Чего не знала Алиса

Алина Лемер, 2023

Что ждёт нас после смерти? Алиса узнает ответ на этот вопрос, когда сводит счеты с жизнью, проиграв в борьбе с тяжелой депрессией. Место, где она оказалась, называется Зазеркальем. Какие тайны оно скрывает? Кто тот загадочный юноша, встретивший ее здесь? Алисе предстоит погрузиться во мрачные события из прошлого и заново пережить самые страшные кошмары. Но что заставило ее забыть их? И главное: позволят ли ей вернуться на ту сторону зеркала?

Глава 9

Спустя 50 минут после моей смерти

После смерти Алисы Дюфур прошло почти пятьдесят минут. Но Стас ничего об этом не знает. Он ходит по своей квартире туда-сюда, словно перед ним поставлена задача пройти определенную дистанцию.

Стас ходит молча, в квартире ему не с кем разговаривать. Стас живет один.

Он крутит в ладонях ножку бокала, не может решить — можно ли ему выпить. Нервная система требует, чтобы ее успокоили обжигающим напитком. Но подсознание диктует необходимость немедленно завести машину и ехать к Алисе. Подсознание тоже не знает, что Алисы больше нет.

Внезапно Стас останавливается напротив большого зеркала, столько лет висящего в прихожей. Кто повесил его здесь? Вроде мама. Да, точно мама, больше некому. В квартире Стаса не бывает женщин. Конечно, кроме Алисы. Ей он позволяет многое, чего не позволил бы никому. Но Алиса отличается от других. Она пробуждает в нем то, что было скрыто от него самого.

В своей жизни Стас нравился многим женщинам. Они баловали его своим вниманием, а он принимал это как должное. Но, встретив ее, он понял, что все, что было раньше, — пыль. Он дарил цветы девушкам, имен которых и не вспомнит под страшной пыткой. Цветы были роскошные, девушки тоже. Но все это так неискренне, так фальшиво. Он не хотел, чтобы в его отношении к Алисе был малейший намек на фальшь. Он хотел по-настоящему. Стас долго выбирал цветок, который отразил бы то чувство, которое с каждым днем укреплялось в нем. Гардения как символ чистоты и искренности, хрупкая и нежная. Алиса увидела в нем что-то другое. Но ведь она не была похожа на других, за это он ее и полюбил.

Когда-то слово «любовь» пугало Стаса, он бежал от нее и пытался скрыться в объятиях той, которая не говорила таких страшных для него слов. С Алисой все было по-другому. Впервые он захотел сказать то самое ужасное слово и даже не боялся его произнести. Но она не позволяла ему. Стас чувствовал себя неловко, ему не нравится, когда его отзеркаливают. Алиса говорила ему о том, что в словах мало правды. Он хотел узнать, что скрыто за этой фразой, но не стал. Он не хотел ее тревожить.

Он внимательно рассматривает свое отражение, как будто видит первый раз. Но его интересует не собственная физиономия (надо сказать, очень красивая физиономия). Он видит какие-то странные отблески. Оборачивается — в прихожей ничего не блестит. Наверное, игра воображения. Стас не знает, что на него смотрят, но он чувствует. Но не хочет поверить в это. Людям сложно верить в то, чего они не видят. Например, в любовь.

Он с большим усилием отрывается от зеркальной поверхности и отгоняет дурацкие мысли. С чего бы вдруг за ним кто-то наблюдал из его собственного зеркала? Невероятно и глупо.

Взяв в руки айфон, не решается его разблокировать. Он хочет позвонить Алисе, но не знает, что ей сказать. Внимательно смотрит на бокал, который продолжает сжимать в руке. Снова крутит, но происходит то, что рано или поздно должно было произойти. Бокал выскальзывает из рук и падает на ламинат, оставляя после себя осколки и стеклянную крошку.

Стасу все равно, он равнодушно смотрит на стекло. Он находит в этом нечто схожее с событиями трехдневной давности. Тогда он тоже разбил все, что держал в руках.

Боль пришла не сразу, давая парню возможность вздохнуть последний раз свободно. После этого она сковала его внутренности, не давая ни глотка кислорода. Стас чувствовал себя рыбой, безуспешно пытающейся вдохнуть. Как можно дышать без нее? Без той, чье присутствие могло заменить весь мир. И он сам его уничтожил.

Три дня он задается вопросом — правильно ли он поступил? Чем чаще он спрашивает себя, тем чаще он приходит к одному единственному выводу — он ошибся. Напоминанием об ошибке служит заставка собственного айфона. Да, у Стаса на заставке стоит фотография Алисы. Это неудивительно, ведь Алиса для Стаса — все.

