Католическая церковь

Католи́ческая церковь (лат. Ecclesia Catholica), также известная в русском языке как Ри́мско-католи́ческая церковь (лат. Ecclesia Catholica Romana), — самая крупная христианская церковь в мире, насчитывающая более 1,25 миллиарда последователей. Одна из старейших религиозных институций в мире, играла важную роль в истории западной цивилизации. Отличается организационной централизацией и наибольшим числом приверженцев. Римско-католическая церковь, придерживающаяся западных литургических обрядов, вместе с двадцатью тремя восточнокатолическими церквями составляет единую католическую церковь, которая полагает себя церковью, обладающей всей полнотой средств спасения.

В русском языке термин «Римско-католическая церковь» обычно используется как синоним понятия «Католическая церковь», хотя в некоторых языках соответствующие термины различаются. Восточные католические церкви используют этот термин в более узком смысле, подразумевая под ним лишь институт католической церкви латинского обряда (включая, наряду с латинским, амвросианский, брагский, лионский и мосарабский).

Во внутренних документах Римско-католическая церковь в качестве самоназвания использует либо термин «Церковь» (с определённым артиклем в языках, имеющих его), либо «Вселенская церковь». Определяет себя четырьмя существенными свойствами: единством, кафоличностью, определённой апостолом Павлом (Еф. 4:4, 5), святостью и апостоличностью.

Главные положения вероучения изложены в Апостольском, Никео-Цареградском и Афанасьевском Символах веры, а также в декретах и канонах Ферраро-Флорентийского, Тридентского и Первого Ватиканского соборов. Обобщённая доктрина изложена в «Катехизисе католической церкви».

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Здесь же отметим самое важное. Создание «Бельгийского комитета религиозной документации о Востоке» было вызвано к жизни прежде всего причинами практического свойства – необходимостью организовать гуманитарную и духовную помощь десяткам тысяч военнопленных, «остарбайтеров», и просто беженцев из СССР, размещенных в лагерях Ди-Пи[8] по всей Западной Европе. А к практическим также добавлялись соображения, которые могут показаться на первый взгляд теоретическими. К таким теоретическим (но вовсе не отвлеченным) мотивам мы относим, в первую очередь, идею восстановления христианского единства. В нашем случае имеется в виду тот вариант экуменизма, который вызревал в эти годы в католической среде. Сам термин «экуменизм» был еще не в чести в католическом мире, более того, официальная церковная позиция пыталась противопоставить «протестантскому экуменизму» (так, как его выражало Экуменическое движение и Всемирный Совет Церквей) свой собственный, т. е. правильный, «католический экуменизм». Концепция этого «католического экуменизма» основывалась на том видении проблемы воссоединения христианского мира, которое было традиционным для католиков и которое ясно формулировала энциклика Папы Пия XI «Mortalium animos» 1928 года: «пусть приблизятся отделившиеся чада, но не с мыслью и надеждой, что “Церковь Бога Живого, столп и утверждение истины” пожертвует целостностью веры и станет терпеть их заблуждения, а, напротив, с намерением подчиниться ее учительству и управлению»[9]. Понятно, что под «Церковью Бога Живого» этот документ однозначно понимал Католическую церковь. Энциклика также утверждала, что Апостольский престол «никогда не позволит своим верующим участвовать в некатолических съездах»[10].

Алексей Юдин, Жизнь с Богом (сборник), 2013

88. Католическая Церковь сознает себя среди всех других Церквей и церковных общин как сохранившую служение преемника апостола Петра, епископа Рима, учрежденное Богом «постоянное и зримое начало и основу единства»146, которое поддерживает Святой Дух, чтобы и всех остальных Церковь соделала сопричастными этому основополагающему благу. В соответствии с прекрасным выражением Папы Григория Великого, полное название моего служения – это servus servorum Dei (раб рабов Божьих). Такое определение наилучшим образом защищает от опасности отделить власть (и, в частности, первенство) от служения, что противоречило бы тому смыслу власти, какой выражен в Евангелии: «А Я посреди вас, как служащий» (Лк 22, 27), – как говорит наш Господь Иисус Христос, Глава Церкви. С другой стороны, как я уже имел возможность сказать во время посещения Всемирного Совета Церквей в Женеве 12 июня 1984 года, убежденность Католической Церкви в том, что она, верно следуя апостольскому Преданию и святоотеческой вере, сохранила в служении Римского епископа зримое знамение и залог единства, представляет собой трудность для большинства других христиан, память которых отягощена болезненными воспоминаниями. Присоединяясь к моему Предшественнику Павлу VI, я прошу прощения за все, за что мы ответственны147.

