Дневник профессора Гаросса

Александр Белка

Благодаря интриге своего дяди профессор Гаросс улетает на другую планету. Но всё было сделано так, что он сам принял решение участвовать в экспедиции. Готовясь к полёту, он случайно узнал чудовищный замысел руководителей Космического Общества. Так жизнь двух планет стала зависеть от одного человека. Чтобы спасти их, ему нужно вернуться назад и остаться в живых…

14

После того памятного визита Орсон ещё несколько раз наведывался ко мне со своим предложением, но я каждый раз отказывал, ссылаясь на предстоящую конференцию и неоконченную книгу.

— Ты глупее, чем я думал! — распалялся тогда он. — Твоя книга — блеф! Ты взялся описывать то, чего никогда не видел! Как ты можешь писать о каком-то расцвете Природы, если уже к твоему появлению на свет от неё почти ничего не осталось? Конечно, я понимаю, что переписывать из одной книги в другую это тоже дьявольский труд, но скажи мне: для чего всё это?

— Я хочу показать людям, какой была наша природа раньше, и какой она стала сейчас, благодаря нашему варварскому отношению к ней, — отвечал я на это. — Это нужная и очень актуальная книга на сегодняшний день. Она должна разбудить общественность и призвать воротил опомниться.

После этого дядя досадливо махал рукой и выскакивал из кабинета, сильно хлопая дверью. А я опять возвращался к книге.

До конференции, которая должна была состояться в Данкаре в конце мая и собрать сотню крупнейших учёных со всего мира, оставалось не так уж много времени, и, чтобы управиться до неё, мне пришлось работать по шестнадцать часов в сутки. Это была самая крупная моя работа, и я предавал ей большое значение. В ней я попытался проследить эволюцию животного и растительного миров. Но в основном делал упор на причины, превращающие цветущие края в пустыни.

Так в напряжённой работе прошёл месяц. Никто меня не беспокоил, и даже Орсон больше не отвлекал меня своими глупостями, и вскоре я напрочь забыл о его предостережении. Я был занят книгой. Мой разгоряченный мозг работал как компьютер, а мысли так быстро сменяли друг друга, что я едва успевал их записывать. В эту книгу я вложил всего себя без остатка, и вот, наконец, работа была завершена. Теперь дело оставалось за машинисткой, чтобы перепечатать её на чистовик, но этим она займётся завтра. А пока у меня было ещё время пересмотреть рукопись и критически оценить её достоинства. Но работать уже не хотелось. Творческий запал иссяк, и сейчас мой переутомлённый мозг требовал отдыха.

Отложив бумаги, я немного размялся, сделал несколько гимнастических упражнений. Да, теперь можно было и развлечься. Съездить в «Белую Розу», что ли? Это был мой любимый ресторан. Я выглянул в окно, и у меня пропало желание не только куда-либо ехать, но и вообще выходить из дома. День, как назло, выдался пасмурным. Серый, непроницаемый туман окутал особняк, обляпав окна мазутными пятнами. Ну куда ехать в такую погоду?

Тогда я достал из бара бутылку вина. Вообще-то, я не пью так рано, но надо же было как-то расслабиться! Я наполнил бокал и с жадностью, словно меня мучила жажда, отпил половину. Затем, смакуя остатки, стал думать, чем же всё-таки заняться. Не придумав ничего подходящего, решил вернуться к книге. Заново просмотреть её и попытаться представить, какое впечатление она произведёт на моих коллег.

Дочитав последнюю страницу, я налил ещё вина и довольный откинулся на спинку кресла. По-моему, получилось неплохо. Особенно удачно показан процесс уничтожения природы. В этом мне здорово помогли материалы, предоставленные Обществом Охраны Природы и Центром Экологии Земли. Были, конечно, и свои впечатления на этот счёт. Нет, что ни говорите, но я без ложной скромности мог сказать, что книга вполне удалась.

