Эта ведьма настолько ленива, что ничего не может без своего помощника!

Dark JoKeR (2024)

Нэйл с самого детства воспитывался ведьмой по имени Нуна. Но что он знает о ней? О чём она думает и что скрывает? С кем сражается и от кого бежит? И почему просыпается заплаканной по утрам? Удастся ли Нэйлу получить ответы на все эти вопросы, и чем это для него обернётся — узнаете на страницах книги.

Глава 7

И снова дорога. И снова тряска.

Торговый дилижанс любезно согласился подбросить двух путников до ближайшего города. Нуна применила своё знаменитое «титьки напоказ», и купец — неказистый мужчина средних лет, невысокого роста и полного телосложения, однако глубоко уверенный в собственной неотразимости — расположил их в своём дилижансе практически за бесценок. Несколько пузырьков с зельем для потенции и приятная женская компания, всего-то. На Нэйла мужчина обращал минимум внимания, но всегда был излишне любезен, надеясь таким образом расположить к себе Нуну. Мальчика это ничуть не задевало, его голова была занята другим.

— Нуночка, любезная! — возбуждённо воскликнул купец, потрясая утренней газетой, купленной в почтовом пункте на пересечении двух трактов. — Вы просто не поверите, что пишут в газетах!

Подтянувшись на ручке, он с кряхтением взобрался по ступенькам дилижанса и торопливо подошёл к Нуне. Плюхнулся на сиденье аккурат между ней и Нэйлом, спихнув последнего на самый край, и начал воодушевлённо рассказывать, как рыцари во главе с инквизитором одолели страшного чернокнижника в паре сотен миль отсюда, тыкая пальцем в газетные статьи. Нэйл вздрогнул, нащупал в кармане складной нож-чури и выскользнул из повозки.

Сидя на большом трухлявом пне в сторонке от каравана, Нэйл задумчиво крутил в руке чури, принадлежавший Радде. Он прокручивал в голове события, в результате которых нож оказался у него.

Сначала столичные ворота, военный офицер и усатый стражник. Потом отряд рыцарей, инквизитор, перемещение и мертвецы. Далее сражение Нуны с чернокнижником, уничтожение копии Ереси и спасение Радды. И наконец, сердечные объятия, подарок на память(нож) и сладко-солёный поцелуй на прощание. В этой нити воспоминаний не было изъянов, события безукоризненно следовали друг за другом в логическом порядке, но в то же время местами они казались какими-то эфемерными. Словно сон наяву, когда не можешь отличить, что реально, а что — нет. К тому же ужасно ныла отметина, пульсируя всякий раз, когда Нэйл задумывался на некоторыми конкретными событиями.

— Может, стоит поговорить об этом с Нуной?.. — сдавшись, пробормотал он и убрал чури в карман.

— Мы скоро отправляемся, парниш, — подойдя, огласил Фрэнк Кастер, начальник охраны, и хлопнул Нэйла по плечу. Силы в нём было как в носороге: Нэйл едва не свалился с пня. Фрэнк громогласно расхохотался.

— Чего с утра такой смурной, а? — нахохотавшись, спросил он и присел рядом. — С мамкой чего не поделили? Как она, кстати?

Нэйл закатил глаза. Фрэнк — хороший человек. Пожалуй, единственный, кто видел в нём личность, а не только досадное недоразумение на шее у знойной красотки. Но и он не был чужд плотских желаний. Если Фрэнк заводил разговор о Нуне, он полностью сосредотачивался на ней, стремясь разузнать всё, что могло бы помочь ему в её завоевании. Общение с Нэйлом отходило на второй план, и это раздражало мальчика.

— Нет. — Нэйл скрипнул зубами и порывисто поднялся с пня. Почему именно сейчас, когда он действительно хотел с кем-нибудь поговорить, Фрэнк вдруг решил переключиться на Нуну? Да ещё и в самом начале разговора!

