Письменность

Пи́сьменность — знаковая система, предназначенная для формализации, фиксации и передачи тех или иных данных (речевой информации и других элементов смысла безотносительно к их языковой форме) на расстоянии и придания этим данным вневременного характера. Письменность — одна из форм существования человеческого языка.

Мельчайшие смыслоразличительные единицы письма — графемы.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Письмо было эпохальным прорывом в развитии коммуникации. В истории развития письменности можно выделить два этапа. Первый – это развитие иероглифического письма, второй – появление алфавита. Иероглифическое письмо появилось в глубокой древности, примерно в 4-м тысячелетии до н. э. в Месопотамии. Первоначально оно носила фигуративный характер, непосредственно рисунком обозначая предмет. Такое письмо позволяло выразить прямой смысл передаваемой информации, так, например, рисунок птицы обозначал птицу и т. д. Уже в Древнем Египте иероглифическое письмо усложняется, позволяя передавать некоторые абстрактные высказывания, хотя, следует отметить, сохраняет преимущественно образный характер письменного языка. Такой язык был перегружен символами и был чрезвычайно труден для запоминания и использования.

А. А. Лазаревич, Становление информационного общества. Коммуникационно-эпистемологические и культурно-цивилизованные основания, 2015

Зародышем письменности было так называемое «предметное письмо» – возникшее еще в первобытном обществе использование предметов для передачи сообщений (например, оливковой ветви как знака мира). Первой стадией истории письменности было письмо в рисунках (пиктография). На следующей стадии возникает идеографическое письмо, в котором рисунки приобретают все более упрощенный и схематический характер (иероглифы). И наконец, на третьей стадии создается алфавитное письмо, в котором используется сравнительно небольшой набор письменных знаков, означающих не слова, а составляющие их звуки устной речи.

Анатолий Соломонович Кармин, Культурология. Краткий курс, 2010

Письменность, как и культура, уже давно является объектом изучения для многих наук. Если понимать под письменностью всего лишь совокупность графических знаков, передающих речевое сообщение, то окажется, несмотря на очевидное упрощение, что изучить даже этот материал нелегко. Существуют тексты, которые нуждаются в дешифровке, многие требуют дополнительной интерпретации, и, наконец, есть те, которые просто еще не найдены. Список литературы, посвященной изучению письменности, довольно обширен[15]. Каждый из этих классических авторов по-своему понимает письменность. Но здесь важно другое: традиционные исследования письма, как правило, не выходят за рамки чисто языковой интерпретации текстов.

Коллектив авторов, Культурогенез и культурное наследие, 2009

Академик Рыбаков лишь в общих чертах высказался на интересующую нас тему, заметив, что «происхождение начертаний этих знаков до сих пор не выяснено, несмотря на большое количество предложенных решений»[27]. Вместе с тем автор отметил близость как по форме, так и по существу знаков Приднепровья и боспорских царских знаков, охарактеризовав этот феномен как «два параллельные по смыслу явления, разделенные семью столетиями». «Генетической связи, за отсутствием промежуточных элементов, наметить нельзя, – пишет далее ученый, – а семантическая налицо. И там и здесь эти знаки являются принадлежностью правящего рода, династии, и там и здесь они видоизменяются, сохраняя общую схему, и там и здесь они существуют с фонемным письмом на правах сохранившегося пережитка более ранних форм письменности…»[28].

Надежда Соболева, Очерки истории российской символики. От тамги до символов государственного суверенитета, 2006

Следы устной традиции можно выявить и в поэмах Гомера. Не сохранилось никаких свидетельств использования линейного письма В после XII в. до н. э., а следующая форма письменности, появившаяся под влиянием финикийского шрифта, стала использоваться не ранее VIII в. до н. э. Таким образом, какое-то время поэмы Гомера вполне могли распространяться в устной форме. Ведь создатели эпоса не связаны ни с какой конкретной письменностью. Они подчиняются своему собственному вдохновению и опираются на другие источники, на сложившийся на протяжении веков обширный запас эпитетов, констант и готовых формул. Лингвистические исследования показывают, что некоторые из них могут быть достаточно древними.

Уильям Тейлор, Микенцы. Подданные царя Миноса

Точка не сакральна, но сакрализована только потому, как мы видели выше, она имманентна как линии, так и письменному ряду и рядам. Точка имманентно и Письму, и письменности также. Одновременно точка в каллиграфии мусульман репрезентирует свои возможности, составляя тело каждой буквы, включая сюда и диакритические знаки. Арабское слово точка (nuqta) в ираноязычной среде приобрело многочисленные словообразования посредством присоединения слова видеть (дидан).

