Пекло. Восставший из мертвых

Александр Верт, 2021

Восемнадцать лет назад Оливера Финрера еще совсем мальчишкой вывели из зала суда со страшным приговором – отселение от человечества. Он убийца, а с убийцами иначе не поступали. Отселение – это смерть, но Оливер вернулся. Жизнь сама закинула его обратно, не спрашивая хочет ли он к людям, и теперь ему придется учиться снова быть человеком. Жизни после Пекла нет и быть не может – так думал Оливер, но все равно вернулся в цивилизацию. Книга о событиях между последней главой и эпилогом цикла «Пекло».

Глава 3

Слабость и тошнота стали его главными спутниками. Он сидел в кресле на колесах. К левой руке были подключены анализатор и система дозировки лекарств. Оба прибора крепились к спинке кресла и не мешали ему передвигаться по палате. Зачем ему вообще передвигаться, он не мог сказать. Он мог бы лежать в постели и читать книгу, как советовал врач, но что-то мешало, и он катался, как дурак, от стены к стене, иногда подъезжал к окну, вернее к стене, имитирующей окно, и переключал режимы, любуясь то закатом над осколками Майканской стены, то видом на здание Земной Академии Наук. Он мог включить вид почти на любой город на любой планете и посмотреть на него, не в режиме реального времени, а просто в какой-то красивый солнечный день, в ясную ночь, красивый рассвет или закат, в зависимости от времени суток.

Читать при этом он не мог. Сил у разума не было, и он уже не понимал, как так вышло, что он совсем недавно бегал, воевал и много думал, принимал какие-то сложные решения и, вообще, был умным и ответственным. Сейчас он чувствовал себя слабым, тупым и беспомощным, но врачи говорили, что это нормально.

— Лотар, послушайте меня внимательно, — сказал ему немолодой лечащий врач — Николас Форд.

Когда он представился, Лотару очень захотелось спросить, не родственник ли он погибшему на ЗиПи3 Дориану Форду, но не решился, понимая, что о приговоренных родственниках обычно не говорят, но для себя почему-то решил, что ему приятней будет представлять, что эти люди связаны и доверять свое здоровье этому Форду можно точно так же, как тому, с которым он был коротко, но лично знаком. Тот Форд показал ему, что такое настоящий врач, хоть они и не были близки, потому Лотар Нарид был готов внимательно слушать все, что ему скажут.

— Сейчас ваш организм истощен, но вы этого не понимаете, потому что находитесь в условно-боевом режиме под управлением антитоксического чипа, — говорил Николас. — Главная задача чипа: держать в боевой готовности. Он защищает разум и поддерживает вашу способность сражаться. Он делает это любой ценой, а значит — перераспределяет ресурсы так, чтобы вы могли думать и действовать, но это не всегда безопасно, иногда даже вредно. Сейчас для вас он опасен, и поэтому для вашего полного восстановления нам придется его отключить.

— Ну отключайте. Зачем мне об этом говорить? — не понимал Лотар, который давно подписал, что его здоровьем распоряжается управление ЗАП и он ничего сам не решает.

Если бы врачи ЗАП решили, что ему нужно отрезать руку, ногу или вообще голову, им не понадобилось бы его согласие на подобную операцию. ЗАП выставляет на каждого бойца метку ценности, и в соответствии с ней врачи имеют право действовать, как сочтут нужным. Если у человека ценен разум, то они будут делать все, чтобы его сохранить, а все остальное отбросят при ненадобности прочь. Если ценен боевой потенциал, но решения боец принимать не обязан, то с его интеллектуальными способностями вряд ли станут заморачиваться. Зрения и слуха ему было бы достаточно, а вот речь, по протоколу, необязательна.

Что там стояло грифом у него, Лотар не знал, но совершенно не понимал, зачем ему что-то объясняют, еще и так подробно.

