Дневник профессора Гаросса

Александр Белка

Благодаря интриге своего дяди профессор Гаросс улетает на другую планету. Но всё было сделано так, что он сам принял решение участвовать в экспедиции. Готовясь к полёту, он случайно узнал чудовищный замысел руководителей Космического Общества. Так судьбы двух планет стали зависеть от одного человека. Чтобы спасти их, ему нужно вернуться назад и остаться в живых…

25

Я успел закрыть за собой дверь раньше, чем зажёгся свет, и бросился к лифту, чтобы как можно быстрее убраться отсюда. К счастью, лифтом после Голда никто не пользовался, и двери сразу распахнулись. Заскочив внутрь, я нажал на первую попавшуюся кнопку, и лифт провалился вниз. Радуясь удачному бегству, я расслабился, и тут же усталость, болезнь и головная боль, о которых я напрочь забыл в кинозале, с новой силой навалились на меня. Я опять ощутил внутреннюю дрожь и почувствовал, как холод пробирает меня насквозь.

Пока лифт опускался, я постарался осмыслить то, что узнал сейчас о себе. Что же такого наговорил им про меня Орсон? В чём, собственно, он оказался прав, и на какую это удочку я попался? Я попытался ответить на эти вопросы, но в голове всё смешалось и получился сумбур. Сказалось ещё моё ухудшившее состояние, и я бросил эту затею, решив заняться анализом услышанного позже.

Лифт остановился. Я вышел и очутился в прохладном коридоре. Озноб усилился: я замёрз, точно очутился голым в морозильной камере. Трясясь от холода, я побрёл по коридору. Не знаю, сколько это продолжалось. Помню только, что я уже не соображал где я и кто я, когда меня окликнули. Оглянувшись, я смутно различил чьё-то знакомое лицо. Это был Клод. Он сразу поинтересовался, не видел ли кто меня, и очень обрадовался, услышав отрицательный ответ.

— Как вы открыли дверь, профессор? Или я вас не запер?

— Не знаю… — мне было тяжело говорить, но в то же время я просто жаждал узнать, что же такое случилось в «Спейсере»? — Я, кажется, заболел… Мне очень плохо. Я пытался звать на помощь, но… сегодня… все словно вымерли, — я перевёл дух, чтобы задать интересующий меня вопрос. — Что-нибудь случилось?

— Да. На заводах Космического Общества взбунтовались рабочие. Им опять урезали зарплату. Поэтому всех срочно перебросили на объекты.

— Ты… Тебя тоже? — почему-то мне не хотелось, чтобы Клод участвовал в усмирении бастующих.

— Нет. Меня послали на усиление внешней охраны здания. Сегодня в Космическом Обществе были очень важные гости. Пойдёмте, профессор, скоро включат камеры слежения и тогда нам несдобровать.

— Камеры слежения? — ужаснулся я и забыл о болезни.

Камеры слежения! Я упустил из виду их существование, когда бродил по коридорам Хаймонт-билта. Естественно, что они запечатлели и те моменты, когда я входил и выходил из кинозала. Теперь мне…

— Не беспокойтесь, профессор, — Клод просунул под мою руку своё плечо и быстро потащил меня к лифту, — в данный момент они выключены. Я же говорил вам, что нас посетили очень важные персоны, которых никто не должен был видеть. Поэтому убрали всю внутреннюю охрану, — он затащил меня в лифт и нажал на нужную кнопку. — Но мы с вами должны попасть в нашу комнату раньше, чем их включат.

Нам повезло. Мы успели добраться до нашей секции раньше, и нас при этом никто не видел. Весть Клода о том, что все камеры слежения были на время отключены, меня успокоили, но здоровье не восстановили.

Вызванный врач внимательно осмотрел меня.

— Ничего страшного, — объявил он нам, — обычное перенапряжение. Пусть поваляется денька два в постели, попьёт анальгетики, отдохнёт. Я доложу об этом господину Голду.