Иоанн Павел II, Сочинения. Том II. Энциклики. О святом Иоанне Креста. Молитвенные размышления. Речи и проповеди. Поэзия

Мартин Лютер (1483–1546) монах, профессор Виттенбергского университета в октябре 1517 г. прибил на дверях местного собора свиток с 95 тезисами, в которых содержалась программа реформирования, коренных изменений в жизни католической церкви. Главным было требование «дешевой» церкви, ликвидация власти папы над немецкой церковью, подчинение последней светской власти. Лютер выступал: за секуляризацию (изъятие) большей части церковного имущества и переход ее в руки государства; за роспуск духовных орденов; за отказ от культа святых, икон, мощей; против практики продажи индульгенций, удостоверяющих отпущение грехов. Лютер считал, что для свидетельства милости Божьей человек не нуждается в посредничестве такой организации, какой была римская церковь. Он считал высшим авторитетом Священное писание, а не священное предание, решения пап и церковных соборов.

В. В. Фортунатов, История. Шпаргалка, 2012

Авторы экуменического проекта прекрасно понимали, что без привлечения к участию Поместных православных церквей и римо-католиков он терял свой смысл. Однако Ватикан с самого начала отказался от участия в экуменическом движении. В 1928 году Пий XI выпустил энциклику Mortalium ánimos, жёстко осудившую это движение. После него Пий XII также критиковал и даже осудил протестантскую инициативу в области экуменизма, исходя из чёткой позиции, что объединение возможно только в случае возвращения отколовшихся протестантов в лоно Католической церкви. Со времён Тридентского собора (1545–1563 гг.) в католическом богословии считалось, что «подлинная Церковь Христова пребывает исключительно в Католической церкви» и все таинства, совершаемые вне попечения папы, незаконны. Это положение Пий XII выделил с особой силой в своей энциклике 1943 года Mystici Corporis и подтвердил ещё раз в своём заявлении от 12 августа 1950 года, в котором говорилось, что «таинственное Тело Христово и Римская Католическая церковь – это одно и то же»[163]. В 1919, 1948 и 1949 годах Св. Престол выпустил 3 декрета, запрещавшие католикам участвовать в экуменических встречах без его предварительного согласия. В силу этого папство крайне болезненно и ревниво воспринимало попытки протестантизма привлечь к сотрудничеству православные церкви, в отношении которых Ватикан сам разрабатывал проект их поглощения через «восточный обряд» и криптокатолицизм. Но в итоге неучастие Католической церкви в экуменическом движении лишь обеспечивало лидерство протестантов и укрепляло англосаксонское влияние на континенте.

Ольга Четверикова, Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом, 2018

В разных церквах имеются свои теории происхождения епископата. Католическая церковь утверждает, что апостолы – ученики Иисуса Христа – представлены в Новом Завете как обладающие уникальным и высшим достоинством; они избирали некоторых помощников для особого попечения за отдельными общинами. Эти избранные получали звания диаконов, священников и епископов (три различные иерархические степени возрастающего духовного достоинства). Такое возведение в сан означало передачу (в соответствии с распоряжениями самого Иисуса Христа) апостольского служения преемникам, избранным из первых христианских миссионерских помощников. Согласно такой интерпретации, почти не изменившейся до эпохи Реформации, издревле существовали три особые степени служения церкви – апостолы и их преемники (епископы); большая группа помощников, из которых и избирались эти преемники; диаконы.

