Фонетика

Фоне́тика (греч. φωνηεντικός «звуковой» от φωνή «звук») — раздел лингвистики, изучающий звуки речи и звуковое строение языка (слоги, звукосочетания, закономерности соединения звуков в речевую цепочку), а также интонацию.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

В отношении фонетическом чуждыми для чувашина звуками являются русские звуки ы, ф. Согласные ц и ч передаются вообще правильно. В произношении русских слов отражается гармония гласных, причем определяющим гласным русского слова является гласный ударяемый, как наиболее характерный, и с ним гармонируют даже гласные предшествующих слогов (ср. кенчелярь), хотя в иных случаях определяющим является начальный слог (казят). Прогрессивное направление ассимиляций согласных, столь характерное для турецко-татарских языков, можно видеть в смягчающем влиянии палятального гласного на следующий согласный (Хведерь). Такому направлению ассимиляции соответствует и та особенность в чувашской фонетике фразы, что начальный согласный в слове находится в зависимости от конца предшествующего слова (вообще наиболее варьирует первый согласный суффиксального и, во фразе, корневого слога в противоположность арио-европейской фонетике)[63]. Подобным способом изменения звука в фразе можно объяснить в некоторых случаях колебание между начальными глухими и звонкими согласными в одном и том же слове, напр. в частице да, ср., напр., 36 и 40. Нужно еще указать на частый пропуск слабых неударяемых гласных (ср. аналогичные случаи в детской речи) и на упрощение некоторых согласных групп.

Коллектив авторов, Проблемы изучения билингвизма: книга для чтения, 2014

• предметом фонетики принято считать такие единицы, как звуки речи, их признаки и классы, фонемы и отношения между ними, а также явления просодики – структуру слога, структуру такта и роль ударения в нём, правила интонации, то есть звукового оформления словосочетаний и предложений;

Георгий Суданов, Русский язык на пальцах, 2017

Итогом длительных исследований М. И. Матусевич в области русской фонетики стала её монография «Фонетика» в серии «Современный русский язык» (М.: Просвещение, 1976). Эта книга написана по материалам курса, который Маргарита Ивановна более двадцати лет читала в Ленинградском университете. Рассматривая фонологические проблемы, М. И. Мат усевич, в традициях Щербовской фонологической школы, анализирует лингвистические механизмы линейного членения потока речи на звуки, что очень существенно для понимания природы фонемы и что обходится молчанием в других фонологических школах. Читатель находит в книге и обсуждение спорных вопросов русской фонетики – фонологической трактовки [ы] и долгих [ш:’], [ж:’], возможности реализации безударных , . Главное же содержание книги составляет подробное и тонкое фонетическое описание реализации гласных и согласных в разных фонетических условиях, их взаимодействия в потоке речи. В качестве иллюстраций приводятся рисунки, выполненные на основании рентгенографических исследований и показывающие положение артикулирующих органов; для аллофонов ударных и безударных гласных даны значения первой и второй формант. Из интонационных характеристик русской речи рассматривается главным образом мелодика; приводятся построенные на базе экспериментальных исследований типичные мелодические схемы предложений разных коммуникативных типов и отдельных видов синтагм внутри предложения (вводные синтагмы, перечисление). Все эти сведения не утратили своего значения и в наши дни.

Сборник, Памяти Маргариты Ивановны Матусевич (1895-1979). К 120-летию со дня рождения, 2017

