Трактир

Тракти́р — устаревшее название гостиницы или постоялого двора с харчевней или рестораном, обычно дешёвого класса.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Представляете, по Москве аж 40 трактиров!.. Да, например, в Лондоне начала XIX века их было без счета. В каждом втором доме, как писал Диккенс, наливали и разливали. Вот вам и российское пьянство – всего-то 40 трактиров на громадный город!.. Но даже это количество тревожило градоначальника Ростопчина! Но времена Отечественной войны 1812 года, а затем общественный катаклизм, вызванный восстанием декабристов, резко изменили общественное настроение. Москва вдруг стала снова возвращаться к патриархальному укладу. Общественная жизнь быстро перетекла в домашнюю. Конечно, стремление вкусно и хорошо поесть да и выпить никуда не исчезли, но выпивка и празднование снова переместились в домашнюю атмосферу. Рестораны стали скромнее, ибо деньги быстро таяли в карманах горожан. Богатые заведения уступили место трактирам средней руки, где собиралась публика, отнюдь не склонная к кутежам. Дадим слово современнику: «Во-первых, дам никогда не бывало в общей зале, и рядом с элегантной молодежью сидели совсем просто одетые скромные люди. А очень много лиц торгового сословия в кафтанах пребывали в трактирах, предаваясь исключительно чаепитию… В общей зале было довольно чинно, чему содействовал служительский персонал – половые. Это были старые и молодые люди, но решительно все степенного вида, покойные, учтивые… Трактиры имели свою постоянную публику, и частые посетители величались половыми по имени и отчеству, состояли с ними в дружбе».

Елена Коровина, Великие исторические сенсации. 100 историй, которые потрясли мир, 2010

Напротив, в Петербурге рестораны размещались на центральных улицах. «Контан», «Донон», «Медведь», «Вена» были весьма фешенебельными дорогими заведениями для аристократии и гвардейских офицеров; здесь один обед, без закуски и вин, стоил к началу ХХ в. от 2,5 руб. и выше. Оркестры здесь играли часов с 8–9 вечера, а музыкальная программа начиналась с 11 часов, и работали эти рестораны до 3-х часов ночи. Аристократия и гвардейцы ездили обедать у Бореля, Доминика, Кюба, Эрнеста, к «Палкину». Кутежами были знамениты располагавшиеся в садах «Аквариум» или «Вилла Родэ» с варьете. А далее шли рестораны при гостиницах «Англетер», «Северная» и т. д. В механическом автомате-буфете ресторана «Квисисана» на Невском за 10–20 коп. можно было получить салат, за пятачок – бутерброд, а у Федорова на Малой Садовой, у стойки за гривенник давали бутерброд с бужениной и рюмку «очищенной». Трактиры в северной столице находились в основном по окраинам города и рассчитаны были на простонародье, хотя названия у них были громкие: «Париж», «Лондон», «Сан-Франциско». И несмотря на то, что трактир был явлением преимущественно московским, в Петербурге в середине 90-х гг. насчитывалось 320 трактирщиков, владевших 644 заведениями. А «погулять» «чистая публика» могла в загородном «Красном кабачке» или в «Самарканде», куда «весь Петербург» ездил слушать цыган.

Л. В. Беловинский, Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских, 2012

Для размещения приезжающих в городе существовал постоялый двор с трактиром – герберг. Его содержал купец 3-й гильдии из Санкт-Петербурга Поликарп Прокофьевич Варгин, с которым 9 мая 1797 года был заключен соответствующий договор, гарантирующий ему право на монополию. Соглашение заключалось сроком на один год, но подлежало продлению. В трактире продавались лучшая «вейновая водка», различные виноградные вина, английское пиво, кофе, чай, шоколад и табак. Вознаграждение Варгина было фиксированным – 8 копеек с одного рубля проданного товара. Желающие могли остаться в герберге на ночлег и получать обеды по установленному прейскуранту. Азартные игры, например карты, были в Гатчине запрещены, поэтому в гербере был установлен бильярдный стол, за пользование которым взималась плата 5 копеек за партию в дневное время, а ночью это удовольствие обходилось в два раза дороже по причине необходимости освещать помещение свечами. Запрещалось пускать в трактир крестьян, солдат, дворовых людей и «зазорных женщин». За нарушение этого правила трактирщик подвергался штрафу в 25 рублей, которые шли в пользу бедных и сирот. Приказчик при трактире должен был быть из купеческого сословия, а работники – из посадских, и обязательно с паспортами. Нанимать на работу крестьян строжайше запрещалось.