Группа авторов, Ватикан, 2008

Библейская критика, то есть изучение Священного Писания методами историко-филологических дисциплин, зародилась в протестантской науке Нового Времени и поначалу была воспринята католическим, православным, а также консервативным протестантским богословием как соблазн и ересь. Такое отношение сохраняется до сих пор у протестантов-фундаменталистов. В Католической церкви историко-филологический подход к Библии получил право на полноценное существование и развитие лишь после энциклики папы Пия XII «Divino afflante Spiritu» (30 сентября 1943 г.). Интересно, что эта энциклика, ознаменовавшая коренной поворот в католической библеистике, появилась почти одновременно с историческим докладом Карташева, менее чем за полгода.

А. В. Карташев, Ветхозаветная библейская критика, 1944

Начиная с 1971 г. встречи на уровне представителей двух конфессий приняли форму ежегодно проходящих собраний Международного комитета по связи (или просто Комитетом по связи) между Католической церковью и Международным иудейским комитетом по межрелигиозным консультациям»[70]. Одной из главных задач его стало формирование католической «теологии после Освенцима» (как назвал ее католический деятель Иохан Баптист Мет), которая стремится избегать любой антииудейской формулировки и призвана «обогатить христианское мышление с помощью лучшего понимания значения того или иного термина или той или иной реальности в иудаизме»[71]. Обе стороны изначально договорились, что новое понимание отношений между иудеями и христианами должно быть отражено в основах катехизиса и догматического образования в университетах. Как написал исследователь иудео-католических отношений А. Валь, в идеале «образование должно быть таким, чтобы евреи могли в нем присутствовать, не чувствуя себя плохо понятыми»[72].

О. Н. Четверикова, Измена в Ватикане, или Заговор пап против христианства, 2011

Как ни странно, православное богословие как свидетельство нашло себе в советские богоборческие годы неожиданное применение. По инициативе митрополита Никодима тогда началась традиция богословских собеседований представителей Русской Православной Церкви и инославных церквей, среди которых ведущую роль играли евангелическо-лютеранские и католическая церкви Финляндии и обеих Германий. Архиепископ Михаил оказался задействован в этом важном церковном деле с того момента, как стал ректором академии. Его вклад в развитие богословского диалога чрезвычайно велик, недаром среди делегатов Русской Православной Церкви иностранные богословы выделяли архиепископа Михаила как одного из наиболее глубоко мыслящих. Однако сам владыка Михаил видел в этих собеседованиях совсем иное, нежели лидеры экуменических движений Европы и Америки. Для владыки было важно так выразить православные богословские представления, чтобы они оказались исчерпывающе понятны для инославной стороны, чтобы не нашлось аргументации, которой можно было бы оспорить православную точку зрения. И это отмечали богословы противоположной стороны: при всем исключительно тонком умении вести богословскую дискуссию, владыка Михаил последовательно отстаивал православную позицию, оттачивая ее формулировки до того, пока лютеранские или католические богословы не бывали вынуждены признать ее единственно верной. Конечно, такой замечательный исход бывал далеко не всегда, но окончательное формулирование выводов богословских собеседований часто было невозможно без участия архиепископа Михаила. Православное свидетельство в годы безбожия нашло себе неожиданных благодарных слушателей.

Сборник, Архиепископ Михаил (Мудьюгин) в воспоминаниях и размышлениях. Материалы конференции, посвященной 100-летию со дня рождения архиепископа Михаила (Мудьюгина) 1912-2000, 2014

Сохраняя за собой положение господствующей религии, католическая церковь в католических странах подчинилась власти абсолютной монархии, обратившей религию и церковь на служение своей цели. Ввиду этого станет ясным, почему борьба с Римом не мешала ревностным католическим королям вести еще более деятельную борьбу с еретиками. Каких пределов достигало озлобление, когда к политическим интересам примешивался еще элемент религиозных разногласий, показывает эпоха короля Генриха VIII и Кровавой Марии. Первый выступал против папистов, а другая – против сторонников Англиканской Церкви. В период Средних веков нигде на континенте церковь не была в такой зависимости от государственной власти, как в Англии. Ни один французский король не был таким злым деспотом в отношении к церкви и духовенству, как Людовик XIV, но это не мешало ему в то же время отменить Нантский эдикт и обращать еретиков в католическую веру с помощью ссылок и казней. В Испании суд над еретиками был учреждением государственным, а не церковным. Наконец, немецкие князья, оставаясь верными католицизму, обратили против протестантов принцип «cuis regio, ejus religio» (чья страна, того и вера); казни еретиков, конфискация имущества, разрушение церквей и, как милость, высылка за пределы государства были обычными средствами в период контрреформации, возврата к католичеству, но, конечно, не к прежней церковно-политической системе (403, с. 116–117).