Нэйл размашисто зашагал к дилижансу, но Фрэнк окликнул его. Он развернулся и чуть не схлопотал по лицу рукояткой тренировочного меча. Только врождённые рефлексы уберегли его от шишки на лбу. Фрэнк снова расхохотался.

— Молодец, — похвалил он. — Реакция как у настоящего воина. Даром что капюшон до самого носа натянул. Кого ты стесняешься?

Вместо ответа Нэйл раздражённо цыкнул: сегодня всё пыталось вывести его из себя. Сперва собственная болезненная подозрительность, а теперь ещё и Фрэнк со своими дурацкими расспросами. Новые румяна, которые он использовал для маскировки отметины перед походом в столицу, закончились ещё вчера. Приходилось по старинке прятать её под капюшоном и надеяться, что они доберутся до города раньше, чем кто-либо раскроет правду.

— Не хочешь отвечать, дело твоё. — Фрэнк миролюбиво поднял руки. Улыбнулся слегка лукаво и резко сорвался с места. — Но никогда не расслабляйся, парниш!

Нэйл заблокировал удар в последний момент. Несмотря на то, что Фрэнк бил палкой, коленки мальчика подогнулись от напряжения — сравнение с носорогом отнюдь не было преувеличением. В бою с ним приходилось очень постараться, чтобы не обзавестись новыми синяками и ссадинами. Получалось скверно. Нэйл постоянно отвлекался на капюшон, который так и норовил соскочить с головы во время всех этих безумных скачек и уворотов. Об контратаке не стоило даже заикаться.

— Малявочка! — окликнула его Нуна. — Возвращайся!

— У-уже иду! — радостно отозвался он. Выпустил меч из трясущихся рук, вытер рукавом замыленные от пота глаза и чуть ли не вприпрыжку пустился до дилижанса. Облегчение от того, что тренировка закончилась, придало ему сил.

— Привет… — неловко поздоровался Фрэнк.

Запрыгнув на первую ступеньку, Нэйл обернулся через плечо и хихикнул над потупившим взгляд воякой. Выглядел тот совсем как мальчишка, не знающий, как заговорить с понравившейся девочкой. Этот до абсурдности нелепый образ вызвал очередной смешок.

— Добрый день, мистер Кастер, — с деланной улыбкой поздоровалась в ответ Нуна. Зевая, добавила: — На-адеюсь, вы и дальше будете защищать нас от опасностей в пути.

— К-конечно! — Фрэнк с энтузиазмом ударил себя кулаком в грудь.

Нуна повторно одарила Френка улыбкой, заставляя его густо залиться краской, и завела хихикающего Нэйла внутрь дилижанса.

— В-вам нужно немедленно уезжать отсюда, милорд! — едва ли не умолял купца староста. Выглядел он при этом напуганным и встревоженным. Постоянно косился на вечереющее небо.

Нэйл околачивался неподалёку и внимательно прислушивался к словам старосты. Староста всячески старался оправдаться за сказанное перед разгневанным купцом, который, на секундочку, оказался никем иным, как графом Юстон, шурином герцога юго-западных земель королевства. Но если граф, путешествующий инкогнито из соображений безопасности, в порыве злости всё же раскрыл свою личность, то староста в своих оправданиях тщательно подбирал слова, чтобы не сболтнуть ничего лишнего. И Нэйлу очень не терпелось докопаться до этого самого «лишнего».

Деревня, в которой они остановились, сразу привлекла внимание мальчика. Местные жители вели себя крайне подобострастно, притворяясь образцовыми лизоблюдами, но с первого взгляда было ясно: за всем этим наигранным радушием кроется какая-то тайна. Нэйл видел их насквозь. Измождённые лица, натянутые улыбки, страх в глазах, сдержанность в общении, повышенная нервозность, тревожные перешёптывания по углам, запуганные дети, больше напоминающие собственные бледные тени, и, конечно же, бесчисленные «деликатные» попытки спровадить дилижанс — здесь определённо творилось что-то неладное. Причём таких масштабов, что местные боялись или же и вовсе не могли рассказать об этом властям.