Андрей Гусаров, Гатчина. От прошлого к настоящему. История города и его жителей, 2012

«Главный притон екатерингофского разгула в так называемой итальянской кофейной. Просто пыль столбом носится» (1858 г.)[234]. До 1 января 1863 г. в кофейных домах дозволялась продажа «кушаний и питей кондитерскаго мастерства», но эти заведения не могли открывать купцы, к какой бы гильдии они не принадлежали. После указанной даты Кофейный дом приобрел статус трактира.

Владимир Ходанович, Екатерингоф. От императорской резиденции до рабочей окраины, 2013

Фарфоровые фигурки и посуда с маленькими вазочками были как раз по карману среднему классу русского населения, ведь посуда Императорского фарфорового завода тогда не была в широкой продаже, обслуживая нужды только двора. Завод Гарднера в подмосковном поселке Вербилки выставлял свою продукцию на ярмарках, но она была очень дорогой. Главную прибыль владелец получал от заказов частных лиц благородного сословия. Небольшие гжельские заводы в качестве идеальной модели для подражания выбрали завод Попова в деревне Горбуново Московской области Дмитровского уезда. Его основал в 1804 году коллежский комиссар Карл Яковлевич Мелли (бывший комиссионер Гарднера). В 1811 году завод приобрел московский купец Алексей Гаврилович Попов. Наряду с высокохудожественными росписями на западноевропейские сюжеты и исполнением на заказ «крылатых» сервизов, фабрика Попова занималась и поставкой посуды в русские трактиры. Такая посуда получила название «трактирной». Ее отличала богатая и вместе с тем простая цветочная роспись и особая прочность. Для трактиров России Попов не стал делать тонкостенных чашек. В качестве дополнения к своим «трактирным» чашкам и тарелкам Попов заказывал в Жостово большие опять же «трактирные» подносы. Ресторанная посуда, произведенная этой фабрикой, отличалась своим качеством от изделий других фирм.

Библиотека КнигиКратко, Кузнецовы. Монополисты фарфорового производства в России

Нижний этаж дома Голлидея занимал известный в то время «Северный трактир» или, как было написано на его вывеске, «Отель дю Норд». Это злачное место на Офицерской улице сразу же стало «любимым схотбищем» чиновников и актеров. В своих записках П.А. Каратыгин писал: «Для холостых актеров, не держащих своей кухни, подобное заведение было очень сподручно и удобно, но для женатых, любивших иногда кутнуть или пощелкаться на биллиарде, этот „Отель дю Норд“ был яблоком раздора с их дражайшими половинами, которые сильно роптали на это неприятное соседство.».

Г. И. Зуев, Петербургская Коломна, 2007

На левом углу 1-го Зачатьевского переулка строится новое здание (№ 13), заменившее собой внешне неинтересное, но богатое историко-бытовыми воспоминаниями, известное в Москве под именем «Голубятни». Как рассказывал Гиляровский, его выстроил богатый трактирщик, любитель голубей. На первом этаже трехэтажного дома находились лавки, на втором «дворянские» залы трактира с отдельными кабинетами, которые приглянулись революционерам, а на третьем – простонародный трактир с огромным залом. Над домом стояла обширная голубятня. Часть трактира отделялась под арену, где происходили запрещенные тогда петушиные бои.

С. К. Романюк, Остоженка, Пречистенка, Остров и их окрестности, 2016

Если шоппинга в какой-то момент будет довольно, лучшим способом переключиться будет посещение Британского музея. Британский музей славится тем, что именно здесь Шерлоку Холмсу сообщили, что Степлтон хорошо разбирается в энтомологии. Рядом с музеем, согласно рассказу «Голубой карбункул» находился трактир «Альфа», в котором действовал так называемы «гусиный клуб». «Мы шли по Уимпол-стрит, Харли-стрит, через Уитмор-стрит, вышли на Оксфорд-стрит и через четверть часа были в Блумсбери, возле трактира «Альфа», скромного заведения на углу одной из улиц, ведущих к Холборну. Холмс вошел в бар и заказал две кружки пива краснощекому трактирщику в белом переднике.

