это не женщина, это какое-то настырное исчадие ада.

Старк кинул клич, и слуги принялись обшаривать каждый закоулок замка, пытаясь заметить любые несоответствия. Через несколько часов управляющий держал отчёт перед Джозефом в его кабинете.

— Сложно проследить, мессир, — растерянно развёл руками бедняга. — Замок-то большой, каждую мелочь не упомнишь! Единственное: я не нашёл тетрадку, где была родословная Тобиора. Я её в последний раз видел в библиотеке, положил на полку, пока проверял, хорошо ли закрываются окна. Только ведь я мог её потом забрать и в другое место отнести, не помню уже, старый стал.

— Хм. Если вдруг ей удалось унести это с собой, то Бог с ней. Наверняка её ждёт уйма счастливых минут за изучением прародителей Тоби.

— Ах, ну конечно! Как же это я, старый болван, забыл! — воскликнул Старк, хлопая себя рукой по лбу. — Позавчера я где-то выронил блокнот с записями о приёме лекарств. То ли в кабинете вашего батюшки, то ли в охотничьей зале. Но ни там, ни там он мне не попадался.

— Что за блокнот?

— Помните, там были записаны все экспериментальные лекарства, что вы принимали этой осенью. Акнемедазол, мазь Честера Смита, ультракарнезин…

— Может быть, — вздохнул помещик. — Что же, невелика потеря. Скажи Аманде, чтобы приготовила кровать. Вряд ли у меня получится хорошенько поспать, но — кто знает? — вдруг на меня в постели свалится люстра, и тогда меня посетит озарение… Эй, что это ты уставился на меня, будто призрака увидел?

— С-скажите, в-ваше в-высочество. Мне кажется, или медальон из Пакистана уже не имеет ч-чести украшать ваш кабинет?

Джозеф резко распотрошил бумаги, захламлявшие стол. На пол полетели печати, статуэтки и письменные принадлежности — медальона среди вещей не оказалось.

— Взорву к чертям собачьим эту лужу, — медленно проговорил он, закусив от ярости губу.

Несколько минут великий герцог молчал, нервически сжимая кулаки.

— Да не расстраивайтесь вы так, ваше высочество. Подумаешь медальон. Да ничего не значит этот медальон. В аду ему гореть, медальону этому.

— В аду мы будем все гореть рано или поздно, дорогой Старк, — заметил великий герцог, хмуро глядя в окно. — Этот медальон действительно ничего не значит. Я купил его на обратной дороге после встречи с руководителями «Альсамы». Путь мой пролегал через людный базар, и какая-то старая женщина, сморщенная, как курага, решила не давать мне проходу, пока я не куплю его… Я решил приобрести эту милую безделушку на память о нашей встрече и заплатил ей в пять раз дороже, чем она того стоила.

— Так ведь раз дело так и обстоит, то нет нужды ли переживать из-за…

— Скверно, Старк, очень скверно! Это медальон ручной работы, и узорная сетка на его поверхности характерна лишь для пары-тройки деревень в этой области. Если выйдут на след… Чудовищно, абсолютно чудовищно. Вот и делай после этого добрые дела.

Дворецкий только молча вздохнул, так как ещё не придумал довода, который мог бы обнадёжить великого герцога.

— А не хранили ли вы чего-нибудь внутри, мессир? Мне кажется, медальон был с секретом…

— Вряд ли, — отмахнулся Джозеф. — Не такой же я болван, чтобы важные вещи в медальонах хранить.

Несколько минут они сидели молча. Аристократ теребил в руках ножик для открывания корреспонденции.

— А хотя… Припоминаю, что на обратном пути, чтобы занять себя в поезде, рисовал на бумаге какие-то каракули, дабы отвлечься. Если я не выбросил листок по дороге, то, должно быть, положил его в медальон. В любом случае, это неважно. Дело приобретает дурной оборот.

— Да ведь она может даже не понять значения этого медальона, ваше высочество…

— Хрюн, сколько раз я тебе говорил, что не следует приукрашивать жизнь разноцветными иллюзиями, если в тебе недостаточно мужества, чтобы выпить яд правды, который выжжет твоё нутро исцеляющим пламенем. Пока в руках у неё этот предмет, бессонные ночи мне обеспечены. Всего пять месяцев до конца пути, а костёр моей нервозности даже не думает угасать. А эти черви ещё смеют подкидывать туда хворост!

Старк тяжело вздохнул. Он помнил, как в самом начале осуществления замыслов хозяин мог вздрагивать от любого шороха, как во время веселейшего из пиршеств его лоб прорезала беспокойная морщинка. И это тогда, когда план казался идеальным! Что же будет теперь?..

— Мы могли бы нанять людей, чтобы ограбить её дом, — постарался сказать он как можно уверенней.

— Фи, что за мещанские штучки, — поморщился великий герцог. — Тем более рисковать нельзя: если медальон всё ещё у Кассандры и она не подозревает о его истинном назначении, то это повернёт мысли коллег-клопов в ненужное русло. Надо всё делать очень осторожно, аккуратно, едва заметно… Придётся нанести мадемуазель Кассандре полуночный визит.

— Побойтесь Всевышнего, мессир! — всплеснул руками управляющий. — Вам нельзя сейчас покидать пределы Адуана!

— Эта проклятая подозрительность сильнее меня, мой милый Старк… К тому же, несколько умозаключений дают мне утешение. Моя смерть наделает много шума. Нанятые люди докажут причастность к этому министерства, а это может дать карты в руки сторонникам дезинтеграции СШЕ, которые твердят, что мы устанавливаем полицейское государство и не считаемся с правами человека… Да и моё завещание, которое гласит, что в случае смерти в ближайшие три года всё моё состояние отходит к арабским экстремистам, должно охладить их пыл.

Произнося эту речь, Джозеф нервно разбирал на части золотую ручку паркер, подарок премьер-министра Индонезии. Было видно, что он хочет успокоить скорее себя, чем Старка.

— И всё-таки, мессир, я никуда вас не пущу! — заявил дворецкий, самовольным распятием заслоняя проход. — Если понадобится, я надену на вас смирительную рубашку.

Аристократ грозно выругался, оттолкнул Старка и решительно направился на поиски средства, успокоившего бы его мнительность.