Чего не знала Алиса

Алина Лемер, 2023

Что ждёт нас после смерти? Алиса узнает ответ на этот вопрос, когда сводит счеты с жизнью, проиграв в борьбе с тяжелой депрессией. Место, где она оказалась, называется Зазеркальем. Какие тайны оно скрывает? Кто тот загадочный юноша, встретивший ее здесь? Алисе предстоит погрузиться во мрачные события из прошлого и заново пережить самые страшные кошмары. Но что заставило ее забыть их? И главное: позволят ли ей вернуться на ту сторону зеркала?

Глава 2

Спустя 10 минут после моей смерти

Представьте свое самое жуткое похмелье. Такое жуткое, что даже не можете дотянуться до бутылки с водой. И хорошо, если эта бутылка вообще есть, а если спасительная влага в кране на кухне? Нереально.

Я не могу дотянуться до своих ног. Почему-то мне очень важно, чтобы у меня были ноги. Я хочу ощутить их.

В каком виде я здесь? Призрак? У призраков есть ноги?

Как-то не так я все это себе представляла. Я думала, что, когда мои глаза закроются навсегда, больше ничего не будет. Но что-то есть… Это место…

Почему я здесь одна? Персональный ад…

Ну ладно, признаюсь, я и не ожидала чего-то фееричного. Но это же в прямом смысле Н-И-Ч-Е-Г-О. Помните сказку, где «пойди туда, не знаю куда»? Это здесь.

Я пытаюсь сосредоточиться и вспомнить истории тех, кто пережил клиническую смерть. Что там было? Так, ну свет в конце тоннеля — это уже классика. Что еще… Ангелы с трубами?

Ты — самоубийца, тебе ангелы не положены…

Брр, какое страшное слово, прямо клеймо. Черт, надеюсь, никто из моих родных не будет думать о себе как о «родственнике самоубийцы». Простите, но я все вам написала в этой записке.

Да, я долго обдумывала текст для нее. Я не хотела упустить какую-то деталь, чтобы вы не думали о том, могли ли вы все исправить. Не могли. Никто не мог.

Могла ли я? Я старалась, честно. До последнего. Я и так задержалась здесь гораздо дольше, чем надо было. Если бы это случилось раньше, множество событий не произошло бы.

Я надеюсь, что они не будут меня осуждать. Не стоит.

Я больна. Они не должны искать дополнительные причины.

Все хотят, чтобы им было хорошо. И делают так, чтобы это «хорошо» наступило. Я тоже сделала так, чтобы мне стало хорошо.

Но мне нехорошо…

* * *

За 2 месяца до моей смерти

Представьте, что вы настолько плохой человек, что вас тошнит от самого себя. Вы постоянно себя спрашиваете, почему вы поступили именно так, это же плохо! В конце концов, вы находите себе оправдание и успокаиваетесь — вы не плохой, просто так сложились обстоятельства.

Я все время пыталась искать себе оправдания, но они не находились.

— Мне так хорошо с тобой, — Стас смотрит на меня таким влюбленным взглядом, что я почти физически ощущаю его чувства.

— Ты же знаешь, что это взаимно, — нежно мурлыкаю я и крепче прижимаюсь к нему. Мне очень комфортно. И одновременно меня тошнит. От самой себя.

— Если бы я знал, что ты существуешь, я бы познакомился с тобой еще раньше, — Стас берет мою руку. — Алиса, ну что ты со мной делаешь, мужику неприлично даже так влюбляться.

Я глупо улыбаюсь. Я хочу убежать домой и никогда его больше не видеть. И я же хочу сидеть с ним в этой дурацкой машине вечность.

Стас замолчал, продолжая держать мою руку, разглядывая на ней узоры. Уже сейчас я думаю, насколько коротка моя линия жизни. Но я все еще не решилась.

— Что ты хочешь увидеть на моей ладони? — я задаю нелепый вопрос, лишь бы нарушить тишину. В тишине мои мысли становятся громче. Я не хочу снова думать о том, что меня не должно здесь быть.

— Не знаю, — парень переводит взгляд на мое лицо. Мне становится жарко. Я знаю, что он скажет сейчас. Мы смотрим друг на друга, словно видимся впервые.

Проходит несколько секунд прежде, чем он снова говорит, и я выдыхаю. Он этого не сказал.

— Может, хочу увидеть твою линию судьбы? — на его лице мелькает улыбка. — Вдруг там есть место и для меня.

Я молчу.

— Вот тут линия сердца, а вот тут линия жизни, — он водит указательным пальцем по черточкам моей ладони. Мне становится щекотно.

