Наследник для адского волка

Айза Блэк

– Я покупаю вашу дочь. Цена? – стальной голос, обернутый в бархатную хрипотцу, раскалывает мое сознание пополам. – Да что вы себе позволяете? – вскакиваю со стула. – Вы гость в этом доме! Мама! – ищу поддержки у самого близкого человека. – Доченька, не стоит влезать в мужской разговор. Послушай отца, – мама опускает взгляд на свои натруженные руки. Вижу кошмар? Не верю! – Могу забрать ее просто так. Никто из вас мне не помешает, – продолжает незнакомец, переводя взгляд темно-синих глаз на меня, во рту моментально пересыхает. – Как я понимаю… вы не совсем… ммм… человек? – спрашивает мама. – Я оборотень. Это имеет какое-то значение?

Глава 2

— Простите, мистер Ди Торрес, — мама дрожит, заикается, комкает в руках край фартука, — Но кроме денег, нам нужна лучшая клиника для сына.

Я-то думала, мама меня защитит, будет переживать, куда и зачем меня везут. А она… устроила торги. Со злостью отталкиваю отца, который все еще зажимает мне рот потной ладонью.

Волк смотрит на мать, как на таракана. Презрительно выгибает бровь, холодная усмешка добавляет ему пугающего шарма. Убийственная красота, она отнимает волю, порабощает, несет хаос и ужас. Арктический лед в глазах — врата в сапфировую бездну. Вместе с ужасом ощущаю дикое притяжение, желание узнать, каковы прикосновения холодного пламени.

Один взгляд в мою сторону, и все слова погибают, так и не сорвавшись с губ. На какое-то время теряю ощущение реальности. Позволяю холоду окутать меня.

— Понимаете, больница в райцентре, мы там думали делать операцию, но я сомневаюсь в квалификации врачей. А вы с вашими связями ведь можете договориться, найти лучших специалистов, — мама продолжает лепетать.

Он, кажется, даже не замечает ее, вонзается в меня взглядом, словно разрезает острым ножом. Пытаюсь отвести взгляд, перекрыть ему дорогу в мой мозг, избавиться от порабощающего холода, и не в силах прервать зрительный контакт.

— Моя супруга права, у нас очень мало времени, — отец бросает на меня гневный взгляд. И заискивающе улыбается оборотню. — Любое промедление может стать фатальным для сына.

— Завтра за парнем приедут. Подробности сообщит мой помощник, — бросает небрежно.

— Спасибо! Вы нас спасли! — кричат наперебой родители. Еще немного грохнутся на колени и станут целовать его ноги.

Я очень люблю брата. И до сих пор считаю, что сама бы позаботилась о лечении. Я нашла выход. А то, как они забыли о моем существовании, продали, предали, не укладывается в голове. Словно и не дочь я им, а так товар, который им удалось выгодно продать.

— Тридцать минут на сборы. Жду в машине, — поворачивается и направляется к двери, резко оборачивается, пронзает дьявольским холодом глаз, — Тряпки не бери.

— Это не тряпки, а мои вещи! — пытаюсь взглядом передать все мое презрение и ненависть.

Кем он себя возомнил! Думает, есть деньги, и я буду плясать под его дудку?! Не дождется!

— Хлам остается в свинарнике, — от стального хриплого голоса кожа покрывается инеем.

— Так и выметайтесь из свинарника! Не нужны нам ваши подачки, аристократ хренов! — кричу ему в спину.

— Она пошутила, — встревает отец.

— Тридцать минут, — жесткий приказ.

С его уходом дышать сразу стало легче, свободней.

Он же нас презирает, всех. Зачем ему я? В какую ловушку меня толкают родители?

— Вы в своем уме! — меня колотит от ярости. — Родную дочь продать незнакомцу! Я не поеду с ним!

— Поедешь. Как миленькая поедешь! — как только волк покинул наш дом, отец сразу расправил плечи, руки в кулаки сжал. Снова почувствовал себя хозяином.

— Джеф, не нагоняй страху. Наша девочка все прекрасно понимает, — мама подходит, обнимает меня, — Пойдем дорогая, потолкуем времени мало. Еще с братиком надо попрощаться!

— Вправь ей мозги, Сильвия! — краем глаза замечаю, как отец подходит к столу и хватает пачку денег.

— Мама, зачем это все! — восклицаю, когда мы оказываемся в моей комнате. — Я ведь сказала, надо немного подождать и я все улажу. Вы ведь дали согласие!

— Мишель, это все вилами по воде писано, а Николас погибает! Хочешь, чтобы он так никогда и не встал с коляски?! — в глазах блестят слезы, натруженные руки дрожат.

— А ничего, что вы обманываете этого жуткого волка? Расправы не боитесь?

— Вот будут у тебя дети, не приведи небеса, чтобы такая беда случилась, я посмотрю, как ты себя поведешь, — качает укоризненно головой. — И я не верю, что из твоей затеи что-то выгорит. А тут реальная помощь. Нельзя упускать шанс! Другого может не быть, а надеяться на сказки и обещания в нашем положении глупо.