Элиша Зинде, Литературное путешествие, 2012

Мадрид, расположенный далеко от моря, у несудоходной реки, тем не менее стал активным торговым городом, куда везли товары из всех испанских областей и других стран. В XVII веке в столице жило много иностранцев, что позволяло, хотя и сильно преувеличивая, называть Мадрид из-за смешения языков «новым Вавилоном». Мадридцы зарекомендовали себя радушными и гостеприимными хозяевами. Повсюду, и особенно у городских ворот, находилось множество гостиниц и постоялых дворов, харчевен и трактиров.

Т. П. Каптерева, Прогулки по Мадриду, -1

Удачное расположение дома в центре столицы Российской империи интересовало столичных купцов, размещавших в нем магазины. Кроме того, в 1781 г. сюда переехал из дома Л. Я. Овцына (Невский пр., 16) «трактир, город Лондон именуемый», принадлежавший самому Гейденрейху. Об этом в газете «Санкт-Петербургские ведомости» (№ 74) уведомлял горожан владелец: «Здешний содержатель трактира города Лондона Георг Гейденрейх уведомляет почтенную публику, что он с 1 числа майя сего 1781 года перевел сей трактир в собственный дом, состоящий по Невской перспективе, насупротив адмиралтейства под № 97 (угловой дом по правой, несолнечной стороне Невского, от адмиралтейства), построенный по образцу иностранных гостинец, где все приезжающие сюда найти могут для себя так и для свиты своей всевозможные выгоды, коих они в партикулярных домах получить не могут».

А. Ю. Гусаров, Исторические здания Петербурга. Прошлое и современность. Адреса и обитатели, 2018

Талантливый рассказчик Иван Горбунов перечисляет основные криминальные местечки: «Большая часть притонов, где собирались по вечерам широкие натуры, теперь уже не существует; память об них сохраняется только в устном предании. То были: трактир у Каменного моста «Волчья долина», трактир Глазова на окраине Москвы, в Грузинах; кофейная «с правом входа для дворян и купцов» в Сокольниках; трактир в Марьиной Роще и разные ренсковые погреба»[35]. У Каменного, или Всехсвятского моста москвичи в конце 1850-х старались проскочить как можно быстрее. Одно из самых опасных мест города, несмотря на близость Кремля и возводящегося храма Христа Спасителя, сохраняло флер XVII столетия. В первые годы правления Александра II мост был разобран за ветхостью.

П. А. Гнилорыбов, Москва в эпоху реформ. От отмены крепостного права до Первой мировой войны, 2017

Для повышения культурного уровня проституткам разрешалось посещать театр, однако их не допускали на балы и в трактиры. Работая в доме терпимости, они там же и жили, что было, бесспорно, удобнее, чем тащиться на работу через весь город. Да и клиентам приятнее – комнаты обжиты, ничего общего не имеют с гостиничными номерами.

А. А. Станская, Проституция несовершеннолетних – социальная и правовая проблема общества, 2005

Профессия официанта имеет длинную историю. В России официанты появились вместе с ресторанами европейского типа. В середине ХІХ века только одно заведение в Москве – «Славянский базар» – носило название ресторана. Остальные питейные заведения именовались трактирами. Официанту полагалось носить фрак, белый жилет, галстук-бабочку и перчатки, быть побритым и постриженным, в отличие от половых, которые обслуживали посетителей в трактирах и были одеты в белые рубахи навыпуск и стриженные по-русски, «в скобку». В основном половые были из крестьян. Мальчика брали в подручные, и он в течение четырех лет осваивал азы профессии, начиная с мойщика посуды и уборщика. Затем молодой человек постепенно овладевал наукой подачи блюд, работы с клиентами, правилами расчета. Только после этого он мог надевать белую рубаху и шелковый пояс, за который прятался «лопатник» – предок блокнота с отделением для денег от расчета с клиентами.

