Гамбит. Пешки ходят первыми

Leo Vollmond, 2023

Если ты один из тех, кто бросается грудью на амбразуру – будь готов, что тобой пожертвуют первым. Если ты тот, кто стоит за спинами других – будь готов ими пожертвовать. Не делай ставок, если нечем платить. Чтобы не затевали Короли, войны выигрывали Солдаты. Пешки первыми шли в расход. Королям оставалось смотреть на павших и продолжать путь по их трупам.Через десятилетие он вернулся в город, по которому не скучал. Нордэм – здесь нет места жалости и беспечности. Присвоивший его имя знатно то измарал и искупал в крови. Деяния блеклого оттиска грозили лечь грехами отцов на плечи потомков. Настало время вмешаться и обелить себя перед вездесущей Справедливостью. Даже, если в этот раз потребуется умереть по-настоящему, он к этому готов: в сложной игре сильных мира сего стать пешкой, что ходят и гибнут первыми.

Нордэмское гостеприимство

Риски существуют в каждой профессии. Конкретно в его — оказаться мертвым в любой момент времени. Некоторые пытались, еще больше — мечтали об этом, но, как профи в своем деле, Альберто все еще не попадал в список Жнеца, наточившего косу. Ошибка выжившего — так описывалась большая часть жизни Дона Романо. Мерный стук трости стал ему вечным спутником после очередного неудачного покушения и напоминал, что опасность попасть в шорт-лист все еще есть. Аль никогда о ней не забывал: всегда оставался на чеку, держал нос по ветру и не планировал уходить на пике карьеры. Слишком долго он к нему шел.

Перед дверью кабинета он на секунду замер, переводя дух. Встав во главе семьи, он позабыл о чувстве иррационального страха. Возможность в мгновение ока предстать перед Апостолом переросла в издержки профессии. Смерть стала частью жизни. Аль просто забыл, каково это — бояться. До недавних пор. До тех, пока прошлое в больничной пижаме и промокших в бензине кедах, не постучало в дверь. Он боялся войти внутрь кабинета ровно так же, как и желал. Ящик Пандоры. По-другому не описать, с чем предстояло столкнуться.

За годы, проведенные в бизнесе, Альберто уже попривык самостоятельно вести дела и принимать судьбоносные решения, но появление старого друга заставляло все внутри трепетать от предвкушения, как и два десятка лет назад. Интерес, любопытство, азарт захватывали с головой, затягивали в паутину с узором, понятным лишь его создательнице. Аль всегда с интересом и восхищением смотрел на кружево, в которое превращалось хитросплетение судеб в ее руках. Самому же Альберто она всегда вручала клубок, выводивший из лабиринта целым и невредимым. В этот раз он ждал того же, но уже учитывал риски: кончиком трости толкнул дверь и вошел, не говоря ни слова.

— Ты злишься, — она даже не повернулась и не оторвалась от чтения: длинные пальцы осторожно перебирали газетные листы, лежавшее на коленях. Все та же, что три десятилетия спустя: худая, бледная, с тонкими чертами лица. Только в волосах проглядывала седина. Аль удивился, что даже она подвластна течению времени.

— Я еще ничего не сказал, — он старался придать тону спокойствия и был уверен, что получилось. Голос тек ровно: без грубости и нервозности, но гостья все же услышала, что нее хотели скрыть.

— Отлично, значит, я ошиблась, — она кивнула и снова вернулась к чтению.

— Я не злюсь, — не врал ни секунды, — я в ужасе, если быть честным.

— Это нормально, — по тону она будто отказывалась признавать, что говорила с мафиозным боссом, а не с соседом по парте.

— Играть помешанную вошло в привычку? — Романо плевался наглотавшимся шерстью котом. Полвека минуло с той поры, когда он списывал у нее на уроках английского, провожал до дома и дергал за косички, а Аль все еще видел в ней ту же девочку с серыми глазами.

— Кто-то сказал, что я нормальная? — она лишь расправила газетные листы и снова провалилась в мир, где сообщалось, что ее уже нет в живых. — Передай ему, что он — идиот, — нельзя сказать, что ее манеры шокировали, но по прошествии лет среди обычных людей, Шарлотте следовало приспособиться к общению, пусть то ее тяготило.

— Шарлотта! — прикрикнул Аль и завелся: начал расхаживать по кабинету и назойливо стучать тростью по паркету. — Давай не сейчас, ладно? — сам просил и при этом боялся — не знал, кого хотел видеть: ее настоящую или созданную для остальных личность. Целой жизни Альберто оказалось мало для понимания, какая из ипостасей Шарлотты в больше пугала.

— Как семья, как дети? — она не отрывала глаз от мелкого шрифта, изредка поправляя очки.

— Вульф, — уже мягче позвал он.

— Эванс, — поправила она. — Почему не спрашиваешь, как моя? — и будто не слышала в его голосе мольбы.