— В этом нет логики, — перебиваю его я.

Стас приподнимает бровь.

— Почему это разные линии? Ведь если сердце остановится, то и жизнь оборвется. И наоборот, — поясняю я.

— Ну, я не знаю, — Стас снова улыбается. — Я погуглю и расскажу тебе в следующий раз. Иногда ты ставишь меня в тупик своими вопросами.

Я открываю рот, чтобы возмутиться, но он перебивает меня:

— Мне это очень нравится.

И целует. Целует так, что я забываю про все линии и все вопросы. В мире не существует ничего, что могло бы быть важнее.

Кроме того, что дома тебя ждут…

Меня прошибает холодный пот, и я резко отстраняюсь от губ Стаса.

— Что? — парень в недоумении смотрит на меня. А потом все понимает.

— Когда-нибудь все будет по-другому, — говорит он. Мне хочется ему верить.

Но я не верю себе.

* * *

За 10 лет до моей смерти

Есть такие моменты, которые хочется удержать в памяти неизменными. Можно стараться воскрешать тот образ или то событие, что так памятно сердцу, искать «маячки», чтобы были ассоциации, но рано или поздно это может исказиться или вовсе забыться. И больше тот запах, что пробуждал в тебе самые приятные воспоминания, не будоражит твой мозг.

Но бывает и наоборот. То, что ты усиленно пытаешься вытравить из своей памяти, предательски всплывает перед глазами, лишая тебя хорошего настроения. Это происходит спонтанно, но ранит точно так же, как и первый раз. И как бы ты ни пробовал уничтожить это воспоминание, оно подобно фениксу возрождается из пепла сожженной памяти и преследует тебя на протяжении всей жизни. Можно пытаться освободиться, но оно все равно будет поглощать тебя снова и снова.

Я бы очень хотела забыть это, но оно не хочет забывать меня…

Мне было пятнадцать лет. Гормоны бушуют во мне со страшной силой, я бунтую против всего и вся. Недавно умер мой любимый кот. Мне кажется, что весь мир настроен против меня. Постоянно ссорюсь с мамой, прогуливаю школу, начинаю курить, конфликтую с учителями и…

Влюбляюсь. Мне так казалось.

Я гуляю с плохой компанией. Вечерами мы собираемся во дворе, пьем дешевые джин-тоники и отвратительно себя ведем. Мои подруги вульгарно накрашены, на их ногах непременно высокие и неудобные шпильки, короткие донельзя юбки и зажженные сигареты, так нелепо смотрящиеся на фоне еще по-детски округленных лиц. Я ничем не отличаюсь от них. По-другому нельзя, если ты выделишься — с тобой не будут общаться, ведь с тобой что-то явно не так. Мне очень хочется им соответствовать.

Парни в компании также под стать друг другу. Спортивные костюмы, модные кроссовки, одна сигарета за ухом, другая дымится между пальцев. Во второй руке банка джин-тоника или отвратного пива. Они кажутся мне очень крутыми.

Возраст нашей компании разношерстный: кому-то пятнадцать, как и мне, кому-то уже восемнадцать. Тем, кому пятнадцать (я в том числе) очень гордятся тем, что их приняли в компанию таких взрослых ребят.

В один из дней в нашей компании пополнение. Его зовут Антон, и ему уже восемнадцать. Как только я вижу его впервые, я теряю дар речи и наверняка очень глупо выгляжу со стороны. Но, если честно, не я одна. Все девчонки таращатся на Антона как на божество.

Стиль Антона ничем не отличается от стиля парней в нашей компании, но вот внешность…

Мальчики уделяют не особо пристальное внимание своему внешнему виду — торчащие вихры, грязь на кроссовках, чумазые пальцы и непременный аромат Жигулевского. Про их манеры не идет и речи, но мы и не претендуем на многое. Но Антон…

Антон светловолосый, его шевелюра аккуратно причесана, а его глаза поблескивают тающим на солнце шоколадом. Да, он одет в спортивный костюм, но он чистый, от Антона исходит шлейф ароматного парфюма. Тонкий нос, выразительные карие глаза, опрятность, пухлая верхняя губа и белозубая улыбка — все это лишает девичью половину компании способности адекватно мыслить. Но на меня это почему-то влияет сильнее всего. Я боюсь даже взглянуть ему в глаза.

Он гуляет с нами уже два месяца, этот шестьдесят один день я нахожусь на грани потери рассудка. Перед сном я закрываю глаза и представляю, как целуюсь с Антоном, как мы держимся за руки, как он дарит мне цветы… В общем, все то, чего еще не происходило в реальности.