О. В. Шамкуть, Профессия официант-бармен. Учебное пособие, -1

Но на практике все было не столь идеально. Чайные и библиотеки не выдерживали конкуренции с трактирами. К тому же попечительства не могли вести активную борьбу с пьянством, так как уже в самой их организации были заложены элементы разложения. В состав попечительств входили прежде всего правительственные чиновники, безотносительно к тому, были они трезвенниками или пьяницами. В помощь им привлекались так называемые «члены-соревнователи», лишенные каких бы то ни было прав. Деятельность попечительств была непопулярна среди населения и в большинстве случаев сводилась к простым отпискам и канцелярщине. Какое влияние могли иметь читальни в стране, где подавляющее большинство народа было неграмотно? Также не могли сократить пьянство театры и зрелища, так как население не признавало никаких развлечений без спиртного[73]. Например, из Бобруйска сообщали, что «чайная попечительства посещается весьма мало, преимущественно приезжим людом, а остальное население охотно пьет водку в притонах»[74].

Коллектив авторов, Веселие Руси. XX век. Градус новейшей российской истории. От «пьяного бюджета» до «сухого закона», 2007

Имущество «ейского купца» неуклонно продолжает расти, появляются новые служебные строения, увеличивается количество квартир, улучшаются и условия проживания в них. В 1870-е гг. весь первый этаж каменного лицевого дома отдали под торговые заведения: свою лавку здесь держал унтер-офицер Илья Петров, Дмитрий Вилин, в то время еще крестьянин, имел ренсковый погреб, мучную и мелочную лавки: финляндский подданный Теодор Дангельм содержал булочную, а уже упомянутая купчиха Гундарева в десятикомнатной квартире – трактир. На втором этаже в четырехкомнатной квартире проживали надворный советник Ильин, а пятикомнатную квартиру занимало отделение «Общества заклада недвижимости».

А. В. Гусева, Вокруг Финляндского вокзала. Путеводитель по Выборгской стороне, 2013

Ну и, конечно, жизнь лондонца была немыслима без питейных заведений. До знакомства с Холмсом доктор Уотсон не прочь был, похоже, «заложить за галстук»: мы знаем, что он встретился со Стемфордом в баре «Критерион» и, пригласив приятеля в ресторан «Холборн», также распивал с ним вино. Да и во время проживания в квартире на Бейкер-стрит у Холмса с Уотсоном не переводились алкогольные напитки. Прямо наискосок от их дома, на северо-восточном углу с Бландфорд-стрит, в доме № 16 находился прекрасный винный магазин «Генри Доламора и Ко.», основанный бывшим владельцем знаменитой таверны «Старый чеширский сыр» на Флит-стрит. Трактир «Святой Андрей» на углу с Джордж-стрит я уже упоминал. Если пройти по этой улочке на восток, то на юго-западном углу с Манчестер-стрит был трактир «Герб Уэстморленда», а если пройти на запад, то на юго-восточном углу с Глостер-Плейс – трактир «Герб Ворчестера». Трактир «Голова Уолласа» был на северо-западном углу Бландфорд-стрит и Ист-стрит. На северо-восточном углу Дорсет-стрит с Дорсет-мьюз-ист стоял трактир «Ячменная скирда», а на северо-восточном углу той же Дорсет-стрит и Спринг-стрит – трактир «Пшеничный сноп». Три трактира было на Ист-стрит: между Дорсет-стрит и Паддингтон-стрит – «Герб друидов», между Паддингтон и Йорк-плейс – «Герб Йорков», ниже Дорсет-стрит – «Военная удача». Ну, и на юго-восточном углу Адам-стрит и Бейкер-стрит, как уже говорилось, прямо напротив церкви можно было найти трактир «Герб Манчестера».

Светозар Чернов, Бейкер-стрит и окрестности, 2013

Название вина «лафит» достаточно известно в русском языке, потому что в последней трети XIX века Ротшильды предоставили заем царскому правительству и одним из условий обязали Россию ввозить их вино в достаточно больших количествах. Таким образом слово «лафит» через прессу и через трактиры и магазины стало известно в самых широких народных кругах и в конце концов превратилось в синоним всякого заграничного дорогого вина. Как и другие красные вина, лафит подавался в подогретом виде к главному мясному блюду.