Ш. М. Шукуров, Хорасан. Территория искусства, 2016

Все это рождается из рисуночной письменности. А затем, примерно в IX–VIII столетиях до нашей эры происходит длительная трансформация. Проводится систематизация. Было создано определенное количество звуков, и не было необходимости рисовать. Поэтому знак, изображающий голову быка, постепенно перешел в букву «а», изображение верблюда – в букву «г», и так далее. Впоследствии финикийская письменность стала основой для греческого письма: его западногреческий вариант стал латиницей, восточногреческий стал основой нашей кириллицы. И произошло великое отделение конкретного предмета от неконкретного образа.

Коллектив авторов, Эстетика звука на экране и в книге. Материалы Всероссийской научно-практической конференции 12–14 апреля 2016 года, 2016

На начальном этапе развития письменности материалом для нанесения знаков служили камни. Важное научное открытие сделал в конце XVIII – начале XIX в. Жан-Франсуа Шампольон (1790–1832). Именно благодаря ему были «расшифрованы» надписи на Розеттском камне, вывезенном в числе прочих ценных артефактов из Египта в 1799 г. армией Наполеона. Можно сказать, что к данному открытию Ф. Шампольон шел всю свою жизнь. В 12 лет, после прочтения книги «Описание Египта», он страстно увлекся историей этой древнейшей человеческой цивилизации. С целью погружения в исторический материал он стал изучать греческий, латинский, древнееврейский языки. Именно эти знания в своей совокупности и подвели его к гениальной догадке о том, что иероглифы на Розеттском камне могли означать не только слова, но и отдельные звуки и буквы. Дальнейшие исследования указывали на то, что трансформация письменности египтян представляла переход от обычного знакового начертания в звуковую форму. Именно в этом и состояла гениальная догадка французского ученого.

М. Н. Ким, Теория и практика массовой информации. Учебник для вузов, 2017

Ранние работы В. В. Виноградова о языке Ахматовой, Зощенко, Аввакума являют собой пример целостного анализа языкового мира художника [Чудаков 2003]. Исследуя языковые способы «художественного мирооформления», ученый следует шпетовскому принципу преимущественной субъектности художественного высказывания. Показательно, что для иллюстрации этой особенности – «самодеятельности субъекта литературы, который находится в меняющихся структурных связях с субъектом бытовой речи» – Виноградов обращается к авангардному опыту в современной ему литературе. Так, в «словесно-художественной системе» символизма, заключает он, «ясно выступают принципы своеобразной условно-литературной деформации общего социально-бытового контекста речи» [Виноградов 1980: 200]. Совсем иной тип отношений к прагматическому языку письменности и быта воплощен, по его мнению, в словесной структуре футуризма: «В основу построения литературного образа субъекта полагается иллюзия освобожденности от предметно-смысловых форм общего языка, иллюзия непосредственно-творческого выражения индивидуальности, разорвавшей оковы культурных традиций». Пусть в этих формулировках слышны оценочно-отрицательные обертона, вызванные, по-видимому, недостаточно адекватной к тому моменту оценкой авангардного творчества. Важно здесь то, что на примере новой, «живой» литературы отрабатываются новые научные подходы к поэтике языкового творчества. Показывается, с одной стороны, различие форм и функций, определяющих разные литературные системы. С другой стороны, постулируется их отличие от «форм социально-языковой системы», т. е. форм непоэтического языка («ведь литературные произведения – принципиально новые языковые единства, не предусмотренные методологией социальной лингвистики»). Язык литературы и, следовательно, литературных произведений, «пребывая в одной плоскости с социально-языковыми системами и определяясь формами соотношений с ними, как особая система должен в то же время внутри себя обладать собственными „дифференциальными“ формами, которые могут по своему строению и по своему отношению к системе литературы не иметь никаких семантических соответствий с формами общего языка».

В. В. Фещенко, Лаборатория логоса. Языковой эксперимент в авангардном творчестве, 2009

Моя задача состоит в том, чтобы проверить, насколько подтверждаются эти суждения, уточнить, дополнить и, возможно, пересмотреть их. Таким образом, в центре стоит исследование происхождения и эволюции слова дружина в общеславянском контексте. Значения этого слова надо фиксировать и оценивать с учётом сфер его распространения как в литературе, так и в живом языке, потому что, очевидно, в условиях использования церковнославянской письменности в разных странах и в разные периоды эти сферы могли существенно расходиться.

