Гамбит. Пешки ходят первыми

Leo Vollmond, 2023

Если ты один из тех, кто бросается грудью на амбразуру – будь готов, что тобой пожертвуют первым. Если ты тот, кто стоит за спинами других – будь готов ими пожертвовать. Не делай ставок, если нечем платить. Чтобы не затевали Короли, войны выигрывали Солдаты. Пешки первыми шли в расход. Королям оставалось смотреть на павших и продолжать путь по их трупам.Через десятилетие он вернулся в город, по которому не скучал. Нордэм – здесь нет места жалости и беспечности. Присвоивший его имя знатно то измарал и искупал в крови. Деяния блеклого оттиска грозили лечь грехами отцов на плечи потомков. Настало время вмешаться и обелить себя перед вездесущей Справедливостью. Даже, если в этот раз потребуется умереть по-настоящему, он к этому готов: в сложной игре сильных мира сего стать пешкой, что ходят и гибнут первыми.

Пролог. Его Рождественское Чудо

Пять лет назад…

Мерзкая песенка о звенящих бубенцах в исполнении детского хора уже пару недель доносилась из каждого устройства, способного генерировать звуки, и в наступивший канун Рождества грозила свести с ума еще сохранивших здравый рассудок. В массовой истерии предстоящего празднества степень адекватности рассчитывалась в прямой зависимости искренности восторгов от песнопений у любого, уже вступившего в половозрелый возраст. Допущения оставались простительны в силу юного возраста лишь детсадовцам и учениками начальной школы. Всем, кого уже коснулся пубертат, а затем затяжной и наименее счастливый период жизни перед встречей с праотцами, наслаждаться сочетанием мелодичных колокольчиков и глупых стишков приравнивалось к сумасшествию. По крайней мере, в Нордэме это бралось за истину.

В лобовое стекло транслировалась анимированная рождественская открытка: объёмные шапки снега на припаркованных машинах, гирлянды на фасадах домов, немного подтаявший и покосившийся снеговик прямо на тротуаре возле пожарного гидранта. Снующие люди в красных колпаках поверх уже нетрезвых голов немного портили пейзаж и в то же время добавляли нотку реалистичности в зализанную до вычурности и притянутую за уши картинку.

С неба густо сыпало еще с обеда. Жирные хлопья скользили по лобовому и налипали на капот пеной взбитых яичных белков. Высунув руку в открытое окно, он зачерпнул пригоршню, словно крал чей-то праздник — утаскивал прямо из-под носа счастливых и обманутых надуманной сказочностью строго приуроченной к определенной дате по сути обычного вечера. Воздушная, как безе, мякоть хрустнула в ладони и оказалась чересчур холодной. На превращение сказки в быль губы тронула ехидная ухмылка. С чувством необъяснимого удовольствия Адам смотрел, как между пальцев стекала обычная вода — даже не вино, учитывая дату. Сжатый комочек снега быстро съёживался и уменьшался, пока не растаял бесследно. Вот так всегда. В очередной раз чуда не произошло. Едва позволив к себе прикоснуться, оно исчезало, оставляя после себя пустоту и холод.

Выйдя из машины, он тут же ступил в лужу растаявшего снега, размочившего собранный у дороги мусор. Разбухший картон и смятые газетные листы неприятно захлюпали, встретившись с подошвой неприлично дорогих для этого райончика ботинок. Зашагав к крыльцу дома, стены которого еще помнили сухой закон и великую депрессию, Адам снова надеялся на чудо — что они не обрушатся едва он окажется внутри.

На заполненной людьми улице он резко контрастировал внешним видом — слишком респектабельным по меркам старого города. Среди работяг из доков, выпивох местных баров и уличной шпаны заблудший мажор виделся чужеродным элементом. От пера искателей легкой наживы спасал лишь везде и всегда узнаваемый облик. Искать себе проблем и связываться с членом семейства Ларссонов желающих не нашлось. Да и о нраве первенца влиятельной и богатейшей семьи Восточного Побережья тоже молва ходила: гайки Адам закручивал намертво одним ударом с правой. Подтверждая слухи, он ненавязчиво сверкнул стволом за поясом, доставая из кармана пачку сигарет. Все же визит в Северный Нордэм требовал особых условий соблюдения безопасности.

Всевышний услышал мольбы, обращенные от одного, как в городе считалось, приближенных — стены дома крепко стояли, когда Ларссон перешагнул порог. Поднявшись по скрипучим ступеням, Адам смахивал растаявшие капли с руки и спешно обтер ладонь о пальто у нужной двери.

— Минутку, — нервно взвизгнули на его стук.

Адам не осуждал. С учетом увиденных этажом ниже колядок он бы не удивился и выстрелу на поражение. Если в суде грамотно воспроизвести исполнение псалмов парочкой подвыпивших бездомных, голосивших возле парадной, присяжные точно вынесут стрелявшему оправдательный приговор. Не побоявшись услышать, что здесь исповедовали конфессию отличную от той, что сегодня широко праздновала рождения Спасителя, Адам повторил стук.

— Сказала же, минутку! — еще резче и пронзительнее.

Ларссон клялся, что слышал взвод курка по ту сторону двери, приоткрывшейся с заминкой в пару секунд. На появление гостя возгласов ликования не последовало. Дверь дернулась с намерением захлопнуться перед его носом, что воспринялось бы с неимоверным облегчением. Но, увы, чуда снова не произошло. Дверь этого дома снова оказалась для него открыта. Видимо, безграничная «радость» на лице заставила проникнуться к нему чем-то вроде сочувствия. Приняв подобное за оскорбление, Адам с пренебрежением молчал и все еще не выдавил приветствия, которым, собственно, его тоже не удостоили. Странно, что им в чем-то удалось найти взаимопонимание: молча стоять на пороге и сверлить друг друга взглядами без обмена и парой дежурных плевков в суп. Она не выдержала первой:

— Я скажу, что вы приезжали, а пирог восхитителен, — что никак не тянуло на начало светской беседы.