— Я хочу, чтобы вы понимали, почему вам станет хуже, и не переживали об этом. Как только я отключу чип, ваш организм заметит все, что до этого старательно игнорировал. Возможно, вы обнаружите несколько болевых точек. Вы заметно ослабнете, интеллектуальные способности временно тоже снизятся, но это не от того, что вы зависимы от чипа, слабы или что-то в этом роде. Вы истощены и это истощение станет явным, как только чип перестанет работать. Даже ваше эмоциональное состояние может измениться.

— Ну, об этом я уже общаюсь с психотерапевтом, — пожимая плечами, сказал Лотар.

— Это хорошо. Я предупрежу его, и он пересмотрит дозы ваших препаратов.

— Я не получаю препаратов. Все не так плохо, — равнодушно сказал Лотар.

— Да? — удивился Николас, заглянул в карту, убедился, что препараты все же есть, но убеждать пациента в обратном не стал. — Возможно, — сказал он. — Все же я отвечаю только за здоровье вашего тела, и очень прошу вас позволить себе быть слабым и просто отдохнуть. Праздность сейчас как никогда уместна.

— Вы говорите, как мой психотерапевт, — отвечал на это Лотар, смеясь.

Он чувствовал себя неплохо, для человека, выбравшегося из ада — вообще отлично, потому не понимал, почему все говорят ему про какое-то истощение и просят отдохнуть, даже медсестры, что старательно строят ему глазки. Молодой неженатый офицер ЗАП, еще и засветившийся на нескольких трансляциях, он явно был в их глазах хорошим женихом, а Лотар посмеялся бы над этим, но чип отключили и стало совсем не смешно.

Ему было плохо. Он был слаб, а еще туп, и его это бесило. От антидепрессантов у него болела голова, причем то справа, то слева, и порой вообще казалось, что эта боль ему мерещится. Его тошнило, потом ему что-то кололи, потом он сидел в углу, как дурак, повернувшись к стене, и не мог понять, о чем он думал, когда в этот угол заехал.

— Это тот самый отложенный кризис, — говорил ему психотерапевт. — Вы пережили очень многое, и даже если вам кажется, что это неважно и вы уже ничего не чувствуете, для вашей нервной системы весь тот отложенный стресс, блокированный и иммунным чипом, и вашим разумом, все еще реален. Можете считать это похмельем после очень дурной вечеринки.

— Ебал я такие вечеринки, — честно отвечал Лотар, а потом кривился от методичного напоминания, что матерная речь в цивилизованном мире не принята.

«Ебал я этот цивилизованный мир», — думал Лотар, потому что у него болела голова и его тошнило, а сам разговор с психотерапевтом не клеился, потому что сложно было даже слушать, что ему говорят.

К счастью, сейчас никто не ждал от него активности в психотерапевтической работе.

— У вас этап восстановления ресурса. Скоро станет лучше, — обещал ему сегодня утром психотерапевт, хотя до этого ничего подобного не говорил и лучше все же было. Боль в голове сегодня явно была не такой сильной, но оглушающей, притупляющей все его сознание и слух настолько, что он не слышал, когда к нему зашел врач, и едва не врезался к него, катаясь от стены к стене.

— Ой, что-то я вас не заметил, — прошептал Лотар, понимая, что его мутит от того, что ему пришлось откатиться в сторону, чтобы избежать столкновения.

— На самом деле уровень ваших реакций уже начал восстанавливаться. Вы отклонились от столкновения, как настоящий пилот, — сказал Николас Форд, а Лотар скривился от подобной шутки.

— Не смешно, — сказал он, тяжело вздыхая.

— На самом деле я действительно не ожидал, что вы успеете среагировать, поэтому правда считаю, что прогресс явно есть, но я к вам по другому вопросу. Возможно, он как раз вас немного взбодрит, — начал Николас, ставя стул напротив кресла и присаживаясь так, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

— Только не предлагайте мне почитать или поработать, меня тошнит от букв, цифр и вообще от всего, — кривясь, признался Лотар.

