Дневник профессора Гаросса

Александр Белка

Благодаря интриге своего дяди профессор Гаросс улетает на другую планету. Но всё было сделано так, что он сам принял решение участвовать в экспедиции. Готовясь к полёту, он случайно узнал чудовищный замысел руководителей Космического Общества. Так жизнь двух планет стала зависеть от одного человека. Чтобы спасти их, ему нужно вернуться назад и остаться в живых…

4

По заверению Хирурга операция прошла успешно. Пуля была извлечена, рана зашита и забинтована. Когда Гаросс открыл глаза, Клайд снова влил в него «Джерри» и набросил сверху ещё пару одеял.

— Спи, Том Бромс, — сказал он ему, — теперь тебе надо много спать. Большая потеря крови — это тебе не шутка.

Гаросс боролся за жизнь недели две. К сожалению, старик где-то допустил ошибку — на третий день рана начала гноиться. По наказу деда Клайд купил нужную мазь, но она мало чем помогала. Шов почему-то не хотел затягиваться. Хирург лишь с недоумением разводил руками и уходил, ничего не объясняя, но заставлял внука менять повязку каждый день.

Не имея сил подняться, Гаросс вынужденно лежал в постели. В основном спал или дремал, а в минуты бодрствования обдумывал план спасения планеты. Днём к нему наведывался Клайд — покормить, сменить повязку — и делился свежими новостями. Оказывается, недавно в пустыне Фитра всего в двухстах километрах от Кохраны был зарегистрирован неизвестный взрыв большой мощности. Полицейские, приехавшие на место взрыва, обнаружили там останки десятка внедорожников и какого-то неизвестного летательного аппарата, и зарегистрировали повышенную в несколько раз радиацию. Правительство хотело направить туда комиссию для расследования, но Космическое Общество заявило, что по их предположению произошло столкновение спускавшегося космического аппарата с проезжавшими машинами. А это было по их части.

Как-то после очередной перевязки, Гаросс неожиданно вспомнил о пилюле Морриса, лежавшей в кармане его рубашки. Когда-то она восстановила работу его, давшему сбой, сердцу. Возможно, и сейчас выручит.

Подросток выполнил его просьбу — достал из кармашка контейнер, где в одном из отсеков лежала жёлтая желатиновая капсула. Затем извлёк пилюлю, с любопытством осмотрел её и сунул в рот раненому.

Чуда не случилось. Гной не исчез, и рана не затянулась, как он надеялся. Зато обессиленный организм заполнился энергией, и прекратилось жжение в боку. Это дало ему толчок для действия. Под изумлённым взором Клайда, он попытался встать. Но рана резкой болью дала знать, что он поспешил с выводами. И всё же он поднялся, потихоньку, не спеша, чтобы не теребить рану. Затем осторожно добрался до окна. На улице лежал снег, укрывший хлам и мусор и сделавший двор более привлекательным. Наступила зима…

Эта картина непроизвольно вызвала у него мысли о кейсе, который он закопал, спрятав его до лучших времён. В нём хранились документы, способные превратить Землю в пепел. Это ради них он рисковал жизнью, боролся со смертью и стремился выжить. Эти документы обязательно нужно обнародовать. Только тогда планета Земля будет спасена. Кейс, пока его окончательно не занесло, и пока не промёрзла земля, нужно было немедленно забрать и, раз он собирался переждать здесь зиму, спрятать где-нибудь поблизости. Так будет спокойнее. Но сам он был ещё слаб для этого, и тогда, после недолгих колебаний, он обратился за помощью к Клайду.

— Это двенадцатый километр, если ехать в Кохрану, — объяснял он ему, когда тот согласился, — сразу за указателем направо. Ровно через сто метров свернёшь опять направо. Через пятьдесят метров…

— Прям, как в кино про пиратов, — улыбнулся мальчишка.

Гароссу понравилось такое сравнение, и он тоже улыбнулся.

— Там, слева, увидишь три дерева. Они растут особняком, треугольником. На пересечении их вершин закопан кейс…

— Там деньги? — оживился Клайд.

— Нет, — разочаровал он его, — так важные документы. Очень важные. Настолько важные, что ты можешь поплатиться за них жизнью. Видишь ли, на самом деле есть кое-что дороже денег.

— Дороже денег ничего нет! — уверенно заявил тот.

— Когда-нибудь ты убедишься в обратном. А сейчас запомни: не пытайся открыть его, иначе тебя разнесёт на куски.

— О, боже! Ты что, агент, что ли?

Во избежание расспросов Гаросс не стал разубеждать нового друга, что к шпионскому ведомству он не имеет никакого отношения.

— И последнее, — втолковывал он Клайду как матёрый разведчик, — постарайся, чтобы этот кейс никто не увидел. Иначе из-за него у тебя будут огромные неприятности.

— Хорошо, шеф! — весело отозвался тот. — Сегодня же вечером этот опасный для моей жизни чемодан будет у тебя. А сейчас ложись, я обработаю рану.

Поздно вечером, когда в комнате царила непроглядная тьма, а Гаросс по обыкновению дремал, зарывшись в одеяла, кто-то вошёл в их квартиру, скрипнув дверью. Он не ожидал Клайда так рано и решил, что это вернулся старик. Но обычно, когда в дом заходил кто-нибудь из своих, тот всегда голосом предупреждал об этом. Так было заведено. Для того чтобы какой-нибудь пройдоха не проник в дом и не унёс последнее, что в нём имелось. Не услышав сигнала, Гаросс мгновенно проснулся. Стараясь не делать резких движений, вылез из-под одеял, вытащил из-под подушки пистолет и, добравшись до двери, замер, прислушиваясь. Немного погодя, послышались тихие, вкрадчивые шаги, приближавшиеся к его комнате. Тогда он снял пистолет с предохранителя и приготовился. Шаги стихли. Дверь осторожно приоткрылась, и чья-то голова просунулась в щель. Гаросс тут же ткнул в неё ствол.

