Ведута

Веду́та (итал. veduta, «вид») — жанр европейской живописи, особенно популярный в Венеции XVIII века. Представляет собой картину, рисунок или гравюру с детальным изображением повседневного городского пейзажа.

Пауль Бриль из Антверпена писал прото-ведуты ещё в XVI веке. Еще один предшественник ведутистов - немецкий художник Йозеф Хайнц Младший (ок. 1600 - 1678).

Городской пейзаж — один из излюбленных жанров «малых голландцев» XVII века, в числе которых Питер Санредам (1597—1665), Ян ван дер Хейден (1637—1712), братья Иов Беркхейде (1630—1693) и Геррит Беркхейде (1638—1698). Мировую известность получил «Вид Дельфта», написанный в 1660 году Вермеером с использованием камеры-обскуры. Перебравшийся из Голландии в Рим ведутист Гаспар ван Виттель способствовал распространению в Италии моды на крупные по размерам, детально выписанные панорамы будничной городской жизни. Также в Риме работал американец Дуайт Бентон.

Величайшим ведутистом считается итальянец Каналетто. Венецианские виды в исполнении его и Франческо Гварди любили привозить с собой из гран-тура как напоминание об итальянских впечатлениях молодые аристократы. Помимо реалистических сцен городской жизни, пользовались спросом и каприччио — вымышленные пейзажи грандиозных развалин, созданные воображением таких мастеров, как Джо́ли, Мариески, Панини и Пиранези.

Мастера ведуты были востребованы во многих странах Европы, в том числе в России, где в этом жанре работали, среди прочих, М. И. Махаев, Ф. Я. Алексеев, И. И. Шарлемань и Л. Премацци. Целый ряд ведут с русскими видами исполнил Джакомо Кваренги. В Саксонии и Польше популярность снискал племянник Каналетто, Бернардо Беллотто. Отдельные итальянские пейзажисты жили и работали по заказам лордов в Англии.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Интерес Андрея к живописи был достаточно широк: это и русская икона, и Брейгель, и Леонардо да Винчи – вплоть до живописи Сальвадора Дали и карикатур Соли Стейнберга. Предпочтение отдавал классическим традициям перед романтическими. В современном искусстве более всего любил тех художников, которые в своем творчестве как бы ведут диалог со старыми мастерами, – Сальвадора Дали, Рене Магрита, Генри Мура и Джакометти.

Группа авторов, Андрей Тарковский. Сталкер мирового кино, 2016

Отсчет собственной истории кубизм ведет с 1907 года, когда П. Пикассо написал своих знаменитых «Авиньонских девушек». Героини впервые изображались на полотне без помощи перспективы и светотени. Они представали в виде объемов, составляющих на плоскости определенную комбинацию. В 1908 году в Париже появилась блестящая группировка «Бато-лавуар», в которой объединились мастера с мировыми именами – П. Пикассо, Ж. Брак и Х. Грис. Вместе с ними идеи кубизма проповедовали писатели – Г. Стайн и Г. Аполлинер.

Группа авторов, Мастера авангарда, 2003

Лука Карлеварис (1663–1731) стал писать городские пейзажи Венеции и явился основателем нового жанра живописи – ведуты, который достиг расцвета в творчестве его ученика, знаменитого Антонио Канале по прозванию Каналетто (1697–1768).

Группа авторов, Венеция, 2003

Лука Карлеварис (1663–1731) стал писать городские пейзажи Венеции и явился основателем нового жанра живописи – ведуты, который достиг расцвета в творчестве его ученика, знаменитого Антонио Канале по прозванию Каналетто.

Группа авторов, Венеция, 2014

С тех пор как Клифф Ричард сдобрил воскресную службу в церкви Св. Олдейта рок-н-роллом, церковь напротив Крайст-Черч-колледжа прославилась неканоническим возглашением Благой вести. Своеобразно понимает собственный статус и Музей современного искусства, расположенный через несколько домов по Пемброк-стрит. Для английских любителей современного искусства нет более притягательного адреса, чем упомянутый выше: несмотря на то что музей не имеет собственной коллекции, он обладает репутацией авторитетного международного форума современного искусства, от классического модерна до будущих средств массовой информации. Ведь что ни возьми – западный авангард, восточноевропейское или даже совсем не европейское искусство, – первая в мире серьезная выставка по каждому из этих направлений состоялась именно здесь.