Удовлетворённый, я отпил вина и тут вспомнил об академике Бортиссе Сосунза из Ойдана, который почему-то всегда выступал моим оппонентом. Конечно, этот старик и на сей раз не откажется высказаться по поводу моей работы. Представляю, что он скажет: «Вы, господин Гаросс, наверное, считаете работы других учёных, которые вы использовали в своей книге, своим гениальным трудом?» Проклятье! У меня сразу испортилось настроение. Я покинул кресло и в раздражении заметался по кабинету. Тут ещё некстати вспомнились слова Орсона: «Твоя книга — блеф! Ты взялся описывать то, чего никогда не видел», и это распалило меня ещё больше. Я долго сновал по комнате, пока меня вдруг не осенило. «Стоп! — сказал я сам себе. — Чего это ты, Тони, разнервничался? В конце концов, этот академик прав. И Орсон тоже. Ты ведь и в самом деле переписал то, чего не видел, да и не мог видеть. Ну и что с того? В чём тут твоя вина? К тому же, смысл книги совсем в другом. Он заключается в том, чтобы показать, как человек на протяжении своего существования уничтожил и продолжает уничтожать то, что его взрастило».

Эта мысль успокоила и вернула прежнее состояние духа. Плюхнувшись в кресло, я снова взялся за рукопись. Но, листая её, в мыслях был совсем далек от неё. Конференция откроется через неделю во вторник и продлится три дня. Значит, недели через две я буду полностью свободен, и можно будет поехать куда-нибудь заграницу, отдохнуть, набраться силами. Жениться, наконец. Надо бы напомнить об этом Орсону.

Я потянулся к телефону. Но не успел набрать номер, как дверь открылась и меня окликнули:

— Сэр!

В дверях стоял Лони, один из охранников, плечистый, крепко сбитый парень. Он отлично владел всеми видами оружия и рукопашным боем. Превосходно водил машину и, самое главное, неплохо справлялся со своими обязанностями. Он поступил ко мне на службу лет десять назад, когда после одного из моих выступлений какой-то тип попытался меня пристрелить. Орсон тогда приставил ко мне с десяток телохранителей, которые должны были повсюду сопровождать меня. Мне это не понравилось. Согласитесь, не очень-то удобно ехать на какую-нибудь вечеринку или встречу с коллегами, когда за тобой следует отряд вооружённых парней. Но чтобы не раздражать дядю, я оставил себе одного, выбрав, на мой взгляд, самого сообразительного и расторопного, а остальных приставил охранять дом.

Лони был мне симпатичен. Он оказался интересным малым, и я очень к нему привязался. Но сейчас он зашёл не вовремя: не люблю, когда меня отвлекают.

— Ну сколько раз можно говорить, чтобы мне не мешали, когда я работаю? — накинулся я на него.

— Сэр, — невозмутимо ответил он, — к вам пришёл какой-то господин по очень важному делу.

— Важнее того, чем я занимаюсь, ничего нет! Ты разве до сих пор не понял это?

— Но, сэр, — возразил Лони, — этот тип сказал, что вы нуждаетесь в нём, и что он может быть вам очень полезен.

Я задумался. Лони прекрасно знал, что нельзя входить в кабинет, когда я работаю, и только исключительный случай мог заставить его пойти на это.

— Ну, хорошо, — смягчился я. — Что это за тип?

— Понятия не имею, сэр. Но ребята говорят, что тачка у него шикарная — «Джигуди-президент». Он отказался себя назвать, но настойчиво просил передать вам, что дело очень важное и касается только вас. И я не решился выставить его за дверь, не передав его слова вам.

— Это уже интересно!

— Я его проверил, — добавил телохранитель, — оружия при нём нет.

Сообщение заинтриговало. Мне захотелось узнать, кого это там принесло, и что он от меня хочет, и решил встретиться с ним. Разве мог я тогда предположить, что этим уготовил себе совсем другую жизнь, полную опасностей и приключений?

В кабинет вошёл элегантный представительного вида мужчина в дорогом, серого цвета костюме, белоснежной рубашке со строгим галстуком. На вид ему было лет пятьдесят, хотя на самом деле, уверен, гораздо больше. Люди такого склада долго сохраняются. Круглое ухоженное лицо, крашенные в чёрный цвет волосы, подстриженные брови — всё говорило о том, что человек тщательно следит за своей внешностью. Он был надушен и разодет, словно пришёл на званый обед и этим мне сразу не понравился.

Незнакомец был невысокого роста — Лони называл таких «коротышками», — но держался так, словно это он был хозяином «Уником-банка». Он поздоровался, взглянув на меня как на неотъемлемую часть интерьера, затем скользнул глазами по книжным полкам и столу, заваленного бумагами, и, по-видимому, остался удовлетворён осмотром.

— Итак? — поторопил я его.

— Чолдрен Голд, — представился он, — председатель Большого Собрания и секретарь президента Космического Общества.