С Адама будто стекло напряжение вместе с каплями осевшего на волосах и растаявшего снега, когда мерзавка выдернула из рук подношение к праздничному столу и избавила обоих от вынужденного общения. По запаху, просочившемуся из-под фольги, пирог пах лучше всего в радиусе нескольких кварталов. К столу гостя не пригласили. Видимо, под презрительным взглядом кусок в горло не лез.

Мерзавка не заводила ненужных разговоров, что уже за счастье. Ларссон облегченно вздохнул, когда дверь захлопнулась перед ним. Отвесив себе похвалы, что держался молодцом и сделал все, как и обещал матери, он с чистой совестью уже собирался сбежать из тухлого местечка. Уверенно шагая к лестнице, Адам вдруг вспомнил ее внешний вид: уставшая, растрепанная, в его старой маке, которую нагло присвоил младший брат. Черт. Лиам. Адам упустил из виду, куда запропастился мелкий засранец. Судя по всему, девчонка коротала вечер в одиночестве. И все бы ничего, если бы не заверения Лиамеля, что Рождество встретит с подругой. Решив удостоверится, что мелкий говнюк оказался настолько ленив, что не поднял задницы открыть дверь, Адам вернулся и снова постучал, как постучал бы по голове брата.

— Я исповедую иудаизм! — с порога заявила мерзавка, открывая. — А, это опять вы, — что явно разочаровало ее куда сильнее навязчивого обхода квартир. — Ладно.

Так и не дав Адаму вставить хоть слова, она потянулась за телефоном в карман видавших лучшие годы спортивных штанов от мужского комплекта.

— Добрый вечер, мэм, — щебет певчей пташки полился в трубку. — Да, ваш сын приехал и привез восхитительный пирог, — буквально дожеванный во время разговора с отряхиванием губ от крошек. — Дать ему трубку? Конечно!

Под выжидающим взглядом Адаму предложили продолжить беседу по протянутому телефону. Не став спорить, он включился в устроенный мерзавкой перфоманс:

— Да, мам, у них все хорошо. Я как раз вовремя, — не без удовольствия он смотрел, как девчонка на глазах побледнела, хотя казалось, бледнеть ей больше некуда. — Ли в уборной. Позже перезвоню.

Вернув телефон, Адам нагло перешагнул порог без приглашения и осмотрелся, пока бледнявая слушала трескотню его матери в трубке. После долгих прощаний и сто первых благодарностей за угощение, ей все же пришлось снизойти с гостем до полноценного разговора.

— Договоримся так, — нахалка сразу начала выставлять условия. — В следующий раз, — о нем сомнений не было ни у кого, — вы просто пишите, какую еду я должна похвалить, и можете не приезжать, окей? — задача упрощалась и усложнялась одновременно.

Стоило бы согласился. Идея сама по себе виделась неплохой, вот только обманывать мать из-за какой-то малолетней соплячки Адам точно не стал бы. Бросив через плечо надменный взгляд, он прошелся по квартире.

— Где он? — как и ожидаемо, внутри оказалось пусто.

— Без понятия. Может у Гарри из команды по баскетболу, может у Синди из сборной черлидерш, может у Чана, если потянуло на экзотику. Лиаму ниче держать не надо: ни хрен, ни свечку, — она принялась кромсать пирог пластиковой вилкой.

— А кому, позвольте спросить, знать, если не вам, мисс… — уже привычная пауза, после которой она закатывала глаза.

— Рептилоид с планеты Нибиру, — Эванс даже бровью не повела на уничижительный тон. — Он ваша семья, не моя, — и снова принялась жевать, будто не ела вообще никогда.

На минуту Адаму стало не по себе. Он уже и забыл, почему разговоры с ней вечно в тягость. Подружка брата обладала исключительной особенностью выворачивать слова наизнанку и представлять факты в совсем ином свете.

— Он должен быть дома! — со вскрывшимся обманом Адамом овладела ярость.

— Ток вы не туда пришли. Вам к астрологу: там скажут в каком доме сейчас Луна, — мерзавка злобно оскалилась и начала трясти расставленные на столе банки содовой в поисках недопитой. Судя по бултыханию в одной из них, нашла.

Адам вечно недоумевал, как у нее выходило и дать, и взять одной фразой. Это никуда не годилось. Лиам по обыкновению при полном параде смылся из особняка под предлогом, что ехал к подружке. Все вздохнули с облегчением, ведь иначе пришлось бы слушать его нытье и сплошные сожаления о тяжелой участи соседки по шконке в Принстоне. Видимо, мелкий говнюк надеялся, что все вокруг окончательно отупели и не выяснят, что он свалил на очередную вечеринку до самого утра. Эванс же, как и всегда, прикрывала гулящего дружка. Идеальная пара, ничего не сказать. Таким уровнем доверия не могли похвастаться даже супруги, прожившие в браке пару десятилетий.

Подружка Лиама могла быть какого угодно происхождения, но раз уж поганец выбрал ее поводом для слива из-под родительского надзора, пренебрегать доверием семьи ему не стоило. Безответственный мелкий говнюк, которому ничего нельзя поручить. Хрустальный хрен бы не уберег. Радостно, что некоторые фамильных ценности Ларссонов крепко пришиты к телу, хоть и болтались непонятно в каком доме. На телефон Лиам тоже не отвечал. После нескольких звонков женский голос сообщил, что сеть перегружена.

