Опасные союзники

Алекс Орлов, 2015

После головокружительных приключений, связанных с сокровищами королевского наместника, бывший вор Мартин обрел спокойную жизнь в доме на окраине Пронсвилля. Вместе с Рони, тоже завязавшим вором, они открыли лавчонку скобяных товаров. И надо же было такому случиться, что однажды она сгорела. Мартин и Рони остались ни с чем. Чтобы не умереть с голоду, пришлось Мартину набирать команду и отправляться к дальним землям. А такие путешествия сулят не только барыши. Впрочем, Мартину не привыкать сражаться с монстрами, идти на абордаж и преодолевать чары коварных красавиц… Долгожданное продолжение «Сокровищ наместника»!

11

Хозяин дома принял гостей во внутреннем дворе, где хватало и света, и зелени. Именно сюда он выходил послушать пение птиц и шорох листвы. Здесь он гулял меж деревьев, не боясь, что где-то притаилась опасность.

— Ну, присаживайтесь! — сказал Овцер, указывая широкой ладонью на приставленные к столу стулья.

Сам стол располагался на мраморной площадке, и гостям пришлось подняться на пару ступеней.

Они слегка замешкались, стараясь не толкаться и не сбросить угощения, которыми был заставлен стол.

— Да вы не бойтесь, он крепко привинчен к полу, его и ядром не сшибешь, — приободрил гостей Овцер и улыбнулся. — Я пару раз опрокидывал его случайно, потом приказал привинтить.

— Да уж, господин Овцер, у вас фигура вполне кузнецкая, прошу прощения, — заметил Мартин, чтобы завязать разговор.

Овцер засмеялся, ему понравилось такое сравнение.

— Такая стать у меня, конечно, от рождения, но когда был молод, работал пильщиком у одного купца-строителя. Два года полотно тягал вверх-вниз. Здоров стал неимоверно, но, не поверите, — досыта никогда не ел, вся каша в работу уходила, и хотелось не то что котелок подмести, а и вместо всей артели нажраться.

Тут уже заулыбался Рони. Ему польстило, что такой богатый человек, одетый в расшитые золотом сапоги и богатый шелковый халат, так запросто с ними разговаривал.

— Зена говорила, что вы воры…

— Бывшие воры, господин Овцер, — сказал Мартин.

— А разве может вор стать бывшим? — усмехнулся Овцер, разламывая гранат. — Я таких не встречал.

— Теперь мы перед вами.

— Да, теперь вы передо мной, — со странной интонацией произнес Овцер и впился в половинку граната крепкими зубами. Красный сок брызнул по сторонам, словно кровь. Овцер взял белоснежную салфетку и промокнул попавшие на халат капли. Потом вытер губы, посмотрел на одного гостя, потом на другого.

— Угощайтесь, а то мне одному неловко завтракать. Вот орехи заморские, халва. Какой вы пьете отвар? Или, может, желаете чего подороже? У меня получите что угодно.

— Малиновый будет в самый раз, — сказал Мартин.

— Из ягод или цветков?

— А разве из цветков бывают? — удивился Рони.

— Бывают, еще как бывают, — кивнул Овцер.

Он не сделал никаких распоряжений, но через полминуты перед гостями были поставлены два кувшина с узкими горлышками, а еще дополнительный поднос с чашками, заварными конфетами и тремя сортами лукума.

Гости взялись за угощение, разливая по чашкам отвары и пробуя орехи и лукум. Овцер выдержал паузу, давая им отведать угощения, потом спросил:

— Давно живете в городе?

— Уже полгода как, — ответил Мартин, отдавая должное зеленым кубикам лукума.

— А до этого где промышляли?

— В Лиссабоне.

— О, Лиссабон, великая столица! — произнес Овцер, глядя куда-то поверх крыш.

— Вы можете переходить к делу, господин Овцер, — заметил Рони и стал торопливо запихивать в рот заварные конфеты. Он ждал, что их вот-вот выгонят взашей.

Мартин покосился на младшего партнера, однако от замечаний удержался.

— Хорошо, давайте по делу, — согласился Овцер и тяжело оперся на стол, отчего крякнула столешница и завибрировали ножки. — Что вам сказала Зена?

— Она сказала, что у вас что-то увели, и вы хотели бы это вернуть, — сказал Мартин, давно ожидавший этого вопроса.

— И все?

— А что еще?

— Ничего.

Мартин с Рони переглянулись. Заказчик их прощупывал, задавая малопонятные вопросы.

— Оружие-то у вас было разбойницкое, — ни с того ни с сего заметил Овцер.

— Какое было, господин хороший, нам другого совсем не положено, — парировал Мартин, переходя к красным кубикам лукума.

— Это да. Ну и как вы с ним ладите — хорошо?

— Никто еще не жаловался, — сказал Рони, и Мартин мысленно его похвалил.

— Ну, хорошо, допустим, мне нужно сделать одну работу. Но потянете ли вы ее? По виду хлипкие — пристарок да мальчишка. Не больно вы страшные, вот что я вам скажу.

— А вы, господин хороший, кого ждали? — спросил Мартин.

— Я не знаю, — признался Овцер и вздохнул. — Мои люди уже неделю трясут всех и вся, но никаких хвостов от похитителей найти не могут. Думал, Зена подкинет каких-то удивительных пройдох, но вы — точно не они.

— Ну, так мы пойдем? — спросил Мартин, приподнимаясь.

— Идите, что уж там, — махнул рукой Овцер. — Можете орехов по карманам набить — не возражаю.

Рони тотчас стал нагружаться угощениями, а Мартин чуть скривился и сказал:

— За такое пустое беспокойство ворам положено оплату давать…

— Чего? — не понял Овцер. Ему показалось, что он ослышался, ну не мог кто-то вот так просто ему надерзить.

— А того. Звали по делу, дело свернули, значит, следует отстегнуть.

Видно было, как полыхнули гневом глаза Овцера, однако он взял себя в руки, в конце концов, он действительно повел себя малодушно — искал в этой встрече хоть какого-то успокоения, поддержки.

— Хорошо, я с тобой согласен, бывший вор Мартин, — произнес Овцер, стараясь, чтобы его голос звучал ровно.

Тотчас к столу подошел лакей, держа на подносе шкатулку с монетами. Овцер выбрал серебряный джоун — монету в три терции — и бросил Мартину, а тот его поймал, повертел, словно проверяя, настоящий ли, и, взглянув на Овцера, сказал:

— А может, на золото расщедришься, хозяин?

— Золото?! — переспросил Овцер и нервно расхохотался. Он едва сдерживался, чтобы не приказать своим людям измордовать этого наглеца. — А не жирно ли будет?

— Давай так — если сомну монету пальцами, то не жирно.

— Ломай! — крикнул Овцер и бросил Мартину золотой ливр — монету в пять терций. Тот ловко подхватил его, глядя в глаза Овцера, тремя пальцами смял пополам и бросил на стол — к чашкам и графинам.

Овцер встал, взял смятую монету, ощупал ее и, убедившись, что не обман, спросил:

— А где же ты такому научился?

— В Угле.

— В Угле? Я про это место много слыхивал. И сколько же ты там учился?

— Двадцать лет.

— Двадцать лет, — повторил Овцер и, как завороженный, принялся снова ощупывать смятый ливр. — Присядьте, господа, давайте поговорим еще.