А. А. Мамедзаде, Свобода совести. Истоки, становление, правовая охрана, 2013

Католическая пропаганда унии к тому времени не представляла, впрочем, из себя чего-то нового. Даже не углубляясь в Средние века, достаточно вспомнить, как еще недавно активно призывал к соглашению с православной церковью Станислав Ожеховский. Уже в начале 80-х гг. XVI в. Константин Острожский вел с Альберто Болонгетти – папским нунцием в Речи Посполитой – и иезуитом Антонио Поссевино переговоры об унии всех православных церквей с Римом при условии сохранения их автономии[156]. Сторонники соглашения с католиками могли при этом опираться на признаваемую православным автором труда «Против повести нынешних безбожных еретиков» доктринальную близость католицизма и православия. Еще в 1593 г. киевский воевода, который столкнулся с серьезными трудностями на пути реализации своего проекта реформ православных школ и повышения образовательного уровня клира, признавая, что без внешней помощи он не в состоянии воспрепятствовать нараставшему кризису православия на входивших в состав Речи Посполитой землях Западной Руси, вернулся к идее унии с католической церковью. Подобные взгляды он высказал в известном письме, адресованном другому стороннику унии с католиками – Ипатию Потею, только что ставшему во главе владимирско-брестской епархии и перешедшего в ряды православного епископата из Сената Речи Посполитой, в который он входил как брестско-литовский каштелян[157]. Тон письма Острожского и сформулированная в нем оценка положения православной церкви на землях Речи Посполитой были очень пессимистичными, однако киевский воевода видел главную угрозу для своих единоверцев не в католической конфессионализации, а, по его словам, в распространении среди русинов протестантизма. Это его настроение нашло отражение и в том, что в письме князь Острожский уничижительно именовал протестантов еретиками, тогда как католиков называл братьями[158].

Коллектив авторов, Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре, 2009

Характерной чертой католической экклесиологии является и последовательное отождествление Католической Церкви с Церковью Вселенской,23 естественным следствием которого становится тезис о приоритете римской кафедры и особом статусе римского понтифика.24 Своеобразным теоретическим основанием для реализации кафедрой и ее главой особых полномочий служит концепция догматического развития, предполагающая, что «некие истины веры могут до известного времени сохраняться в сознании Церкви неявно, имплицитно, они до определенного исторического момента не могут быть засвидетельствованы в качестве истин веры»,25 т. е. оправдывающая активную практическую деятельность Церкви по расширению существующих пределов Священного Предания.

Ю. В. Зудов, Запад и западное христианство на рубеже тысячелетий, 2011

Англиканское сообщество составляют конфессии, появившиеся ввиду печально известного разрыва короля Генриха VIII (1491–1547) с Католической церковью в 1534 году – разрыва, вызванного, помимо прочих причин, решимостью Генриха не допустить, чтобы его брак с Екатериной Арагонской стал препятствием для брака с юной и пылкой Анной Болейн. К англиканским конфессиям относятся Англиканская церковь и Епископальная церковь (США). Традиционно занимающее прочное положение в Англии и бывших британских колониях, например, в Австралии, англиканское сообщество в настоящее время ведет особенно интенсивную деятельность в Африке, на родине более чем половины из 80 миллионов приверженцев Англиканской церкви, насчитывающихся в мире. Англикане, полагающие свой путь серединой между католичеством и протестантизмом, во многих отношениях близки к католикам. Свое духовенство они называют не «clergy», а «priests», отмечают дни святых и обычно по воскресеньям празднуют евхаристию. Англиканам мы обязаны молитвенником (Book of Common Prayer, 1549) и Библией короля Иакова (1611) – документами, тексты которых стали для современного английского языка тем же, чем произведения Данте для современного итальянского, то есть породили этот язык.