— Я его подожду, — Адам не верил, что брат мог так поступить. Только не с ней — вечно прикрывавшей его задницу, где бы Ли не светил. На случай, если все-таки смог, по возвращению его будут ждать пара ласковых и хук слева. Еще, конечно же, Адам непременно рассказал бы обо всем матери, чтобы она окончательно высверлила младшему отпрыску мозг.

— Курить на кухне, — мерзавка швырнула на стол кусок металла, который, стало быть, в очень далеком прошлом преподносился пепельницей.

Адам всегда завидовал с какой легкостью брат плевал на обязательства и элементарные правила светского этикета. В этот раз забил на традицию собираться на Рождество. Никто в их семье не ратовал за фотографии в одинаковых свитерах, совместное раскрытие подарков или украшение гостиной. Обыкновенная дисциплина: если поручено — сделай. Родители настаивали на приезде сыновей, а приказы главы семейства у Ларссонов не обсуждались. Ли сумел это правило обойти: поставил ультиматум, что будет праздновать с подругой — предусмотрел поганец, что в их дом она невхожа. Мать будто сердцем чуяла подвох, и вот Адам здесь — в пропахшей плесенью и сигаретным дымом квартире, где замшелый диван грозил развалиться под его весом в сто восемьдесят фунтов.

Первый час ожидания дался с трудом. Второй еще тяжелее. Когда стрелки часов перевалили за девять, Адам определил еще час для контрольной явки и намеревался смыться. Провести всю ночь в тухлой дыре не прельщало. Вкатить братцу по полной можно отложить до лучших времен.

В скромной, если не сказать бедной обстановке квартиры не было ни намека на праздник, за исключением принесенного пирога. В тишине аскетичной обители отчетливо слышался шум протекавшего сливного бачка и вопли с улицы, доносившиеся в приоткрытое окно. Хозяйка тоже не блистала радушием: не составила гостю компании, забаррикадировавшись в спальне, и лишь незадолго до дэдлайна для Лиама показалась на глаза, чем повергла в ступор.

Вместо праздничного одеяния на ней красовалась огромная брезентовая куртка с эмблемой криминалистической лаборатории Нордэма. Из-под незастегнутой полы виднелась прицепленная к поясу черных джинс кобура с табельным. В руках — спортивная сумка, а обувь сошла бы за армейскую, если бы не подростковый размер. Пугало, что у кого-то сегодня намечалась вечеринка куда интереснее, чем у Лиама, а еще, что брат мог стать «клиентом» несостоявшейся пары на Рождественский вечер. Перебраниваясь с кем-то по телефону, Эванс не стеснялась в выражениях и даже не пыталась скрыть жуткий акцент жителей северных кварталов, посылая кого-то… Адам толком и не понял куда, но ставил, что собеседнику там не понравится.

— Какие-то проблемы? — скорее из вежливости, чем из любопытства поинтересовался он.

— Все путем, — Эванс запихивала остатки пирога в пластиковый контейнер.

Складывая ужин-завтрак в сумку, она причиняла звонок по видеосвязи. На обратной стороне вызова послышалось несколько мужских голосов с отборной бранью наперебой, что очень походило на прямое включение камер наружки с улиц старого города.

— Дамы, — на приветствие Эванс ей тут же прилетело хоровое:

— Пошла ты!

— Не ссорьтесь, девоньки. Мальчиков на всех хватит, — мерзавка лишь зевнула на коллективное:

— Сплюнь! — Адам глазам не поверил, когда она и, правда, смачно сплюнула.

— Нам бы с текущим разобраться, — на экране смартфона появился всклокоченный и худой мужчина с запавшими блеклыми глазами. — Выдвигайся, у нас тут шведский стол — на любой вкус. Выбирай, перестрелка в Айрон Энд — пять трупов. Ограбление ювелирки на Юнион Гарден — работать в паре с Диазом. На нем охранная система, на втором — пальчики. Взрыв газа на углу Хайден Роуд и Перл Стрит…

— Мет, — перебила девчонка. — Там лаборатория, док.

— Ясно, ты не едешь. Уилсон, берешь в сопровождения два патруля и табельное. Дальше на Шестнадцатой — тройное убийство. Жена застала мужа с двумя девицами…

— Я еду! — кто-то за спиной мужчины перебил ставку и утащил кусок с общего стола разбора заданий под громкий свист и улюлюканье, которое Эванс тоже поддержала:

— У-у-у, Бобби, тебе лишь бы на сиськи попялиться! — динамик ее телефона закряхтел от свиста.

— Хоть на такие посмотрю, живые не помню, когда видел, — вся компания сочувственно зацокала с пониманием.

— И на сладенькое: утопленник под мостом Первопоселенцев, сразу предупреждаю — не свеженький, и кто-то опять попортил товар мадам на Оушен Авеню: один труп, многочисленные колото-резанные, — на последнем, оглашенном в списке деле, криминалисты замолчали.

— Оушен Авеню, я поеду, — уверенно незамедлительно кивнула Эванс.

— Уверена? — ей оставили право отказать, что неудивительно. Оушен Авеню было тем еще местечком даже в сравнении с остальным старым городом.

— Десять минут, док, и я там, — она порылась в карманах висевшей у входа толстовки Лиама и выудила ключи от его машины, оставленной здесь для отвода глаз.

— Это Оушен Авеню, — «дока» рвение не впечатлило.