На фото Алиса смотрит в сторону, на ее губах застыла трогательная улыбка. В тот день они сходили в ботанический сад. Цветы восхищают Алису. Особую страсть она питает к пионам, Стас так и не понял почему. Когда он задает ей вопросы, ее глаза немного туманятся, а на лице играет загадочная улыбка.

Еще Алиса любит булочки. Когда Стас ходил в рестораны с очередной красоткой, девушки капризно тыкали пальчиком в меню, выбирая что-то экзотическое и, естественно, недешевое. Стас любит борщ, а от заморских яств у него начинается изжога. На первом свидании Алиса отказалась идти в ресторан, а ведь это престижное заведение, поставить геометку оттуда считается хорошим тоном. Алисе плевать на это, она привела в его небольшую, но очень уютную кофейню. Стас с удивлением отмечает, что ему здесь очень комфортно. Он не верит, что кофе здесь стоит всего сто десять рублей, а бармен улыбается как старому знакомому.

Когда к их столику подходит официант, Стас пытается угадать, что выберет Алиса.

«Чизкейк или тирамису», — думает он.

— Мне, пожалуйста, две сахарные булочки и еще капучино, — радостно произносит Алиса, а в ее глазах мерцают огоньки. Стас понимает, что это от предвкушения.

Официант отвечает ей не менее радужной улыбкой и уходит.

— Почему булочки? — Стас удивлен.

— Я люблю булочки, — Алиса пожимает плечами и мастерит из салфетки оригами. Получается не очень, но ее это не смущает.

— Я тоже… — Стас говорит не о булочках.

Глубоко внутри у него зарождается новое неизведанное чувство. Губы Алисы чуть дрогнули, но она сдержалась. Алиса понимает гораздо больше, чем показывает.

В тот день Стас узнавал не только девушку, но и самого себя. Оказывается, ему безумно интересно кормить уток в городском пруду, придумывать им имена, а также делать ставки на то, какая утка быстрее доплывет до аппетитного кусочка хлеба. У Стаса почти что открылся рот от удивления, когда Алиса, нисколько не думая о том, как она выглядит, вгрызается в свежую хрустящую корочку буханки.

— Ты не делал так в детстве? — Алиса неуклюже смахивает крошки с губ.

— Делал, — чуть помедлив, отвечает Стас. Он все еще изумлен.

— А потом?

— А потом нет.

— А что изменилось?

У Стаса нет ответа.

— Это все так же вкусно, — с придыханием говорит Алиса и подносит хлеб к губам парня. И Стас кусает. Это и правда вкусно. Остальную буханку они справедливо разделили между утками.

Стас еще никогда не был так счастлив. Может, это и есть любовь?

А сейчас он один на один со своими переживаниями. Стас смотрит на экран своего смартфона.

Я так хочу к тебе…

Смотрит на осколки стекла, поблескивающие на светлом ламинате.

Я так боюсь тебя…

Борьба с самим собой гораздо разрушительней, чем любая другая. Здесь нет победителей.

Но больше всего Стас восхищается талантом Алисы. С самого начала их случайного знакомства он подумал, что такая девушка, как Алиса, определенно должна быть творческой личностью. И однажды он раскрывает ее талант.

Смущаясь и краснея, Алиса признается, что пишет стихи. Стас всеми правдами и неправдами умоляет ее прочесть хоть что-то. Она долго отнекивается.

— Я встану на колени, — угрожает он. Они сидят в кафе, где сегодня очень многолюдно.

— Не вздумай! — сопротивляется Алиса. — Это будет выглядеть ужасно!

— Но если это поможет, никакой разницы, как это будет выглядеть.

— Это не поможет, — не сдается Алиса.

— Тогда я ничего не теряю, — Стас не собирается проигрывать.

— Ладно, ладно, — быстро соглашается девушка. — Только не смейся.

Стас никогда не посмеет. Алиса, прикрыв глаза, вполголоса рассказывает:

Вслед за звездами гаснет рассвет.

Я выключаю его на тысячи лет.

Чтоб среди самых туманных галактик

Ты не нашел ко мне след.

И даже на млечном пути

Не будет подсказок, прости.

Ты должен лететь за яркой кометой,

Но не сможешь ее найти.

По орбитам взрывались мечты,

Заполняя поток пустоты.

И звезды терялись, покинув просторы,

Лишая нас красоты.

Поскользнувшись, мы падали в тьму,

И весь мир нам теперь ни к чему.

