Заложник

Зало́жник — человек, удерживаемый силой с целью заставить кого-либо (родственников заложника, представителей власти или тому подобное) совершить определённые действия, выполнить некие обязательства или воздержаться от совершения нежелательных действий ради освобождения заложника, недопущения его убийства или нанесения вреда его здоровью.

Практика взятия заложников была распространена с древнейших времён, где заложники из числа родственников правителей отдельных территорий являлись гарантией их лояльности по отношению к удерживающим заложников правителям других территорий. Известны также случаи «горизонтального» заложничества, когда стороны обменивались заложниками в виде гарантий выполнения обязательств. В ходе войн заложники нередко брались для дополнительного давления на противника или использования в качестве «живого щита».

В настоящее время международными договорённостями (Женевской конвенцией, Конвенцией ООН о борьбе с захватом заложников и т. д.) и национальными законами стран мира взятие заложников запрещено и является тяжким преступлением. Однако практика взятия заложников осталась широко распространена в террористических акциях, а также иногда используется государствами для давления друг на друга или политических противников внутри страны.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

В уголовное законодательство нашего государства норма о захвате заложника пришла из международного права, в соответствии с которым захват заложника классифицировался как преступление международного характера[53]. В международной практике случаи захвата заложников встречались еще в древние времена. Во второй половине XX в. это явление получило распространение в деятельности различных террористи ческих групп Германии, Италии, Франции, Испании, в том числе когда граждане одних государств захватывали граждан других государств. В нашей стране, начиная со второй половине 90-х годов, всплески этого преступления отмечаются в местах лишения свободы и районах Северного Кавказа. В России в 2006 г. было зарегистрировано 22 случая захвата заложника. При этом в современной практике захват заложников сопровождается не только политическими требованиями, но и нередко требованиями материального характера (вымогательство имущества, денег).

Коллектив авторов, Полный курс уголовного права. Том IV. Преступления против общественной безопасности, 2008

Советский Союз присоединился к этой Конвенции в 1987 г., и сразу же после этого Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 17 июля 1987 г. Уголовный кодекс был дополнен ст. 126(1), которая установила ответственность за захват заложников. Однако первоначальная редакция ст. 126 (1) предусматривала примечание, в соответствии с которым действие этой статьи «не распространяется на случаи совершения такого преступления на территории СССР, когда лицо, захватившее или удерживающее заложника, находится на территории СССР и это лицо, а также заложник являются гражданами СССР». Наличие подобной оговорки, во-первых, нарушало принцип равной уголовно-правовой защиты иностранцев и граждан СССР, поскольку при захвате заложника-иностранца ответственность наступала по ст. 126 (1) УК, а захват заложника – гражданина СССР рассматривался как незаконное лишение свободы. Между тем санкции за совершение этих преступлений существенно разнились. По ст. 126 (1) максимум наказания составлял 15 лет лишения свободы, тогда как по ст. 126 – 3 года лишения свободы. Во-вторых, данная оговорка практически парализовала применение ст. 126 (1) УК, поскольку обычно при захвате заложников на территории СССР в качестве и заложников, и виновных лиц выступали именно граждане СССР. И только Законом РФ от 18 февраля 1993 г. примечание к ст. 126 (1) было исключено из УК. С этого времени данная норма стала применяться в полном объеме.

Михаил Павлик, Террористический акт, захват заложника, бандитизм, 2011

Наряду с посягательствами на жизнь государственных и общественных деятелей акты терроризма издревле находили свое выражение и в захвате заложников, похищении людей с целью выкупа, в организации вооруженного сопротивления власти, в уничтожении и экспроприации имущества, в бандитских нападениях, в пиратстве, в организации разбойничьих шаек и др. Одни из них вошли в историю в силу удачного сочетания политической и корыстной мотивации, другие как особо жестокие. Так, действия Публия Клодия, народного трибуна Древнего Рима, создавшего вооруженные отряды личной охраны для борьбы с политическими противниками, вошли в историю как первый пример политического бандитизма. Имея вооруженную поддержку, Клодий вмешивался в государственные и международные дела. Из-за постоянных провокаций Клодием вооруженных конфликтов в 52 г. до н. э. в Риме не были проведены выборы магистрата. Он использовал свои отряды не только для достижения политических целей, но и для захвата чужих земельных владений, для вымогательства денег у богатых людей путем похищения членов их семей[189].