— А это девятый калибр, — Эванс откинула куртку, демонстрируя ствол. — Я здесь выросла. Каждый угол знаю. Нас с Милл Стрит не напугать ссыклом с Оушен Авеню, — демонстрация потрясающей уверенности и безрассудства опять удостоилась громкого свиста ребят из лаборатории. — У Бобби уже номер с блэк-джеком и прилагающимся, Уилсон на взрыве мета. Вам больше некого послать в старый город…

«Док» молчал, обдумывая представленные аргументы. Здесь Адам его понимал. Оушен Авеню заполняли сплошь отбросы, полностью потерянные для этого мира и готовые на что угодно ради дозы. Идея послать новичка в рассадник содомитов, торговавших телом, их буйных клиентов и наркоманского сброда, начальника не впечатляла.

— Я ближе всех, сэр, — непонятно на что «док» вообще надеялся, начав с ней торги. Эванс видела цель, но не видела препятствий и уже рвалась ехать на вызов к зарезанной проститутке.

— Работаешь со мной в паре. Встречаемся на месте. Без меня за периметр не заходить, вообще не выходи из машины, — судя тону отеческих наставлений «дока», следующим было бы, что лучше бы ей не выходить из дома. — Может все же на камеральную сегодня?

— Леди не меняют правила игры, а просто остаются леди, сэр, — Адам удивился, откуда что взялось, когда мерзавка, состроив начальнику глазки, спрятала гоповской акцент.

Отключившись на контрольном «пошла ты» от команды, Эванс подхватила сумку и бросила перед Адамом связку ключей:

— Заприте, когда будете уходить, — Адам осмотрелся и не нашел, что здесь вообще можно было взять.

— Поедешь на Оушен Авеню? Сейчас? Одна? — он все же решил уточнить, не ополоумела ли она окончательно.

— Если дождетесь Лиама, передайте, что есть нечего, — проигнорировав допрос, Эванс прицепила рядом со стволом значок сотрудника экспертной службы.

— Тебе еще нужно доехать, — напомнил Ларссон.

— Так я и доеду, — Эванс помахала ключами от Опеля, — наверное… Черт, опять автомат. Пешком дойду. Двенадцать кварталов всего, — она брезгливо бросила ключи на стол. — Почему богачи любят ездить на всяком импортном говне?

— Стоять! — заслышав о безумной по всем меркам затее, Адам мигом подскочил с дивана. Он и без этого был рад свалить отсюда и присутствие девчонки в машине как-нибудь переживет. — Поехали.

Ларссон подхватил пальто со спинки дивана и распахнул перед собой дверь, словно открывал путь к спасению. Мерзавка недовольно скривилась и посмотрела на часы. Выбор у нее был не большой: идти пешком улицами с подогретой выпивкой толпой или помолчать несколько минут. Кого Адам обманывал — должно быть, сложнейший выбор в ее жизни, учитывая особенность неумения вовремя заткнуться.

— Это Оушен Авеню, — она, как и «док», оставила право отказаться, с сомнением и искоса поглядывая.

— Познакомься с Пустынным Орлом, — Ларссон проделал тот же фокус, что и Эванс с ее боссом, демонстрируя прикрытой полой пальто ствол. — Не меньше твоего, кстати.

— Главное не размер, а умение пользоваться, — поездка обещала быть долгой.

— Говорят те, кто не может похвастаться размером, — не того брала на понт девочка с Милл Стрит. Ребятам с Маунтин Драйв всегда было, чем ответить.

— Только болтать и горазды, понторезы… — поездка грозила стать не просто долгой, а бесконечной. Затыкаться Эванс не собиралась.

Хлипкая дверь запиралась на целых четыре, как насчитал Ларссон, оборота замка. На середине шага Эванс вдруг резко развернулась, всмотрелась Адаму в глаза и с облегчением вздохнула. Он не успел уточнить, что ее так обеспокоило. Ответ пришел сам собой — девчонка проверила надел ли Адам линзы. Стоило бы упрекнуть ее за сомнения в его меткости, если бы перспектива возможной перестрелки виделась призрачной. Все же их ждала Оушен Авеню, а Эванс, видимо, не зря ела свой хлеб, раз столь внимательна к деталям. Адам бы соврал, сказав, что его это не впечатлило.

Свернув с Причала Металлистов на Оушен Авеню, пришлось сбавить скорость. По дороге расхаживали откровенно разодетые девушки и торчки, потерявшие связь с реальностью. И тех, и других жизнь помотала настолько, что напрочь отшибла страх скончаться под колесами люксового авто. Вдалеке замаячили красно-синие маячки, зазывавшие на огонек. Обосновались патрульные возле гостиницы Посейдон, где оцепили вход. Зевак набралось немного, да и те смотрели со скукой: коротали время в ожидании клиента или прихода.

К удивлению спутница Адама молчала всю дорогу. Едва он припарковался возле патруля, Эванс подцепила ремень сумки и собралась выйти из машины, пролепетав на плебейском диалекте нечто, напоминавшее благодарность. Слышалось неискренне, да Ларссон на иное и не рассчитывал. Приоткрыв окно, он закурил. Эванс нарушила инструкции и вышла из машины до приезда «дока», но Адам намеревался передать ее с рук на руки, пусть и не ставя девчонку в известность.

До приезда начальника экспертной службы детективы курили возле ленты и шугали местную шпану, желавшую проскочить под ленту. Через приоткрытое окно машины слышались вялые приветствия Эванс и дежуривших в Рождество копов.

— Недобрый вечер, убойный отдел. Расскажите хоть что-то новенькое, — со вздохом, она передала сумку патрульному.

— Мы думали, вы нам это расскажите, — начал один из детективов. — Все под копирку. Убитый — парень из эскорта мадам Ронье. Как обычно, многочисленные колото-резанные. Везде кровища и стекло. Еще тепленький. Нашли коллеги. Без имен, естественно. Вызов поступил со стойки регистрации. Надеюсь, док скоро приедет. В номере окно настежь. Как бы не попортило картину… — скучнее рассказа Адам в жизни не слышал.

