Эта ведьма настолько ленива, что ничего не может без своего помощника!

Dark JoKeR (2024)

Нэйл с самого детства воспитывался ведьмой по имени Нуна. Но что он знает о ней? О чём она думает и что скрывает? С кем сражается и от кого бежит? И почему просыпается заплаканной по утрам? Удастся ли Нэйлу получить ответы на все эти вопросы, и чем это для него обернётся — узнаете на страницах книги.

Глава 3

Они стояли на распутье. Тракт разветвлялся в трёх направлениях.

Первый путь вёл к северным воротам столицы через обширные степи и многочисленные племена кочевников. Кочевники — крайне свободолюбивый народ, живущий по собственным уникальным законам. В большинстве своём они довольно жизнерадостные и гостеприимные, но существуют племена, которые промышляют грабежами и наёмничеством. Отличить одних от других практически невозможно, но в любом случае Нэйлу и Нуне дорога в столицу была заказана, поэтому этот путь даже не рассматривался.

Второй по лесам и рекам протянулся далеко на юг, прямиком к границе королевства. За ней — Цветочный край. Ничейная земля, природный заповедник, знаменитый своими редкими цветами и травами. И не в последнюю очередь красотой. Говорят, что тамошние обитатели живут в полном единении с природой: возводят дома на ветвях деревьев, носят одежды, пошитые из листьев, и питаются исключительно овощами и фруктами, запивая их цветочным нектаром. Ещё говорят, что они живут много-много лет, когда средняя продолжительность жизни в мире составляет порядка сорока пяти/пятидесяти лет. Нэйл, конечно, соврал, говоря берулинскому старику, что они едут на юг, но на самом деле был бы не прочь побывать в этом чудесном месте. Однако Нуна решила иначе.

— Малявочка, мы идём туда! — бойко скомандовала она, указывая пальцем на третий, самый неприметный путь. Он убегал в небо, петляя среди мрачных безмолвных горных хребтов. Чёрные грозовые тучи клочками ваты свисали с их пиков.

— Что, зачем?! — воскликнул от удивления мальчик, и далёкий раскат грома, эхом разлившийся над горами, казалось, разделял его недоумение. — Разве не лучше будет отправиться на юг??

— Не спорь с Нуной, малявочка. Нуна взрослая. Малявочки должны слушаться взрослых, — пожурила она Нэйла и протянула к нему руки.

— Раз такая взрослая — иди сама! — буркнул Нэйл и демонстративно повернулся к ней спиной. Глаза снова уткнулись в возвышающийся над горизонтом горный хребет, и в висках заныло от расстояния, что им предстоит преодолеть. Ещё и тропа через каждые несколько миль становилась только круче…

— Ну пожалуйста, малявочка! — навалившись грудью на голову Нэйла, заканючила его непутёвая спутница. — Нуна очень устала, сама не дойдёт. Но вот если немножечко отдохнёт…

— Я слышу это от самого Берулина! — проворчал мальчик, но, тем не менее, посадил её себе на спину. — Лучше объясни, зачем мы туда идём.

И, недолго думая, добавил:

— И от кого бежим.

Нэйл неоднократно задавал этот вопрос после отъезда из Уэймута, но так и ни разу не получил на него ответа. Вот и сейчас у него над ухом послышалось сладкое посапывание.

Как и ожидалась, дорога выдалась не из лёгких.

Нэйл легко переносил вес Нуны, однако крутой подъём всё же заставлял его колени дрожать от напряжения. Дело ухудшалось ещё и тем, что с набором высоты мальчику становилось всё труднее дышать. Приходилось совершать остановки, чтобы отдышаться и восстановить силы. Когда под ногами захрустел гравий, начался ливень. Ледяные иглы сыпались с неба стеной, пронзали одежду и вонзались под кожу, заставляя внутренности сжиматься от холода. Нэйл бежал вперёд, не разбирая дороги, лишь бы поскорей отыскать среди угрюмых холмов укрытие.

— Прости, что Нуна такая бестолковая… — с грустью в голосе прошептала Нуна. Она подтянулась и прикрыла руками голову мальчика от дождя.

Нэйл хотел ей ответить, но зубы отбивали сумасшедшую чечётку, а дыхания едва хватало, чтобы поддерживать заданный темп, поэтому он просто продолжил бежать дальше.

Наконец, вымокшие до нитки, они наткнулись на небольшую расселину в скале. Она была немногим просторнее собачьей конуры, для двоих едва хватало места. Но, как говорили бедняки, в тесноте, да не в обиде. И не под ледяным дождём.

Едва Нэйл опустил Нуну на землю, его ноги подкосились, и он свалился без сил. Последнее, что запомнил мальчик, были мягкие коленки Нуны и обжигающее тепло её ладоней, которое словно согревало его продрогшие косточки изнутри. Зубы перестали стучать, и он уснул под звуки чарующего голоса, тихо напевающего над его ухом колыбельную.