Стивен Протеро, Восемь религий, которые правят миром. Все об их соперничестве, сходстве и различиях, 2010

Иоанн Зизиулас родился в Греции в 1931 году. Окончил богословский факультет Афинского университета, где впоследствии получил ученую степень доктора богословия за защиту диссертации на тему «Единство Церкви в святой Евхаристии и епископе в первые три века» (Афины, 1965). Затем он изучал патристику в Гарварде и состоял стипендиатом-исследователем в Центре византинистики «Дамбартон Оукс». В течение нескольких лет работал в Комиссии «Вера и церковное устройство» при Всемирном совете церквей в Женеве, где всегда считался одним из наиболее авторитетных православных богословов нового поколения. Он также входит в Международную комиссию по диалогу с католической церковью как представитель Вселенского патриархата. Экуменическая деятельность Зизиуласа способствовала появлению ряда его публикаций в различных периодических изданиях. Некоторые из этих статей вошли в его книгу «Бытие Церкви» (L’Etre ecclesial. Geneve: Labor et Fides, 1981). Эти же работы с существенными дополнениями включены и в данное издание.

Иоанн Зизиулас, Бытие как общение. Очерки о личности и Церкви, 1985

Православная Церковь есть прежде всего Церковь Предания в отличие от церкви католической, которая есть церковь авторитета, и церквей протестантских, которые суть церкви личной веры. Православная Церковь не имела единой внешне-авторитарной организации и она незыблемо держалась силой внутреннего предания, а не внешнего авторитета. Она оставалась наиболее связанной с перво-христианством из всех форм христианства. Сила внутреннего Предания в Церкви есть сила духовного опыта и преемственности духовного пути, сила сверхличной духовной жизни, в которой всякое поколение выходит из сознания самодовольства и замкнутости и приобщается к духовной жизни всех предыдущих поколений вплоть до апостолов.

А. В. Фомин, Можно ли быть хорошим и не спастись?, 2013

Поскольку в современном мире Православная Церковь придерживается юлианского календаря, а Католическая – григорианского, то этим вызваны и расхождения в праздновании дня Пасхи. Кроме того, по сложившейся традиции, Католическая Церковь с гораздо большей пышностью отмечает Рождество – праздник пришествия в мир Христа, освящения грешного мира присутствием Богочеловека. Православные же делают акцент именно на Воскресении, то есть окончательной победе над смертью, на указании пути в Царство Небесное. Это немаловажное отличие – результат разной мистической и богословской традиции, следствием чего стало и различное развитие христианской культуры на Западе и на Востоке.

В. Р. Легойда, Мешают ли джинсы спасению. Опыт современной апологетики, 2007

Италия является страной, в которой католическая церковь необычайно сильна, причем не только потому, что с 1929 г. по 26 ноября 1976 г. католицизм считался государственной религией Италии, но и потому, что по сей день Италия является религиозным центром всех католиков. В настоящее время в Италии церковь официально отделена от государства и регулирует свои отношения с ним при помощи специальных соглашений и законов, в частности «Нового Конкордата» 1984 г.

Коллектив авторов, Эти чудные итальянцы, -1

Личность апостола Андрея приобретает особую значимость в свете диалога любви между Востоком и Западом, который был инициирован более 50 лет назад патриархом Афинагором и папой Павлом VI. 800-летний юбилей переноса мощей апостола Андрея из Константинополя в Амальфи, который отмечался в 2008 году, совпал с 50-летним юбилеем инициации Tomos Agapis[3], который знаменовал новую стадию диалога между Православной и Католической церквами. Такое символическое совпадение дало хороший повод для углубленного многостороннего богословского размышления о личности и деяниях одного из первых учеников Христа и об уроках духовного экуменизма, которые апостол Андрей дает современной церкви.