Наличие двух компонентов, определяющихся двумя просодическими признаками, является важнейшей структурной характеристикой суперсегментной единицы, что убедительно и показал М. В. Панов. Таким образом, эта характеристика оказывается первым признаком суперсегментной единицы. На наш взгляд, можно сформулировать еще по крайней мере второй и третий признаки: она имеет акцентную структуру (то есть один ее компонент всегда оказывается выделенным просодическими средствами) – второй; между ее компонентами существуют определенные отношения, варианты которых создают все многообразие данных единиц, – третий. Так, например, такт обладает всеми тремя признаками и в качестве его компонентов выступают ударный и безударный(е) слоги (1), при этом противопоставленность в рамках такта ударного слога всем безударным, сколько бы их ни было, позволяет все безударные объединить в один невыделенный компонент, противопоставленный выделенному – ударному (2). Установить все возможные типы отношений между компонентами такта не составляет труда (3). Таким образом, третий признак такта как суперсегментной единицы обусловлен возможностью простого подсчета типов тактов в русском языке, который, насколько нам известно, не был еще сделан в литературе[10]. Однако данные по типам слов как кодифицированного русского языка, так и спонтанной речи, приведенные в отчете по теме «Статистические характеристики спонтанной речи» Лаборатории экспериментальной фонетики Ленинградского университета (1985), позволяют считать, что число возможных типов тактов составляет 21–28, поскольку можно говорить о совпадении в среднем фонетического слова, каковым является такт, и слова – единицы лексической системы.

Виктория Владимировна Васильева, Русский прозаический ритм. Динамический аспект

О магическом использовании звуков речи вне зависимости от их функции в языке написано очень мало. Самыми ранними и наиболее полными сочинениями на эту тему, вероятно, являются фрагменты заклинаний из Греческих магических папирусов. Эти заклинания, преимущественно теургические по своей сути (поскольку имеют отношение к богам), содержат длинные ряды гласных. Приблизительно в середине I века до н. э. Филипп Иудей (чье имя явно отсылает как к каббале, так и к греческой теургии) связывал семь гласных греческого языка с семью видимыми планетами[24]. Важно заметить, однако, что гласные, о которых говорит Филипп Иудей, это не звуки, которые реально произносятся в речи, а буквы – графические, письменные изображения гласных звуков. Например, в английском языке есть только пять букв для обозначения гласных (или шесть, если считать «Y»). При этом у нас 12 (или около того, в зависимости от диалекта и произношения) гласных звуков. В действительности самый распространенный в английском языке гласный звук /?/ (например, конечный звук в слове sofa, «диван») не имеет собственной буквы в английском алфавите. Этот звук называется «шва» (то есть нейтральный гласный), и в Международном фонетическом алфавите он обозначен перевернутой строчной буквой «Е» – «?». При этом в английском правописании он может обозначаться пятью разными знаками: буквой «A», как, например, в слове sofa («диван»), или буквой «E», как в слове receipt[25] («квитанция, чек») и т. д. При этом мы имеем дело с одним и тем же гласным звуком. Ни один язык не располагает такой системой письменности, которая бы совершенно точно отражала всю фонетику языка (все его звуки)[26]. Поэтому Филипп Иудей в своей работе рассматривает греческие буквы, а не звуки, которые этими буквами обозначаются.

Патрик Данн, Азы волшебства. Принципы магического взаимодействия с миром

В английском языке правильное произношение и интонация рассматриваются как часть этикета. Фонетический строй включает в себя звуки языка и обязательно интонационное оформление речи. Формирование устойчивых произносительных навыков – длительный процесс, который будет продолжаться в течение всего времени обучения, поэтому необходимо начинать работу на начальной ступени. Фонетика английского языка непроста для младшего школьника. Межзубные и губно-зубные звуки могут вызывать серьезные сложности у детей, речевой аппарат которых оформился недостаточно. Поэтому начинать мы будем с малого.