Я невольно вздрогнул. В голове молниеносно пронёсся разговор с Орсоном. Ну вот, его предсказания начинают сбываться. Этот визит встревожил меня, но, кажется, мне удалось не показать этого.

На приглашение присесть Голд кивнул и удобно развалился в кресле напротив. Странно, но я никак не мог встретиться с его взглядом. Эти блуждающие серые глаза производили неприятное впечатление и усилили антипатию к нему. Он достал из внутреннего кармана дорогую сигару в целлофановой упаковке.

— Можно? — спросил он и добавил виновато. — Дурная привычка, но никак не могу от неё отделаться.

Такие же сигары курил и Орсон. Я привык к их запаху, и потому не стал возражать. Вспыхнула зажигалка. Посетитель затянулся и медленно, как бы нехотя, выпустил дым. Нет, гости так себя не ведут. Не должны, по крайней мере. Коротышка нравился мне всё меньше и меньше. Несмотря на то, что он ни разу не остановил на мне своих глаз, у меня возникло ощущение, что он видит меня насквозь и заранее знает, что я скажу. От этого я чувствовал себя неловко, словно сидел перед ним голым.

— Так чем же моя персона заинтересовала вас?

Пауза затянулась, и я решил прервать её. Визитёр, судя по всему, никуда не торопился. Он чувствовал, что своим приходом вывел меня из равновесия, и, смакуя сигару, не спешил с ответом. Это разозлило меня. Ну и что, что он из «Спейсера», я ведь тоже не бомж безымянный!

— Надеюсь, господин Голд, вы пришли ко мне не для того, чтобы вдоволь насладиться здесь своей сигарой?

Я спросил слишком резко, и это ему не понравилось. Зато на секунду скисшая при этом его физиономия немало потешила моё самолюбие.

— Если вы пришли сюда относительно денег, то зря тратите моё время, — продолжил я тем же тоном. — Всеми финансовыми операциями занимается мой управляющий.

— Нам это известно, — Голд сделал нажим на первом слове, — но, видите ли, дело касается очень крупной суммы. А поскольку состоянием покойного и всеми уважаемого Шарокка Гаросса владеете вы, как полноправный наследник, то Большое Собрание поручило мне переговорить именно с вами, а не с вашим управляющим.

Слава богу, теперь-то я точно знал, что им нужны только деньги. Выходит, Орсон зря наводил панику. Я расслабился и теперь был готов стать любезнее со своим собеседником.

— Теперь вы понимаете, почему я пришёл к вам, а не к господину Кректу?

Этот вопрос, заданный самоуверенным тоном, точно он был задан швейцару, снова вызвал у меня волну раздражения. Ну и наглец же ты, Чолдрен Голд! Я никогда не кичился ни своим богатством, ни своей властью, но сейчас мне захотелось воспользоваться этим, чтобы поставить его на место.

— Тогда, господин Голд, думаю, будет уместно напомнить вам к кому и зачем вы пришли.

— Что? — вначале не понял тот, но тут же спохватился. — Извините… — он поморщился, словно попробовал свою сигару на вкус, и добавил. — Сэр.

— Ну вот, — удовлетворённо подытожил я, — всё расставлено по своим местам, и теперь я готов вас выслушать. Итак, господин Голд?

Он недовольно глянул на меня. На долю секунды, а затем глаза опять заблуждали по кабинету.

— Космическое Общество — самый крупный клиент Вашего банка, — начал он, и я с удовольствием отметил перемену в его голосе. — Вы должны знать это.

— Разумеется. Мне докладывали.

— Так вот, как я говорил, нам нужен кредит. Речь пойдёт об очень крупной сумме. Сто миллиардов.

— Сколько? — опешил я.

— Сто миллиардов, — Голд чуть заметно усмехнулся.

— Позвольте узнать, зачем вам такая сумма?

— Наши учёные разработали обширную программу исследования далёких планет при помощи пилотируемых космических кораблей. Это будет большой прорыв в космонавтике. Но, к сожалению, это не только перспективная, но и очень дорогостоящая программа. Поэтому мы решили взять у вас кредит.

— Ничего не понимаю, — разочарованно ответил я на это, — ведь это обычная финансовая операция. Для этого вполне достаточно моего управляющего. Разве нет?

— Вы правы, сэр, но в этом деле имеется один нюанс. Суть в том, что мы хотим взять у вас беспроцентный кредит.

— Беспроцентный? — опять опешил я.