И. С. Пигулевская, Винодельческие регионы Франции, 2013

До последней перестройки в 1914 году дом этот на всю Москву был известен помещавшимся на втором его этаже трактиром «Голубятня» – под крышей здесь и в самом деле была голубятня. Любители приезжали сюда посмотреть петушиные бои и послушать песенников. Содержателем трактира одно время был Николай Красовский – сочинитель и исполнитель сатирических куплетов, не лишенных социально-критической остроты. Печатал он их под псевдонимом Н. Остоженский – по улице. «Еще задолго до 1905 года, – пишет Гиляровский в очерке “Трактиры”, – уютные и сокровенные от надзора полиции кабинеты “Голубятни” служили местом сходок и встреч тогдашних революционеров, а в 1905 году там бывали огромные митинги». Весной 1905 года по воскресным утрам, когда еще не было посетителей, здесь собирались печатники, создавшие свою организацию и проведшие вскоре всеобщую политическую забастовку.

Ю. А. Федосюк, Москва в кольце Садовых. Путеводитель, 2009

В переулке, за домом № 15, находится самое раннее из сохранившихся зданий (но сильно перестроенное) известного архитектора К.С. Мельникова, построенное для конторы Ново-Сухаревского рынка. Коммунисты после прихода к власти закрыли огромный Сухаревский рынок, но вскоре с наступлением НЭПа его восстановили и поставили на большом пустыре в этом переулке более полутора тысяч оригинально сконструированных деревянных лавочек с каменным зданием конторы и трактиром в центре. «В центре дыхания рыночной толпы, – комментировал архитектор свой проект, – стоит трактир – элегантное здание открытых террас и лестниц с обжорной кухней жирных щей и осетровых селянок». Рынок оборудовали в 1924–1925 гг., но прожил он недолго: с концом НЭПа и ему, а с ним и жирным щам с селянками пришел конец. В 1930 г. он закрылся, и тут долго находилась автобаза.

С. К. Романюк, Покровка. От Малой Дмитровки в Заяузье, 2015

О строгом надзоре над всеми горожанами говорит и наличие правил проведения частных и общественных мероприятий. Каждая сторона жизни людей регулировалась огромным количеством законов, постановлений и предписаний. Ни один «чужой человек» не мог провести под крышей горожанина больше одних суток, а поселиться в уорде мог лишь тот, кто «имел добрую репутацию». Прокаженным доступ в город был запрещен. Никому не дозволялось разгуливать по улицам «в запрещенные часы» – то есть после того, как прозвонят вечером в колокола, – иначе гуляка рисковал попасть под арест как «ночной бродяга». Запрещено было также «торговать в трактирах элем и вином после вышеуказанного вечернего звона… и оставлять в них кого бы то ни было, сидящего или спящего… и никто не должен приводить к себе домой посетителей из общественного трактира, ни днем ни ночью».

Питер Акройд, Лондон. Биография, 2000

Есть мнение, что своим успехом Кноп обязан прежде всего своему желудку и способности пить, сохраняя полную ясность головы. Нравы торговой Москвы того времени были еще почти патриархальными, и весьма многие сделки совершались в трактирах, за обеденным столом, или «за городом, у цыганок». Кноп сразу понял, что для того, чтобы сблизиться со своими клиентами, ему нужно приспособиться к их привычкам, к укладу их жизни, к их навыкам. Довольно быстро он стал приятным, любимым собеседником, всегда готовым разделить дружескую компанию и способным выдержать в этой области самые серьезные испытания. Для характеристики того, насколько нелегко было Кнопу равняться по своим московским клиентам, можно привести из воспоминаний П. И. Щукина рассказ «Как в старину пили московские купцы».

Павел Бурышкин, Москва купеческая, 2015

Лиговка постепенно превращалась в городскую магистраль, а с образованием в 1799 г. Каретной и Рождественской частей стала естественной границей между ними и учрежденными ранее Литейной и Московской. В 1794 г. на месте существовавшего здесь почти 30 лет деревянного храма Знамения заложили каменный храм на 3500 человек, что говорит о значительном приросте населения в этой части города. К началу XIX в. сложился своеобразный облик Лиговки: район небогатых обывательских домов, извозчичьих дворов, трактиров и гостиниц, мелких промышленных предприятий, ремесленных и торговых лавок.