— Не дёргайся, — предупредил он, говоря тихо на тот случай, если вор забрался не один. — Ты кто?

— Я от Клайда, — так же тихо ответил незнакомец, и было видно, как в бледном свете луны заблестел пот на его чёрном лбу. — Меня зовут Бирго. А ты и есть Бромс?

Это имя Гароссу было знакомо. Клайд не раз произносил его, когда рассказывал о своих друзьях.

— А где Клайд?

— Там, на двенадцатом километре. Мы нарвались на «кротов». Они увидели, как мы тащили этот… чемодан, и открыли по нам пальбу. Клайду прострелили череп… Чёрт! — возмутился он вдруг, не выдержав напряжения: кто чувствует себя спокойно, когда к виску приставлен пистолет? — Да убери ты свою поганую пушку, урод!

Гаросс убрал.

— Где кейс?

— На, забери!

Парень хотел зашвырнуть чемодан в угол, но Гаросс вовремя заметил это и успел перехватить.

— Аккуратнее! Он же может взорваться!

— Ну и что с того! — с вызовом отозвался Бирго. — Клайда всё равно уже нет. А он был мне как брат.

— Успокойся, парень, — Гаросс положил руку ему на плечо, — я понимаю, что тебе сейчас нелегко, но поверь мне, со смертью друзей жизнь не кончается. Уж я об этом знаю, — он тяжело вздохнул. — Только трусы и мямли падают духом и считают, что для них всё кончено. Ты ещё молод и за свою жизнь сможешь не раз совершить такое, за что Клайд порадуется за тебя на небесах.

Бирго притих. В полумраке Гаросс не видел его лица, но потому, как тот несколько раз всхлипнул, понял, что парнишка плачет.

— Не надо падать духом, парень, — он снова тяжело вздохнул, вспоминая своих погибших товарищей, — иногда жизнь преподносит нам такие сюрпризы.

— Ладно, я пойду, — буркнул в ответ Бирго и, вытерев нос, направился к выходу.

Когда вернулся старик, притащив что-то с собой в мешке, Гаросс рассказал ему о гибели внука, ни словом не обмолвившись о кейсе, который спрятал под матрасами, служившими постелью старику.

— Сукин сын! — только и сказал на это старый негр. — Я так и знал, что он так кончит.

Он ушёл в свою комнату, и уже через час был пьян и пел какую-то грустную песню.

Несмотря на то, что чуда в день приёма пилюли Морриса не случилось, процесс выздоровления всё-таки сдвинулся с места и стал резко прогрессировать. На следующий день же гной пропал, и рана стала затягиваться. Через день Гаросс уже не только спокойно вставал, но и легко перемещался по комнате. Боли не было, чувствовался лишь небольшой дискомфорт в простреленному боку. Так как старик беспробудно пил все эти дни, швы пришлось снимать самому, позаимствовав нож у Хирурга.

Одна беда прошла, но подступила другая. Заканчивался запас провизии, и Гаросс, живший на иждивении Клайда, не знал, как быть дальше. Он как раз ломал голову над тем, где взять деньги, когда к нему снова заглянул Бирго, оказавшимся подвижным шестнадцатилетним подростком. Он без стука вошёл в комнату и встал в дверях. Помялся немного, а затем протянул ему деньги.

— На вот, возьми…

Тот непонимающе посмотрел на парнишку.

— Бери, старик, это тебе, — буркнул тот и, спохватившись, тут же поправился, — то есть, вам на двоих. Когда мы пошли за чемоданом — будь он не ладен! — Клайд сказал, что, если с ним что-нибудь случится, то мы должны будем помогать тебе и Хирургу. Мы с Дивом дали слово. Так что держи…

— Отдай Хирургу.

— Нет, он их сразу пропьёт. Клайд сказал, деньги отдавать тебе.

Гароссу было неудобно принимать деньги у мальчишки, но выбора не было. Как только банкноты перекочевали в его руки, Бирго тут же исчез.

На эти деньги он купил провианта на несколько дней. Проходя мимо магазина канцелярских товаров, он через витрину увидел, как родители покупали мальчику школьные принадлежности. Это навело его на одну интересную мысль. Он зашёл в этот магазинчик и купил себе несколько толстых тетрадей и десять авторучек. Теперь он знал, чем будет заниматься долгими зимними вечерами.

Возвращаясь домой, он увидел на противоположной стороне улицы огромный баннер со своим портретом. Под ним крупными буквами было написано: «Внимание». Далее более мелким шрифтом шёл текст, который он издалека не смог прочитать. В самом низу жирно красовалось число «1000000». Выходит, Клайд не лгал, когда говорил, что на него открыта охота. Что же в «Спейсере» такого придумали, чтобы сделать его врагом общества? Ему было очень любопытно это узнать, но он не стал переходить улицу, чтобы прочитать текст. Теперь он должен быть вдвойне осторожным. В его руках судьбы двух планет, и он не имеет права рисковать. Надвинув на глаза шляпу, он поспешил в своё убежище. По дороге купил газету «Новости дня» и, как только оказался в комнате, тут же принялся за неё.

Его фотография и статья занимали всю первую страницу. Прочитав, что о нём пишут, он понял, как жестоко и изощрённо действуют в Космическом Обществе против тех, кто встал им поперёк дороги.

Вечером, когда после ужина старик захрапел на своём ложе, Гаросс достал тетрадь и аккуратно написал на её обложке: «Дневник». Затем подумал и подписал: «Тони Гаросса, профессора Данкарского университета».