Но отдохнуть столько времени мне не дали. Через час к нам заглянул секретарь президента и без всяких объяснений выдал мне пилюлю Морриса. Уже через пару минут я почувствовал себя здоровым, полным сил и энергии. После обеда мы с Клодом пошли на тренировки, как предписывал режим дня. Лишь после ужина перед сном у меня выдалось время переварить то, что я услышал в кинозале.

Планы Таскерры и Голда мне были понятны. Они нашли планету, на которой существует жизнь и решили этим воспользоваться. За то время, пока наша экспедиция будет исследовать эту планету, они подготовят ряд грузовых кораблей, гружённых стройматериалами и рабочими. А после улетят сами и взорвут Землю. Для осуществления этих планов им, разумеется, понадобились деньги. Много денег. Вот они и собрали самых богатых стариков нашей страны, чтобы, посулив им место на Чиккории, попросить у них денежную помощь. А если кто-нибудь из старичков, узнав о планах «Спейсера», заартачится, ему была заранее уготована «естественная» смерть от старости.

Но вот какую роль во всём этом играл Орсон, и каким образом всё это было связано со мной, я пока понять не мог. Не понятна мне была и фраза, сказанная Голдом, что по возвращению я не буду уже богатым. Что он имел в виду? Что они меня разорят?

По раскладкам получалось, что Орсон был в курсе планов Таскерры относительно Земли. Это он рассказал ему о моей книге, которой я отдал всего себя, и, зная моё пристрастие к природе, надоумил того, как взять у меня большой беспроцентный кредит с помощью фотографий и материалов о Чиккории. Потому что, если бы они пришли за таким кредитом к нему, то он всё равно был обязан проконсультироваться по этому поводу со мной, как это было всегда, когда речь шла о крупных суммах. Зачем он это сделал? Надеялся на то, что я не вернусь, и всё состояние Гароссов достанется ему, как единственному наследнику? Тем более я сам написал ему доверенность на управление всем своим имуществом и заверил её нотариусом в присутствии адвокатов. Но это ведь только на время моего отсутствия. Если он надеется занять моё место после моей смерти, то здесь его ждёт большое разочарование.

Как-то лет пять назад мы с ним крепко повздорили по поводу одной финансовой операции, которую Орсон хотел скрытно провернуть за моей спиной. Я тогда так разозлился, что отстранил его от работы и сам взялся руководить делами. Тогда же в пылу гнева я втайне от него составил завещание, где в случае моей смерти ему доставались лишь десять процентов от всего моего капитала и пожизненная рента. Часть денег я распределил по общественным организациям и газете «Гедара», а львиную долю — шестьдесят процентов — завещал в свой Фонд помощи пострадавшим от природных стихий.

Вскоре Орсон опомнился, бросился мне в ноги, умолял простить его, обещал, что такого больше не повторится, и я сдался. Всё-таки, как ни как, брат моей матери, единственный родственник на этом свете, но завещания я не изменил. Так что ему достанется только толика после моей смерти. Но это в том случае, если планы Таскерра потерпят фиаско. А если нет? Тогда что ему помешает забрать состояние Гароссов с собой на Чиккорию?

Господи, о чём я думаю? Несмотря, казалось бы, на очевидные факты мой разум отказывался верить в это. Я не мог себе представить Орсона, возившегося со мной с колыбели, а после смерти родителей ставшего мне надёжной опорой в жизни, в роли злодея и своего убийцы. О моей книге в «Спейсере» могли узнать и из других источников: я ведь никогда не скрывал, над чем работаю. К тому же, там сидят не дураки. Они могли и сами додуматься, чем меня купить. Возможно, Орсон о чём-то догадывался, когда предупреждал меня об опасности, но истинной цели он мог и не знать. Нет, не мог я вот так запросто обвинить родного мне человека в предательстве.

Так я долго лежал и терзался в сомнениях, пока сон в конце концов не сморил меня. А на следующий день я снова окунулся в водоворот тренировок, лекций и строгого режима, и забыл обо всём.