— Я хочу предложить вам немного пообщаться, — сразу сказал Николас. — Врачу, что лечит сейчас Оливера Финрера, нужна помощь человека, который с Оливером знаком, и, если вы согласитесь, я приведу его к вам.

— А в чем проблема? — не понял Лотар.

— Я не уверен, что это можно разглашать, — уклончиво начал Николас, пытаясь подобрать слова, но Лотар неожиданно собрался, нахмурился и сказал:

— Давайте прямо и по делу. Я могу связаться с родными Оливера и узнать что-то, чего сам, не знаю. Я хочу ему помочь, и если вы тоже этого хотите, то просто скажите мне, в чем суть проблемы? Я не умею решать задачи, не зная их условий.

— Логично, — вздохнув, сказал Николас. — Вероятно, у Оливера есть антитоксический чип, такой же, как был у вас, или подобный.

— Да, мы подозревали, что он есть, — кивнул Лотар. — По крайней мере, были признаки. Это проблема?

— Да, потому что он не зарегистрирован в его медкарте, и мы не можем получить к нему доступ и отключить, — честно сказал Николас. — При этом не получается держать его в сознании, потому что, приходя в себя, он ломает аппаратуру, вредит себе и может навредить кому-то еще. Скорее всего, он не понимает, где находится и что происходит, потому и реагирует подобным образом, но его врач не может решить этот вопрос без посторонней помощи. Возможно, есть какой-то способ убедить его, что ему не надо сопротивляться и бороться с нами — именно это ищет его лечащий врач.

Лотар задумался, издал звук, подобный стону, потому что от мыслей голова начинала раскалываться и гореть изнутри, словно кто-то поджигал там топливо, а от его гари тошнило.

— Подайте мне мой браслет связи, я свяжусь с дедом Оливера. Он может знает номер чипа, — сказал он, раскрывая широко глаза, как будто это могло отогнать неприятное ощущение.

— Вы понимаете, что мы не имеем права что-то разглашать о его состоянии? — спросил Николас, запоздало осознавая, что все эти разговоры почти незаконны.

— А я что, знаю что-то про его состояние? — спросил Лотар. — Я просто спрошу про чип. Если он знает, то в его интересах вам сообщить этот долбаный регистрационный номер. Так что давайте мне браслет и ведите своего коллегу, будем думать, как привести Оливера в норму.

— Спасибо, — сказал Николас, подал браслет, что лежал на тумбе у кровати, и все же спросил: — А вы считаете его нормальным? Может, он все же опасен и нам стоит принимать какие-то меры?

— Оливер очень опасен, если его достать, — честно сказал Лотар, — но Оливер не псих и убивать просто так никого и никогда не станет, так что не говорите глупостей.

Николас кивнул. На самом деле он и сам не считал, что все предосторожности в данном случае разумны, но ему было спокойней услышать лично от офицера ЗАП, что Финрер не из тех, кого стоит приковывать к стене, несмотря на пометку «особо опасен» после задержания.

Когда врач вышел, Лотар нашел контакт Симона Финрера и нажал вызов, и только потом подумал, что он не знает, сколько сейчас времени и прилично ли вообще совершать звонки.

— Да, Лотар. Я рад знать, что ты жив, потому что никакой информации о тебе нет! Как ты? Где ты?

— Здравствуйте, мистер Финрер. Я в госпитале ЗАП, — признался Лотар, — но большего сказать не могу, сам плохо понимаю, что тут секретно, а что нет, но я жив, со всем остальным разберемся после. Я по поводу Оливера.

— А что Оливер? — дрогнувшим голосом спросил Симон, и Лотар хорошо представил этого представительного пожилого мужчину, который хмурится и кривит губы, спрятанные в ухоженной, пышной и седой бороде. Он наверняка беспокоился и за внука, и за прошлое, что когда-то связывало Лотара и Оливера, но последнее только странным отголоском мелькнуло в памяти Лотара.