— Тепленький? — голос Эванс странно зазвенел.

— Угу, — глубоко затягиваясь, кивнул детектив. — На улице холод, а он даже не остыл… Быстро же у мадам работают, — копы дружно загоготали.

— Когда позвонили на пульт? — звонкий голос стал еще пронзительней.

— Около часа назад.

— И правда быстро, — Адам будто кожей уловил ее напряжение в голосе. — Позвоню Салли, узнаю, где он.

Врать Эванс не умела. О чем не знали копы, Ларссон давно в курсе. Она заворачивала в переулок точно не для переговоров с боссом. Тронувшись следом, Адам ехал за ней погасив фары и выбрал удобное место притормозить.

— Далековато от входа, — окликнул он девчонку, но та настойчиво шла вглубь переулка вдоль гостиницы, пока не остановилась.

— Убойный номер, — Эванс задрала голову и разглядывала окна.

— Вернись в машину, — через силу Адам добавил: — Пожалуйста.

— Это убойный номер! — посмотрела она в упор, но Ларссон клялся, что не видела в этот момент ни черта. Он знал этот взгляд — в нем горел азарт погони ищейки, вышедшей на след. — Снег нетронут, — Эванс показала на дверь черного хода.

До Адама, наконец, дошло. Убойный номер. Убийца должен был выйти здесь, но так и не вышел. Эванс припустила вперед трусцой.

— Значит, он все еще внутри? — Адам пошел следом. Из-за разницы в росте ее бег приравнивался к его быстрому шагу.

— Нет, — добежав до следующего здания, Эванс проверила, заперта ли парадная дверь. Подергав ручку, она побежала к двери следующего дома. — Но далеко не ушел, — там так же оказалось заперто.

— Что? Стой, — Ларссон поймал ее за руку, крепко стискивая худое запястье, хоть мерзавка настойчиво вырывалась.

— На Оушен Авеню ему не выйти. Свидетели.

Все верно, иначе зачем выбирать убойный номер возле лестницы черного хода: убийца и не планировал уйти через парадный, но и через черный никто не выходил. Тело быстро обнаружили. Окно в номере открыто, значит путь оставался один — по пожарной лестнице. Все виделось теорией конспирологов, а Эванс очень недоставало шапочки из фольги. Именно так, должно быть, и отразилось во взгляде Адама, на что она положила ладони ему на щеки и повернула голову к углу здания, прилегавшего к гостинице:

— Смотрите! — приказала она. — Видите? Смотрите, пока не увидите!

Он увидел. Камера на уровне второго этажа. Адам кивнул, давая ей знать, что все понял. Эванс отпустила его и припустила дальше по переулку, продолжая ломиться во все двери вдоль линии гостиницы Посейдон.

— Все дома с камерами принадлежат картелю. Возле входа два перекрестка с обеих сторон, там тоже камеры, — означало, что убийца мог миновать надзор картеля и уйти незамеченным только по крышам прилегавших зданий.

— Нужно сказать копам, — Адам озвучил самый простой и очевидный вывод, но Эванс только цокнула и покачала головой.

О чем все знали, но предпочитали молчать стало почти осязаемо — коррупция, процветавшая в рядах полиции. Слишком многие из них состояли на довольствии сутинерши мадам Ронье и картеля Романо. Кредитная история Эванс сообшала, что девчонка на честно заработанные гроши, поэтому и продолжила поиски. Одна из дверей поддалась, пропуская их в парадную невысокой многоэтажки. Камер по углам дома не было. Ничья земля, вернее, здание принадлежало муниципалитету, который не слишком-то за ним следил. Поднявшись к двери на крышу, Адам дернул ручку. Заперто.

— Под приходом частенько ищут, где полетать. Эти двери почти всегда под замком, — пояснила Эванс.

— Исправим, — Адам собирался вышибить дверь плечом.

— Вы почему все еще здесь? — девчонка словно очнулась от транса. — Вернитесь в машину, здесь опасно!

— Я предохраняюсь, — ствол из-за пояса перекочевал Ларссону в руку в боевой готовности.

— Мистер Ларссон, — ищейка вернула себе ясность мысли и перегородила дверь тщедушным тельцем.

— Уйди, — Адам отбросил ее за плечо тряпичной куклой.

— Как знаете, — здесь не место преступления, и Эванс ему не указ. Не став спорить, она взвела курок на табельном.

Хлипкую дверь вынесло с первого удара. Проверив выход на крышу, они осторожно ступили на «ничью землю». Глазам открылась ровная снежная гладь без единого следа. Либо Эванс ошиблась, либо сюда убийца еще не дошел. Положа руку на сердце, Адам ставил на второе. Слишком уж точными виделись прогнозы.

— Теперь можете вернуться в машину, — низко из горла выдавила мерзавка, что никак не тянуло на «спасибо».

— Позволь мне самому решать, — Адам вежливо отклонил ее просьбу.

— Я не смогу искать его и защищать вас.

— Кто сказал, что меня нужно защищать? — он смело ступил на девственно чистый снег, оставляя глубокие отпечатки следов.

Эванс вздохнула и поплелась следом. Стоило Адаму замешкаться, она потянула его за рукав и указала место для перехода на соседнюю крышу. Перекинув ноги через парапет, девчонка лихо залепила камеру на соседнем доме снежком, а затем спрыгнула на крышу почти беззвучно. Ларссон с трудом повторил ее подвиг и приземлился следом с грохотом рухнувшей ледяной глыбы, за что получил осуждающий взгляд. Короткими перебежками от одного выхода воздуховода до другого, они проделали путь до следующего здания. Оно оказалось выше на этаж. Пришлось карабкаться по водосточной трубе. Повезло, что дома стояли вплотную.