Н. В. Селянцева, Как научить ребенка английскому языку. Справочник для родителей, 2017

Говоря о первом направлении, нужно в первую очередь вспомнить труды С. И. Карцевского. Его подход в целом можно назвать синтагматическим, ориентированным на реальную фразу, на высказывание. Фразу создает интонация. Она имеет свою грамматику, и он – практически первый – описал эту грамматику, перечислив интонацию межфразовых связей. Его предшественники обычно ограничивались одной фразой. Интонацию он понимал не только как мелодику, а как многопараметрическое единство ее акустических составляющих (мелодики, тембра, интенсивности и длительности). Соединяя фразы, интонация может выражать четыре категории: симметрию, асимметрию, тождество и градации. Язык, по С. Карцевскому, состоит из: 1) слов, 2) грамматики, 3) интонации. Самое важное в его теории было то, что слово не было для него основой основ, оно было лишь частицей фразы: «слово есть частица, выпавшая из фразы» [Карцевский 2000: 44]. Обращаясь же к «мелким» словам, Карцевский видел в начале существования естественного языка синтаксис, рождающийся из междометий, экспрессивных восклицаний. Впоследствии они превращались во «внешние союзы», инициирующие высказывание-фразу, затем они интериоризировались, становясь нашими современными «внутренними» союзами. А привычное таксономическое начало – фонетику и фонологию – Карцевский считал уже последним этапом освоения языковой структуры. Таким образом, синтаксис был для него первичным.

Т. М. Николаева, Непарадигматическая лингвистика, 2008

Если сравнить лингвистику с другими гуманитарными науками, то бросается в глаза одна ее особенность. В ряде наук в течение веков менялись представления и о самом их предмете, и об их задачах и целях. Но если мы сравним грамматику Дионисия Фракийца и современный школьный учебник русского языка, то обнаружим много общего. Сходна сама задача – научить правильному языку. Сходно понимание языка – как некоторой системы правил, извлекаемой из множества уже существующих, а не конструируемых автором текстов. Сходно выделение основных изучаемых областей языка: фонетика, морфология, синтаксис (они и изучаются в этом порядке); при этом основное внимание там и там уделяется грамматике. Сходны многие основные понятия и термины (русские термины часто представляют собой кальки с древних языков): звук, гласный звук, согласный звук, слово, предложение, часть речи, глагол, наречие, местоимение, падеж, лицо, наклонение, залог и т. д. Некоторые из них появились даже до Александрии; например, первым выделил части речи Аристотель в IV в. до н. э. Лишьсинтаксическая терминология современного учебника отсутствовала в александрийский период и появилась намного позже. Но и она разработана еще в XIII–XVI вв. Также в античности еще не было представления о значимых частях слова – корне, суффиксе и т. д. Но и оно появилось в XVI–XVII вв.

В. М. Алпатов, Языкознание: От Аристотеля до компьютерной лингвистики, 2017

Важно также решить, что именно следует понимать под правильным произношением. Учитывая то, что в речи иностранцев, говорящих на русском языке, практически всегда имеется акцент, мы должны осознавать, что задача постановки абсолютно корректного с точки зрения фонетических норм произношения не всегда достижима. Значит, обучая фонетике, мы должны опираться на принцип аппроксимации (т. е. только приближения к образцу, но не полному его достижению). Исходя из этого можно подразделять фонетические ошибки в речи изучающих русский язык на коммуникативно значимые и на те, которые не препятствуют полноценному общению. Так, немцы почти всегда излишне смягчают русские согласные, французы часто «грассируют», болгары «окают» и т. д. Но такое произношение, «приближенное» к произношению русских, не мешает нам понимать их речь на русском языке. Будет, видимо, правильным наше более или менее снисходительное отношение к таким фонетическим вариантам. Другое дело, если недостаточно сформированный фонетический навык может привести к коммуникативным проблемам. Так, произнесение звука И вместо Ы может препятствовать пониманию произнесенного: был – бил.

Л. В. Миллер, Жили-были… 28 уроков русского языка для начинающих. Книга для преподавателя, 2009

М. Л. Гаспаров пишет: «Даже в фонетике, области, которая, казалась бы, заведомо должна была эмансипироваться в рамках собственно устной речи, воздействие графического образа было и остается определяющим. Еще в начале прошлого века оно имело непосредственно наивную форму отождествления звуков с буквами. Однако и последующее интенсивное развитие фонетики и фонологии не изменило данного положения в принципе, поскольку это развитие протекало почти исключительно в рамках сегментных единиц, т. е. таких, которые коррелируют с графическими единицами, либо, во всяком случае, могут быть приведены в такую корреляцию с помощью транскрипции»[3].