Салман Дикаев, Террор, терроризм и преступления террористического характера, 2006

Причем «кооперация» не ограничивалась сотрудничеством внутри одного политического спектра (не случайно западногерманские террористы из группы Андреаса Баадера и Ульрики Майнхоф именовали себя «Фракцией Красной армии» – подразумевалось, что существует «всемирная» Красная армия, еще одной фракцией которой были отличавшиеся особой жестокостью бойцы «Японской Красной армии»), возникало взаимодействие группировок с разными идеологическими мотивациями. Политически мотивированные покушения и убийства (как конкретных личностей, так и случайных людей), похищения людей, захват заложников, взрывы в общественных местах, захват транспортных средств (от поездов до самолетов), даже суицидальный терроризм (так, трое террористов из «Японской Красной армии» совершили теракт 31 мая 1972 г. в израильском аэропорту Лод, жертвами которого стали 26 человек – в большинстве христиан-паломников из Пуэрто-Рико. При этом «красные камикадзе» перед терактом поклялись друг другу умереть и сознательно расстреливали друг друга) – все эти проявления были характерны для этого периода. И, забегая вперед, отметим: с этой точки зрения исламистские террористы конца XX – начала XXI века в практику терроризма не принесли много принципиально нового. Весь практический «инструментарий» фактически достался им «по наследству» от террористических группировок, выступавших под светскими лозунгами.

Рахамим Эмануилов, Террор во имя веры: религия и политическое насилие, 2011

Теракт в Стамбуле стал третьим и последним эпизодом в этой серии массовых убийств армян в 1894–1896 годы. Двадцать шесть активистов партии «Дашнакцутюн» под видом носильщиков пронесли в здание Оттоманского банка в Стамбуле оружие и взрывчатку, спрятав их в инкассаторских сумках, и 26 августа 1896 года захватили банк. Они убили двух охранников и взяли в заложники 150 банковских служащих и клиентов, угрожая взорвать здание, если не будут выполнены их требования – включая всеобщую амнистию для армянских политзаключенных и назначение европейского верховного комиссара для контроля над проведением реформ в Восточной Анатолии. Несмотря на свое название, Оттоманский банк был иностранным учреждением – почти все его акции принадлежали британским и французским концернам. Однако расчеты террористов на то, что этой насильственной акцией им удастся добиться вмешательства европейских держав в решение армянского вопроса, не просто не оправдались, а привели к чудовищным обратным результатам. В конце концов, так и не добившись удовлетворения своих требований, террористы были вынуждены покинуть здание банка и бежать из Османской империи на французском судне. Европейцы резко осудили действия дашнаков, но, что еще хуже, нападение на банк спровоцировало волну погромов в Стамбуле, в ходе которых было убито около 8000 армян. Поскольку европейские державы придерживались разных позиций по армянскому вопросу, они не могли выступить единым фронтом и вынудить османское правительство провести реформы. Для армянского же движения кровавые события 1894–1896 годов стали настоящей катастрофой.

Юджин Роган, Падение Османской империи: Первая мировая война на Ближнем Востоке, 1914–1920, 2015

Режим в оккупированных странах отличался в довольно широком диапазоне. В западных государствах он был относительно мягким. Здесь немцы силились выставлять себя «культурными» завоевателями. Впрочем, их «культура» выглядела своеобразно. Лучшим методом обеспечить покорность, точно так же, как в Первую мировую, признавался «превентивный террор». За нарушения приказов оккупационных властей вводились самые суровые наказания вплоть до расстрелов. Из гражданского населения набирали заложников. Объявляли, что в случае каких-либо враждебных актов их ждет смерть. Если совершалась или чудилась диверсия, если погибал немецкий солдат – может, убили, а может, сам угробился по пьяному делу, казнили 50-100 человек. В Дании порядки установились самые мягкие. Эта страна отдалась немцам вообще без боя, и Гитлер поощрил такое послушание. Распорядился в Дании за враждебный акт казнить не по 50-100, а всего по 5 заложников.

В. Е. Шамбаров, Сталинградская Богородица, 2014

Массовые аресты и обыски не были правилом, а скорее исключением. 17 декабря 1919 г. Дзержинский и М.Я. Лацис подписали приказ Президиума ВЧК всем губЧК, в котором указывалось, что «ЧК весьма часто прибегает к арестам, когда это не вызывается целесообразностью. По одной наслышке, по одному подозрению и подчас мелкому преступлению арестовывать не следует. А в общем во всех тех случаях мелких преступлений, когда имеется уверенность, что преступник не сбежит, к аресту прибегать не нужно, так как дело можно вести и так или завести и передать в другие судебные учреждения». Поэтому ВЧК предложила руководствоваться следующими правилами: взять на учет население, могущее служить заложниками: буржуазию, бывших помещиков, купцов, фабрикантов, заводчиков, банкиров, крупных домовладельцев, офицеров старой армии, видных чиновников царского времени и времени Керенского и видных родственников сражающихся против нас лиц; видных работников антисоветских партий, склонных остаться за фронтом на случай нашего отступления; представить в списки этих лиц ВЧК со своим заключением, указав звание, должность, имущественное положение до революции и после революции; к аресту заложников приступать только с разрешения или предписания ВЧК».