— Ну, не совсем, — поправился Голд, — мы готовы выплатить половину процентов, но вот вторую часть…

— Мне думается, — я пришёл в себя и снова стал богатеем, к которому пришли на поклон, — мой управляющий справится и с этим. Если вместо процентов вы предложите нечто приемлемое, то он…

— В том-то и дело, что условие, которое мы хотим вам предложить, вашему управляющему покажется бредом, а вам нет.

— Потому что я меньше сведущ в таких вопросах? — улыбнулся я снисходительно.

— Вовсе нет, — серьёзно ответил Голд, — нам известно, что в финансовых вопросах вы разбираетесь не хуже своего дяди. Но нам так же известно, что вы можете по достоинству оценить красоту дикой первозданной природы. А для господина Кректа, как вы знаете, природа — пустой звук.

— Природа? — встрепенулся я. — Конечно, я люблю окружающий меня мир. Но причем тут природа?

— Она — один из основных пунктов нашего контракта, который мы хотим вам предложить.

— То есть? — я насторожился, так как интуитивно понял, что сейчас начнётся самое главное.

Голд, смекнув, что инициатива опять перешла к нему, не стал спешить с объяснением. Вначале он снова прикурил успевшую потухнуть сигару, а уж потом открыл рот.

— Мы знаем, что вы работаете, а, может, уже и закончили одну занятную книжицу. Без сомнения она вызовет большой скандал, и всё же в ней имеется один изъян. Нехватка кое-какого материала. Вы это тоже заметили, не так ли?

15

Я был поражен его осведомленностью, но, заранее приготовившись к возможным подвохам, сумел не подать вида. Голд явно хотел этим подцепить меня на крючок. Поняв, что я не клюнул, он продолжил:

— Мы не сомневаемся, что описание процесса истребления живности у вас получился гениально. Вы ведь сами являетесь свидетелем этого. Но вот в первой части вашей книги…

Он бросил на меня пристальный взгляд. Впервые за всё время нашего разговора, его скользкие серые глаза задержались на мне так долго. Я внутренне напрягся, но лицо моё осталось непроницаемым.

— Там у вас имеются кое-какие затруднения, верно, сэр? Те сведения, которые вы почерпнули из старых книг, вряд ли смогли удовлетворить вас, как учёного. И от этого ваша первая часть никогда не сможет получиться такой же впечатляющей, как вторая…

Здесь мне не удалось сдержаться. Он попал в больное место, и я поморщился. Голд заметил это, и на его лице промелькнула тень удовлетворения.

— Нет, — продолжил он, пыхнув сигарой, — вы, конечно, сделали всё что смогли. Ваши коллеги, разумеется, отнесутся с пониманием, но найдётся немало скептиков. Например, академик Сосунза, — при упоминании этой фамилии я вздрогнул, — потом ввяжется пресса… и начнётся пережёвывание…

Он словно читал мои мысли. У меня были точно такие же опасения. Но я старался держать себя в руках, внимательно слушая визави.

— Мы поможем вам. Мы хотим предложить вам материал, используя который, вы сможете значительно обогатить и свои знания и свою книгу, которая, в свою очередь, сможет удовлетворить любого скептика. И академика из Ойдана в том числе.

— А вам-то что до этого? — не удержался я от вопроса.

— Нам нужны деньги.

— Ах да, я забыл. Конечно, вам нужны деньги. А теперь коротко и ясно объясните мне, какая связь между моей книгой и вашим желанием взять у меня кредит?

— Мы даём вам вот это, а вы взамен гасите нам часть процентов по кредиту, — Голд достал из другого внутреннего кармана пиджака объёмистый пакет и положил передо мной на стол.

В пакете оказались цветные снимки древней экзотической растительности. Там были и пальмы, и кинкго, и хвощовые с папоротниковыми. Все они произрастали на Земле миллионы лет назад. В любом случае в те времена, когда не было не только цветной фотографии, но и тех, кто их мог сжедать. Тогда откуда это всё? Как заворожённый разглядывал я снимки, затем, спохватившись, вопросительно посмотрел на довольно ухмыляющегося Голда.

— Это не обман, — заверил он и гордо добавил. — Космическое Общество имеет прочную репутацию и достаточно уважает себя, чтобы манипулировать фальсификациями.

— Тогда объясните, где вы всё это снимали? Нашли на нашей старушке забытый богом уголок?