П. С. Стефанович, Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X–XI веках, 2012

Оказывается, многие привычные для нас свойства науки о языке обусловлены тем, как описывали язык еще в Александрии и Риме последних веков до новой эры. Во многом они предопределены, помимо свойств античной культуры, особенностями структуры древнегреческого (и близкого к нему по строю латинского) языка. Чем дальше язык по строю от этих языков, тем менее соответствующая традиция походила на европейскую. Дальше всего из языков культуры, ставших основными языками традиций, от древнегреческого и латинского языков отстоял китайский вэньянь, поэтому китайская традиция не похожа на европейскую более всего. Еще более эти две традиции отделяет друг от друга различие между иероглифической и фонетической письменностью. А в Европе существуют разные национальные варианты некогда общей традиции, отражающие тот или иной строй соответствующего языка.

В. М. Алпатов, Языкознание: От Аристотеля до компьютерной лингвистики, 2017

Поиск правильности исторически связан с письменностью. Алфавитно-буквенное опредмечивание устранило недостатки летучего звукового общения, дало возможность передавать его результаты в пространстве и во времени, породив два величайших института человечества – почту и библиотеку. Но заметим сразу, письменность не сохраняет многого, что несёт значение в контактном общении: интонации, особенностей произнесения, мимики и жестикуляции, движения, изображения, настроения.

В. Г. Костомаров, Язык текущего момента. Понятие правильности, 2014

Предлагаемая попытка философского осмысления лингвистического процесса появления в древних языках гласных букв с позиций информационного подхода может позволить, с нашей точки зрения, открыть для современного мышления момент изменения познавательной парадигмы, приведший к развитию современной цивилизации с ее специфическими и безусловными ценностями «новизны» и «изменения», отличающими ее от других цивилизаций (например, египетской), имевших базовой ценностью «стабильность». Поскольку процесс, повлекший изменения в письменности, носит глобальный характер и затрагивает все поля ментального пространства – философское, этическое, социально-психологическое – на уровне правил мыследействия, что выражается как изменение в рефлексивном слое этих полей, т. е., собственно, в соответствующих текстах, мы будем использовать для объяснения этого процесса основания, предлагаемые эпистемологией Гр. Бейтсона[11], а также обращаться к достижениям современного психоанализа (в частности нейролингвистического программирования Р. Бендлера, Дж. Гриндера, Р. Дилтса)[12]. Для прояснения этого вопроса обратимся к анализу древнееврейского и древнегреческого письма.

Л. Г. Пугачева, Человек в космосе мышления. Введение в эпистемологию (сборник), 2008

При всем этом невозможно отрицать связь особенностей языка и особенностей национальной культуры. Другое дело, что эти аспекты в научном плане до сих пор слабо изучены. Например, ученые пытались установить, как тот или иной тип письменности влияет на культурные коды и развитие различных этносов. Сравнивались латиница и кириллица, письмо фонетическое и иероглифическое. В процессе их употребления задействованы разные участки коры головного мозга, отсюда и разница народов в мышлении, психике и т. д. Например, японский ученый Т. Цунода обследовал представителей нескольких десятков этнических групп (европейских, азиатских и африканских). Полученные материалы показали, что если у представителей подавляющего большинства обследованных групп гласные вызывали доминантность правого полушария (левого уха), то у лиц, родным языком которых был японский или один из полинезийских (тонга, восточно-самоанский и маори), – левого полушария (правого уха). Было выяснено, что такого рода различия в характере доминантности вызваны не генетическими факторами, а лингвистической и слуховой средой.

С. Е. Федоров, История и теория наций и национализма, 2016

Трудность, однако, состоит в том, что историческая ситуация, существовавшая в интересующий нас период в степном поясе, характер имеющихся источников предельно сужают круг данных, которые могут быть использованы для такой реконструкции. Отсутствие у народов этого региона собственной письменности, сочетающееся в большинстве случаев с крайней скудостью сведений о них в иноязычных источниках, редкость в искусстве большинства из них антропоморфных сюжетов, более доступных пониманию, чем зооморфные, – все эти особенности практически сводят на нет информацию о религиозных представлениях степных народов, сопоставимую с памятниками звериного стиля.