— Тут точно что-то происходит! — не удержав в себе льющееся через край юношеское любопытство, возбуждённо пробормотал Нэйл, крутя головой по сторонам.

Из диалога графа со старостой он мало что уяснил. Не считая того, что никуда они не поедут на ночь глядя и вдобавок займут дом старосты в качестве наказания за его дерзкий язык. Старосте пришлось смиренно уступить, тем более что в деревне было полно пустых домов, что также было подозрительно.

— Происходит что, малявочка? — Нуна появилась из ниоткуда, чем застала его врасплох. Он вздрогнул и чуть было не взвизгнул.

— Не подкрадывайся, дурная! — возмутился Нэйл, сверля Нуну взглядом.

Нуна в свойской для себя манере зевнула, улыбнулась и чмокнула его в лоб. Нэйлу пришлось это проглотить. Ему не терпелось поделиться с кем-нибудь своими наблюдениями.

— Возможно ты и прав, малявочка, — легко согласилась Нуна.

Нэйл обиженно надул щёки, считая, что она просто подыгрывает ему, как любой взрослый подыгрывает ребёнку. Но Нуна неожиданно добавила:

— Нуна чувствует, что здесь замешано какое-то тёмное колдовство.

Мальчик ошарашенно уставился на неё. Да, задачка над которой он бился, стала в разы интереснее, но теперь на первое место вышел страх. Колдовство — это не то, с чем можно шутить.

С исчезновением светлых волшебников и волшебниц, перестала существовать и сама светлая магия. Колдовство стало той единственной силой, способной двигать горы, раскалывать континенты и вмешиваться в ход истории. Вполне естественно, что обладание такой силой может развратить хрупкий человеческий разум и подтолкнуть его к совершению немыслимых злодеяний. История знает немало подобных примеров.

— Отвергнутая?.. — Нэйл невольно сглотнул. Судя по обстановке в деревне, встреча с ней не сулила ничего хорошего.

Однажды в Великом Ковене произошёл раскол. Все причастные ведьмы были с позором изгнаны из Ковена, лишены неприкосновенности и объявлены вне закона. Они стали изгоями. Отвергнутыми. Однако со временем людская привычка грести всех под одну гребёнку записала в отвергнутые каждую ведьму, не входившую в Ковен.

Нуна призадумалась. Зачерпнула рукой горсть дорожной пыли, поднесла к губам, что-то прошептала и сдула. Ветер подхватил пыль и разнёс по всем сторонам света. Мальчик нервно огляделся: не хватало ещё, чтобы кто-нибудь стал свидетелем её колдовства.

— Не думаю, — сказала Нуна, когда Нэйл открыл рот, чтобы её отчитать.

— Всё равно больше так не делай! — сердито буркнул он. — Что если бы тебя кто-нибудь увидел? Или, что ещё хуже, отвергнутая обнаружила бы нас?

Нуна щёлкнула мальчика по носу.

— Сколько раз тебе нужно сказать, что Нуна не глупая?

— Ты не очень-то убедительная.

— Вредина, — рассмеялась Нуна и взъерошила его волосы. Затем сладко потянулась, зевнула и двинулась к дому старосты, но Нэйл остановил её.

— Эй, ты куда? — удивился он.

— Нуна обещала поужинать с графом.

Мальчик недоумённо посмотрел на неё:

— Какой ещё ужин? А как же колдовство?

— Нуна разберётся с ним, когда оно активизируется.

Из окна высунулась голова графа. Он заметил Нуну и стал активно зазывать её в дом, не забывая рассыпаться в любезностях. Нуна мило улыбнулась и продолжила движение, оставляя мальчика провожать её озадаченным взглядом.

Утро выдалось мрачным.