Эванс снова с первого же раза угодила в камеру снежком, на что Адам завистливо хмыкнул. Он о такой меткости только мечтал, зато мог отправить камеру в полет до противоположной крыши через улицу ударом даже не в треть полной силы.

До гостиницы оставалось еще несколько зданий — все разной высоты, что сильно затрудняло просмотр на дальнее расстояние при ломанной линии смыкавшихся домов. Каждый пройденный ярд становился все менее безопасным. На очередном переходе в два этажа вверх у Адама появились сомнения в необходимости продолжать путь. Ларссон был готов развернуться и уйти, но вряд ли Эванс его бы поддержала, а оставлять ее здесь одну совершенно не по-скаутски.

Девчонка же чувствовала себя среди торчавших на крышах антенн и выходов вентиляционных труб обезьяной в джунглях: ловко уворачивалась от почти незаметных в темноте тросов и понатыканной где ни попадя арматуры. По осыпавшемуся кирпичу, вообще, карабкалась, как по складному на детской площадке.

— Обойдите, — указала она на угол здания, по стене с выпавшими кирпичами которого долезла до самого верха. — Там пожарная лестница. Кирпичи вас не выдержат.

— А лестница, стало быть, да, — в чем Адам сильно сомневался.

— Можете вернуться в машину и поехать домой, — и это виделось самым здравым решением, но черта-с два кто-то с Маунтин Драйв проиграет забег девчонке с Милл Стрит. Разбрасывая ногами наметенный к стене снег, Ларссон пошел, куда ему указали: к углу здания, а не в машину.

Несмотря на время постройки дома, лестница выглядела добротной. Повиснув на ней с прыжка, Адам подергался, проверяя на надежность. С ржавых прутьев посыпался снег и, попав за шиворот, тут же принялся таять, стекая между лопаток. Чертыхаясь, на чем стоял свет, Ларссон вскарабкался до парапета, перемахнул через него одним прыжком и приземлился в аккурат возле залепленной снегом камеры. Озираясь в поисках Эванс, Адам увидел ее на противоположном конце крыши. Дерьмо. На этот раз камеру залепила не она, а значит…

Бросившись к ней со всех ног, Адам побоялся подать голос. Эванс в свою очередь, дошла до конца здания, где тоже заметила залепленную камеру и сразу же побежала Ларссону навстречу. Она не успела пробежать и половины разделявшего их расстояния, как Адама настиг пронзительный крик:

— Вниз! — визжала Эванс, что было мочи.

Сознание перешло на уровень инстинктов. Адам без обдумывания выполнил команду и со всего маха рухнул лицом в снег. Над головой послышался лязг металла о кирпичи вентиляции и хруст снега где-то над ухом. Перекатившись на спину, Ларссон снова увернулся от лезвия, проткнувшего примятый снег и чиркнувшего о крышу в месте, где секунду назад лежал сам Адам. Удар ногой наотмашь пришелся по лодыжке напавшего. Тот не стал терять времени на расправу, ловко перескочил через Ларссона и устремился по крыше в лабиринт воздуховодов.

— Не вставайте, — Эванс так же перемахнула через лежавшего Адама и скрылась вслед за убегавшим плясуном с пером.

Взяв пару секунд перевести дух, Адам поднялся на ноги и крепче сжал пистолет, от которого теперь не было никакого проку: линзы после падения остались в снегу. Пришлось полагаться на слух и петлявшую вереницу следов. Быстро передвигаться не получалось — походило на пробежку в густом лесу. С немалыми габаритами и ростом в шесть с половиной футов Ларссону то и дело приходилось притормаживать, протискиваясь между натянутых тросов, и собирать углы отсыревшей кирпичной кладки вентиляций. Погоню Адам настиг, когда напавший уже приближался к краю крыши. Эванс не сильно отставала и рисковала напрыгнуть на лезвие в ближайшие полминуты.

С края бежать некуда. Казалось, схватка неминуема, но, спасаясь от преследования, беглец совершил нечто безумное: с разбега перемахнул через парапет, приземлился на крыше здания через улицу и кубарем прокатился несколько ярдов. Расстояние между домами узкого переулка виделось небольшим, но Адам бы на месте беглеца так не рисковал. В случае неудачи его отскребали бы от асфальта.

Эванс тоже не отличилась благоразумием: отошла от края взять разбег и намеревалась повторить фокус с полетом над улицей. Выбора у Адама не осталось: пришлось бежать, что было сил, и снести идиотку с намеченной траектории. Ларссон успел перехватить ее перед самым прыжком и при падении с ускорением впечатал Эванс в снег, услышав подозрительный хруст в районе ее груди. Легко отделалась — парой сломанных ребер против всех раздробленных костей и растекшихся по асфальту мозгов. Правда, в наличии последних, Адам вдруг засомневался.

— Ты больная на всю голову? — спрашивал он сквозь отдышку и отплевываясь от снега.

— Вы сломали мне очки! — недовольно прошипела она и пинком согнала с себя громоздкую тушу Ларссона, вытащив из нагрудного кармана куртки пластиковые очки с лопнувшим стеклом.

–Так-то ты меня благодаришь? — Адам поднялся вслед за ней.

Эванс подбежала к краю крыши, но прыгать больше не собиралась: наоборот, замерла, будто под прицелом. Так отчасти и было. С крыши здания через улицу на них смотрел несостоявшийся убийца. Лицо его скрывали низко висевший капюшон и высокий ворот куртки. Он был совсем близко и в то же время недосягаемо. Для них, но не для пули. Адам не долго думая навел на него прицел.