Д. С. Раевский, Мир скифской культуры, -1

Таким образом, ясно, с чем сталкивается филолог, пытаясь разгадать неизвестный язык, и почему столько языков до сих пор не поддается расшифровке, несмотря на усилия специалистов, посвящающих долгие годы их изучению. Наиболее известный пример таких «утраченных языков» – это, несомненно, этрусский, хотя его алфавит прекрасно известен и некоторые двуязычные надписи позволяют получить какие-то сведения из лексики и грамматики. А когда дело доходит до пиктографических языков, наподобие письменности древних майя, перед исследователем встают еще большие, практически непреодолимые трудности. Все, что могут эксперты, – это лишь догадываться о смысле знаков, не имея возможности прочесть ни единого предложения. Трудно даже определить, имеем ли мы дело с языком или с рядом мнемонических картинок.[9]

Джеймс Веллард, Вавилоняне. Жители города Чудес, 1972

Египетские иероглифы, вавилонская клинопись, другие подобные системы письменности были пиктографическими. Иначе говоря, каждый знак представлял собой картинку, отражавшую целое понятие: человек, змея, бык… Чтобы более или менее подробно описать окружающий мир, приходилось использовать множество таких картинок, и освоение подобной письменности было занятием нелегким.

А. Г. Колесников, Нумерология. Самоучитель, 2018

Алфавитное письмо это стандартизированный набор простых символов – букв, обозначающих одну или несколько фонем. Это письмо, отражая живую фонетическую, активную речь, более подвижно. «Главная», важнейшая алфавитная письменность – финикийско-греко-латинская.

Коллектив авторов, Западно-Восточный экран. Материалы Всероссийской научно-практической конференции 12–14 апреля 2017 года, 2017

Марр был убежден, что язык дифференцирует смыслы, которые существуют до и помимо языка и которые, строго говоря, безразличны к тому, как они дифференцируются – за счет речи, письма или чего-то еще. Такое «еще» Марр, как известно, находил в явлении, которое можно было бы назвать мистическим, если бы оно не декларировалось с опорой на марксизм. Это так называемый «ручной язык» – понятие, которое является ключевым для генетической (или, как называл ее сам Марр, «яфетической») теории языка113. Стоит оценить новизну этого понятия в идеологической и научной ситуации 1920 – 1930-х годов. С одной стороны, понятие «ручного языка» поддерживало ставшее к тому времени уже хрестоматийным положение Маркса и Энгельса о роли руки в эволюции человека, а с другой – решало (или, точнее, снимало) одну из основных методологических проблем исторической и теоретической лингвистики – проблему, связанную с дуализмом «устности» и «письменности». Генетически, а значит, и по своей сути (аb origine) язык представал в теории Марра как единство мышления, письма и труда. В современных терминах можно было бы сказать, что Марр понимал язык примерно так, как Джон Остин понимал перформатив: язык не называет, язык делает.

К. А. Богданов, Vox populi. Фольклорные жанры советской культуры, -1

Для школы были характерны следующие принципы: преимущество строгого разграничения звуков и букв, фонетической и морфологической членимости слова; строгое разграничение процессов, происходящих в языке на данном этапе его существования, и процессов исторических, совершающихся на протяжении длительного времени (это была первая – еще до Ф. де Соссюра – попытка сформулировать различия между синхронией и диахронией): преимущество наблюдений над живыми языками и изучения новых языков – перед догадками, извлекаемыми из рассмотрения памятников письменности, в связи с чем подчеркивалась особенная значимость диалектологии. «Казанцы» последовательно утверждали и отстаивали в своих работах полное равноправие всех языков как объектов исследования. Характерной чертой Казанской лингвистической школы, и в особенности Бодуэна де Куртенэ и Крушевского, было стремление к обобщениям, без которых, как подчеркивал Бодуэн де Куртенэ, «немыслима ни одна настоящая наука». Многие идеи представителей Казанской лингвистической школы сыграли большую роль в развитии лингвистической мысли: они предвосхитили развитие идей структурной лингвистики, фонологии, морфонологии, типологии языков и др.

