Святотатство

Святота́тство (также кощунство, лат. sacrilegium) — оскорбление, осквернение святыни, язвительные насмешки, издевательство, неуважение к правилам жизни или обрядам христианства. Фома Аквинский видел в кощунстве «непочтительное обращение со священной вещью». К священным вещам он относил священников (personis sacris), священные места (locis sacris) и собственно священные вещи: освящённые сосуды (vasa consecrata), священные образы (imagines sacrae), реликвии.

Русский термин «святотатство» связан с церковнославянским понятием о воровстве — татьбе — и первоначально означал имущественное преступление, направленное на священную или освящённую собственность церкви. Он сохранял это значение в русском праве до 1917 года. В современном словоупотреблении порча или причинение ущерба церковному имуществу может квалифицироваться как «осквернение» (в значении вандализма).

Изначально понятия «святотатство» и «кощунство» строго различались. Первое, или «церковная татьба», долгое время вообще рассматривалось как обычное корыстное преступление, и только с 1653 года постепенно стало рассматриваться как преступление против религии. Кощунство по статье 182 Уложения о наказаниях определялось как «язвительные насмешки, доказывающие явное неуважение к правилам или обрядам церкви православной, или вообще христианства». Кощунник, согласно Библии, — насмешник, ругатель, осквернительОбъектом кощунства могли быть церковные правила, предметы культа и обряды, но не сама вера, оскорбление которой считалось предметом богохуления, относившегося уже к числу тяжких преступлений.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Ученые истолковывают церковную татьбу либо как покушение на церковное имущество[364], т. е. буквально «святотатство», либо как святотатство в широком смысле слова, понимая под ним как собственно церковную кражу, так и поругание святыни и нарушение прав и интересов Церкви[365]. С последней трактовкой церковной татьбы вряд ли можно согласиться. В отечественных памятниках права XV в. и более ранних эпох состав церковной татьбы не излагался, поэтому в его основе, очевидно, лежали адаптированные к русским условиям соответствующие нормы византийского права. А они описывают церковную татьбу именно как похищение имущества из церкви, различая при этом, в том числе в плане наказания, хищение предметов культа и прочего имущества, находившегося в церкви[366]. Точно так же расценивали церковную татьбу и Новоуказные статьи 1669–1679 гг. и Статьи о следствии, суде и наказании духовных лиц, виновных в татьбе, фальшивомонетничестве, разбое, убийстве или ведовстве, от 22 января 1669 г.[367], которые впервые в истории русского законодательства раскрыли (хотя и по-разному) состав данного преступления. Таким образом, церковная татьба в Судебнике, надо думать, означала не что иное, как хищение из церкви священных предметов.

Коллектив авторов, История суда и правосудия в России. Том 2: Законодательство и правосудие в Московском государстве (конец XV – 70-е годы XVII века), 2017

2. Святотатство или оскорбление лиц и вещей, посвященных Богу. Наказание святотатства, равное карам за убийство, – верх неблагоразумия, ибо похищение священного предмета не может оскорбить Божество более, чем убийство человека. При определении наказаний святотатства следует различать его виды и сообразно с тем устанавливать кары.

Азер Мамедзаде, Свобода совести. Истоки, становление, правовая охрана, 2013

Согласно древним канонам и прочной традиции, основные предметы культа, употребляемые при совершении таинств, в особенности евхаристии, являлись священными и неотчуждаемыми – использование их для других целей квалифицировалось как «святотатство». Это представление о священных сосудах, о престоле, об антиминсе верующие в своем религиозном сознании распространяли на весь Божий храм. Именно потому на протяжении многих веков верующие люди не жалели средств и сил на строительство и украшение храмов, что видели в них как бы уголок Царствия Божия на земле, понимали их как Божие достояние, которое никогда и никем не может быть использовано для других – общественных или частных – целей. И внезапно все это объявляется собственностью государственной власти, притом власти атеистической, которая сможет сделать с этим достоянием все, что угодно, сделать его объектом любого кощунства! В декрете еще не шла речь об изъятии предметов культа (до них дойдет очередь через четыре года – в связи с «делом о церковных ценностях»), пока что государство отнимало у Церкви только храмовые здания – но этого было достаточно, чтобы буквально потрясти душу верующих. Это потрясение выразилось и в патриаршей анафеме:

Лев Регельсон, Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг., 2017

з) отдельные моменты в главе о святотатстве, разрытии могил и ограблении мертвых тел также могут быть использованы: одни – как квалифицирующие признаки, например, преступлений против собственности зарегистрированной церкви, так как подобное преступление посягает не только на церковное имущество, но и на духовные чувства верующих; а другие – как отдельные составы преступлений, например надругательство над могилой.