— Нет, — Эванс отвела его руку, пока не прогремел выстрел.

Ларссон попытался ее оттолкнуть, но мерзавка вцепилась зубами ему в запястье. То ли от боли, то ли от омерзения, Адам выпустил ствол и отдернул руку, будто в кипяток мокнул. Вернув взгляд к месту упущенной цели, он думал, что увидит пустую крышу. Каково же было удивление, когда оказалось, что человек все еще там. Легким движением спрятав лезвие в ножны на поясе, он отсалютовал от края капюшона двумя пальцами и лишь после этого исчез. Эванс в ужасе отшатнулась на такое прощание.

— Больная, — Адам приложил снег к укусу. — Поздравляю, ты упустила своего потрошителя, — злобно прошипел он.

— Это не он, — ее словно пригвоздило к месту. — Вернее не тот, которого мы искали… — звонкий голос стал совсем тихим, а глаза так и скоблили крышу напротив в месте, где только что стояла черная тень с ножом в руке.

— Знаешь этого больного ублюдка? — хмыкнул Ларссон, решив, что все полоумные в городе знакомы через несколько рукопожатий.

— Вы тоже его знаете. Все его знают, — загадочно усмехнулась Эванс. — Он здесь за тем же, за чем и мы: искал того, кто портил бизнес мадам. Мы, видимо, спугнули обоих, — вернув Ларссону пистолет, она со вздохом пошла назад.

Настал черед Адама оторопеть. Вышло, что в его календаре появился еще один День Рождения. Он чудом избежал смерти от пера киллера мадам Ронье. Опять. Снова. Тот, как известно, свидетелей не оставлял. Видимо, Ларссон любимчик Фортуны, раз дважды избежал от него расправы. Правда, в сегодня лица киллера он не видел. Как и Эванс. В перспективе ей ничего не грозило.

— Забудьте о том, что здесь видели, и никогда никому не говорите об этом, — ее явно что-то беспокоило.

Собственно, Адам и не собирался распространяться об экстремальных развлечениях, но следовало признать — он нашел их занятными. Потраченного времени и нервов они точно стоили. И, как вишенка на торте, с напоминанием, что до конечной цели они так и не дошли, дверь на крышу распахнулась сильным рывком.

— Полиция Нордэма. Руки за голову, лицом вниз! — под прицелом нагрянувшего копа они остановились на середине шага, выполняя команду: — Оружие на пол!

— Детектив Маркес, не стреляйте! Это Эванс из команды доктора Салли, — из-под расстегнутой куртки тускло блеснул ее значок. — Я осматриваю возможные пути отхода убийцы.

— А этот? — детектив перестала целится в них, но убирать табельное не спешила.

— Это мой друг — Ли Ларссон. Он меня подвозил, — Эванс метнула в Адама тревожный взгляд из-под нахмуренных бровей.

— Вы выше, чем на снимках, мистер Ларссон. Почему вы здесь? — с подозрением поинтересовалась Маркес, но ствол все же убрала. Видимо, услышанная фамилия свое сыграла.

— Это же не место преступления, — девчонка не дала Адаму заговорить и правильно: семейное сходство позволяло ему в темноте сойти за Лиама, да, изрядно помятого и постаревшего на пяток лет в отличии от фотографий в прессе, но вот тембр голоса и манера разговора легко раскрыли бы обман. И если к дружбе Лиамеля со всяким отребьем вопросов ни у кого, даже у родителей, давно не возникало, то старшему сыну и гордости семьи подобного не позволялось и вызывало ненужные вопросы.

— Видели здесь кого-нибудь? — Маркес осмотрелась и глянула поверх их голов в темноту.

— Нет, никого. Мы бы сразу сообщили… — звучало правдоподобно только для незнавшего Эванс, Адам же сразу почувствовал в ее голосе нотку фальши.

— Идем, тут небезопасно, — детектив позвала за собой и шагнула в проем двери на лестницу, откуда только что появилась.

Непонятным оставалось не само появление копа так далеко от места преступления, а как Маркес умудрилась сюда войти. Эванс проверила все двери, и в принадлежащих картелю домах было заперто. Можно было бы и усомниться, если бы проверка не происходила у Адама на глазах. Без слов понимая невысказанный вопрос, Эванс приложила палец к губам и покачала головой, затем взяла Адама за руку и потащила за собой. Вначале Ларссон воспротивился, но потом вспомнил, что изображал младшего брата: в пору распевать пошлые песенки и хватать Эванс и Маркес за зад. Без определенной цели, конечно, просто потому что Ли так мог.

— Не знала, что над делом работает спецотдел, я видела ребят из убойного у входа в гостиницу, — Эванс сжала руку Адама, будто пыталась сказать что-то. В больших серых глазах на кукольном личике отражалось беспокойство, какого Ларссону видеть еще не приходилось.

— Поступила информация, что кого-то видели на крыше, нас послали проверить, — детектив не сообщила ничего конкретного, но легко угадывалось, кто послужил источником. — Не стоило разгуливать здесь без сопровождения, рисковали в лучшем случае оказаться свидетелями.

— В этот раз нам повезло, — Эванс нервно хихикнула, неумело изображая облегчение.

— В следующий может повезти меньше, — больше смахивало на угрозу, чем на предупреждение.

На улице их встретил яркий свет фонарей, освещавших крыльцо дома. Дав Адаму спуститься на несколько ступенек, Эванс дернула его за руку, развернула к себе и подняла воротник его пальто, предусмотрительно спрятав лицо Адама от камер.

— Не дергайтесь, — шепнула она, когда потерлась носом о его нос. — Ни с кем не разговаривайте, не светитесь. Просто уходите. Вас не должны здесь видеть.