Проснулся Нэйл незадолго до заката, хорошо отдохнувшим и, что немаловажно, абсолютно сухим. Он вздохнул полной грудью и понял, что больше не испытывает проблем с дыханием. Нуна постаралась, не иначе. Вспомнив о ней, мальчик вспомнил и обо всех накопившихся к ней претензиях, но они так и остались невысказанными: Нуны нигде не было. Забеспокоившись, он выглянул наружу. Снаружи не было видно ни зги: горы окутал густой туман.

— Нуна! — окликнул её мальчик. — Нуна, где ты?!

Ответа не последовало, Нэйл шагнул в туман.

Скользя рукой по влажной прохладной поверхности скалы, чтобы не сбиться с пути и не свалиться в пропасть, он осторожно продвигался вперёд. Перед глазами стояла грязно-молочная пелена, мальчик брёл наугад, поднимаясь всё выше в горы. Шанс того, что Нуна пошла в противоположенную сторону, хоть и был невелик, но всё же был. Однако Нэйл твёрдо верил, что идёт в правильном направлении.

Дорога вывела его на плато. Здесь туман был не таким плотным, Нэйл смог разглядеть сквозь пелену очертания домов. Подойдя ближе, он обнаружил заброшенную деревню. Ветхие дома смотрели на него пустыми глазницами окон, ветер хлопал сохранившимися ставнями, заставляя его каждый раз вздрагивать. Осторожно продвигаясь вглубь деревни, мальчик ощущал нарастающее чувство тревоги. В гуле ветра слышался чей-то шёпот; воображение рисовало пугающие силуэты там, где их не было.

Добравшись до окраины, Нэйл вышел из тумана и оказался на утёсе. Удивительно, но туман как будто бы игнорировал его, стелясь дальше вверх по склону. У самого края утёса сидела Нуна, ветер развивал её вороные волосы. Мальчик сделал несколько шагов навстречу ей и замер, уставившись на кособокое рукотворное надгробие, сложенное из горстки камней. Однако не только это заставило его остановиться. Само место здесь было пропитано какой-то глубокой неизбывной печалью. Она словно разлилась в воздухе, звеня как апрельская капель.

Нэйл решительно повернул назад, дабы не нарушать одиночество Нуны, но башмак предательски наступил на прутик. Раздался хруст; Нуна вздрогнула и обернулась.

— Малявочка, что ты здесь делаешь?

Мальчик медленно повернулся.

— Искал тебя.

— Нуна никогда не была сильна в прятках, — скорчив глупую рожицу, пошутила она.

Мальчик кивнул. Несколько минут топтался на месте, бросая косые взгляды на надгробие, но в конечном итоге детское любопытство пересилило ещё только формирующееся чувство такта.

— Чья это могила?

— Прошлого Нуны, — поднимаясь с земли, с некоторой заминкой ответила Нуна, и в её ответе было не столько таинственности, сколько боли.

Нэйл поморщился, как если бы эта боль была его собственной, но промолчал. Он дождался Нуну и заговорил, лишь когда они вернулись в поселение и устроились на ночлег в самом крайнем из домов.

— Мы поэтому сюда пришли?

Нуна отложила поварёшку, которой помешивала похлёбку в ведьмином котле над огнём, и взглянула на Нэйла из-под приспущенных век. Улыбнулась, но скорее машинально. Мальчик не почувствовал в этой улыбке ни радости, ни искренности.

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — отшутилась она давно забытой поговоркой и вернулась к похлёбке.

А это был её способ закончить неудобный разговор. После этого допрашиваться уже бесполезно. Однако и в арсенале Нэйла имелись похожие трюки. Разговорить не разговоришь, но хоть какие-то подсказки да получишь.

— Ну малявочка! — после очередной неудачной попытки вручить Нэйлу его миску с похлёбкой воскликнула Нуна. — Перестань вести себя как маленький ребёнок!

Нэйл наградил её красноречивым взглядом и снова отвернулся. Ещё пару-тройку попыток и Нуна сдастся.

— Ладно, ладно, скажу! — после пятой попытки всплеснула она руками. — Только перестань игнорировать Нуну!

Довольный собой Нэйл украдкой улыбнулся в кулак, натянул на лицо самую серьёзную из своих масок и выжидающе уставился на наставницу.

— У Нуны здесь есть дела. Ведьмины дела. Нужно восстановить силы.

Мальчик кивнул: ответ полностью удовлетворил его. Распалённое воображение, сочиняющее в голове грандиозные теории заговора вокруг этой необъяснимой секретности, ещё подначивало Нэйла расспросить, каким образом, но здравый смысл проигнорировал его. Все равно ведь не расскажет.