И, сгорая, забыли о вечности оба,

Существуя по одному.

Наши клятвы остались на звездах.

Их спасти уже слишком поздно.

Я читаю газеты, а там новость о смерти

Того мира, что был нами создан.

Она открывает глаза и видит застывшего Стаса. Его рука, тянущаяся к чашке кофе, остановилась на полпути.

— Алиса, — Стас обрел дар речи и смог выговорить ее имя. — Это… Это прекрасно.

— Правда? — девушка распахивает глаза, ее щеки алеют ярким румянцем.

— Чистая правда. Почему твои стихи о грусти?

— Поэт должен быть несчастным, — шутит девушка.

В эту секунду Стас влюбляется навсегда.

Почему-то его неудержимо тянет к зеркалу в прихожей. Нет сил бороться.

Он прикасается пальцами к стеклу и вздрагивает — на секунду ему показалось, что зеркальная поверхность теплая. Стас с недоверием смотрит на собственную руку. Прикасается к нижней части зеркала — холодное. Но он точно чувствовал тепло, когда дотронулся до отражения своей ладони.

Он снова пытается рассмотреть те загадочные отблески, уже не пробуя дотронуться рукой до стекла. Ничего не выходит.

— Чертовщина какая-то, — Стас сердито отворачивается. Что за ерунда? Ему нужно отдохнуть.

Когда он выходит из прихожей, ему слышится приглушенный всхлип. Но он больше не верит самому себе.

* * *

Спустя 1 час после моей смерти

Когда я вижу, как Стас, качая головой, удаляется из прихожей, меня покидают последние силы. Ладонь, которую я отчаянно держала у ладони Стаса, бессильно падает с зеркальной поверхности. Я начинаю задыхаться, меня душат слезы. Что я наделала?

Стефан не вмешивается, но делает малозаметное движение ладонью, и я ощущаю между пальцев скользящий шелк.

В очередной раз вытираю слезы платком, а затем судорожно отбрасываю его в сторону.

— Он почувствовал? — я оборачиваюсь к проводнику.

— Определенно, — кивает он. — Но человек не может поверить даже своим собственным ощущениям, поверил бы он рассказу о Зазеркалье? Льюис был вынужден молчать всю жизнь, иначе его бы признали сумасшедшим. Впрочем, я слышал о критике его книг. Как по мне — совершенно необоснованно.

Но мне неинтересно говорить о писателе.

— А если бы Стас поверил? Вот прямо сейчас? Он бы понял, что это я?

— Он понял. Но не поверил. А если бы поверил… — Стефан на секунду задумывается. — Такое случается редко.

— Но случается ведь?

— Да, но за этим не следует ничего хорошего. Люди по другую сторону зеркала просто сходят с ума. Это списывают на горечь от утраты.

— Как мы увидели его мысли? — увидев тот день глазами Стаса, я чувствую невыносимую тяжесть где-то в районе сердца. Мне сложно дышать.

— В зеркалах отражается многое, нужно только присмотреться.

Если бы можно было умереть еще раз, сейчас я бы не преминула этим воспользоваться. Как больно было видеть его таким. Еще больнее осознавать, что я больше не смогу потрогать его ладонь, ощутить его согревающую нежность. Между нами всегда стоял барьер в виде Вадима, а сейчас им стало какое-то мистическое зеркало…

— Выпустите меня отсюда, — жалобно пищу я.

— Я не приводил тебя сюда, — в голосе Стефана слышится раздражение, в который раз. Кажется, от мурлыкания он сейчас перейдет к рычанию.

— Но вы же можете помочь отсюда выйти…

Стефан молча кивает.

— Так помогите…

Человек (хотя я и знаю точно, что он не человек) в черном снова взмахивает рукой, и я вижу уже знакомые цветные блики на другом зеркале. Они выглядят значительно бледнее, чем предыдущие.

На мой немой вопрос Стефан начинает объяснять:

— Чем старее событие, тем бледнее картинка. Можно сравнить это с фильмом. Совершенно понятно, что современный фильм будет обладать отличным качеством, яркими красками, качественным звуком. Если же взять кинокартину на двадцать лет старше, эти критерии будут сильно уступать новомодным спецэффектам. Только что мы смотрели свежий фильм, можно сказать, в прямом эфире. Сейчас же мы включим более старую пленку. Режиссерскую версию.

— Прошлое? Мое прошлое? — недоверчиво уточняю я. — А зачем?

Вместо ответа Стефан взмахивает рукой два раза, и я снова начинаю путешествие по глубинам Зазеркалья.