Оливер Финрер убил его отца, зарезал, хотя Лотар считал его другом и верил ему. Оливер Финрер использовал его, чтобы совершить политическое убийство, но все это действительно было словно из прошлой жизни, сейчас оставался простой факт: они с Оливером выбрались из ада и с этим как-то надо жить дальше.

— Вы знаете что-то об антитоксическом чипе Оливера? — прямо спросил Лотар. — Данных о нем нет в базе, и врачи не могут выяснить его номер.

— Почему нет? — поразился Симон. — Я официально заплатил за его покупку и введение.

— А в карте его нет, по крайней мере, так говорят врачи, — сказал Лотар, печально усмехаясь.

Он мог представить, как именно это было. После приговора, когда данные были удалены, ему ввели чип и просто махнули рукой, а через два дня, когда дело Оливера вернулось в базу, никто не стал заморачиваться и вносить данные, еще и наверняка зная, что Оливера скинули на ЗиПи3, игнорируя отмену приговора.

Он считался трупом, и всем было плевать на его данные, а теперь база чипов в одном звене не совпадала с базой медицинских карт, и никто никогда об этом не узнал бы, не окажись Оливер таким живучим. Только говорить Симону о том, что системе на людей плевать, Лотар не стал.

Он переходил к сути:

— Если вы знаете номер чипа, пришлите его мне. Это очень поможет.

— Я знаю номер, сейчас вышлю, — сказал он и запнулся, а потом добавил: — Спасибо, что помогаешь.

— Да не за что, — ответил Лотар и в очередной раз подумал, что он не система и ему не плевать.

* * *

Во рту у него пересохло, как будто он не пил дня два, совсем ничего не пил и почему-то, как последний дурак, даже собственной мочи не приберег для такой засухи, хотя за спиной рядом с пистолетом висела фляга. Он нащупал ее рукой и по звуку удара понял, что она пуста.

Ночь в Хайбе, без воды, истощенный и, кажется, больной, он наверняка переживет, если, конечно, не нарвется на скорпиона, от которого убежать вряд ли сможет. У него болел живот и это была слишком странная боль, как будто его пырнули чем-то острым. Так у него болела рука, когда ее пробило насквозь куском острой арматуры в одной из схваток с Ястребами. Ему тогда было не то восемнадцать, не то двадцать, а может вообще шестнадцать, просто он дурак и плохо помнит, в какой последовательности получал раны. Главное, он помнил эту характерную боль, к которой добавлялась опасная пульсация инфекции, о которой он обычно только слышал, но не чувствовал на себе.

В голове звенело, закладывало уши.

— Оливер, — сказал кто-то уверенно совсем рядом.

Он дернул головой, скалясь от того, что это имя его раздражает, но, кого надо послать нахуй и напомнить, что его не надо так называть, он вспомнить не мог, хотя голос казался ему знакомым.

— Оливер, не дергайся, — настойчиво повторил голос. — Что бы ты сейчас ни видел — это не реально. Реален только мой голос, поэтому сосредоточься на нем и не пытайся двигаться, иначе ты навредишь сам себе.

— Да нахуй иди из моей головы! — рыкнул Оливер, кривясь от головной боли. При этом в животе начиналась адская резь, а в голове звенело, как будто кто-то долго и зло лупил его по затылку.

— Ты ранен и находишься в госпитале, — продолжал голос. — Тебя держали на препаратах, из-за которых у тебя наверняка галлюцинации и странные сны, но я знаю, что ты меня слышишь. Приборы говорят, что слышишь.

Шеф послал бы его еще раз, а лучше выстрелил бы в его сторону и прострелил бы ему яйца, только чтобы потом спросить, что за херню он нес и кто он вообще такой, если, увидев рожу, он так же не сможет узнать говорившего, но у него слишком сильно болел живот, так, что он не мог подняться на ноги, да и пистолет почему-то найти не смог. Он был при нем, но куда-то делся, а в стороне звука в жаре и темноте что-то мелькало и потому настораживало.