Коллектив авторов, Незабытые голоса России. Звучат голоса отечественных филологов. Выпуск 1, 2009

Орфография и язык. Анализ графики и палеографии показал, что если «дощечка» подлинна, то ее следует датировать периодом до того времени, когда основным алфавитом у славян стала кириллица, т. е. периодом до X в. В этот период предкам всех славянских языков (вопроса о конечной стадии общеславянского языка мы намеренно здесь не касаемся) были свойственны открытые слоги, носовые гласные, особые фонемы ?, ъ, ъ и другие черты фонетики и морфологии, позднее исчезнувшие или изменившиеся в отдельных славянских языках. Орфография «дощечки» не позволяет выявить судьбу этимологических редуцированных, так как для нее характерен пропуск букв, обозначавших гласные звуки вообще, а не только редуцированные в том или ином положении (это позволяет сблизить письмо «дощечки» с семитскими системами письма). Лишь написания вўждўj – IX строка и дў – IX строка с буквой ў (т. е. ъ) на месте этимологического о, если они интерпретированы нами правильно, указывают на близость звуков ъ и о, что для IX–X вв. нереально.

Сборник статей, Влесова книга. Троянский конь норманнизма, 2013

Фонетика изучает звуковой строй языка, т. е. звуки речи и правила их сочетания в слове и потоке речи, инвентарь звуков языка, их систему, звуковые законы.

А. С. Зубкова, Русский язык и культура речи, -1

Обычно лингвисты определяют язык как сложный комплекс абстрактных ментальных систем, а звуки считают колебаниями воздуха, воспринимаемыми с помощью уха. Однако поскольку воздух – вид материи, звуки не считают частью ментальной системы. С этой точки зрения можно сказать, что язык соотносится со звуком подобно тому, как совокупность нот для какого-либо инструмента соотносится с извлекаемыми из него звуками. Поскольку в лингвистических исследованиях абстрактные и субъективные системы языка можно постичь лишь через их проявления в материи языка, языковые исследования необходимо начинать с изучения фонетики (Хошнас, 1376. С. 12–13).

Абульфазль Хошманеш, Язык Корана, -1

Влияние слова на психику человека, вероятно, должно иметь под собой какого-то рода глубинные онтологические основания. По-видимому, звучание и артикуляция определенных слов и их семантика могут быть гораздо глубже связаны между собой, чем это кажется на первый взгляд. Для характеристики связи фонетики и семантики во многих случаях, вероятно, более адекватным должен быть термин глубинного «нерасторжимого сплава», чем термин простой внешней ассоциативной связи двух разнородных образований. Один из ярких фактов, наводящих на подобные мысли, заключается в том, что в русском языке произнесение, например, слова «сладкий» образуется прикосновением к верхнему небу кончика языка, а произнесение слова «горький» – прикосновением к небу его задней части. Это поистине замечательный факт, поскольку известно, что на кончике языка сосредоточены рецепторы сладкого вкуса, а на его задней части – рецепторы горького.

Н. И. Чуприкова, Психика и психические процессы. Система понятий общей психологии, 2015

Почему это происходит? Какую информацию, кроме ритмической и мелодической [165], извлекают слушатели из звуков текста на непонятном или полупонятном им языке (как это часто бывает в детстве)? Как фонетика связана с семантикой, исчерпывается ли фонетический анализ текста примерами звукоподражания и анаграмм?