— Что происходит? — Ларссон даже не оттолкнул ее и спрашивал так же — полушёпотом.

— То, во что вам лезть не следует. Повсюду люди Романо, — к такому предостережению стоило прислушаться. У мафиозных боссов длинные руки, и, судя по всему, люди из картеля работали без праздников и выходных.

— Вы идете? — окликнула их Маркес.

— Минутку, — мерзавка кокетливо захихикала и повисла у Адама на шее, притягивая его ближе и надежнее пряча от назойливых глаз детектива. — Уходите и забудьте обо всем, что здесь было, — она снова зашептала, едва шевеля губами.

— Ты знаешь, кто он, верно? Помоги мне убрать его, — руки сомкнулись вокруг ее талии, словно поймали в капкан с шипами острых заточенных зубьев. Эванс попыталась вырваться. Бесполезно. Крепкие объятья держали намертво.

Он снова смотрел и видел: девчонка перед ним вся как на ладони. Дерганная, испуганная, загнана в угол. Его Рождественское Чудо — не иначе. Ларссон счастливый обладатель связей. Судья, прокуроры… Они делали, все, что он приказывал, но Адам не знал, как подступиться к мадам Ронье, пока ее охранял неуловимый бес.

— В городе ходят слухи, что это Кельт… — Ларссон оторвал Эванс от земли и закружил в воздухе под заливистый ее хохот. Аккуратно опустив на ступени, он склонился к ее лицу, что мог рассмотреть, как пасмурное небо в серых глазах затягивали грозовые тучи.

— Кельт мертв. Хотите устроить охоту на ведьм? Я пас, — странно было слышать от представителя клана Вульфув — тех самых первых охотников.

— У всего есть цена. Назови свою, девочка с Милл Стрит, — ребятам с Маунтин Драйв по средствам оплатить любой счет.

— Вы разве не помните, я не продаюсь, — это он отлично помнил. Чертова идеалистка оставалась неподкупна. — Сколько? — Адам склонился над ней так близко, что чувствовал на лице ее дыхание. За пару секунд ничего не поменялось. Девочка с Милл Стрит отказывалась назвать свою цену. Что ж, Адаму вполне под силу это исправить. Когда она сама придет к нему, ставка упадет вдвое.

— Идите к черту, — сквозь ровные мелкие зубки вырвался предостерегающий рык: пойманный в капкан полуволчонок не собирался сдаваться.

— С удовольствием, — Ларссон не оставил ей ни шанса увернуться. Рискуя быть снова укушенным, поцеловал ее, крепко прижимая. Эванс и не думала сопротивляться — стерпела, когда он оторвался от ее замерзших губ и отстранилась, разглаживая складки на его пальто.

— Это ваша война, не моя, — во взгляде серых глаз сплошь осуждение. — Поздравьте от меня родителей, мистер Ларссон. Они ничем не заслужили такого сына, — сказано точно не о Лиаме, в чью шкуру Эванс сама его засунула.

— Непременно, мисс Эванс, — вырвалось практически неосознанно.

— Вы все же помните, как меня зовут, — а он ни на секунду не забывал.

С горькой усмешкой она отошла, когда объятия потеряли былую крепость. Шоу должно продолжаться. Эванс потрепала его по волосам и громко пожелала хорошего вечера. Адам бы с радостью принял, если бы обращались к нему, а не к Ли.

С уходом Эванс и Маркес Адам помялся на крыльце, одернул воротник пальто и, с гордостью демонстрируя облик, посмотрел в камеру. Он терпеливо ждал несколько секунд, давая себя рассмотреть. В конце-концов, он — Ларссон, и не ему бояться гнева Дона Романо. В случае территориальных претензий на вторжение Адам вполне мог постоять и за себя, и вообще за кого угодно: окружной прокурор в его полном распоряжении.

С долгосрочными планами на жизнь Адам уже не первый год стремился стать самостоятельной и значимой величиной. Выходило с переменным успехом, но многие переменные в его жизни неожиданно становились постоянными. Некоторые, как подружка Лиама, скорее со знаком плюс, а другие — вроде киллера Ронье, определенно со знаком минус. Цепной пес мадам сильно портил Адаму картину на пути к успеху, но вот незадача. Где-то неуловимый киллер сумел проколоться. Эванс его узнала, и смотреть ему в лицо ей не потребовалось. Возможно, слухи — не просто слухи, и неупокоенная душа Кельта все еще металась запертой в лабиринтах бетонных улиц. В этом случае кому как не его младшей сестре должно быть это известно. Иных причин в отказе мерзавки озвучить свою цену Адам не находил.

Размышляя на краю крыши, откуда был сделан роковой прыжок, Адам уже выстраивал дальнейший план по завоеванию новой вершины. Все казалось простым и одновременно сложным, как шаг в неизвестность. Две переменных в одном уравнении делали прогноз невозможным. Стоило начать с малого: маленький шаг для Адама Ларссона, но великий для его будущей карьеры. Он отошел от края крыши и взял разбег побольше. Все же Адам сильно превосходил габаритами перемахнувшего через улицу киллера.

Разбежавшись до покалывания под правым ребром, Адам оторвался от крыши. В легкие ворвался холодный северный ветер и мешал сделать вдох. Из-за сыпавшего снега Ларссон не видел ни зги и приземлился на крыше противоположного здания вслепую. Вот, значит, как это бывало. Идти к намеченной цели через тернии к звездам: до конца не знаешь, попадешь ли туда, куда изначально метил. Поднявшись на ноги и отряхнувшись, Ларссон перегнулся через край и посмотрел вниз: сплошная пропасть несбывшихся надежд. Такой бы стала его жизнь, если бы сегодня он не встретил свое Рождественское Чудо.