Крики и плач переполошили всех постояльцев. Пока остальные в недоумении продирали глаза и надевали на себя одежды, Нэйл уже выскочил на улицу. Френк вместе со своими парнями стоял в окружении деревенских и о чём-то с пристрастием допрашивал одного из них. Дюймах в семнадцати от него лежал мужчина, мясник, над ним рыдали жена и дети. Мальчик подошёл поближе.

— Спрашиваю ещё раз, что здесь произошло? — Френк навис над скукожившимся от страха помощником мясника. Тот лишь трясся и отчаянно таращился на земляков выпученными глазами. Они отводили взгляд.

— Что происходит? — подойдя, заспанным недовольным голосом поинтересовался граф и плотнее закутался в халат. На улице было пасмурно.

Френк грозно зыркнул на еле живого помощника, но ответа так и не получил. Тогда он схватил парня за грудки и вздёрнул в воздух. Толпа в испуге отхлынула.

— П-постойте, господин Кастер! — торопливо ковыляя к месту события, окликнул его староста. — П-пожалуйста, опустите его!

Френк посмотрел на графа, тот кивнул. Френк поставил парня на ноги, но они его не удержали. Парень шлёпнулся на землю, столкнулся взглядом с мертвецом, взвизгнул и, скуля, отполз.

— Потрудись объяснить, что здесь творится?! — накинулся граф на старосту, едва тот подошёл.

Староста коротко распорядился занести тело в лавку и бросился рассыпаться перед графом в извинениях. Граф резко прервал его и приказал переходить к сути. Староста ответил, что у мясника были серьёзные проблемы со здоровьем, после чего завёл старую песню о немедленном отъезде. Граф взъярился и пригрозил ему поркой, если он не умолкнет. Дальше Нэйл не слушал: из дома вышла Нуна и сразу поманила его рукой.

— Колдовство? — с нетерпением спросил он, теребя карманы штанов. Волнение и возбуждение переполняли его.

Нуна кивнула и попросила Нэйла незаметно осмотреть тело. Она хотела найти источник колдовства и для этого снабдила мальчика кулоном, чувствительным к нему.

Улучив момент за завтраком, который из-за трагичного стечения обстоятельств превратился в поминки, Нэйл улизнул из дома и мышкой проскользнул в лавку мясника через чёрный ход. Из глубины лавки ещё доносились всхлипы, мальчик на цыпочках прокрался к бочкам с вяленым мясом и затаился.

У прилавка, на котором покоилось тело, накрытое белой простынёй, стояли дети мясника. Девочка всё время шмыгала носом, мальчик безмолвно смотрел на отца. В красных от слёз глазах Нэйл с удивлением заметил злость.

— Д-думаешь, это был он? — внезапно спросила девочка.

— Откуда мне знать! — раздражённо бросил мальчик. — До полнолуния мы этого не узнаем.

Разговор принял интересный оборот. Нэйл постарался подобраться поближе, чтобы лучше расслышать то, о чём говорят дети. Но даже оставаясь наедине, они общались так, словно чувствовали, что их подслушивают. Из всех этих скомканных фраз, мальчик уяснил только одно: когда-то здесь жила ведьма, и именно она наложила на деревню некое проклятие, которое активизировалось в ночь полнолуния. Но как с ним связана смерть мясника Нэйлу предстояло выяснить опытным путём.

Входная дверь распахнулась, в лавку вошёл староста. Он подошёл к детям и приобнял их за плечи. Девочка всхлипнула и, разревевшись, уткнулась носом в его куртку. Мальчик продолжал неотрывно взирать на отца со злостью, но на щеках блестели слёзы.

— Ваш отец поступил очень мужественно, — тихо изрёк староста.

— Нет, он просто струсил! — внезапно взорвался мальчик. — Бросил нас с матерью ради пустой надежды!

Староста отвесил ему хлёсткую пощёчину. Нэйл аж вздрогнул от неожиданности.

— Не смей так говорить! — повысив голос, произнёс он. — Он верил, что мог спасти деревню и не пожалел жизни ради своих убеждений. Ты, нет, все мы должны быть ему благодарны.