С. Т. Махлина, Лекции по семиотике культуры и лингвистике, 2010

Эти алфавиты осмысливались в те времена именно как набор священных символов с присвоенными им фонетическими значениями, что позволяло использовать эти знаки для письменности. Так возникли родственные финикийский, греческий, латинский, этрусский и рунический алфавиты, но достаточно значительная часть древних символов осталась за пределами этих алфавитов и продолжала использоваться исключительно с магической и художественной целью.

В. В. Гребенников, Криптология и секретная связь. Сделано в СССР, 2017

«Информационный магнетизм» – термин, вводимый нами для того, чтобы обозначить несомненно существующую, но недоступную эмпирической проверке реальность информационной связи социума. Ранее мы говорили, что особенностью феномена человека является его способность создавать интеллектуальный продукт. Теперь важно отметить дополняющую ее или встречную способность человека прочитывать информационный ресурс, заложенный другим представителем человеческого рода в его интеллектуальный продукт. Эта способность воспринимать информацию из вещи проявляется как универсальная черта и не зависит от каких-либо разделяющих человечество классификаций. Сданной точки зрения некорректно разделение обществ, еще не создавших развитые системы письменности и обществ, уже обладающих ими («дописьменные» и «письменные» народы, имеющие поэтому «историю» и не имеющие таковой). Информационный обмен через интеллектуальные продукты, целенаправленно созданные людьми, есть первый фундаментальный и универсальный признак присутствия человека. Более того, он наиболее результативен, надежен и его возможности для обогащения человеческой личности ни с чем не сравнимы. Исторически он, вероятно, развивается первым, потому что действие по преобразованию предметов реального мира зарождается на инстинктивном уровне.

О. М. Медушевская, Теория и методология когнитивной истории, 2015

В графике «дощечки» имеются знаки, которые отсутствуют в кириллице; из них лишь некоторые могут быть возведены к греческим начертаниям. Так, одно из указанных начертаний буквы с не встречается в кириллических почерках и напоминает ς или ? некоторых типов древней греческой письменности. В тексте имеется греческая «дигамма», восходящая к минойской «геме» и встречающаяся также в курсивном маюскуле и римском унциале. Эта буква обозначает, по-видимому, какой-то или какие-то губные звуки, но не п и не м, так как для обозначения последних употреблены соответственно буквы п и м. На фотографии указанная буква находится в строке I – № 19, 31, в строке IV – № 5, V – № 5, 29, 40, 51, VI – № 32. Начертания указанных знаков не вполне идентичны, поэтому нет полной уверенности, что во всех этих случаях написана одна и та же буква. Видимо, для буквы в имеется графический вариант, представляющий как бы соединение буквы г нормального размера с наложенной на нее в нижней части небольшой буквой в; при этом совмещены мачты обеих букв. Этот знак имеется в строке I – № 40, II – № 13, 23, VI – № 18, VII – № 17. Буква а пишется как в латинском курсивном маюскуле и напоминает начертание современной греческой λ; буква я сохраняет эту особенность начертания. Своеобразна буква т: ее перекладина чаще перечеркивает мачту, а не размещается поверх нее. Имеются знаки, не поддающиеся интерпретации: таковы, например, № 10 в строке V и № 8 в строке IX, которые представляют вертикальную черточку, не доходящую до нижнего уровня букв текста, а также совершенно своеобразный знак № 42 в строке II.

Сборник статей, Влесова книга. Троянский конь норманнизма, 2013

Графика – это раздел науки о письме, который определяет знаки, используемые в данной системе письма, и способы обозначения на письме звуковых единиц. По сути, графика – это письменность, а письменность – это совокупность письменных средств (букв, графем, знаков препинания и т. п.) языка.

Георгий Суданов, Русский язык на пальцах, 2017

Во всех культурах мы встречаем утверждения о том, что система знаков письма дана высшими существами. Именно системы древней письменности и осуществляют эту связь.

Виктор Венгард, Большая книга Рун, 2017

Большинство ученых придерживаются мнения о том, что из всех компонентов культуры в широком смысле этого слова язык обладает наиболее отчетливо выраженными этническими функциями. Небезынтересно отметить, что во многих памятниках древнерусской письменности, включая и «Повесть временных лет», понятие «народ» обозначается словом «язык»: «А се суть инии языци, иже дань дають Руси»[90]; «Югра же людье есть языкъ нѣмъ, и сѣд?ть с Самоядью на полунощных странах»[91]; «В то же время умножися языка Литовьскаго и начаша пакостити волости Олександровѣ»[92]. Известный специалист в области истории русского языка П.Я. Черных считает, что старшим значением слова «язык» на славянской почве было именно «речь», «то, что связывает людей, соединяет их в народ, в племя» и просто «народ», «племя»[93]. Такое словоупотребление, очевидно, отражает то этнографическое представление, по которому язык считается главным признаком народа.