Петер Загер, Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история, 2005

На протяжении столетий складывались представления обо всем французском как о чем-то изысканном и в высшей степени элегантном. Особенно это касается искусства. Роскошь архитектуры и интерьеров французских замков, одежда аристократов служили эталоном во всем мире. В наших краях знать долгое время предпочитала писать письма и вести дневники по-французски, любой владеющий грамотой обыватель не упускал случая блеснуть фразой на этом языке, а многие молоденькие белорусские паненки воспитывались почти исключительно на романах, доставленных из Парижа. Появись импрессионизм в другой стране, он, возможно, не получил бы такого признания и почитания за рубежом.

Владимир Счастный, Художники Парижской школы из Беларуси. Эссе, биографии, путеводитель, -1

Однако вскоре семья покидает Флоренцию и перебирается сначала в Пизу, а затем в Авиньон – резиденцию папы римского. В дальнейшем вся жизнь семьи и Петрарки-младшего будет связана с этим городом, где причудливо переплетались различные культуры Италии, Франции, Германии, Прованса, а вся жизнь шла по распорядку папского двора. Здесь Петрарка заканчивает школу, получив обычное, вполне традиционное для средневековой школы представление о началах грамматики, диалектики и риторики, и вскоре поступает на юридический факультет в Монпелье, но через некоторое время переводится в Болонский университет, считавшийся тогда одним из лучших европейских университетов, готовящим будущих юристов. Но Петрарка не заканчивает курс – он бросает университет, возвращается в Авиньон и подчиняет свою жизнь занятиям поэзией, к которым склонялся с юношеских лет. Как отмечают исследователи его творчества, в папской столице он вел жизнь этакого «средневекового денди», посещая празднества и увеселения, нанося визиты многочисленным знакомым, сочиняя канцоны, мадригалы, сонеты в честь прекрасных дам. Вскоре он становится известным как необычайно тонкий лирик и мастер изысканных стихотворных форм. Слава лучшего поэта Авиньона, а также Италии и Франции, где с ним никто не мог соперничать приходит достаточно скоро. Благодаря своей известности, он становится вхож в лучшие аристократические дома.

Б. Р. Мандель, Всемирная литература. Искусство слова в Средневековье и эпохи Возрождения. Начало Нового времени, -1

Несомненно, это русское entrée Шопена было бы эффектней и блистательней, если бы он сам посетил Россию, как сделали другие великие музыканты той эпохи, например Лист, Шуман или Берлиоз, а немного позднее Верди и Вагнер. Однако ему не было суждено совершить это путешествие. Кстати, уже в 1843 г. русская ученица композитора Елизавета Шереметьева в письме к матери с абсолютной уверенностью (неизвестно, на каком основании) утверждала: «Ведь он не приедет в Россию»8. В свою очередь, большую роль в популяризации музыки Шопена в России сыграли упомянутые выше визиты Листа в 1842, 1843 и 1847 гг., во время которых, концертируя в Петербурге, Москве, Киеве, Одессе и Елизаветграде (ныне Кировоград), он включал в программы своих сольных концертов композиции своего друга. Когда до России дошла весть о смерти Шопена, то газеты пестрили некрологами.

Сборник статей, Отзвуки Шопена в русской культуре, 2012

За свою долгую жизнь в кинематографе (1897–1959) Човел снял всего двенадцать фильмов, но именно ему удалось стать самым почитаемым режиссером Австралии. Верность австралийской тематике, любовь к родной земле и ее людям, умение передать специфику края – в этом ему не было равных. Помимо картины «Сорок тысяч всадников», успех которой превзошел самые смелые ожидания, в сороковые годы Човел снял одну из лучших за всю историю австралийского кино ленту «Сыновья Матфея» (1949) – эпическую сагу о жизни трех поколений переселенцев, которым приходится вести постоянный поединок с природой сурового края. Драматизм ситуаций, верность деталям быта и вместе с тем романтизация героев, их нелегкого фермерского труда покорили австралийского зрителя. И все же, несмотря на значительный коммерческий успех, деньги, полученные от проката, так и не смотли покрыть затраты на сьемки.