Коллектив авторов, Андрей Первозванный – апостол для Запада и Востока, 2011

Изучались и труды восточноевропейских ученых-богословов. Так, в 1841–1847 гг. на сербском и латинском языках была издана книга архимандрита Евфимия Иоанновича «Начатки церковного права древней Восточной Церкви по книге Кормчей», представлявшая собой первый опыт систематического изложения православного церковного права. Евфимий положил в основу своего изложения «Институции канонического права католической церкви»» Ланцелотта 1563 г., которые затем неоднократно переиздавались. В них была заимствована система «Институций» императора Юстиниана: о лицах, о вещах, о действиях, т. е. о церковном суде.

А. А. Дорская, Влияние церковно-правовых норм на развитие отраслей российского права, 2007

«Манифест о веротерпимости», изданный в 1905 г., отменил многие ограничения для инославных, и католики, жившие в России, использовали открывшиеся перед ними возможности. В начале XX в. Католическая Церковь имела в России 12 епархий; в Санкт-Петербурге действовало 8 католических соборов и не менее 10 приходских и домовых церквей[419]. В храме Св. Екатерины установили большой оргáн фирмы «Валькер»; здесь постоянно звучала музыка, давались концерты духовной музыки.

Архимандрит Августин (Никитин), Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга, 2015

Согласно догмату Католической церкви, который был принят на Первом Ватиканском вселенском соборе (рис. 5) (собрании епископов Католической церкви, созываемом Папой для решения наиболее важных церковных вопросов; например, Второй Ватиканский вселенский собор, состоявшийся в Риме в 1962–1965 годах, принял программу обновления Церкви), Папа считается непогрешимым.

С. В. Владович, Ватикан, 2001

Таким образом, в X веке католическая церковь оказалась в крайне тяжелой ситуации. Симония, обмирщение церкви, упавший практически до нуля авторитет папства, наконец, почти полное подчинение священнослужителей местным феодалам – так называемый институт «частной церкви» – могло показаться, что христианская церковь стоит на пороге гибели. Но именно в это время в недрах католичества появились силы, сумевшие противостоять этому всеобщему гниению и распаду. Этой силой стали монастыри.

А. А. Доманин, Крестовые походы. Под сенью креста, 2010

Законным будет вопрос: а что же, христианам нельзя вспоминать о спасительных Страстях в другие дни года, кроме Страстной пятницы? Конечно, можно и нужно. В каждом совершении Евхаристии мы «смерть Господню возвещаем». Кроме того, по древней традиции Церкви все пятницы года (за исключением некоторых периодов) посвящаются воспоминанию Страстей, а потому являются днями постными. Проблема не в том, чтобы не вспоминать страстей Христовых, а в том, чтобы Страстная неделя – и особенно Страстная пятница – не потеряла своего уникального значения в круге литургического года. А, к сожалению, именно к этому наметилась со временем тенденция на Западе, отчасти проникнув и на Восток. Обозначилась и другая проблема: в западном благочестии размышления о Страстях вытесняли на задний план, а то и полностью, воскресение Христово. Поэтому неудивительно, что предпринятая Католической Церковью в XX в. литургическая реформа попыталась эти диспропорции преодолеть, и, поскольку народному благочестию по определению свойственен стойкий консерватизм, преодолевать их оказалось не так уж легко. Не случайно эта проблема основательно рассматривается в таком серьезном официальном документе, как выпущенное римской Конгрегацией богослужения и дисциплины таинств 9 апреля 2002 г. «Руководство по народному благочестию и богослужению». Там прямым текстом констатируется, что «в сфере народного благочестия мистический смысл Четыредесятницы не находит легкого постижения, и им не охватываются какие-либо из основных его значений и тем, таких как взаимосвязь между “тайной сорока дней” и таинствами христианского посвящения, равно как и тайна “исхода”, присутствующая на протяжении всего сорокадневного великопостного странствия. В соответствии с неизменной чертой народного благочестия, имеющего тенденцию сосредоточиваться на тайнах человечества Христа, в период Четыредесятницы верующие концентрируют свое внимание на страстях и смерти Господа» (n. 124).