Оксана Кабачек, Врата в бессознательное: Набоков плюс, -1

Речь и язык составляют в речевой деятельности человека сложное диалектическое единство. Язык становится средством общения, речевой коммуникации и одновременно средством, инструментом мышления только в процессе речи (осуществления речевой деятельности). В свою очередь речь (как психофизиологический процесс порождения и восприятия речевых высказываний) осуществляется по правилам языка и на основе использования соответствующих знаков языка. Любое речевое высказывание подчиняется законам данного языка не только в отношении его фонетики и лексики, но и грамматики (включая синтаксис). Человек пользуется словами, принадлежащими к определенным грамматическим категориям (существительные, глаголы, прилагательные и т. д.), и соединяет их в предложении по правилам грамматики и стилистики.

В. П. Глухов, Онтогенез речевой деятельности. Курс лекций, 2017

Однако было бы неправильно думать, что стили языка существуют лишь благодаря упомянутым только что стилистическим группам лексики. Во-первых, различия между стилями языка отнюдь не сводятся к преимущественному употреблению слов «своей» стилистической группы. А во-вторых, самое существование стилей (разновидностей) одного и того же языка было бы невозможно, если бы стили не опирались на использование одних и тех же слов и выражений, одних и тех же правил грамматики и фонетики. Такие слова и правила принято называть стилистически нейтральными. Они объединяют стили в один литературный язык. Поэтому и применяется языкознанием термин «система стилей». Этот термин обозначает очень определенный факт жизни языка – именно то, что стили необходимо связаны друг с другом, совместно развиваются и взаимно влияют друг на друга. Будучи неразрывно связанными, стили, как это уже было сказано, отличаются друг от друга. Во- первых, применением типичной для каждого стиля, «своей» лексики. Кроме того, доля этой (своей) лексики в общем запасе «нейтральных» слов не одинакова в разных стилях. Не одинаковы по объему в разных стилях и те словарные примеси, которые состоят из «чужих» слов, т.е. слов, привлеченных в один языковой стиль из другого. Так, типичные для делового стиля слова – канцеляризмы – употребляются и в других стилях, но доля их оказывается здесь очень небольшой. Подобным же образом, например, применяются и научные термины в художественной или публицистической речи, но доля их здесь неизмеримо меньше, чем в стиле научном.

Е. А. Костромина, Риторика, -1

В индоевропейском языкознании считается, что за два тысячелетия полностью меняется лексический состав любого языка. Видимо, эта теория приемлема для индоевропейских языков. Но она не приемлема для всех языков мира, ибо не учитывает специфику языков других семейств… Если в индоевропейских языках за сравнительно короткий срок коренным образом изменилась структура языков, морфология, а также лексический состав, то тюркские языки за тот же период не претерпели коренных изменений. На наш взгляд, это объясняется тем, что тюркские языки к тому периоду, возможно, достигли более высокого уровня развития своего грамматического строя, создали грамматические категории, не знающие исключений, строй языка и его категории выкристаллизовались. В отличие от индоевропейских языков, тюркские языки являются агглютинативными, не имеют предлогов, корень слова никогда не меняется, не меняются и суффиксы; фонетика подчинена законам сингармонизма, ударение всегда постоянное.

Р. Х. Салимжанов, Великий язык тюрков, 2017

Важную роль играет динамика языка. Как любая сложная, иерархически организованная система, язык развивается по присущим ему внутренним законам. Эти законы действуют беспрерывно, но неодинаково в открытых уровнях лексики и стилистики, в разной степени закрытых, исчислимых уровнях фонетики, морфологии, синтаксиса, в юридически утверждаемой орфографии.

В. Г. Костомаров, Язык текущего момента. Понятие правильности, 2014

Во французской фонетике есть несколько носовых гласных звуков, при произнесении которых воздух проходит одновременно через рот и через нос.