— Мне жаль, что Артура так рано не стало, — попытка ухода со скользкой темы не увенчалась успехом.

— Ему жаль, — прыснула она и впервые за время общения показала хоть какие-то эмоции.

— Лотти, — Аль встал рядом и положил ладонь поверх ее худой руки. — Я не знал, что Ашер займет место в отряде смертников, а просто надеялся тебя вернуть. Парень воспринял все слишком буквально, — уместны ли покаяния с запозданием на десять лет? Попытка вернуть консильери стоила жизни ее сыну. Аль так и не извинился — не успел. Нордэм забрал не только детей Шарлотты, но и ее рассудок. Так тогда думал Альберто.

— Знаешь, Аль, — Лотти выдернула руку из его, будто коснулась чего-то мерзкого. — Ты много добился и без меня. Да, вначале было тяжело, но ты справился, — она одобрительно кивала. — Много достиг, через многое прошел… Теперь ты вершишь судьбы, как когда-то те, кого сам пытался обыграть. Возможно, мне не следует вмешиваться, и посмотреть, как ты будешь выкручиваться…

— Лотти, это несмешно… — по спине побежал холодок. К такому ходу повороту событий Аль оказался не готов. Шарлотта могла играть умалишенную сколько угодно, но он знал, что скрывалось за ее пустым взглядом.

— Правда? Я просто не думала, что ты воспримешь все так буквально, — Алю вернулись запоздалые извинения за смерть ее первенца.

Тыкать друг друга в больные места они могли бесконечно, но все же главным их противником оставалось время. В молодости, казалось, оно никогда не закончится, а теперь… Следовало перейти к обсуждению дел и увести Шарлотту со скользкой темы.

— Кто-то еще знает, что ты жива? — ему бросили вызов, но Лотти здесь.

У нее свои обходные пути для внешних вмешательств. Аль никогда не совался на ее волчьи тропы. Возможно, стоило, а может они и привели ее в конечном итоге к нему. Так или иначе, Альберто своего добился, правда, спустя десять лет. Разве это имело значение, учитывая, сколько им пришлось пережить: лишь пара газетных страниц в их истории. Оставалось подобрать концы.

— Сразу и в койку! — рассмеялась Шарлотта, но Аль слышал лишь звенящую пустоту. В ее смехе не было души: мертв, безжизненен — фальшивка. — А как же прелюдия? — она сложила газету и передала ему.

«Банда Зеленых Змей сжигает лечебницу Санспринг», — пестрил заголовок. «Выживших нет», — добавлено шрифтом поменьше.

— Остановок мы не делали, — она многозначительно посмотрела на Аля и напомнила, что пришла не одна.

Теперь у них дочь Патрисии Ронье, что несомненно радовало. Если помахать девчонкой перед мадам, та сдаст всех подельников с потрохами. Вернее, ткнет пальцем в своего бывшего наемника и поджигателя — Хейза. Несерьезно. Такой козырь, как дочь Патрисии, нельзя разменивать по пустякам. Значит, обмен.

— Выдадим девчонку за картотеку, — столь жирного куска Альберто давно не перепадало. Записи главной сутенерши города хранили множество имен: политики, чиновники, копы, судьи… Грех не воспользоваться шансом заполучить компромат.

— Все носитесь с ней, как дурак со стеклянным… — запнувшись в раздражении, Шарлотта быстро подобрала слова, — башмачком, — и примерить пока что ни у кого не получилось.

— Не брезгуем, знаешь ли, — здесь неозвученная аналогия подходила еще лучше. Все методы хороши, если открывали нужные двери. Шантаж — не исключение. Учитывая, на чем строился бизнес Ронье, все сводилось именно к тому, что изначально подразумевала Шарлотта.

— Я думал…

— Нет, не думал, — Эванс устало вздохнула и сняла очки, предвкушая долгие и нелюбимые ею объяснения, — ты предполагал, прикидывал, примерялся, все, что угодно, но не думал. Все, как обычно, Аль, мы же уже это проходили. Ты вспомни…

Минуло три десятка лет, но для Романо, все будто вчера: как он — молодой и дерзкий не удержал-таки стеклянный… башмак. Простительно за юностью лет, теперь же он учитывал прошлый опыт. Люди в картотеке давно у него прикормлены. Романо этого даже не отрицал. Работать за мадам и взваливать на себя еще и бизнес мамочки всея Нордэма — немного не его. Стричь с нее бабло — вот это к нему, а выносить трупы пришитых шлюх в Залив — не по статусу.