После того случая, когда я узнал о страшных планах Космического Общества, прошло много времени. Мне уже казалось, что моя подготовка будет продолжаться вечно. Я ни с кем не виделся, кроме врачей, тренеров, учителей и охранников, от которых ни разу не слышал лишнего слова. Изредка меня навещал Голд, интересовался самочувствием и тут же уходил. Ни телевизора, ни газет, ни журналов, только видеофильмы и книги. Я был совершенно оторван от мира и понятия не имел, что творилось за толстыми бетонными стенами Хаймонт-билта. Это стало уже надоедать, и я как-то спросил у Клода, можно ли выбраться отсюда. Вопрос был чисто риторическим, но тот отнёсся к нему серьёзно.

— Верная гибель, — ответил он. — Во-первых, это трудно сделать из-за внутреннего лабиринта, а во-вторых, если удастся первое, во дворе вас обязательно поймают. Так что выбросите это из головы, профессор.

Разумеется, я не собирался бежать. То, что мне стало известно, заставляло мириться с моим положением. Я должен выжить в любом случае и сообщить общественности о зловещих замыслах «Спейсера». Конечно, я понимал, что одному мне не справиться с таким гигантом как Космическое Общество, что понадобиться помощь друзей из Общества Охраны Природы и газеты «Гедара». Я мог бы попытаться связаться с ними с помощью Клода, но меня смущал большой срок его службы в охране. Кто знает, как он отнесётся к этому? И не стал рисковать. Решил открыться экипажу, предварительно присмотревшись к нему во время полёта. Именно с его помощью я надеялся нанести Космическому Обществу смертельный удар.

Приняв такое решение, я успокоился и стал думать о предстоящем полёте на Чиккорию. Как бы ни бесконечно, по моим ощущениям, тянулось время, каждый пройденный день неумолимо приближал дату старта. И всё чаще таинственная планета захватывала моё воображение. Её первозданные просторы стали манить меня к себе, с каждым разом всё сильнее и сильнее. Я даже начал бредил ею во сне. Клод не раз будил меня ночью и тревожно спрашивал, что со мной. Я и не заметил, как это стало навязчивой идеей. Той идеей, от которой можно было избавиться, только осуществив её.

И вот, наконец, настал день старта. Но накануне, укладываясь спать, я ни о чём не догадывался и засыпал с теми же мыслями о Чиккории, что и в предыдущие дни. Ночью в комнате моего помощника зазвонил телефон. Ему нередко звонили по ночам, и поэтому я не обратил на это внимания. Но когда через минуту он заглянул ко мне, я понял, что что-то случилось.

— Вставайте, профессор, — сказал он, — через полчаса шеф ожидает нас у выхода.

Время было два часа ночи. Меня ещё никогда не поднимали в такую рань, и я посчитал естественным спросить, что всё это значит. Но Клод пропустил вопрос мимо ушей. Достав из шкафа лётный комбинезон, он положил его на стол.

— Оденете вот это, — сказал он в ответ и пошёл к себе одеваться.

Когда я был готов, он ожидал меня у открытой двери.

В коридоре царил полумрак. Лампы горели в полнакала, экономя электричество, и едва освещали серые невзрачные стены. Днём эти стены отражали мягкий голубоватый свет и вовсе не казались такими унылыми и мрачными, как сейчас. Вероятно, эти перемены происходили из-за какого-то особого состава краски и освещения. Эта мысль лишь на мгновение промелькнула у меня в голове и сменилась другой, более беспокойной: чтобы мог означать этот неожиданный ночной вызов?

Лифт остановился и распахнул двери. Миновав охрану, мы двинулись к другому переходу, где должны были спуститься на другой уровень. Здесь Клод чуть замедлил ход.

— У нас немного времени, профессор, так что слушайте меня внимательно, — тихо проговорил он, стараясь скрыть волнение. — Вы не первый, кому я помогал готовиться к полёту, и поэтому знаю, чем вызвана эта суматоха. Там, в комнате, я не мог ответить на ваш вопрос из-за подслушивающей аппаратуры, так что не обижайтесь. Сейчас мы с вами поедем на космодром. Да-да, профессор, через каких-нибудь три-четыре часа вы будете за пределами Земли.

Он говорил быстро, стараясь успеть высказаться раньше, чем мы доберёмся до лифта. Я понял это и не стал доставать его вопросами.