— Я Лотар. Мы с тобой вместе были в плену у Ястребов. Новый Бог обещал нас убить, но теперь мы оба на Земле в госпитале ЗАП, а не в Пекле, слышишь меня?! Понимаешь?!

Он повышал голос и оттого в голове у Оливера звенело, и он внезапно видел какой-то проблеск — не то фонарь, не то лазер. Он вспомнил одновременно и плен с безумным Тибальдом, угрожающим сексом и кактусом, и еще киборгов или людей в костюмах, что напали на базу Демонов и потому ту пришлось взорвать.

«Наверно, это те самые «типа Черепахи», — подумал Оливер, и проблеск внезапно превратился в ослепительный свет.

— Приглушите лампы, — скомандовал какой-то еще голос.

И свет перестал быть таким болезненным, но полностью не исчез.

— Выключите целиком. Он очень хорошо видит в темноте, — сказал голос, называющий себя Лотаром.

— Не положено, — возразили ему, но кто-то все равно выключил свет и стало легче.

— Просто доверьтесь мне и делайте, как я говорю, — сказал Лотар, и Шеф внезапно вспомнил, как этот самый Лотар психанул и навел на него бластер, припомнив смерть префекта.

Он, кажется, обещал его убить, а он в ответ что собственно с этим сделал? Шеф не помнил, но ему было слишком плохо, чтобы думать. Боль в животе становилась только сильнее. Его тошнило, но мешала какая-то штука, стоящая поперек горла.

«Какого хера?» — очень сильно хотел спросить он, морщась от боли, но не мог говорить, и пошевелиться не мог. Он лежал, еще и на чем-то мягком и неудобном, да и правая рука дернулась, но подняться не смогла.

— Не шевелись, — настойчиво говорил Лотар. — Если тебя что-то беспокоит прямо сейчас, мы сможем это изменить, но сначала ты должен прийти в себя и доказать военным параноикам, что ты не псих.

— Вы забываетесь! — сказал кто-то строго.

«Да иди ты нахуй», — в очередной раз подумал Оливер, но, щурясь в полумраке от скудного света приборов, увидел фак, показанный тонкой, неестественно худой рукой. Это показалось ему смешным, и он криво улыбнулся.

— Кажется, он полностью в сознании, — сказал еще какой-то взволнованный голос.

«Видимо, меня окружает стадо идиотов», — подумал Шеф, а потом вспомнил, что Лотар передумал его убивать, что они прилетели на остров, а там Карин, вернее Зена, захватившая ее тело, стреляла в него, но он почему-то не умер.

— Ты в списке на эвакуацию, — говорил ему Лотар, но он не собирался улетать с ЗиПи3, уверенный, что жизни здесь ему не будет, а теперь, пока кто-то возвращал слабый приглушенный свет, в котором исчезал показанный фак, он видел Лотара — совсем худого, с серо-белой кожей, сидевшего на медицинском кресле с колесами, с кучей каких-то проводов.

— С возвращением в цивилизацию, Оливер, — говорил он ему и как-то горько улыбался. — Это твой лечащий врач Рональд Гранд, и он труп вроде меня поднимает, только бы привести тебя в чувства, так что давай ты не будешь брыкаться и позволишь себе помочь, ладно? А то сил у меня вообще нет.

— Я сейчас включу модулятор голоса, и он сможет озвучить все, что вы захотите сказать, — сообщил мужчина, которого Лотар назвал врачом. — У меня как раз есть к вам пару вопросов.

«Охуеть, конечно, новости», — подумал Оливер, и эта мысль прозвучала в его палате искусственным компьютерным голосом. От того, что он это слышал, ему становилось смешно, но он не дергался, только наблюдал, как дергаются остальные, будто матом можно убивать.

«Нелепые вы люди», — думал он, совершенно не смущаясь того, что эту мысль услышат все.