— Прежде чем ответить на ваши вопросы, я хотел бы вначале кое-что вам сказать. Дело в том, что эти снимки и те сведения, которые мы хотим вам предложить ещё в придачу, содержатся у нас под грифом «совершенно секретно» и об их существовании знает очень ограниченный круг людей. Но нам понадобилась огромная сумма, и мы решили пойти на риск, и раскрыть вам наш секрет. В разумных пределах, разумеется. Вам достаточно лишь дать слово, что никому не расскажете о нашем сегодняшнем разговоре.

— Хорошо, — не раздумывая, согласился я, всё ещё оставаясь во власти этого яркого и захватывающего зрелища.

— Никому, — ещё раз подчеркнул Голд.

— Я же сказал, — отозвался я, не отрываясь от снимков, — я буду нем как рыба.

— Ну что ж, этого вполне достаточно, — удовлетворённо кивнул Голд. — Теперь я могу вам объяснить, откуда взялись эти снимки. Их сделал экипаж корабля «Икс — 402». Это был наш первый межпланетный пилотируемый корабль. На нём стоял двигатель, о существовании которого до сих пор никто не предполагает. Это наше открытие, и мы скрыли его ото всех. «Четыреста второй» побывал в другой галактике и там наткнулся на планету, очень схожую с нашей. Странно, правда? Другая галактика, и вдруг планета, очень похожая на нашу Землю. Мы сами вначале не могли поверить в это. Но факты — вещь упрямая. Не буду вдаваться в технические подробности, но экипажу удалось сделать только эти снимки и двух часовую видеосъёмку. Для более тщательного исследования этой планеты нам нужны деньги, вот мы и обратились к вам.

Я задумался, продолжая любоваться буйством красок первозданного леса. Может те ребята, чью гибель я наблюдал по телевизору, и в самом деле нашли живую планету? Нет, бред, конечно. Ещё никто из космонавтов не летал дальше Луны, а тут сразу другая галактика. По-моему, в «Спейсере» малость перемудрили…

— Кстати, господин Голд, — я быстро глянул на него, чтобы поймать выражение его глаз, но мне это не удалось, — вы ничего не сказали о контракте.

— Контракт? В общих чертах он выглядит так. Вы даёте нам кредит под самый низкий процент. Половину этого процента мы выплачиваем, а вместо второй половины предоставляем вам эти снимки и видеозаписи о новой планете, растительность которой удивительно схожа с нашей, земной. Они помогут вам значительно обогатить вашу книгу, и не только в качестве иллюстраций.

Это предложение неприятно поразило меня. Они что, держат меня за полного идиота, раз пытаются таким примитивным способом раскрутить на огромную сумму денег? Тут ещё вспомнился Орсон, предупреждавший о том, что Космическое Общество запросто обманет меня, если начнёт решать финансовые вопросы со мной. Чёрта с два!

— Вы что-то сказали, сэр? — встрепенулся Чолдрен Голд.

— Да. Вам не кажется, господин Голд, что это слишком мало за те деньги, которые вы не хотите платить?

— Это ещё не всё. Как только мы закончим исследование этой планеты, которую мы условно назвали «Чиккория», все эти материалы мы так же предоставим вам. Согласитесь, что сведения о живой планете из другой галактики стоят гораздо дороже. Но мы пошли вам навстречу, как нашему постоянному инвестору.

— Оригинально! — усмехнулся я. — Оказывается, вы ещё делаете мне скидку.

— Именно так, сэр.

Я чуть не задохнулся от захлестнувшей меня злости. Кем они себя там возомнили? И я решил ответить так, чтобы сразу сбить с него спесь. Придумать что-нибудь такое, чтобы в «Спейсере» поняли, с кем они имеют дело. Но что можно придумать за те несколько секунд, что были у меня? И тут мне в голову пришла одна авантюрная мысль. Она была настолько абсурдна, что я даже не сдержал улыбки в предвкушении реакции на неё со стороны своего собеседника. Держитесь, Чолдрен Голд!

— Хорошо, я согласен заключить с вашим ведомством соглашение, — объявил я смиренно.

Голд даже не пытался скрыть свою радость, обнажив в довольной улыбке золотые коронки на коренных зубах.

— Но с одним условием, — добавил я.

— Мы готовы рассмотреть все ваши условия, — отозвался он, не ожидая подвоха.

— Надо полагать, что скоро вы отправите на эту планету свой корабль?