А. М. Плеханов, Кто Вы, «Железный Феликс»?, 2014

«Мы по-прежнему стремимся добиться следующих основных целей: во-первых, защитить текущие и долгосрочные интересы Соединенных Штатов; во-вторых, сохранить жизнь американских заложников и обеспечить их скорейшее освобождение, избежав, если окажется возможным, кровопролития, поскольку это может представить еще более серьезную угрозу для жизни наших соотечественников; заручиться поддержкой других государств в осуждении этого возмутительного акта насилия, который нарушает моральные и правовые нормы цивилизованного мира, а также убедить иранских лидеров в том, что истинная угроза их государству находится на севере и исходит от Советского Союза и советских войск, ныне находящихся в Афганистане, и что эта ничем не спровоцированная ссора с Соединенными Штатами препятствует тому, чтобы они могли отреагировать на эту гораздо большую опасность для них». Как показывают события сегодняшние, иранцы уже в те далекие годы четко знали, чего следует ожидать и с какой стороны.

Ю. И. Мухин, Афганский фронт СССР. Забытая победа, 2018

Специфика же рассматриваемой формы правовой помощи состоит в следующем. Во-первых, она рассчитана только на сотрудничество в пресечении угона гражданских воздушных судов и не распространяется даже на такие родственные с ним деяния, как захват воздушного судна и удержание его пассажиров в качестве заложников. Во-вторых, процедура возвращения, по всеобщему признанию, намного проще процедуры выдачи. В-третьих, «вернуть» человека можно только в то место, где он уже был. Поэтому если воздушное судно одной из сторон договора будет захвачено на территории третьего государства, а затем окажется на территории государства – партнера по соглашению, то последнее вправе отказать в рассмотрении просьбы о возвращении преступника государству регистрации судна. В-четвертых, возвращение угонщиков сопровождается одновременно передачей государству регистрации судна документов, оружия, а также имеющихся в распоряжении государства приземления судна доказательств и другой информации об обстоятельствах угона и поведении угонщиков во время полета и после посадки[270].

А. И. Бойцов, Выдача преступников, 2004

После освобождения заложников в Буденновске, подчеркивал премьер, начнется переговорный процесс между российской правительственной делегацией и представителями чеченских формирований в Грозном. Вместе с тем он старался выглядеть как можно тверже, бросая: «мы не пойдем на то, что противоречит Конституции», а также – «пощады не будет!» (это в отношении террористов). Он отрицал компромиссы с Дудаевым, декларируя, что цели Москвы остаются теми же – разоружение боевиков и определение статуса Чечни в составе России. Тогда зачем переговоры, если компромиссов не предвидится? Похоже, что в последние сутки захвата больницы вопрос о средствах приобрел наибольшее политическое звучание.

В. Г. Башкирова, Как Черномырдин спасал Россию, 2011

Никакая иная террористическая акция не подействует с такой силой психологического шока и не внесет такой политической дестабильности, как взрыв атомной бомбы. Реальная угроза ставит каждое правительство в безвыходное положение: чтобы не рисковать жизнью своих сограждан, оно (они) будет (будут) вынуждено под давлением террористов вести политическую линию в направлении, которое будет предписано. Возможность держать значительную часть страны (ряд стран) в качестве заложников заметно укрепляет позицию террористической группы во время переговоров с правительством. Атомная бомба является для нее несравненным средством, которое позволяет добиться важных целей.

А. Ю. Пиджаков, Избранные труды, 2010

Исход пактовой кампании 1926–1927 гг. явился тяжелым уроком для советских руководителей. Некоторые важные задачи программы весны 1925 г., в первую очередь углубление противоречий между Польшей и Германией и Литвой, были достигнуты, другие (использование «возможностей экономического давление на государства Прибалтики») оказались нереальными[244]. Международное положение СССР оставалось проблематичным. Независимо от того, в какой степени руководители Политбюро соглашались с утверждением Зиновьева («переориентация Германии есть совершившийся факт»)[245], СССР был бессилен как воспрепятствовать процессу сближения Германии со странами-победителями – так же как и найти иную опору в европейской политике. Даже спустя несколько лет руководитель НКИД был вынужден констатировать: «С Англией и Францией и некоторыми другими европейскими странами у нас имеются дипломатические отношения, но далекие от нормальных, ибо проблемы внешней политики почти никогда не бывают предметом обсуждения с ними […] Послы и посланники этих стран в Москве выполняют скорее консульские функции, чем дипломатические. Только в Берлине наше полпредство занимает подобающее ему место в дипломатическом корпусе, так и перед лицом германских официальных учреждений»[246]. Односторонний характер политических связей СССР делал его заложником международной конъюнктуры и внутренней политической жизни стран-партнеров и даже отдельных политиков. Так, государственный переворот в Литве, совершенный спустя три месяца после заключения с нею договора о дружбе, и приход к власти правительства таутининков во главе с трудноуправляемым националистом А.Вольдемарасом быстро показали советским руководителям, сколь рискован соблазн использования литовской карты.