Ночка выдалась тяжёлой.

После полуночи резко похолодало, и ветер разбушевался не на шутку. С рёвом и воем он метался по горам, выдавая себя за невиданных чудовищ, притаившихся в ночной мгле. Ледяным сквозняком врывался в дома и буянил, громко гремя дверями и расшвыривая те немногие пожитки, что сохранились от прошлых хозяев.

Сжавшись клубочком, Нэйл беспокойно ворочался туда-сюда в тщетных пытках догнать постоянно ускользающий сон. Он ускользал всякий раз, когда сквозняк бешено хлопал входной дверью, старательно срывая её с петель. В такие моменты мальчик завидовал способности Нуны засыпать где угодно, вне зависимости от обстоятельств и окружения. Вздрогнув от очередного хлопка, он приподнялся на локтях и бросил на неё раздражённый взгляд: знай себе спит и даже ухом не поведёт. Нэйл фыркнул и отвернулся.

— Да сколько можно?! — шёпотом выругался он, когда его веки в очередной раз непроизвольно распахнулись, среагировав на страшный рёв снаружи. Балансирующее на грани сна и реальности сознание тут же нарисовало перед внутренним взором огромное мохнатое чудище с выпученными красными глазами и клыками, каждый размером с локоть. Да настолько реалистично, что Нэйл вздрогнул. На секунду ему почудилось, будто оно наблюдает за ним сквозь окно.

— Малявочка? — сонно спросила Нуна из своего угла. — Почему ты до сих пор не спишь?

Нэйл едва не сорвался, чтобы наговорить ей кучу гадостей, но вовремя себя остановил.

— Отстань, — буркнул он, зажал уши руками и демонстративно засопел.

Минутой спустя Нуна прижала его к себе. Тёплая ладонь нежно скользнула по кучерявым волосам, коснулась руки и мягко отстранила её. Ласковый голос затянул привычную колыбельную, и Нэйл мигом очутился на ромашковом поле. Солнечные лучи жаркими поцелуями покрывали его лицо, синее безмятежное небо над головой вселяло в сердце покой и умиротворение, душистое цветочное покрывало под ногами манило прилечь отдохнуть. Этот сон был так похож на рай, но затем наступил кошмар.

Крики и стоны, вопли и плач. Лязг мечей и чадящие костры. Смрад крови и горелой плоти. Нэйл в одночасье очутился в самом настоящем аду. А ворвавшиеся в деревню инквизиторы, сопровождаемые отрядом закованных в доспехи рыцарей Света, в блеске огней от факелов выглядели страшнее всех вместе взятых Князей Тьмы.

Они ворвались в горную деревушку, чтобы нести Свет и Слово Его. Но принесли лишь страдания и смерть. Обезумевшие фанатики выволакивали на улицу всех без разбора. Непокорных истязали плетями и рубили мечами. Для смирившихся возводили позорные столбы под лицемерные проповеди о любви и вере. Нэйл кричал, молил их остановиться, прекратить это безумие, но никто не слушал. Для них он был всего лишь призраком, бесплотные руки не могли спасти ничью жизнь. Боги хаоса хохотали за его спиной.

Нэйл бросился к утёсу, закрыв глаза и заткнув уши. Он хотел во что бы то ни стало вырваться из этого кошмара. Ради этого он даже был готов сорваться в бездну. Но у самой цели лицо резко обожгло огнём — вспыхнула дьявольская отметина. Нэйл упал на землю, крича от боли. Спустя несколько секунд она стихла, оставляя его один на один с тревожной картиной: несколько рыцарей во главе с инквизитором загнали на край утёса молодых девушку и парня. Они неспешно подбирались ближе, чтобы расправиться с ними. Над головой пронзительно каркали вороны.

Парень что-то кричал на трудноразличимом языке, — какой-то старый диалект, — размахивая перед ними горящим факелом, пытаясь отогнать словно свору бродячих псов. Но они не псы, и потому не боялись огня. Наоборот — он восхищал их, оплавляя их кровожадные лица, обращая их в жуткие демонические гримасы. Тогда парень выхватил нож и бросился на инквизитора. Но силы были не равны: смеясь, инквизитор вышиб из него дух.

Рыцари избивали его латными перчатками и коваными сапогами. Насмехались, сквернословили и злорадствовали. Бедная девушка попыталась вступиться за парня, но получила ногой в лицо от служителя света и едва не улетала с обрыва. Нэйл заметил, что она была беременна. От безысходности ситуации и собственного бессилия по его щекам покатились слёзы.

Из последних сил, хрипя и кашляя кровью, парень оторвался от земли и набросился на обидчика девушки. Они кувыркались и барахтались над пропастью до тех пор, пока дружки инквизитора не опомнились и не оттащили его. Однако перед этим парень откусил инквизитору нос.