Т. Я. Крашенинникова, Такая удивительная Лиговка, -1

Пиву посвящают праздники, конкурсы и музейные экспозиции. Когда южно-чешский музей в Будеевицах открыл выставку с решительным названием «Айда в трактир!», или Пивоварение и трактиры на протяжении веков», от гостей не было отбоя. У входа молодой человек наливал каждому посетителю бокал страконицкого «Нектара». Устроители выставки считали, что зрительные и умственные впечатления при этом становятся богаче, когда подкрепляются пивом.

Елена Маслякова, Твоя пивная, -1

От Большого Палашевского к северу отходит Трехпрудный переулок, иногда еще называвшийся Трехпрудковским или просто Три прудка. В начале его, с правой стороны, – невидные здания (№ 2), находящиеся на участке, принадлежавшем очень яркому и своеобразному архитектору С. М. Гончарову. Тут жили его дочь художница Наталья Гончарова и ее муж – художник Михаил Ларионов. Здесь же собирались художники, бывали С. Дягилев, А. Лентулов, И. Машков, П. Кончаловский и др. Тут же, по сведениям справочника «Вся Москва» за 1917 г., был и трактир некой Ананьевой.

С. К. Романюк, Патриаршие пруды. Переулками до Чистых прудов, 2016

Фартины, трактиры, герберги, ресторации, ренсковые погреба – каких только разных названий кабаков не было в Москве! Одно из таких заведений встречало всех приходящих и приезжающих из центральных районов Москвы на Большую Ордынку. Трудно было устоять перед соблазном зайти. А как замоскворецкие купцы любили «питейные дома» – это отдельная история. И вот уже Ольга Дмитриевна Потапова, молодая жена купца из пьесы А. Н. Островского «Сердце не камень», жалуется подруге: «Я шла замуж-то, как голубка была, а муж меня через неделю по трактирам повез арфисток слушать; сажал их за один стол со мной, обнимался с ними; а что говорили, так у меня волоса дыбом подымались!»[27]

Д. П. Дроздов, Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью, 2015

Фартины, трактиры, герберги, ресторации, ренсковые погреба – каких только разных названий кабаков не было в Москве! Одно из таких заведений встречало всех приходящих и приезжающих из центральных районов Москвы на Большую Ордынку. Трудно было устоять перед соблазном зайти. А как замоскворецкие купцы любили «питейные дома» – это отдельная история. И вот уже Ольга Дмитриевна Потапова, молодая жена купца из пьесы А.Н. Островского «Сердце не камень», жалуется подруге: «Я шла замуж-то, как голубка была, а муж меня через неделю по трактирам повез арфисток слушать; сажал их за один стол со мной, обнимался с ними; а что говорили, так у меня волоса дыбом подымались!»[11]

Д. П. Дроздов, Большая Ордынка. Прогулки по центру Москвы, 2017

Ввиду всего этого местность за Фонтанкой, за исключением лишь самого берега реки, на котором были расположены летние дворцы богачей, не пользовалась хорошей славой, и народ здесь гулял шибко по кабакам, а баре и офицеры езживали сюда в трактиры и рестораны того времени, называвшиеся еще, по петровскому названию, «гербергами».

М. Н. Волконский, Тайна герцога, 1912

Не менее известен и Франкфурт, всемирный город торговли и банков, – это не только синоним современнейшей высотной архитектуры, город излучает самобытное обаяние, в нем много зелени, оригинальных баров и трактиров, необыкновенных магазинов. Это город культуры и искусства.

Коллектив авторов, Эти чудные немцы, -1

А.Н. Лесков, сын писателя Н.С. Лескова, свидетельствовал, что летом 1883 года, когда отец снимал дачу на Софийской улице в Шувалово, его «непредвиденно кругом обсели далеко не одинаково любезные его духу досужие соседи». Одним из них, поселившимся в Удельной, вблизи «известного тогда трактира» на Выборгском шоссе «Хижина дяди Тома», был популярный писатель и журналист Н.А. Лейкин. Как раз в ту пору, с 1882 года, Н.А. Лейкин являлся издателем и редактором еженедельного журнала «Осколки» – самого либерального из российских юмористических литературно-художественных журналов. В 1882—1887 годах в «Осколках» было опубликовано более 270 произведений А.П.Чехова, в том числе его первый сборник рассказов «Сказки Мельпомены».