А. И. Рупасов, Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934, 2014

При отступлении Вилья был вынужден прибегнуть к тактике, которая ясно свидетельствовала о его недоверии местному населению. Проходя через любой населенный пункт, вильисты брали заложников, чтобы жители не сообщали правительственным войскам о маршруте движения партизан. В следующем городке или деревне заложников отпускали, но брали новых, уже из числа местных жителей. Казалось, что Вилья доживает последние дни. Американский консул в Чиуауа сообщал, что у Вильи осталось не более 350 бойцов и он превратился в обычного бандита, занимающегося рэкетом коммерческих компаний. Правительство Каррансы назначило командующим войсками Чиуауа толкового генерала Хоакина Амаро, который не сомневался, что Вилья будет окончательно разгромлен в течение нескольких недель.

Н. Н. Платошкин, История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том II, 2011

Однако рычагов экономического давления не всегда было достаточно. Так, к концу лета 1942 г. немцы начали повсеместно практиковать принудительную мобилизацию в антипартизанские отряды[119], а осенью того же года мобилизация проводилась уже под угрозой репрессий. Уклоняющихся привлекали к суду по законам военного времени, их семьи могли выселить из дома, в некоторых случаях – взять из семьи заложника[120]. Назначение старост, волостных старшин и прочих работников самоуправления также зачастую проводилось в принудительном порядке, причем заложниками часто становились их семьи.

И. Г. Ермолов, Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками. 1941-1944, -1

С весны началось разворачивание концлагерей. Организационным толчком процесса создания лагерей принудительных работ на всей подконтрольной большевикам территории России стала телеграмма заведующего Центральным управлением лагерей члена коллегии НКВД и ВЧКМ.С. Кедрова, направленная 17 апреля 1919 г. всем губчека и отделам управления губисполкомов. В телеграмме содержалось требование «немедленно приступить к устройству лагерей принудительных работ и открыть таковые не позже двадцатого мая»; каждый лагерь должен был быть рассчитан не менее чем на триста человек. Рекомендовалось устраивать лагеря в черте города в помещениях монастырей181. Дезертиры попадали в концлагеря, хотя и в не очень больших количествах. Дезертиров и уклонистов в Калужском концлагере в период Гражданской войны было меньше, чем, например, заложников, так как их поимка была плохо организована, и, кроме того, большинство пойманных отправлялось обратно в армию, в штрафные подразделения, а к злостным дезертирам чаще применялись более строгие меры, чем нахождение под стражей в концлагере182.

А. В. Посадский, Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг., 2018

Поняв, правда, с небольшими интеллектуальными затруднениями, что зарвались, западные страны сделали «реверанс» принципу справедливого возмездия за преступления против человечества. 13 января 1942 года в Сент-Джеймсском дворце в Лондоне собралась межсоюзническая конференция представителей девяти оккупированных нацистами стран с целью принять декларацию о наказании военных преступников.[21] Заседание проходило в торжественной обстановке, в присутствии премьер-министров и членов правительств этих стран, министра иностранных дел Великобритании, послов СССР, США и Китая при эмигрантских правительствах и представителей некоторых других государств.[22] В декларации, принятой конференцией, отмечалось, что Германия и ее союзники установили в оккупированных странах режим террора, выражающийся в массовых депортациях и убийствах мирного населения, казнях заложников, жестоких преследованиях, что находится в противоречии с общепринятыми взглядами и законами цивилизованных народов. От имени правительств девяти стран Декларация объявила, что:

А. Б. Мартиросян, За порогом Победы, 2009

Схема захвата власти с использованием делегированной из Москвы пятой колонны прекрасно показала себя на всех территориях, оккупированных Красной Армией. В Палестине, несмотря на отсутствие «дружественных войск», она также должна была сработать. Коммунистический переворот должны были поддержать бригады Пальмах, управляемые МАПАМ[47], который боготворил Советский Союз, Сталина и безоговорочно поддерживал любые его действия. Успех операции гарантирован: в руках Сталина остаются заложники – двухмиллионная община советских евреев.

Р. А. Гругман, Советский квадрат: Сталин–Хрущев–Берия–Горбачев, 2011

В то же время немцы в борьбе с партизанами отличались ничуть не меньшей жестокостью. Взять хотя бы расстрелы десятков заложников за каждого убитого партизанами немецкого солдата или офицера. Да и партизан в плен немцы брали нечасто, как правило, только тогда, когда рассчитывали получить от них важные сведения или привлечь их на свою сторону. Кроме того, мирное население гибло не только в качестве заложников, но и просто во время карательных операций против партизан. Мирные жители становились жертвами насилий и грабежей не только со стороны немцев и их союзников, но и со стороны самих партизан. Тут причины были двоякие. Во-первых, партизаны нередко испытывали недостаток продовольствия и вынуждены были изымать его у населения, что неизбежно вело к столкновениям. Во-вторых, среди партизан оказывались самые разные люди, в том числе и с явно уголовными наклонностями. Но масштаб насилий со стороны партизан по отношению к мирным жителям был несоизмерим с насилиями, творимыми их противниками. Ведь успех партизанских операций напрямую зависел от поддержки местного населения, сообщавшего о передвижениях карателей и укрывавшего партизан в случае опасности, хотя за это и полагалась смертная казнь. Поэтому партизанские командиры старались по мере сил бороться с проявлениями насилия по отношению к мирным жителям со стороны своих бойцов. Л. Рендулич подчеркивает, что «боевые действия партизан были бы немыслимы, если бы их тайно не поддерживало все население. Оно снабжало их одеждой и продовольствием, предостерегало их в случае опасности и укрывало от преследований».