Разыгравшаяся далее драма повергла Нэйла в ужас. Он не хотел смотреть, но дьявольская отметина буквально парализовала его, не давая ни пошевелить головой, ни закрыть глаза, ни даже моргнуть.

Как только раненый инквизитор перестал вопить и сыпать проклятья, он в ярости схватил девушку за волосы и подволок к парню — мерзавец хотел заставить его страдать. Парень брыкался и хрипел, но рыцари крепко прижимали его коленями к земле. Он мог лишь беспомощно наблюдать, как инквизитор связывает кричащую девушку по рукам и ногам, а затем срывает с неё одежды.

Инквизитор осенил себя святым символом Света, извлёк из-под кольчуги рукотворную книжицу и нараспев затянул оттуда псалом. Всхлипывая, девушка о чём-то молила его, но он не обращал на неё внимания. Всхлипы стали громче и отчаянней, когда в его руках блеснул ритуальный кинжал. Несколько птиц отделились от стаи и попыталась напасть на священнослужителя, но затесавшийся среди рыцарей лучник быстро приструнил их.

Девушка извивалась змеёй, кричала и рыдала, но инквизитор оставался глух к её слезам. Лишь отвесил несколько крепких затрещин, да гневно затолкал в рот кляп, когда сбился с псалма. Закончив с одним, он достал коробочку с маслом и затянул другой, выводя маслянистыми пальцами на лице мычащей девушки святые знаки. Инквизиторы называли это очищением. У Нэйла на языке крутилось другое слово — варварство.

Нанеся на живот последний знак, инквизитор обратился к небесам. Пока он что-то говорил им, парень дёргался и хрипел под злобные усмешки своих пленителей. В конце монолога в небо взметнулся кинжал, и прежде чем он опустился, инквизитор наградил злорадным взглядом захлёбывающегося слезами парня. Когда всё случилось, Нэйл тоже рыдал. Лежащий на окровавленной земле несчастный малыш не заслужил такой жестокой участи.

Насладившись кровавым представлением, подельники изувера отпустили парня, однако тот остался лежать неподвижно, смотря потухшими глазами на умирающих девушку и ребёнка, и тихонько всхлипывал. Инквизитор что-то приказал рыцарям; они подхватили парня за руки и поволокли в деревню. Он трепетно очистил кинжал от крови, поднялся, бросил безучастный взгляд на содеянное преступление и отправился следом. Нэйл остался один на один с несчастной девушкой.

Отметина перестала удерживать его на месте. Нэйл вытер мокрое от слёз лицо и медленно приблизился к девушке. Он понимал, что это всего лишь сон, нереальность, но его рука всё равно невесомо накрыла её бледные пальцы. Мальчик сочувственно сжал их и вдруг почувствовал холод. Он удивлённо одёрнул руку, но девушка вцепилась ногтями в его запястье. Чёрные глаза смотрели прямо на него.

— Прошу тебя… помоги! — прохрипела она, сплёвывая кровь на подбородок. — Спаси… моего ребёнка!

Нэйл в страхе и недоумении уставился на неё. Его губы зашевелились сами собой.

— Я не могу спасти твоё дитя. Но взамен могу дать тебе знания, чтобы ты смогла отомстить.

Гримаса боли исказила лицо девушки. Но уже в следующий миг в глубине её чёрных глаз блеснула вспышка жгучей ненависти. Этой вспышки хватило для того, чтобы Нэйл увидел в них на месте себя жуткую рогатую тварь.

— Тогда помоги мне… отомстить!

Тварь плотоядно облизнулась; тьма чёрным саваном накрыла их, и они оказались перед кошмарным деревом. Дупло скалилось злобной усмешкой; лысые ветви, похожие на скрюченные артритом пальцы, царапали застывшую над мрачным лесом полную луну; на их кончиках блестели гнилые кроваво-красные плоды, роняя на землю рубиновые капли.

— Что мы… здесь делаем? — прохрипела девушка, испуганно таращась на дерево.

Тварь усмехнулась губами Нэйла:

— Заключаем сделку, — и что-то прорычала дереву.

Из-под земли вырвались корни. Они обвились вокруг неподвижно лежавшего на земле младенца и затащили его в дупло, бесцеремонно разорвав пуповину.

— Нет, нет, нет… мой малыш… — запричитала девушка, когда из дупла донёсся детский плач. Она протянула ослабевшую руку к дереву, но вдруг закричала от боли. На внешней стороне её ладони проявилось безобразное клеймо.

Плач оборвался; на одной из веток расцвёл новый плод. Рогатая тварь злобно расхохоталась.

Лишь с рассветом Нэйлу удалось вырваться из этого кошмара.