— Алис, ты нравишься Антону, — на восьмой день Антоновского присутствия в компании моя ближайшая подруга Лера заявляет мне это. Мы сидим вдвоем на качелях, ожидая остальных. Лера отличается от меня всем, я до сих пор не знаю, что она делает в этой компании, она не такая, как мы. Она слишком правильная. И она не боится отличаться.

— Что? С чего ты взяла? — начинаю возражать я, пряча руки в карман кожаной куртки. Дрожь рук может выдать, что это — мое самое заветное желание. Мне почему-то становится очень волнительно, будто решается моя судьба. В какой-то степени это так, ведь дальнейшее значительно повлияло на меня, только сейчас я этого еще не знаю.

— Он все время пялится на тебя, — фыркает Лера. — Со стороны-то виднее.

— Тебе кажется, — неуверенно говорю я. О… Боже, хоть бы она действительно не ошибалась! Антон смотрит на меня! Если бы я не боялась смотреть на него, возможно, я бы сама это заметила.

— Не кажется. Вот сама увидишь сегодня. Кстати, вон он идет. Антон! Антон, иди к нам! — она привстает с качели и активно машет рукой мужской фигуре, приближающейся к нам.

Мое сердце начинает биться чаще, а руки покрываются противным холодным потом. Если мне придется говорить, я точно начну заикаться. Лера как будто понимает это и берет инициативу на себя. Они о чем-то говорят, но я не слышу их из-за шума в ушах. Искоса поглядываю на Антона, и внезапно он перехватывает мой взгляд. Я тут же краснею и отвожу глаза. Лера куда-то испаряется, и мы остаемся наедине.

— Почему ты со мной не здороваешься? — любопытствует он. Его голос слегка хрипит, но это совсем его не портит. В его вопросе нет злости, но я почти трясусь от страха.

— Я… — это все, что я могу сказать. Какая же тупица! Я все порчу!

Его это забавляет.

— Ты мне нравишься, — неожиданно говорит он, и я почти падаю с качели. Я не ослышалась?! Соберись, Алиса!

— Правда? — робко спрашиваю я. Мне так страшно услышать «нет».

— Правда, — кивает Антон. — Прогуляемся вдвоем завтра? В шесть удобно?

Я могу только кивнуть. Сил на то, чтобы говорить, нет совсем.

— Тогда я позвоню тебе, — он подносит зажигалку к кончику сигареты и делает затяжку. — Не скучай.

Антон отходит к парням, а я ощущаю, что нужно искать осколки своего сердца где-то под качелями. Потому что оно явно упало с большой высоты.

— Ну, что он сказал? — Лера с горящими глазами подбегает ко мне.

— Гулять пригласил, — говорю и сама не верю, что это правда. Но это правда.

— Я же говорила, — торжествует подруга. — Когда?

— Завтра в шесть, — механически отвечаю я. Мысленно я уже в завтрашнем дне, всего остального для меня уже не существует.

— В смысле в шесть? — лицо Леры меняется на глазах. — Мы же в кино идем, на «Сумерки»!

Точно, мы же купили билеты позавчера.

— Лер… — извиняющимся тоном начинаю я.

— Не хочу ничего слышать! — восклицает Лера. — Я столько ждала выхода, и ты так поступаешь?!

— Мы сходим послезавтра, — я пытаюсь найти компромисс.

— Билеты на завтра! И завтра последний день проката!

— Посмотрим в интернете потом…

— Алиса, ты не права, понятно тебе?! — у нее блестят глаза, видимо, от навернувшихся слез. — Ты сейчас поступаешь некрасиво, предать меня из-за парня, которого знаешь пару месяцев?! Классная дружба!

Я начинаю раздражаться. Как она не понимает, что значит для меня встреча с Антоном? Устраивает истерику из-за какого-то кино, Боже! Это всего лишь дурацкий фильм.

Конечно, спустя время я понимаю, что она обиделась совсем не из-за кино, а из-за моего выбора. Но тогда я искренне злюсь на нее.

— Ты ни фига не понимаешь, — зло бросаю я. — Может, это ты плохая подруга?

От возмущения она не знает, что ответить. А я совсем добиваю ее:

— Иди ты к черту со своими «Сумерками», ведешь себя как маленький ребенок.

Лера разворачивается и молча уходит. Ее молчание хуже пощечины, лучше бы она ударила меня. Я гоню от себя чувство вины, заглушая его предвкушением предстоящей встречи с Антоном.

В тот момент я не догадываюсь, что сумерки начинают сгущаться и в моей жизни.