Б. В. Соколов, Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939–1945 гг., 2008

Казалось бы, король сделал все возможное для сохранения своей репутации, но вскоре всплыли новые факты, раскрывшие народу возмутительную завуалированную деятельность королевской четы. И если в первые революционные месяцы Людовику XVI еще хоть как-то удавалось влиять на развитие событий, согласуя их с интересами королевского дома, то позже это стало практически невозможно. С каждым днем власть уплывала из рук короля. Ситуацию не спас даже декрет Национального собрания об уничтожении феодальных прав сеньоров, утвержденный Людовиком XVI 18 сентября 1789 года. Революционные агитаторы выступали на парижских улицах с гневными речами, возбуждая против короля ненависть черни, кроме того, в столице вспыхнул голод, ставший следствием бездействия власти. В результате 5–6 октября 1789 года тысячи парижанок выступили с протестом. Пешком отправившись в Версаль и окружив королевский дворец, несчастные горожанки требовали хлеба. Король был вынужден переехать в Париж, где фактически находился на положении заложника. Людовик XVI теперь мог только наблюдать за революционными выступлениями со стороны. Не имея никакой возможности повлиять на ход событий, он словно впал в апатию.

Д. В. Нестерова, Дерзкие побеги, -1

Схема захвата власти с использованием делегированной из Москвы пятой колонны прекрасно показала себя на всех территориях, оккупированных Красной Армией. В Палестине, несмотря на отсутствие «дружественных войск», она также должна была сработать. Коммунистический переворот должны были поддержать бригады Пальмах, управляемые МАПАМ[54], – партия боготворила Советский Союз, Сталина и безоговорочно поддерживала любые его действия. Успех операции гарантирован: в руках Сталина в заложниках двухмиллионная община советских евреев.

Р. А. Гругман, Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна, 2016

В соответствии с новыми криминологическими реалиями ст. 239 УК устанавливает суровые меры ответственности – вплоть до смертной казни – за захват заложников, а ст. 240 УК – за похищение или обман в целях продажи женщины или ребенка. В последнем случае для применения смертной казни необходимо наличие одной из предусмотренных в этой статье конкретных ситуаций: руководство такого рода преступной группой; похищение, обман с целью продажи женщин, детей в количестве трех человек и более; половое сношение с похищенной, обманутой в целях продажи женщиной; принуждение похищенной к занятию проституцией либо продажа ее другому лицу для занятия проституцией; похищение малолетнего в целях продажи; продажа женщины или ребенка за границу, а также наличие иных подобных ситуаций.

В. Е. Квашис, Куда идет смертная казнь, 2011

Однако в Лондоне явно просчитались. Надежды Эттли на то, что ему удастся обусловить въезд новых еврейских иммигрантов роспуском сионистских вооруженных формирований, не оправдались. Террористы из сионистских боевых групп «Иргун» и «Лехи» организовали серию диверсионных актов и покушений на британских военнослужащих и чиновников. В июне 1946 года было взорвано десять мостов. Тогда же в Иерусалиме был устроен взрыв отеля «Царь Давид», под обломками которого погибли несколько десятков человек, в том числе англичане. Вслед за этим взлетел на воздух клуб британских офицеров в Иерусалиме. Еврейские боевики подожгли склады с горючим в Хайфе, атаковали английские казармы и арсеналы с оружием, ограбили несколько банков, наконец, среди бела дня на улицах захватили в качестве заложников британских офицеров и солдат. Одновременно они терроризировали и арабское население. Все эти акции, получившие широкий резонанс, послужили для Эттли и шефа Форин-оффис Э. Бевина веским доводом, чтобы передать палестинскую проблему в ООН. В конце января 1947 года колониальные власти вынуждены были отдать приказ об эвакуации из Палестины всех гражданских лиц – британских подданных, одновременно ужесточив репрессии против палестинцев.

Л. И. Медведко, Восток – дело близкое. Иерусалим – святое, 2009

«Без предварительных сношений с Советом министров, – отмечается в справке, – был осуществлен ряд мер в отношении выселения во внутренние губернии немцев-колонистов и евреев, а также возложена была на последних обязанность выдавать заложников. По еврейскому вопросу начальнику штаба Верховного главнокомандующего сообщены были соображения Совета министров о недопустимости подобных огульных мероприятий с точки зрения поддержания общественной безопасности внутри страны и ввиду неблагоприятного впечатления за границей, могущего иметь последствием затруднения для наших финансовых операций на иностранных рынках.

