Мёртвый язык

Мёртвый язы́к — язык, не существующий в живом употреблении и, как правило, известный лишь по письменным памятникам, или находящийся в искусственном регламентированном употреблении. Обычно такое происходит, когда один язык полностью заменяется в употреблении другим языком (т. н. «языковой сдвиг»), как, например, коптский язык был заменён арабским, а множество исконных американских языков были вытеснены английским, французским, испанским и португальским языками. При вымирании языка, на последних этапах своего существования он становится характерным только для определённых возрастных (и социальных) групп. Мёртвыми языками часто называют архаичные формы живых, активно употребляемых языков.

В некоторых случаях мёртвые языки, перестав служить средством живого общения, сохраняются в письменной форме и используются для нужд науки, культуры, религии. Примерами такого развития являются:

• латинский язык (с VI в. до н. э. по VI в. н. э.) — мёртвый язык, который является предком современных романских языков (хотя и по сей день используется наукой и Католической церковью);
• древнерусский язык (письменные памятники XI—XIV в.) — мёртвый язык, развившийся в современные восточнославянские языки;
• древнегреческий язык (с конца 2 тысячелетия до н. э. до V века н. э.) — развившийся в современные новогреческие языки и диалекты.

церковнославянский язык — болгарские, македонские, моравские диалекты древнеславянского языка, использующийся сейчас только в отдельной (специфической) церковной книжно-письменной сфере, в гимнографии и ежедневном богослужении в славянских православных церквях. Разговорным языком он никогда не являлся.

• санскрит;
• коптский язык;

авестийский язык и другие.Есть пример, когда мёртвый язык вновь стал живым — так произошло с ивритом, корнским и мэнским языками.

Чаще всего литературный язык отрывается от разговорного и застывает в каком-то своем классическом облике, далее почти не изменяясь; когда же разговорный язык вырабатывает новую литературную форму, старую можно считать превратившейся в мёртвый язык (примером такой ситуации может быть турецкий язык, сменивший в 20-х годах XX века османский язык как язык образования и делопроизводства в Турции).

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Многого, скажем, достигли этимологи, чья задача: объяснять происхождение конкретных слов, раскрывать их генетические корни, устанавливать первичную структуру и сходство с лексическими единицами живых и мертвых языков. Этимология – скрупулезная наука: филигранной реконструкции подвергаются, к примеру, звуковой и словообразовательный состав слов с учетом чередования, трансформации и выпадения конкретных звуков. Но в большинстве своем этимологи не стремятся заглянуть далеко вглубь. Индоевропейское языкознание во временно́м плане доходит до языка священных ведийских текстов и санскрита. Связи же между различными языковыми семьями исследуются очень робко и без надежной исторической базы. Между тем, если исходить из концепции единого происхождения языков мира, – открываются совершенно новые пути осмысления разных языков и далеких друг от друга культур. На смену традиционной микроэтимологии, ориентирующейся на близкородственные языковые связи, приходит макроэтимология, исходящая из древней языковой общности. Для макроэтимологии традиционный морфологический и фонетический догматизм не играет большой роли, и она допускает лексические и морфологические модификации, незнакомые для микроэтимологии.

Валерий Демин, Загадки Гипербореи

Многого, скажем, достигли этимологи, чья задача: объяснять происхождение конкретных слов, раскрывать их генетические корни, устанавливать первичную структуру и сходство с лексическими единицами живых и мертвых языков. Этимология – скрупулезная наука: филигранной реконструкции подвергаются, к примеру, звуковой и словообразовательный состав слов с учетом чередования, трансформации и выпадения конкретных звуков. Но в большинстве своем этимологи не стремятся заглянуть далеко вглубь. Индоевропейское языкознание во временном плане доходит до языка священных ведийских текстов и санскрита. Связи же между различными языковыми семьями исследуются очень робко и без надежной исторической базы. Между тем, если исходить из концепции единого происхождения языков мира, открываются совершенно новые пути осмысления разных языков и далеких друг от друга культур. На смену традиционной микроэтимологии, ориентирующейся на близкородственные языковые связи, приходит макроэтимология, исходящая из древней языковой общности. Для макроэтимологии традиционный морфологический и фонетический догматизм не играет большой роли, и она допускает лексические и морфологические модификации, незнакомые для микроэтимологии.