П. Д. Сахаров, Пасха Страстей и Воскресения в христианском богослужении Востока и Запада, 2018

Момент выступления Кальвина представляется в высшей степени важным еще в другом отношении. До сих пор роль реформаторов была, так сказать, чисто воинствующая. Лютер в Германии, Цвингли в немецкой Швейцарии, Фарель в романских землях – все они направляли свои усилия главным образом на то, чтобы разрушить гордую, казавшуюся неодолимой крепость католицизма, чтобы подорвать могучий престиж папской власти, наложившей свои оковы на умы и совесть всех католиков. Усилия их увенчались успехом. Авторитет папства был поколеблен; брешь, пробитая в католицизме, была довольно значительна. Но зато в лагере самих нападающих происходит раскол – многочисленные секты, выросшие на почве религиозной революции, вносят между ними раздор, разделяют их силы, подрывают к ним доверие в то время, когда, оправившись от первых поражений, католическая церковь начинает собирать свои силы для новой более ожесточенной борьбы. Тридентский собор, усиление инквизиции, грозная боевая дружина учеников Лойолы – все эти орудия католической реакции выдвигаются на арену борьбы как раз в такое время, когда со смертью Лютера протестантизм лишается своего духовного центра. Очевидно, задача, выпадающая на долю его преемника, хотя и менее блестящая, но не менее трудная. Для борьбы со старым врагом, сконцентрировавшим свои силы, недостаточно уже одной проповеди или обличительных выходок против злоупотреблений курии. Против стройной католической системы необходимо выставить такую же стройную систему протестантских принципов; новая церковь должна получить строгую организацию, и наконец, необходимо создать новый независимый центр, откуда могла бы смело вестись религиозная пропаганда. Таким центром с конца первой половины XVI века становится Женева, а задачу организатора церкви принимает на себя Кальвин.

Б. Д. Порозовская, Жан Кальвин. Его жизнь и реформаторская деятельность, -1

Этой замкнутости еще больше способствует славянский язык богослужения. Латинский язык католической церкви, во-первых, создавал основу для постоянного обмена информацией и культурными достижениями, во-вторых, давал возможность знакомства с дохристианской античной мыслью. Греческий язык византийской церкви также открывал для культурных византийцев мир античной мысли. Между тем славянский ограничивал возможности общения даже со своими православными братьями. Русское духовенство после достижения автокефалии не только не испытывает особой нужды общаться с греками, особого желания такого общения, оно просто не может этого, ибо греческого не знает почти никто. Недаром Библия Геннадия Новгородского содержит переводы с вульгаты (знающие латынь были, ибо латынь – язык дипломатии). Православное государство с автокефальной церковью и со славянским языком богослужения было обречено в культурном отношении «вариться в собственном соку».

Д. Е. Фурман, Избранное, 2011

Дорогу церкви в Средние века вымащивали и другие бесчисленные фальшивки, несуществующие документы и поддельные летописи. Даже если обман раскрывался, папская курия не пасовала: до XIX века католическая церковь оправдывала Константинов дар тем, что хотя документ и является поддельным, его содержание, тем не менее, имеет силу. Когда в 1962 году папа Иоанн XXIII созвал Второй Ватиканский собор, он сделал это на основании католического свода законов, дающего такое право одному папе. Три из шести исходных текстов, использованных в своде, восходят к Лжеисидоровым декреталиям.

Петер Келер, Фейк. Забавнейшие фальсификации в искусстве, науке, литературе и истории, 2015

В чем же дело? Откуда такая нелюбовь к православию и христианству в целом, доходящая порой до открытой ненависти? Прежде чем перейти к обсуждению этих вопросов, необходимо иметь четкое представление о том, что русский национализм понимает под «русскими». Все его концепции, как бы они ни разнились между собой, принимают как безусловную данность то, что «русский народ» состоит из трех подразделений – великороссов, украинцев (малороссов) и белорусов. Иначе говоря, «русский народ» в этом понимании тождествен восточному славянству, и не случайно именно такой подход обнаруживается у автора «Слова Нации». Мнение самих украинцев и белорусов, решающих этот важный вопрос иначе, во внимание не принимается. Так как неоязычники придают первостепенную важность идеологии, а идеологию понимают как вероисповедание, то для них немаловажен тот факт, что единый восточнославянский ареал в последние столетия оказался разорванным на несколько частей, подчиненных Русской Православной Церкви, Греко-Католической (Униатской) Церкви и просто Католической Церкви, не говоря уже о различных протестантских общинах. С этой точки зрения, одним из способов нового достижения идейного единения является возвращение к славянскому язычеству, которое неоязычники представляют как целостную непротиворечивую систему.