А. Н. Яхонтов, Тяжелые дни. Секретные заседания Совета министров, 1926

Немного чеченцев-аманатов проживало в России. Важным средством распространения и проведения колониальной политики царизма являлось аманатство или заложничество, возникшее одновременно с соприкосновением России с северо-кавказскими горцами и вызванное общими мотивами русской ориентации на горскую феодальную и родовую знать. С началом колониальной политики царизма, т. е. с XVII в. аманаты содержались в русских крепостях и они фактически были заложниками царизма. Выдача своих сыновей, в качестве заложников, стала обязательным условием принятия того или иного владения Дагестана, Чечни, Кабарды и Ингушетии в русское подданство. В крепостях для аманатов открывали школы, где их учили грамоте и русскому языку. Институт аманатов являлся своеобразной «школой», периодически выпускавшей не только сторонников русского царизма, но и хороших агитаторов среди горцев за русскую ориентацию.

З. Х. Ибрагимова, Мир чеченцев. XIX век, 2010

В декларации, принятой конференцией, отмечалось, что Германия и ее союзники установили в оккупированных странах режим террора, выражающийся в массовых депортациях и убийствах мирного населения, казнях заложников, жестоких преследованиях, что находится в противоречии с общепринятыми взглядами и законами цивилизованных народов. От имени правительств девяти стран декларация объявила:

А. Б. Мартиросян, Кто проторил дорогу к пакту?, 2009

Полагаю, что в стране слишком запоздали с осознанием того, что националистические процессы были тесно связаны с ориентацией определенных кругов в союзных республиках, стремящихся не к расширению суверенитета, а к личному приходу к власти. В ход пошли террористические акции, взрывы, захваты заложников под знаком откровенного сепаратизма.

Н. М. Голушко, В спецслужбах трех государств, 2012

Данный специфический признак террористической деятельности был достаточно четко обозначен и известным чеченским террористом С. Радуевым в его выступлении перед выпускниками центра по подготовке боевиков в 1997 г. В частности, он отмечал, что основная задача боевиков-террористов – «сеять смертельный ужас» среди военных, находящихся на территории Чечни или вблизи нее. Необходимо посеять среди них «растерянность и страх, захватывать их в заложники и убивать»[15].

О. В. Нардина, Формирование общегосударственной антитеррористической системы, 2011

Вызывает недоумение позиция российского МИДа, который игнорирует тот факт, что литовские историки являются заложниками вздорных политических установок, которые подкреплены законодательным образом. Например, отрицание «факта советской оккупации» в Литве грозит сроком тюремного заключения до 2 лет. В этой связи литовские историки нередко вынуждены идти на всевозможные ухищрения, чтобы не попасть под эту правовую норму.

В. Н. Швед, Как развалить Россию? Литовский вариант, 2012

С ростом терроризма международная правовая мысль искала его правильное определение, а государства предпринимали попытки его законодательного предупреждения и запрещения. Исследователи терроризма классифицировали его по характеру, целям, сферам применения, формам и методам. Международное сообщество осознало, что терроризм представляет угрозу миру и безопасности, развитию дружественных отношений между странами, сохранению территориальной целостности государств, их политической, экономической и социальной стабильности, а также осуществлению основных прав и свобод человека и гражданина, включая право на жизнь. В этой связи в конце XX – начале XXI века международными организациями был принят ряд документов, посвященных терроризму, в числе которых Международные конвенции ООН «О борьбе с захватом заложников», «О борьбе с бомбовым терроризмом», «О борьбе с финансированием терроризма», Шанхайская конвенция «О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом», Конвенция Совета Европы «О предупреждении терроризма» и другие. Сегодня весь мир признал, что терроризм ни при каких обстоятельствах не может быть оправдан соображениями политического, философского, идеологического, расового, этнического, религиозного или иного характера. Однако парадокс терроризма как явления, запрещению которого уделяется так много внимания на международной арене, заключается в том, что международное сообщество, составив списки организаций террористической направленности, до сих пор не пришло к единому юридическому определению термина «терроризм». Это обстоятельство, безусловно, может быть объяснено множеством факторов, основанных прежде всего на внутренней политике государств – участников мирового сообщества, но это не снимает проблемы и, кроме того, создает правовую неопределенность в международных правоотношениях.

Сборник, Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело, 2014

История первых пятнадцати лет Советской власти показывает, что обращение большевистского руководства к идеям русского патриотизма имело сугубо «выборочный» характер и определялось политической конъюнктурой того времени. Все «полезное» и политически необходимое в конкретных условиях госстроительства, содержащееся в идеях русского патриотизма и призывах к возрождению России, должно было служить исключительно задачам укрепления первого социалистического интернационального государства – кристаллизующего центра будущей мировой Республики Советов. Любые «автономные» и политически опасные для большевиков проявления русского патриотизма и «великодержавничества» жестко пресекались. Таким образом, русский народ – титульная нация новообразованного Советского государства становился заложником глобальной геополитической игры большевистского руководства, раздираемого в 1920-е гг. внутрипартийной борьбой. При этом русское население СССР, несмотря на декларируемое национальное равноправие, становилось в неравное и даже в подчиненное положение по отношению к другим советским народам. Характеризуя такую «интернациональную» политику, проводившуюся большевиками в те годы, российский историк B. Д. Соловей подчеркивает: «Если Старый порядок был нерусским, то новый – последовательно, целеустремленно и открыто антирусским. По крайней мере, первые пятнадцать лет существования Советской власти»[292].