Валерий Демин, Северная прародина Руси, 2017

Латинский язык относится к группе италийских мертвых языков. Становление литературного латинского языка происходило во II–I вв. до н. э., а наибольшего совершенства он достиг в I в. до н. э., в период так называемой классической, или «золотой», латыни. Он отличался богатейшей лексикой, способностью передавать сложные абстрактные понятия, научно-философской, политической, юридической, хозяйственной и технической терминологией.

А. И. Штунь, Латинский язык для медиков

Говоря о языкотворческих теориях рубежа XIX–XX вв., нельзя пройти мимо концепции выдающегося русско-польского лингвиста И. А. Бодуэна де Куртенэ, который одним из первых обратил особое внимание научной общественности на важность исследования живых языков. Век девятнадцатый ознаменовался рождением лингвистики как науки. В то же время знаменательно, что развитие языкознания происходило на почве классической филологии (греко-римской и индийской), а значит, имело своим преимущественным объектом мертвые языки. На базе их изучения возникло все сравнительно-грамматическое языкознание. Отмечая все несомненные положительные стороны этого обстоятельства, Бодуэн де Куртенэ между тем убедительно обосновал и многие недостатки такого рода учений. Так, применительно к области сравнительной фонетики он сетовал на крайний схематизм и «безысключительность», свойственные всем фонетическим обобщениям младограмматиков. С его точки зрения, «фонетические законы» слишком упрощают и схематизируют подлинную природу языка, в то время как «действительные „законы“, законы причинности, скрыты в глубине, в запутанном узле самых различных элементов. „Законы“ существуют, но не там, где их ищут» [Бодуэн де Куртенэ 1910: 208]. Не отрицая достижений предшествующего этапа в истории науки, Бодуэн был убежден, что в будущем объектом лингвистических исследований должна стать «жизнь языка», в которой существуют чрезвычайно сложные условия и законы и в которой мы имеем дело с множеством наиразличнейших комбинаций. «Мы должны, – призывает ученый, – принимать целый ряд условий, непосредственно действующих и в индивидуумах и в процессах социального общения, условий, включающих в себя также и общение индивидуума с самим собой». При обращении к живому человеческому языку возникает, таким образом, необходимость в более гибких, более дифференцированных инструментах анализа и методах исследования.

В. В. Фещенко, Лаборатория логоса. Языковой эксперимент в авангардном творчестве, 2009

В 1864 г. было принято «Положение о начальных народных училищах», согласно которому на территории всей империи языком преподавания становился русский. С конца 1860-х гг. во многих греческих селах появились также земские школы, где преподавание велось на русском языке. По некоторым свидетельствам, ученики, не владевшие русским языком, просто заучивали тексты наизусть. Н. А. Корф описывает случай в школе села Малый Янисоль: «На вопрос, читают ли дети по-русски, мне ответили, что вся школа читает. Я подошел к одному из учеников старшего разряда, и, действительно, он прочел довольно бойко. Но каково же было мое изумление, когда на вопросы мои к ученику „который ему год?“ и „как его зовут?“ я не получил никакого ответа, потому что ученик не понимал вопросов, предложенных на русском языке. Оказалось, что из всех детей никто, кроме сына священника, не понимает ни слова по-русски и что эти дети обучаются русскому языку как языку мертвому!» [Корф, 1868, с. 18].

В. В. Баранова, Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья, 2010

Ко времени жизни Иисуса Христа древнееврейский язык, на котором написана Тора и большинство книг Ветхого Завета, был уже мертвым языком. Еврейское население Палестины говорило на общем для всех семитских народов Передней Азии языке – арамейском. Христос также говорил на нем. Те немногие слова Иисуса, которые приводятся в Священном Писании Нового Завета буквально – «талифа куми» (Мр. 5; 41), «авва», в Его обращении к Богу (Мр. 14; 36), предсмертный возглас на кресте «Элои, Элои, ламма савахфани» (Мр. 15; 34) – арамейского происхождения.

В. А. Барановский, Иудаизм