Л. Д. Башкатов, Криминотеология, 2004

Достигнув в X столетии венца могущества, силы, безответственности и всевластия, папство и папская курия разрушаются от собственного благополучия, могущества и богатства. «Целый ряд нравственно развращенных личностей, – говорит историк, – сидит на папском престоле. Мрачные картины азиатских деспотий развертываются в христианском Риме. Редкий Папа не погибает от интриг, над редким политические враги не совершали самых диких насилий, даже трупы не избегали посрамления. Владычество наглых женщин, коварство, оргии мести, убийство, яд, святотатство, кощунство были обыкновенными явлениями в ту эпоху. Латеранский дворец был местом публичного разврата и вместилищем порока. Распущенность нравов и чувств всего латинского духовенства была чудовищна. «Это не епископы, – говорили о них современники, – а тираны, окруженные войском; с руками, запятнанными неприятельской кровью, они приступают к совершению таинств». Епископские должности на всем Западе продавались с публичного торга. Безграмотность и невежество даже высшего духовенства были поэтому чудовищны. Не все знали даже «Верую», не все умели читать.

Николай Кадмин, Философия убийства, 2005

Требования кровавой расправы над церковными противниками отразились и на законодательстве XVII в. В Соборном уложении 1649 г. критика церкви и ее догматов рассматривалась как богохульство и каралась сожжением на костре. Так же наказывались «без вся кого милосердия» и другие выступления против религии и церкви – переход в «басурманскую» веру, святотатство и др. По свидетельству иностранца Петрея, врагов церкви, «святотатцев», сажали на кол, после смерти тело снимали с кола, выносили за городские ворота и сжигали, а пепел засыпали землей[14]. По указу 1684 г. смертной казни через сожжение предавались еретики, которые «отшатнулись от церкви и чинят соблазн и мятеж», а также «перекрещенцы».

Е. Ф. Грекулов, Церковь и государство. Две головы власти в России, 2017

Раны бывают малые и большие (тяжкие грехи), например: кощунство, убийство, воровство, святотатство, растление, лень, блудодеяние, ненависть, клятвопреступление и т. д. Тяжесть этих великих ран – грехов может еще усилиться, если они будут повторяться и войдут в привычку, иначе сказать, сделаются пороками, страстями; таковы, например, чревоугодие, блуд, сребролюбие, уныние, гордость и т. п. Итак, похоть есть искра; грех, или беззаконие, есть пламя, а страсть, или порок, – это пожар. О всех подобных великих язвах нельзя прикрываясь каяться вообще: «во всем-де грешен», ибо это есть лукавство, словеса лукавствия, но следует точно и ясно сказать про свой грех, показать открыто духовнику свою рану. Ведь у каждого человека есть своя болячка, своя греховная рана… С ней борись, пока не вылечишь, хотя бы бороться пришлось до гроба.

Епископ Павел Никольск-Уссурийский, От святой купели и до гроба: Краткий устав жизни православного христианина, 1915

Как же ты, уча другого, не учишь себя самого?… Ибо ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников. – Излагает мысль свою в виде вопроса, пристыжая тех, которые хвалились, что они – учители. Святотатством называет хищение посвященного идолам: ибо хотя они гнушались идолами, но, обладаемые сребролюбием, коснулись посвященного идолам из постыдной корысти. После этого излагает самую тяжкую вину, говоря: хвалишься законом, как превознесенный честью от Бога чрез закон, а преступлением закона бесчестишь Бога. Здесь три вины. Первая: иудеи бесчестят; вторая: бесчестят Бога, превознесшего их честью; третья: бесчестят закон, нарушая его, тогда как он служил к их чести. Но дабы не подумали, что обвиняет иудеев сам, привел в обвинителя их пророка Исаию, выставляя две вины их. Ибо они не только сами оскорбляют Бога, но и других приводят к тому, и не только не учат жить по закону, но и учат противному, учат хулить Бога, что противно закону, ибо видящие их развращение говорят: этих ли должен любить Бог? Неужели Бог, любящий таковых, есть истинный Бог?