В. А. Шнирельман, Русское родноверие. Неоязычество и национализм в современной России, 2012

Сдержанная позиция Стефана Батория, который очень настороженно относился к идее церковной унии, опасаясь нарушить хрупкое религиозное благополучие в Речи Посполитой, не давала возможности иезуитам активизировать свои действия. Опираясь в своих внешнеполитических планах на казачество, Стефан Баторий вполне разумно полагал, что давление на православную церковь вызовет сильный протест со стороны активной части украинского общества. Что касается Ватикана, то там, наоборот, считали, что присоединение восточных земель к Польше – это прекрасная возможность для католической церкви продвинуться на восток.

Коллектив авторов, История Украины, 2015

Католическая церковь была не только становым хребтом, на котором держалось латинское самосознание, но и мощной организацией. Экономическое богатство и политический вес церкви был сопоставим с авторитетом светских владык, а часто превосходил их.

Вадим Нестеров, Крестовые походы, 2015

В конце XV века католическая церковь, казалось, достигла кульминационного пункта своего могущества. В лице папы и многочисленной духовной иерархии она держала под своим несокрушимым гнетом, под своим не допускавшим никаких сомнений авторитетом всю средневековую жизнь. А между тем уже в начале следующего столетия в Германии, стране, в которой римская курия распоряжалась особенно самовластно, вспыхивает религиозная революция, мало-помалу охватившая всю Западную Европу и оторвавшая от римской церкви всю Северную Германию, часть Швейцарии, Нидерланды, скандинавские государства, Англию, Шотландию и часть Франции. Чем же объяснить столь резкий переворот?

Б. Д. Порозовская, Мартин Лютер. Его жизнь и реформаторская деятельность, -1

От правого берега Роны и дальше на запад, в нынешнем Лангедоке, в XIII столетии лежали владения графа Тулузского Раймонда VI. Под благодатным небом юга здесь процветало едва ли не единственное в то время царство веротерпимости и свободы. Богатые города с Тулузой во главе, сильные своим самоуправлением, наследием когда-то царивших здесь римлян, представляли странное для того времени смешение личностей различных вероисповеданий, правоверных католиков с признанными врагами католической церкви. И никто не возмущался здесь отсутствием господствующего культа, все считались равноправными гражданами и одинаково охранялись законом. Рядом со строгими сектантами здесь проживали, переходя из города в город, от замка к замку, знаменитые трубадуры, воспевавшие любовь, красавиц и покровителей свободы. Веротерпимость и поэзия, как два добрых гения, царили в этой стране, вместе с благодатными лучами солнца поселяя везде мир и довольство. И не одна пара завистливых глаз соседних владетельных баронов жадно устремлялась к богатым городам Лангедока, а по ту сторону Роны, у престола и на престоле римских первосвященников, давно закипала ненависть к этому гнезду ересиархов.

М. В. Барро, Томас Торквемада (“Великий Инквизитор”). Его жизнь и деятельность в связи с историей инквизиции, -1

Эпоха Реформации является последним хронологическим периодом эпохи Возрождения, завершающим этот прогрессивный переворот в развитии европейской культуры. Реформация – это широкое религиозное и социально—политическое движение, развернувшиеся в начале XVI в. в Германии и направленное на преобразование христианской религии. Свои истоки Реформация берет в Германии, а затем охватывает ряд европейских стран. Она привела к отпадению от католической церкви Англии, Шотландии, Дании, Швеции, Норвегии, Нидерландов, Финляндии, Швейцарии, Чехии, Венгрии, частично Германии.

Н. В. Пушкарева, История нового времени. Шпаргалка, -1