— Мама! Я тоже ваш ребенок! А вы… меня… — сейчас меня больше пугает не волк, я все же ощущаю защиту. А именно поступок родителей. — Вы о нем ничего не знаете, и вот так без раздумий меня в лапы к этому пугающему хищнику. А если он меня разорвет? Вам будет все равно, деньги ведь заплачены!

— Ты наша доченька, — мама пытается меня обнять. Не даюсь. Отхожу к стене. — Материнское сердце не обманешь, он респектабельный господин. Будешь у него как сыр в масле кататься. К роскошной жизни едешь, еще и брату поможешь.

— То есть ты предлагаешь мне стать проституткой? Содержанкой? Или как это еще назвать? — задыхаюсь от ярости. — Или ты наивно думаешь, он меня для благородных целей прикупил!

— Ой, — машет рукой, — Посмотри вокруг, наши деревенские девки, честь-то свою за просто так под забором каким-то шалопаям отдают. А тут! — поднимает указательный палец вверх, — Твоему положению позавидовали бы многие столичные дамы, попасть в милость к такому как господин Ди Торрес! Не сомневаюсь, за ним сотни женщин увиваются и мечтают о его благосклонности. А тут тебя выбрали!

— Предлагаешь мне ему ноги целовать! — пинаю со злостью деревянный стул, он покачивается, падает и разлетается.

Старый, дряхлый, как все у нас в доме. Я люблю тут каждую вещь. Как и наш дивный край. Мне тут все дорого. Да, мне все равно пришлось бы уехать. Но этот выбор сделала сама судьба, и я его давно приняла.

— Вы чего кричите! — двери комнаты открываются, вижу худущую белобрысую голову Николаса. — Ругаетесь? — смотрит, склонив голову набок.

— Что ты, сыночка! — мама всплескивает руками и присаживается рядом с коляской. — Просто Мишель собирается. Она едет в столицу. Нашла работу, — при этих ее словах презрительно фыркаю, — И у нас теперь есть деньги тебе на операцию! Скоро ты будешь ходить! — расцеловывает его в обе щеки.

— Правда! — в серых глазах брата вспыхивает такая радость, он словно озаряется светом, уходит болезненная белизна. Сердце щемит от нежности.

— Да, малой, — треплю его по непослушной копне волос. — Скоро будешь у нас бегать!

Брат прогнал мою ярость. Сам, не ведая того, успокоил. У нас разница пять лет. Он подросток, который провел последние три года в больнице. Трагический случай разломал его жизнь. И вот появился шанс поставить его на ноги. Врачи говорят времени мало. А если я не успею? Если действительно упустим время? Говорят операцию надо провести срочно.

И чего я боюсь? На мне защита. Ничего этот ледяной волк мне не сделает. Да, потом поймет, что остался с носом. Но как-то выкручусь. Не думаю, что я ему так сильно нужна. Здоровье Николаса и правда стоит на первом месте.

А я не пропаду. И заставлю пожалеть волка, что вообще посмотрел в мою сторону!

Я собрала необходимый минимум. Много мне не надо. Я там не задержусь. Попрощалась с братом, обняла мать, кивнула отцу. Покидаю родной дом с обидой в душе. Какими бы правильными ни выглядели их мотивы, от этого легче не становится.

Во дворе стоит черная огромная машина, настолько блестящая, что ослепляет. В марках я не разбираюсь, но от нее пахнет баснословными деньжищами. И как так быстро успели приехать. Когда я его нашла на обочине проселочной дороги, он валялся около другой машины. Ох, и дернуло меня помочь, еще звала на подмогу. Сама себе на голову беду нашла.

Он как-то слишком быстро очухался. Вызвал по телефону своих помощников. Из помирающего превратился в заносчивого аристократа. Но кто знал, что это оборотень? Я не умею их различать по виду. Думала, человеку плохо…

Из автомобиля вышел высокий громила, взял у меня сумку, положил в багажник. Открыл для меня заднюю дверцу. Салон автомобиля утопает в блеске роскоши. Все пропитано арктическим холодом. Мой «покупатель» восседает у противоположного окна, буравит меня своими невозможными сапфировыми глазами. Нельзя в них смотреть — там плещутся дьявольские соблазны, и как только поддашься искушениям, попадешь прямиком в ад. Нельзя смотреть в глаза злу, так еще моя бабушка говорила.

— Лучше бы оставила вас валяться на дороге! — выпаливаю, едва взглянув на него. Эмоций слишком много, не могу держать язык за зубами.

— Это бы ничего не поменяло, — в замкнутом пространстве его голос звучит иначе, более низкий, чувственный с еле уловимым хрустальным перезвоном.

— Поменяло! Вы бы не пришли в наш дом и не учинили всю эту мерзость! — стараюсь смотреть куда угодно только не ему в глаза.