А. Ю. Кожевников, Русский патриотизм и советский социализм, 2017

15 мая 2014 – начало Кавказского геноцида. Массовое применение тяжелой техники и все тех же наемников. Фактически – расстрелы всех, кто имеет хоть какое-то отношение к сепаратистам. Войска РФ практикуют захват заложников и акции устрашения.

Алексей Ядов, Инферналь Мерценариус, 2013

Только 23 октября были предприняты первые шаги к подготовке этого путча, который должен был установить диктатуру Гитлера и Людендорфа. Плохо подготовленный путч был подавлен в течение нескольких часов. Мюнхенский полк штурмовиков занял позицию на правом берегу реки Изар, а полицейские отряды расположились на левом. Чтобы не терять попусту время, Геринг взял несколько заложников. Дело кончилось перестрелкой на улице Фельдгернгалле, где Геринг получил две пули в нижнюю часть живота. На первое время после перестрелки его укрыла в своем доме еврейская семья Баллин, пока преданные друзья тайно не переправили его через австрийскую границу, а потом в Инсбрук, где он смог начать лечиться.

Жак Деларю, История гестапо, 2004

Декрет Коммуны о заложниках и об их расстреле в ответ на зверства версальцев возник, по глубокомысленному толкованию Каутского, «из стремления сохранить человеческие жизни, а не уничтожать их». Превосходное открытие! Его нужно только расширить. Можно и должно пояснить, что в гражданской войне мы истребляем белогвардейцев для того, чтобы они не истребляли рабочих. Стало быть, задачей нашей является не истребление жизней, а их сохранение. Но так как бороться за сохранение жизней приходится с оружием в руках, то это приводит к истреблению жизней – загадка, диалектический секрет которой был разъяснен стариком Гегелем,[65] не считая еще более древних мудрецов.

Л. Д. Троцкий, Терроризм и коммунизм, -1

С каждым годом государство девальвирует свои управленческие прерогативы, власть как таковая постепенно утрачивает былую магическую притягательность. Кризис идеологии, постигший большинство национальных правительств, превращает ненасильственный государственный переворот в инструмент, способный сменить режим и соотношение сил в обществе. Даже США, будучи главным экспортером ненасильственных смен режимов, оказываются заложниками данной технологии (акция «Захвати Уолл-стрит!»), которая приобрела значительное влияние после мирового финансово-экономического кризиса 2008 г.

Максим Юраков, Переворот, 2016

1 сентября 2004 год – чудовищный террористический акт в Северной Осетии, в городе Беслане. В первый день нового учебного года террористы захватывают в заложники более тысячи ста человек – учеников, их родителей и преподавателей. Действия боевиков вынуждают российский спецназ идти на штурм. В ходе боя террористы уничтожаются, несут потери и офицеры спецслужб. В итоге триста тридцать четыре человека погибают, и что самое страшное, в числе погибших сто восемьдесят шесть детей.

А. А. Тамоников, Не злите спецназ!, 2012

Существовали определенные политические обстоятельства более жесткого подхода советской власти к Учредительному собранию. C 25 ноября по 5 декабря 1917 г. проходит IV съезд эсеров, на котором выдвигается на первый план необходимость борьбы с посягательством большевиков на «верховную власть народа». Еще до начала работы съезда Петроградским комитетом эсеров было заявлено: «Мы должны мобилизовать все силы для защиты Учредительного собрания, не останавливаясь перед гражданской войной»[111]. Лидеры эсеровской партии предлагали на съезде самые решительные меры, направленные против власти большевиков. Среди выступавших на съезде с резкими призывами были В.М. Чернов, А.Р. Гоц (прислал приветственное письмо съезду), Е.М. Ратнер[112]. Возобновление террористической деятельности непосредственно увязывалось с судьбой Учредительного собрания, до которого партия правых эсеров заняла в целом выжидательную политику, ограничиваясь политическими акциями против Советского государства. Сам Чернов возражал против существовавших уже в то время планов эсеровских «боевиков» «срезать» большевистскую головку, захватить в качестве заложников, а если понадобится, то и ликвидировать Ленина и Троцкого[113].

И. С. Ратьковский, Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции, 2017

Говоря о нарушении законности по делу о путче, не могу не вспомнить обстоятельства, связанные с производством обыска в доме и на даче у народного депутата СССР Фалина. Сообщение об этом самого Фалина на сессии Верховного Совета СССР в конце августа 1991 года вызвало у депутатов явный шок. Многие понимали, что они, народные избранники, являются заложниками Генерального прокурора Степанкова, никто из них не защищен законом.