Т. М. Кумлева, Французский за 90 дней. Упрощенный курс, -1

Помимо завидной эрудиции, Тредиаковский обладал редким даром, присущим ему как поэту, – чувством языка и интуитивным пониманием глубинного смысла слов, что неведомо ученому-педанту. Так, он решительно поддержал и развил мнение, упомянутое еще у Татищева, о русскости древнегреческого наименования «скифы». В соответствии с нормами греческой фонетики это слово произносится, как «скит[ф]ы». Второй слог в греческом написании слова «скифы» начинается с «теты» – ?; в русском озвучивании она произносится и как «ф», и как «т», – причем в течение времени произношение звука менялось. Так, заимствованное из древнегреческого языка слово «театр» до XVIII века звучало как «феатр», а слово «теогония» («происхождение Богов») еще недавно писалось «феогония». Отсюда же расщепление звучания в разных языках имен, имеющих общее происхождение: Фе[о] дор – Теодор, Фома – Том[ас]. До реформы русского алфавита в его составе (в качестве предпоследней) была буква «фита» – ?, предназначенная для передачи заимствованных слов, включающих букву «тета». И слово «скифы» в дореволюционных изданиях писалось через «фиту». В действительности же «скит» – чисто русский корень, образующий лексическое гнездо со словами типа «скитаться», «скитание». Следовательно, «скифы-скиты» дословно означают: «скитальцы» («кочевники»). Вторично, в качестве позднейшего заимствования из греческого языка, где оно служило названием пустыни, общая корневая основа «скит» вновь вошла в русское словоупотребление в смысле: «отдаленное монашеское убежище» или «старообрядческий монастырь».

В. Н. Демин, Загадки Гипербореи, -1

Говоря о языкотворческих теориях рубежа XIX–XX вв., нельзя пройти мимо концепции выдающегося русско-польского лингвиста И. А. Бодуэна де Куртенэ, который одним из первых обратил особое внимание научной общественности на важность исследования живых языков. Век девятнадцатый ознаменовался рождением лингвистики как науки. В то же время знаменательно, что развитие языкознания происходило на почве классической филологии (греко-римской и индийской), а значит, имело своим преимущественным объектом мертвые языки. На базе их изучения возникло все сравнительно-грамматическое языкознание. Отмечая все несомненные положительные стороны этого обстоятельства, Бодуэн де Куртенэ между тем убедительно обосновал и многие недостатки такого рода учений. Так, применительно к области сравнительной фонетики он сетовал на крайний схематизм и «безысключительность», свойственные всем фонетическим обобщениям младограмматиков. С его точки зрения, «фонетические законы» слишком упрощают и схематизируют подлинную природу языка, в то время как «действительные „законы“, законы причинности, скрыты в глубине, в запутанном узле самых различных элементов. „Законы“ существуют, но не там, где их ищут» [Бодуэн де Куртенэ 1910: 208]. Не отрицая достижений предшествующего этапа в истории науки, Бодуэн был убежден, что в будущем объектом лингвистических исследований должна стать «жизнь языка», в которой существуют чрезвычайно сложные условия и законы и в которой мы имеем дело с множеством наиразличнейших комбинаций. «Мы должны, – призывает ученый, – принимать целый ряд условий, непосредственно действующих и в индивидуумах и в процессах социального общения, условий, включающих в себя также и общение индивидуума с самим собой». При обращении к живому человеческому языку возникает, таким образом, необходимость в более гибких, более дифференцированных инструментах анализа и методах исследования.

В. В. Фещенко, Лаборатория логоса. Языковой эксперимент в авангардном творчестве, 2009

Именно единицы, демонстрирующие идиоматическую связанность разной природы, являются главным объектом настоящего исследования. Их можно обнаружить на разных языковых уровнях: от фонетики до синтаксиса.