Обращаю внимание на его ухоженные руки, сильные, кисти увиты сеткой вен, пальцы длинные, ногти идеальной формы, аккуратные. Вроде бы аристократ, но нет в нем излишней утонченности, скорее ощущаю звериную силу, подавляющую ауру. На безымянном пальце поблескивает вычурное кольцо с огромным синим камнем. Невольно отмечаю, что его глаза выглядят во сто крат ярче и загадочней, чем этот камень. Хотя и в украшении есть нечто отталкивающее, пугающее и притягивающее. Он весь слишком идеальный, соткан темными силами из тысячи пороков, чтобы соблазнять, а потом порабощать, забирать себе душу.

— Помощь своему брату ты называешь мерзостью? — каждый звук колоса физически ощутим. Колючими ледяными иголками проходится по коже, ощупывает, изучает.

— Помощь — это бескорыстно. А как вы поступили, для этого есть другое слово — подлость. Но вы ж возомнили себя хозяином мира, вам все подвластно, все продается и покупается! — ярость, смешиваясь с его холодом, играет в моих венах. Хочется осыпать его с ног до головы оскорблениями.

— Забавно, что ты говоришь о подлости, — на каком-то непонятном мне интуитивном уровне улавливаю перемену в его настроении. — Деньги, Мишель, слишком мало значат в этой жизни. В глобальных вещах они бесполезны, — сейчас в его словах мне слышатся трескающиеся ледники, ураган, шторм, но этого не видно на поверхности. Все глубоко внутри.

— Но именно деньги позволили вам совершить покупку, — поднимаю голову, с ненавистью смотрю в сапфировую бездну.

Сейчас его лаза выглядят еще темнее. Напоминают ночное небо объятое синим пламенем. Они как врата в адский туннель, окутывают синим маревом разум и манят за собой в небытие.

— Я мог и без денег тебя забрать, — пожимает плечами. Его ледяное спокойствие пугает до дрожи. Куда предпочтительней открытая ярость, взрыв эмоций.

— Ох, какое благородство, — презрительно фыркаю. — Только никто вас не просил встревать. Я бы справилась сама!

— Как? — изящно выгибает бровь, чувственные губы слегка приоткрыты.

— Не ваше дело! Просто не изображайте из себя спасителя, прикрывая свои грязные поступки! — сжимаю руки в кулаки.

Я на грани. Его это спокойствие, это странное покалывание в груди, лишают меня опоры. Мне кажется, я падаю, лечу в пропасть и не знаю, за что зацепиться. Как спастись?

— Зачем? Вот скажите, зачем я вам понадобилась? — на глазах выступают слезы. Эмоции накрывают с головой. — Зачем вы меня купили?

— Чтобы ты родила мне наследника, — говорит будничным голосом, лишенным любых оттенков.

— Чего? — хватаю ртом воздух. Задыхаюсь. Он шутит?

Ступор. Шок. Глаза округляются. Мотаю головой, чтобы прогнать дурман.

— Ты все правильно услышала.

— Вы это несерьезно… — во рту мгновенно пересыхает, виски пульсируют, сердце судорожно бьется о ребра. — Я с вами… никогда…

— Ты моя собственность, привыкай, — слова режут острыми лезвиями, исполосовывают кожу. — Будешь выполнять все, что я велю.

— Самоуверенный, ненормальный псих! — из моего горла вырывается истерический смех. — Как же ты ошибаешься! Ты не учел одного! — перехожу на ты. Я его презираю, он не заслуживает уважительно обращения. — Твоя так называемая «покупка», ничего не значит! Это пшик! Фикция! — продолжаю хохотать. Адреналин бежит по венам.

— Чего же я, по-твоему, не учел? — голос становится обманчиво бархатным.

Опускаю рукав платья, обнажаю плечо. Там ничего не видно обычному глазу, но он увидит. Почувствует.

— Я уже принадлежу другому. Метка стаи, — победно улыбаюсь.

В этот момент я не задумываюсь, что подставляю родителей, ставлю под угрозу здоровье брата. Ведь его недовольство может обрушиться на них. Желание задеть, укусить, сделать больно перекрывает все.

Жду реакции. Ярость, удивление, возмущение, что угодно. Хочу насладиться своей победой. Увы, ни одной эмоции, его лицо, словно высечено изо льда. Лишь в глазах пляшут свой дьявольский танец синие языки пламени.

— Вопрос свадьбы уже решен! — добавляю со злорадством.

— Значит, станешь вдовой, — протягивает руку ко мне. Легкое касание к метке, невесомое, а тело пронзает током. Плечо начинает печь.

— Мой жених придет и заберет меня! И вы не имеете права препятствовать браку! Я знаю волчьи законы!

— Думаешь, придет? — порочная улыбка касается его губ. — Не струсит?

— Уверена!

— Что ж будем с нетерпением ждать его прихода, — или мне кажется, или я действительно слышу в его голосе нотки ликования.