— Я уже говорил вам, что в «Спейсере» работает немало ребят, которым здесь не всё по нутру. Благодаря им я узнал, что ваш полёт будет выполнять какое-то особое рискованное задание. Поэтому я хочу предупредить вас. Ходит слух, что в ваш экипаж каким-то образом попал человек из Всемогущего Синдиката. Не знаю, как это служба безопасности просмотрела его. Может быть, это всё было заранее подстроено. К сожалению, я не знаю ни имени, ни примет этого гангстера. А, возможно, это просто слухи. Но всё равно, профессор, я советую вам быть всё время на чеку. И думаю, эта штука вам нисколько не помешает.

Встав на левое колено, он задрал правую штанину и быстро отстегнул прикреплённую к лодыжке кобуру с пистолетом. Пистолет был небольшим и мог свободно уместиться на ладони.

— Правда, он стреляет на небольшое расстояние, но этого будет достаточно для обороны в пределах корабля, — пояснил он и попросил. — Поднимите штанину, профессор.

Когда я сделал это, он так же быстро и ловко прикрепил кобуру к моей ноге.

— Ну, а теперь давайте попрощаемся, профессор. Внизу нам не дадут этого сделать.

Мы крепко обнялись, постояли так мгновение и двинулись к лифту.

Весь двор был оцеплен охраной. У входа стояли несколько джипов «Икс-космос», в одном из которых нас поджидал Чолдрен Голд. Когда я сел к нему на заднее сидение, он повернулся ко мне и вместо приветствия, не вынимая изо рта излюбленную сигару, поинтересовался моим самочувствием.

— Бодрое, — ответил я совсем не бодрым тоном.

Мне и в самом деле было не по себе. Сообщение Клода разрушило мой план. Если с нами летит гангстер из Всемогущего Синдиката, то я уже не смогу открыться экипажу. Потому что рассказать об этом «синди» — то же самое, что рассказать «кротам». Следовательно, все мои надежды на помощь экипажа рухнули. Я остался один.

Голд проницательно посмотрел мне в лицо и усмехнулся. Честно говоря, в этот момент я немного перепугался, словно он мог прочитать мои мысли. Чтобы отвлечь его, поспешил спросить, куда это мы так заторопились на ночь глядя. Спросил не потому, что не поверил Клоду, а потому что должен был сделать это.

— Потерпите немного, профессор, — таинственно ответил он, — скоро вы всё узнаете.

Он отвернулся и в ожидание чего-то запыхтел сигарой. Тут к нему подошёл «крот» и что-то шёпотом доложил. Тот внимательно его выслушал и отдал команду. Двор сразу ожил. Послышались приглушённые голоса, быстрые шаги, хлопанье дверок — охрана рассаживалась по машинам. Ко мне подсел Клод и ещё один охранник.

Ворота распахнулись, и мы выехали на Корл-Ходда. Два «Икс-космоса» обогнали нас и поехали впереди. Ещё два внедорожника на определённом расстоянии держались сзади. С таким кортежем мы на большой скорости помчались по ночному городу.

Наблюдая в окно за мелькающими домами, я мысленно прощался с Данкарой. Придётся ли мне когда-нибудь ещё увидеть её, услышать ворчание Орсона и встретиться со своими коллегами? И чем дальше мы удалялись от Космического Общества, тем мрачнее становились мои мысли.

Мы проехали несколько фешенебельных районов, утопающих в неоновом свете и живущих бурной, не всегда пристойной жизнью, и въехали в сумрак пригородных кварталов. Улицы здесь освещались слабо, а местами и вовсе утопали в темноте. Миновав очередную полосу мрака, мы попали на улицу, которую освещали всего два фонаря, висевших над входом в какой-то магазин. Возле этого магазина стоял старенький седан, видавший виды «Джеджар». Видно, собственность владельца.

Ничего не подозревая, мы мчались по этой улице, не сбавляя скорости. Но когда поравнялись с «Джеджаром», из-за него неожиданно выскочили вооружённые люди и, пропустив первый джип, стали в упор расстреливать второй. Тот вспыхнул, словно спичка…