С. Е. Глезеров, Удельная. Очерки истории, 2012

Кроме большого шатра, на гуляньях стояли еще разного рода шалаши и палатки, крытые нередко рогожей и лубком. Здесь помещались трактиры, герберги, продавцы пряников, орехов, царьградских стручьев; также всюду на гуляньях виднелись столы, где дымились самовары с ароматным имбирным сбитнем, продавалась хмельная буза, полпиво и проч. В числе народных забав первое место занимали качели, затем карусели, нынешние детские коньки. Затем давались для народа и драматические представления, устраиваемые в лубочных балаганах, шалашах и других на скорую руку постройках.

М. И. Пыляев, Старая Москва. История былой жизни первопрестольной столицы, 1891

В «Обжорном» же ряду между Ильинскими воротами и Владимирскими блины были постоянной снедью, продаваемою блинщиками и блинщицами. Точно так же и пироги со всякою начинкою постоянно подавались в трактирах, в харчевнях, на рынках, разносились пирожниками по торговым рядам и по сенным и другим базарам. Пара пирожков в пирожной-закусочной в подвале Новых торговых рядов стоила пять копеек. Пирожник с деревянным лотком, укрытым стеганым одеяльцем, и блинщик со стопочками блинов на лотке, с жестяным кувшинчиком с маслом, с жестянкой же с сахарным песком были постоянными фигурами на московских улицах, площадях и рынках, в особенности там, где были люди, которым нужно было поесть «на лету»: у извозчичьих бирж, на базаре у возов крестьян, приехавших из Подмосковья, и т. д.

С. Н. Дурылин, В родном углу. Как жила и чем дышала старая Москва, -1

На низшей ступени ресторанного бизнеса в Петербурге находились трактиры. В центре города они отсутствовали, но окраины города были основательно оккупированы ими.

А. Ю. Гусаров, По Петербургу с книгой в руках. Путеводитель по северной столице на все случаи жизни, 2013

Еще одна сторона кипучей деятельности предпринимателя – меценатство и культурное просветительство. Кокорев собрал коллекцию живописи из 500 произведений русских и зарубежных мастеров и в 1862 г. открыл при своем доме в Петроверигском переулке публичную галерею. Здесь же был лекционный зал, где выступали такие корифеи, как Тургенев и Достоевский, а также трактир в русском стиле. Позднее Кокорев основал для художников известную «Академическую дачу» под Вышним Волочком. Был Василий Алексеевич и страстным книголюбом, собрал библиотеку из более чем 4000 томов.

Б. В. Арсеньев, Неисчерпаемая Якиманка. В центре Москвы – в сердцевине истории, 2014

Через Темзу вел тогда один только мост, Лондонский мост, находившийся невдалеке от того, который теперь носит это имя. Он был широк и застроен лавками, а в конце его возвышались громоздкие башни; на их зубцах почти постоянно были выставлены головы казненных. Вблизи моста был Eastcheap, улица с трактиром, куда хаживал Фальстаф.

Г. М. Брандес, Гений Шекспира. «Король трагедии», 2014

Общий уклад был как везде – с лавками, трактирами, ежегодной шумной ярмаркой, смотром гарнизона в табельные дни, пустырями, заросшими бурьяном, масляными фонарями и местным дурачком на бойком перекрестке.

А. П. Чудаков, Антон Павлович Чехов, 2013

Старая Россия рюмочных не знала. Их функции отчасти выполняли трактиры с горячительными напитками, пивные, ренсковые погреба. В Петербурге пропустить наскоро рюмку под пирожок можно было в ресторане «Доминик» и кондитерской Федорова.

Л. Я. Лурье, Без Москвы, 2014

Кабаки как «традиционные рассадники пьянства» ликвидировались, вместо них учреждались казенные винные лавки, в которых спиртное продавалось только навынос. По специальному разрешению торговать водкой разрешалось также в трактирах, железнодорожных буфетах, фруктовых и бакалейных лавках.

Д. М. Дёгтев, 1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции, 2017

История и статистика городских промыслов: извоз, постоялые дворы, съестные лавки, харчевни, трактиры, рестораны, хлебопекарни и пр.

И. Е. Забелин, История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I, 2006