— Бабенки — злопамятный народ, — на этой незамысловатой фразе Эванс прервала поток размышлений, от которого у Романо задергался глаз: что когда-нибудь он избавится от Ронье, назначит нового управляющего филиалом и передаст дела; что не за чем брать на себя грязную работу — пусть лучше мадам поработает на него и докажет преданность. Тогда Дон Романо, как щедрый и справедливый босс, вернет ей потерянную дочь. Благодарность Ронье в этом случае не будет знать границ, в отличие от того, где Аль отожмет у нее бизнес и кинет гнить в тюрягу.

«Чтоб тебя, Эванс», — скривился Альберто. Парой фраз она перекроила все его планы. Взяла и перечеркнула одним росчерком пера. Обменять дочку Ронье на картотеку и прижать взбрыкнувших чиновников, лишить выплат, угрожая обнародовать их грязные похождение — это ли не полный контроль. Власть, к которой Альберто всегда так стремился. Но зачем размениваться по мелочам, когда есть возможность сорвать большой куш…

— Мадам очень быстро меняет туфли, — согласился Альберто, когда жажда беспредельной власти взяла верх.

— Так подари ей новые, удобные и по размеру.

— И что потребовать взамен?

— То, чего нет в природе, — загадочно протянула Шарлотта. — Пусть принесет тебе голову Кельта.

От неожиданности Альберто выронил трость и отскочил от подруги, только что попросившей принести голову ее почившего первенца. Об этом не просил даже сам Дон Романо, когда Шарлотта Вульф решила сменить имя на Эванс и оставить должность консильери ради мирной жизни матери семейства.

— Аль, нельзя же так на все реагировать. Возраст, знаешь ли, — она подняла трость и, сдув несуществующую пыль с серебренной рукояти в виде волчье головы, протянула Альберто.

— Шарлотта! — на вздохе Романо покачал головой и всмотрелся ей в лицо, убеждаясь, что подруга просто шутит.

— Ладно, — Эванс положила трость на колени и постучала по подлокотнику кресла, приглашая присесть.

— Скажи мне, что это шутка, прошу тебя, — Романо примостился рядом и вытянул покалеченную ногу вперед, не отрывая взгляда от морионовых глаз.

— Кто-то работал у Ронье киллером и прикрывался именем моего сына, — мертвого, Лотти опустила. Значит они снова вернулись к теме, которую Альберто, ой, как не любил.

— Отличное прикрытие, ведь настоящий Кельт, — Романо только развел руками, вспоминая судьбу первенца подруги.

Для Альберто не было секретом, что Ронье взяла на службу подделку, как и то, что истинный обладатель имени не заявит на авторские права после ухода с отрядом смертников в катакомбы за золотом. Романо не видел смысла искать настоящее имя киллера: его работа приносила выгоду мадам, и, соответственно, самому Альберто. Пусть зовется хоть профессором Мориарти, если так легче выполнять обязанности. Меньше вопросов, меньше следов, больше денег для всех. Теперь же, сменив Ронье на Хейза, киллер перестал оставаться в чужой тени.

Альберто понял, к чему вела Шарлотта. Очевидно, настоящий Кельт не поджигал бы лечебницу с матерью внутри. Он бы просто заявил о возвращении и этим бы бросил вызов картелю. Объявившийся десяток лет спустя смертник подпортил бы Альберто репутацию, вернувшись без отряда и золота. Поджог лечебницы — подтверждение, что на службе Ронье состояла фальшивка. Хороший вопрос, в курсе ли об этом мадам. Аль ставил, что ей плевать. Со стороны выглядело, что Ронье уверилась в киллере, как в Ашере Эвансе. Опасаясь гнева Романо, самозванец заметал следы. Его соратнику — Хейзу, возомнившему себя важной шишкой, плевать, что подпалить, лишь бы с ним начали считаться. Тот и подпалил — лечебницу с матерью настоящего Кельта и дочерью Ронье в придачу. Теперь мадам будет извиваться, как уж под вилами, чтобы получить назад дочь, и отомстить тому, кто помогал ее убить. Но как отомстить тому, кого не знаешь?

— Подул северный ветер, Аль. Никому от него не спрятаться, — Эванс вложила увенчивавшую трость волчью голову в ладонь Альберто.

Северный ветер не просто дул, а стоял за порогом. Как живое воплощение легенд коренных американцев, киллер Ронье нагрянул шквалом и подкосил вначале самых слабых. Сильным предстояло выстоять на пороге зимы. Та обещала отметиться суровостью, судя по прогнозам Нордэмской паучихи.

— Аль — окликнула она в дверях. — Начните с зубов. Пальцы девочке еще пригодятся, — ей удалось опередить события и спасти безымянный палец Жаклин Ронье от маникюра мясников Романо.

— Будет по-твоему. Она все-таки наш гость, — отпечатки против ДНК и стоматологических слепков. Два против одного. Лотти всегда работала изящнее. — Верхний ящик, — помог он Шарлотте в поисках беруш и исчез за дверью. В конце-концов, Лотти тоже его гость. На радостях сегодня Аль ко всем готов проявить милосердие.