— Но… но… — держась за красную щёку, попытался возразить мальчик, но не нашёл слов и тоже заплакал. Староста прижал его к себе.

Прошло немало минут, прежде чем староста и дети покинули лавку. Нэйл торопливо подошёл к мертвецу и сдёрнул простыню. Глаза выпучены и налиты кровью, распухший язык вывалился изо рта, а на лице посмертной маской застыла страдальческая гримаса. Мертвец выглядел просто ужасно, но мальчик не испытывал страха. Он не боялся мёртвых, если только они не пытались его съесть, как в случае с чернокнижником. К тому же Нэйлом двигал небывалый азарт. Загадка, которая завладела его мыслями, вот-вот перестанет быть таковой.

Нэйл быстро расстегнул на мертвеце рубаху и пробежался взглядом по телу, вспоминая в голове все уроки анатомии с Нуной. Он искал любую мелочь, которая даст подсказку, но так ничего и не обнаружил. В порыве разочарования Нэйл хотел стащить с мертвеца штаны, но брезгливость в моменте пересилила возбуждение. Он разочарованно вздохнул, — хотел разгадать тайну собственными силами, — достал из кармана кулон и занёс над телом. Первые несколько секунд ничего не происходило, однако затем кулон неожиданно засветился, задёргался и устремился на восток. Нэйл едва не выпустил его из рук, пока заметал следы своего прибывания в лавке.

Осторожно следуя за кулоном, так, чтобы не вызвать подозрения у деревенских, Нэйл потихоньку подобрался к лесу. Он нисколько не удивился этому факту. По какой-то причине всё, что касалось ведьм, так или иначе тесно переплеталось с лесом. Едва зайдя внутрь, мальчик почувствовал гнетущую ауру в том направлении, куда тащил его кулон. Он сглотнул: стало очень жутко. Возникло желание повернуть назад и рассказать обо всём Нуне, но Нэйл собрал всё своё мужество в кулак и пошёл дальше.

Чем глубже он заходил в лес, тем настойчивее пульсировала отметина. Нэйл не понимал, с чем это могло быть связано, но подозревал, что вряд ли с чем-то хорошим. Страх нарастал. Этому в неменьшей степени способствовал сгущающийся над головой сумрак: кроны деревьев становились всё кучнее. Когда впереди между деревьями забрезжил просвет, Нэйл замер в нерешительности. Им вдруг овладело тревожное чувство, словно там его поджидает нечто ужасное. В голове на мгновение всплыл образ зловещего дерева со скрюченными пальцами-ветвями, но видение быстро развеялось. Смехотворная абсурдность видения придала мальчику смелости шагнуть на свет.

Он очутился на пустыре. На выжженом клочке земли чернели остатки некогда сгоревшей сторожки. От них веяло той самой жуткой аурой. Кулон обвис: выполнил свою задачу. Но вот отметина пульсировать не перестала. Наоборот, стала только назойливей. Пожарище манило её.

Словно зачарованный Нэйл поплёлся к сторожке. Угли хрустели под ногами, но он не обращал на них никакого внимания: в голове стоял туман. Перешагнув через обугленный скелет стены, мальчик направился к коморке в дальнем конце сторожки, будто бывал здесь раньше. Заходя, неосторожно врезался плечом в дверной косяк, с потолка рухнула головешка — всё, что осталось от потолочной балки. Она приземлилась в футе от его спины, но Нэйл и на это никак не отреагировал. Его интересовал лишь погреб. Его крышка на удивление хорошо сохранилась. Огонь почти не тронул её.

Мальчик поднял крышку и спрыгнул в подпол. Раздался хруст. Нэйл опустил глаза и в куче сгнивших лохмотьев под своими ногами обнаружил раздробленную кость. Явно человеческую. Он подобрал обломок кости и долго смотрел на него, после чего, не отдавая себе отчёта в своих действиях, сковырнул содержимое пальцем и съел. Отметина напомнила о себе в последний раз, и разум Нэйла погрузился во мрак.