Юрий Акашев, История народа Рос. От ариев до варягов, 2013

Сколько бы ни оставалось неясностей в вопросе возникновения письменности, одно можно сказать наверняка: создание письменности (включая книгопечатание, которое придало искусству письма более совершенную форму) – величайшее изобретение, которое, как никакое другое, позволило раздвинуть человеческие возможности. Оно дает возможность записывать человеческую речь, сохранять ее навсегда, доносить ее до других наций и народов, обращаться одновременно к миллионам людей.

Джекоб Эббот, Ромул. Основатель Вечного города, -1

Знаковые системы могут быть самыми различными: на основе букв, иероглифов, символов… и представлять собой древнюю письменность, азбуку Морзе, морской семафор, ноты.

С. С. Антюшин, Логика, 2013

Самое главное в работе с информацией – это четкое представление предмета поиска и грамотный анализ изучаемого материала. Иначе может получиться ситуация, как с «чертами и ризами» – докириллической славянской письменностью, когда на противоречивых и неподтвержденных сведениях ученые выстраивали монументальные теории о значении славянских рун.

Ю. А. Белов, Историческая реконструкция восточных славян, 2011

Общепризнанным фактом является то, что человек был как будто готов к речи в период более 150 000 лет назад, но сделал это примерно 100 000 лет спустя, в эпоху Верхнего Палеолита. В большинстве работ это так и называется: «Upper Paleolit revolution». Возраст письменности – около 6 000 лет, а признаки знаковых изображений насчитывают примерно 13 000 лет. В настоящее время многие называют прародиной происхождения современного человека Центральную Африку, родину «черной Евы» (black Eve)[30].

Т. М. Николаева, Непарадигматическая лингвистика, 2008

Известно, что древние подобные системы письменности были пиктографическими, то есть каждый значок представлял собой картинку, отражавшую соответствующее конкретное понятие: человек, дерево, озеро, зверь, камень. Обучиться такой «грамоте» было делом очень нелегким, и подобную письменность осваивали немногие. Так было в Древнем Египте, где на папирусах выписывали иероглифы. До нас дошла и вавилонская клинопись – это также классическая пиктография.

Л. С. Большедворова, Нумерология. Коды жизни и судьбы, 2008

И сегодня время Черткова еще не наступило – проделанная им колоссальная работа ждет и своего продолжения, и своих продолжателей. Впрочем, современный подход требует не выведения славяно-русского языка из пеласгийского или из этрусского и критского, как это было недавно проделано в книге Г.С. Гриневича «Праславянская письменность. Результаты дешифровки» (М., 1993), а поиска общих истоков всех индоевропейских и неиндоевропейских языков.

В. Н. Демин, Загадки Гипербореи, -1

Внешние политические обстоятельства были для иудеев еще грознее. Последние неудачные восстания иудеев против Римской империи при Веспасиане (в 70-м году) и при Адриане (134 г.) выдернули у них почву из-под ног для нормального государственного существования в качестве территориальной нации. Они лишились навсегда Иерусалима и Палестины и стали безземельным странствующим народом, объединенным только одной национальной религией, а внутри религии – только книгой – Библией. Вот эта книга и сделалась для иудейства, взамен утраченной территории, единственной почвой под ногами, физически осязаемой и в то же время легко уносимой с собой в любую часть света. Каждый свиток и кодекс священной праотеческой письменности стал для рассеянного народа как бы тем надежным суденышком, а все вместе – тем огромным флотом, на котором иудейство поплыло в своих тысячелетних странствиях по всем морям и океанам. Понятны поэтому явившиеся вдруг у книжников чрезвычайные заботы и мероприятия к тому, чтобы обеспечить и забронировать эту базу и ограду нации подобно другим нациям, по-своему укрепляющим и обороняющим свои границы. И было придумано и осуществлено нечто чрезвычайное, героическое для возможного замораживания текучести библейского текста, для его искусственной остановки. Раввины изъяли из употребления все старые синагогальные списки и заменили их копиями с одного списка, признанного ими наилучшим и образцовым.

А. В. Карташев, Ветхозаветная библейская критика, 1944