М. В. Копотев, Исключение как правило: Переходные единицы в грамматике и словаре, 2016

Психолингвистика Н.Хомского весьма уязвима и в других отношениях. Она ограничивается проблемами восприятия и порождения предложения – лингвистической единицы, определяемой через грамматику, семантику и сегментную фонетику и принципиально изолируемой от целостного осмысленного текста. Она рассматривает именно предложение (sentence), а не высказывание (utterance), т.е. игнорируется реальное соотношение различных языковых уровней (и невербальных средств) в формировании и восприятии той или иной коммуникативной единицы. Априорно предполагается, что основой порождения и восприятия высказывания всегда является его морфосинтаксическая структура. Далее, предложение рассматривается вне реальной ситуации общения. Игнорируется место речи, а также ее восприятия, в системе психической деятельности человека – речь и ее восприятие рассматриваются как автономные, самоценные процессы. Игнорируются индивидуальные, в частности личностно обусловленные, особенности восприятия и производства речи: сама идея индивидуальных стратегий оперирования с языком отвергается с порога.

А. А. Леонтьев, Основы психолингвистики, 1997

Пеньковский 1971 – Пеньковский А. Б. О несвободе свободного варьирования аллофонов // Вопросы фонетики и фонологии: Тезисы докладов советских лингвистов на VII Международном конгрессе фонетических наук (Монреаль, 1971) /Гл. ред. Р. И. Аванесов. Москва, 1971.

А. Б. Пеньковский, Очерки по русской семантике, -1

2. В лингвистике XIX в. больше всего внимания уделялось разработке фонетики и морфологии; в XX в., как бы под действием обратной тенденции, развиваются прежде всего синтаксис и семантика. В конце прошлого века М. Бреаль первым сформулировал принципы диахронической семантики, призванной изучать изменения значений слов, и приспособил для исследования социального аспекта естественных языков приемы античной риторики (особенно учения о тропах) и стилистики XIX в.

С. Т. Махлина, Лекции по семиотике культуры и лингвистике, 2010

Основы грамоты рассматриваются в программе «как пропедевтический курс фонетики родного языка» (по Д. Б. Эльконину). Программа строится на материале методики, созданной Д. Б. Элькониным[1] и Л.E. Журовой[2]. Ознакомление ребенка с фонемной (звуковой) системой языка имеет значение не только при обучении его чтению, но и для всего последующего изучения родного языка.

Н. С. Варенцова, Обучение дошкольников грамоте. Для занятий с детьми 3-7 лет, 2009

В Советском Союзе часто говорили о том, что дети «страдают двуязычием», хотя официальная политика была направлена на становление двуязычия. По-видимому, это было вызвано накопившимся отрицательным опытом: дети говорили с ошибками, бросавшимися в глаза. Российские логопеды в Сибири и в Санкт-Петербурге говорят о том, что вынуждены иногда ставить диагноз «двуязычие» воспитанникам дошкольных учреждений из семей мигрантов: неполноценное знание русского языка расценивается ими как отклонение от нормы, нарушение в развитии, если не как болезнь. Что же было бы, если бы этих взрослых самих стали бы тестировать на каком-нибудь иностранном языке? Они считают, вероятно, что если ребенок говорит без ошибок на русском языке, зная при этом и другие языки, то такие случаи назвать двуязычием нельзя. За рубеж вызывают в срочном порядке российских логопедов, чтобы они позанимались с детьми русскоязычных эмигрантов, у которых не все в порядке с фонетикой и грамматикой.

Н. М. Родина, Многоязычие в детском возрасте, 2005

Лекция № 2. Алфавит. Фонетика. Чтение гласных. Особенности чтения согласных. Произношение буквосочетаний. Правила постановки ударения

А. И. Штунь, Латинский язык для медиков: конспект лекций, -1

В пьесе Б. Шоу «Пигмалион» своеобразие речи Элизы Дулиттл основано на нарушении нормы. Ее речь, так же как наряд и манеры, заставляет и удивляться, и возмущаться. Она является в дом профессора фонетики в шляпе с разноцветными перьями – и говорит потрясающе безграмотно.

Я. Р. Пантуева, Русский язык и культура речи. Учебник для студентов теологического, религиоведческого и других гуманитарных направлений и специальностей высших учебных заведений, 2015