— Разумеется. Иначе зачем…

— Понятно, — я улыбнулся так, что Голд сразу же насторожился, — я так и думал. Так вот, господин Голд, моё условие таково: я должен быть членом экипажа этого корабля.

У председателя Большого Собрания от удивления округлились глаза. Я даже не представлял, что они могут стать такими большими. Зрачки застыли на месте, и я, наконец-то, смог разглядеть их цвет — серо-зелёные. В смятении он хотел было подняться, но потом передумал и плюхнулся назад в кресло. Моё заявление вызвало у него шок, и я получил огромное удовольствие, наслаждаясь этим зрелищем, и едва сдержался, чтобы не издать, подобно дикарю, победный клич. Получил, господин Зазнайка!

Прошло несколько минут, прежде чем он пришёл в себя.

— Кажется, я вас неправильно понял, — наконец промолвил он.

— Ну почему же?

— Я же сказал вам, что после полёта мы представим вам все документы и материалы…

— Нет, господин Голд, вы поняли меня правильно, — я с наслаждением добивал поверженного противника. — Я хочу полететь на эту планету.

— Вы, должно быть, сошли с ума! Это же опасно! Зачем вам это?

— Всё, что изображено на этих снимках, я хочу увидеть собственными глазами. Согласитесь, после этого ценность моей книги возрастёт во сто крат.

— Из-за какой-то книги вы хотите рисковать жизнью? — растерянно пробормотал он. — Я вас не понимаю. Этот полёт связан с очень большим риском. Даже если вы удачно доберётесь до Чиккории, то и там вы не будете избавлены от всякого рода неожиданностей. И потому никто не сможет гарантировать вам хоть какую-нибудь безопасность. Вспомните участь экипажа «Четыреста второго». Ведь это экспериментальный полёт, и вероятность благополучного возвращения, к сожалению, пока мала. Так что, господин Гаросс, прежде чем ещё раз настаивать на своём условии, подумайте об этом. Эта ваша прихоть может стоить вам жизни.

Как он разошёлся, бедняга! Ещё бы! Надеялся так легко меня провести и такой облом! Моё условие поставило крест на их затее. В «Спейсере» никогда не смогут принять его, потому что и Чиккория, и полёт на неё — это чистой воды выдумка. Неужели, для того, чтобы выудить у меня деньги, они не могли придумать что-нибудь правдоподобнее?

Голд несколько раз нервно затянулся и продолжил:

— Поверьте, господин Гаросс, мы отправим на Чиккорию отличного специалиста. Кстати, вашего ученика. Я уверен, он всё сделает правильно. И делать он это будет не из-за любви к природе, а из-за денег. И рисковать своей жизнью он будет только для того, чтобы заполучить эти деньги. И другие члены экипажа тоже будут рисковать собой только из-за этих чёртовых денег. А вас я не понимаю!

Ха! Ещё бы ему меня понять! Внутренне ликуя, я не жалел слов, чтобы убедить его в том, что это моё твёрдое решение.

— Постарайтесь понять меня, господин Голд, — заливался я соловьём, — этот дикий зелёный мир для меня больше, чем деньги. И я не хочу, чтобы этот мир остался для меня только вот такими цветными фотографиями. Это очень мало для серьёзной работы.

— К сожалению, я не уполномочен решать такие вопросы. И я не уверен, что Большое Собрание согласится на это.

— Это моё непременное условие! — решительно заявил я.

— Хорошо! — с плохо скрываемой досадой ответил Голд, вскакивая. — Я передам президенту и Большому Собранию ваше непременное условие. А теперь, прежде чем уйти, я бы хотел напомнить вам, сэр, о вашем обещании молчать о нашей встрече и о нашем разговоре. Об этом никто не должен знать. Ваш дядя в том числе.

Голд с силой вдавил окурок в пепельницу и только сейчас заметил, что она из чистого золота и украшена резьбой и бриллиантами. Эта вещь принадлежала отцу, любившему окружать себя роскошью, и стоила ему полмиллиона. От удивления у секретаря президента «Спейсера» отпала челюсть, но он тут же принял невозмутимый вид и, попрощавшись, вышел.

Как только за ним захлопнулась дверь, я от души рассмеялся. Полная победа! Космическое Общество в лице Чолдрена Голда получила от меня мощный удар по физиономии. Теперь этим самовлюблённым кретинам больше не взбредёт в голову, что Тони Гаросса можно так легко одурачить.