В. И. Илюхин, Красный прокурор (сборник), 2012

8 мая 1972 года четверо боевиков «Черного Сентября» захватили в воздухе пассажирский авиалайнер бельгийской авиакомпании Sabena и посадили его в израильском международном аэропорту имени Бен-Гуриона. Палестинские террористы потребовали от израильского правительства немедленного освобождения своих товарищей, в противном случае они угрожали взорвать самолет вместе с пассажирами и членами экипажа. Никогда ранее ни израильтянам, ни кому-либо другому не приходилось освобождать заложников, идя на штурм заминированного авиалайнера. Несмотря на всю, казалось бы, безысходность ситуации, израильское руководство наотрез отказалось вести переговоры с угонщиками, приняв решение силовым путем разрешить кризис с заложниками. На подготовку антитеррористической операции, получившей кодовое название «Изотоп», отводилось менее суток. Бойцы «Сайерет Маткаль» «одолжили» похожий «Боинг-707», стоявший на территории аэропорта, нашли в нем самое уязвимое место и потратили оставшееся время на отработку штурма, явившегося для угонщиков полной неожиданностью. На следующий день, 9 мая, переодевшись в белые комбинезоны техников израильской авиакомпании «El-AL», спецназовцы ввели в заблуждение террористов и спокойно приблизились к самолету. Улучив момент, штурмовая группа ворвалась в салон и в течение считаных секунд перебила боевиков «Черного Сентября». В тот же день бойцы «Сайерет Маткаль» стали национальными героями.

Александр Брасс, Миссия выполнима. Удары израильского спецназа, 2007

А что же было? – задает себе и читателям вопрос Снайдер и отвечает на него каждой главой монографии: были повторяющиеся этапы чудовищно примитивной жестокости, обусловленные идеологическими, политическими, экономическими, футуристическими и всякими прочими государственными целями, но неизменно направленные на уничтожение человеческого в человеке. Оперируя огромным объемом документов из семнадцати архивов шести стран, научных истолкований и открытий, мемуаров и личных «памяток» на многих языках, то есть в основном теми материалами, которые обрели гласность в последнее двадцатипятилетие, ученый рассказывает, показывает, сопоставляет и анализирует прошлое. Среди свидетелей и заложников времени, которых он привлекает к участию в монографии, есть и небольшая группа европейской творческой интеллигенции: Ханна Арендт,[77] Анна Ахматова, Александр Вайсберг,[78] Гюнтер Грасс,[79] Василий Гроссман,[80] Гарет Джонс,[81] Артур Кестлер,[82] Джордж Оруэлл[83] и Юзеф Чапский.[84] Эпиграфами к монографии Снайдер берет и слова о грехопадении и покаянии из украинской народной думы «Буря на Черном море», и рефрен из «Фуги смерти» еврейского поэта Пауля Целана («Золотые косы твои, Маргарита, пепельные твои, Суламифь»), и строку литовского поэта Томаса Венцлова из стихотворения «Щит Ахилла», посвященного в 1972 году Иосифу Бродскому, и фразу «Все течет, все изменяется. Но нельзя дважды попасть в тот же тюремный поезд» из романа Василия Гроссмана «Все течет». Заканчивая вступление, Снайдер припоминает строчку из «Реквиема» Анны Ахматовой: «Хотела бы всех поименно назвать, да отняли список и негде узнать…» – и тут же откликается на нее: «Благодаря открывшимся архивам во всех странах Восточной Европы, мы знаем, где искать этот список; благодаря неутомимому труду историков, мы в силах его хотя бы отчасти восстановить».

Ж. Г. Долгополова, Чтобы мир знал и помнил. Сборник статей и рецензий, -1

Гражданская война – самая страшная из войн еще и потому, что здесь идет непримиримая «война законов». А заложниками этой войны становятся соотечественники, граждане, подданные прежде единого государства…

В. Ж. Цветков, Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России, 2018

Так, экстремистское крыло сепаратистской организации «Фронт освобождения Квебека» убило министра этой провинции, захватило заложников и угрожало диверсиями многомиллионному городу Монреалю, прозванному Западным Гонконгом.

А. Б. Максимов, Большая ложь. 1000-летняя попытка Запада ликвидировать Российскую Государственность, 2014

Подлинной трагедией литовского, латышского и эстонского народов является не мифическая «советская оккупация» и даже не то, что их маленькие страны оказались заложниками геополитической ситуации в Европе, а то, что в их обществах произошел классовой раскол, обернувшийся в годы Второй мировой войны гражданским противостоянием.

А. А. Носович, История упадка. Почему у Прибалтики не получилось, 2015

В статье 322 УК Грузии излагается норма о деятельном раскаянии в совершении преступлений против государства[135]. Ее текст также воспроизводится в Приложении. Статья 323 предусматривает уголовную ответственность за террористический акт, статья 324 – за технологический терроризм, статья 325 – за нападение на политическое должностное лицо Грузии и статья 329 – за захват заложника в террористических целях.

В. Н. Рябчук, Государственная измена и шпионаж. Уголовно-правовое и криминологическое исследование, 2007