Д. И. Болотина, Апостол дня. Толкования на Апостольские чтения церковного года, 2013

Единственным средством для борьбы с подобными злоупотреблениями могла быть сильная центральная власть, но в Германии ее не было. Император должен был из политических соображений потворствовать папе; курфюрст и архиепископ Майнцский и Магдебургский, примас Германии, Альбрехт Бранденбургский, бывший, подобно Льву X, гуманистом и покровителем наук и искусств, сам предложил свои услуги в качестве главного комиссара по продаже индульгенций в своей епархии. Альбрехт, конечно, соединял с этой операцией свои личные выгоды: не имея средств заплатить за свой архиепископский палий 30 тысяч гульденов, следовавших курии, он принужден был сделать заем у богатого банкирского дома Фугтеров во Франкфурте. Этот долг он и надеялся уплатить вырученными на свою долю деньгами от продажи индульгенций. С этой целью пригласил для проповеди и продажи отпущений доминиканца Тецеля, человека с сомнительной репутацией, но с несомненным ораторским дарованием. Тецель избрал ареной своей деятельности Лейпциг и его окрестности. В пламенных выражениях он выхвалял народу чудодейственную силу своего товара. У него была особая такса для каждого преступления: 7 червонцев за простое убийство, 10 – за убийство родителей, 9 – за святотатство и так далее.

Б. Д. Порозовская, Мартин Лютер. Его жизнь и реформаторская деятельность, -1

Вспоминается нечто подобное из истории нашего раскола – старообрядчества, разные, подчас совсем детские ухищрения (например, погружали священника в купель, не снимая с него богослужебных риз, чтобы «не снять хиротонии»), к каким прибегали, чтобы и человека с апостольской хиротонией к себе залучить, и самим не заразиться никонианством. К чести старообрядцев, никто из них не решился на святотатство: обманно принять православие, добиться там хиротонии и потом возвратиться с полученным священством опять к своим. Дальше приглашения или сманивания православных архиереев и священников в свое согласие старообрядцы не пошли.

Коллектив авторов, Хрестоматия по сравнительному богословию, 2005

От друидов же не сохранилось никакой документации, которая передавала бы их точку зрения. Традиция друидов была изустной, требовала по крайней мере девятнадцати лет интенсивного изучения и запоминания – период великого лунного цикла, который греки называли циклом Метона. Друиды обладали глубокими познаниями в магии, медицине, поэзии, музыке, истории, мифологии, астрологии и астрономии, но не предавали их бумаге. Письмо считалось святотатством. Если информация была важной или священной, ее не записывали. Если что-то фиксировалось, это значило, что информация мелкая, неважная и не стоит тратить на нее память. Частью обучения друида было бардовское, то есть устное, искусство. Хотя кажется, что друиды были уничтожены, на самом деле они, вероятнее всего, ушли в тень, как барды и рассказчики своего народа, фигурируя в дальнейшей истории посредством своего искусства. Другие сняли мантии жрецов и жриц и сделались целителями. Они жили на окраине цивилизации, придерживаясь путей природы и по возможности предлагая свои услуги людям.

Кристофер Пензак, Развитие сверхспособностей. Вы можете больше, чем думаете!, -1

После руки изувера следует рука ханжи, спесивого и невежи, которые по-своему изменяют тончайшие творения. Обычно бессмысленно, бесчувственно совершаются такие, часто непоправимые, святотатства. Исчезнувшая красота навсегда застывает в гримасе искажения. Плачевный, отталкивающий вид вместо недавнего очарования.

Н. К. Рерих, Нерушимое (сборник), -1