И. А. Звегинцева, Кинематограф Австралии и Новой Зеландии, 2017

Крупные международные галереи, или мегагалереи, вроде Gagosian Gallery, Pace Gallery или White Cube выигрывают за счет того, что удачно вписываются в логику «победитель забирает все». Торгуя работами наиболее известных художников, они перетягивают на себя внимание многих покупателей, которые в свою очередь готовы платить деньги за имена на слуху. Такая концентрация на ограниченном количестве художников и галерей нередко ведет к сужению круга интересов коллекционеров. В этой ситуации особенно тяжело приходится менее раскрученным и не столь знаменитым галереям, которые взращивают новых художников и не рассчитывают на внимание мультимиллионеров или азиатских бизнесменов. Для таких галерей ярмарка совсем не однозначный партнер, потому что из-за развития ярмарок галереям становится все сложнее привлечь аудиторию в свои обычные помещения по физическим адресам в разных городах мира. Заинтересованным покупателям больше нет смысла ходить по небольшим выставкам, ведь, попав на ярмарку, они как на ладони могут увидеть весьма обширную картину между народного галерейного мира, сэкономить массу времени и пообщаться сразу с огромным количеством художников и специалистов. С другой стороны, как раз доступ к новой аудитории, к людям, которые, приезжая из Сан-Паулу на ярмарку в Париж, заглянут на стенды галерей из Восточной Европы, является самой привлекательной для галерей и покупателей чертой успешной ярмарки. Однажды вписавшись в напряженный график гастролей по ярмаркам, галерея получает возможность обратить на себя внимание публики, которая раньше даже не знала о ее существовании. Главная битва современного рынка искусства разворачивается за новых покупателей, поэтому недостатка в заявках на участие сегодняшние ярмарки не испытывают.

Анна Арутюнова, Арт-рынок в XXI веке. Пространство художественного эксперимента, 2015

Плодотворное сотрудничество, однако, вскоре прерывается болезнью (1847), а затем и смертью (1848) Роберта Адамсона. Хилл еще несколько месяцев ведет студию, но затем оставляет дело, продолжая заниматься лишь продажей отпечатков через печатное предприятие собственного брата, а также использует фотографию в качестве инструмента получения подготовительного материала для живописных композиций. В 1851 году он показывает созданные им с Адамсоном калотипы на Лондонской международной выставке, где они предлагаются по пять шиллингов за отпечаток. Это предприятие однако оказывается безуспешным: жюри удостаивает работы одного лишь почетного упоминания. В 1856-м Хилл участвует в основании Фотографического общества Шотландии (Photographic Society of Scotland) и показывает 77 калотипов на первой выставке Общества. В 1862-м он женится во второй раз – на скульпторе Амелии Патон (Amelia Paton) и снова возвращается к фотографии. При при участии нового партнера Макглэшона Александра (Alexander McGlashon) Хилл экспериментирует с мокроколлодионным процессом, однако с весьма скромными результатами. В это время умирает его дочь, что повергает Хилла в депрессию, усугубляющуюся еще и тем обстоятельством, что калотипные отпечатки быстро выцветают. В 1866-м он все же заканчивает начатую 23 года назад картину «Отделение» (Disruption 153х345 см), которая, хотя и выходит сухой и безжизненной в сравнении с калотипами, однако заслуживает одобрение общественности. Фотограф Ф.Эннан (F.C.Annan) делает с нее пять уменьшенных факсимиле на продажу, а группа подписчиков собирает ?1,200, приобретая для церкви. В 1869-м болезнь заставляет Хилла покинуть пост секретаря Шотландской Академии, а в следующем году он умирает.

Владимир Левашов, Лекции по истории фотографии, 2018

Широко было известно в России и творчество Э. Ожешко. Переводы ее произведений во множестве выходили отдельными изданиями, публиковались в журналах, еще при жизни писательницы четырежды были изданы собрания ее сочинений (в 1899,1902, 1902–1910, 1907–1909 гг.). Творчеству Ожешко были посвящены многочисленные статьи в русской печати. В них, в частности, отмечалась близость художественных миров Ожешко и Л. Толстого, который во многих отношениях был образцом для польской писательницы. «Великий художник и великий мыслитель, Лев Николаевич Толстой, – писала Ожешко (в 1908 г.), – возвышается над всей областью искусства и мысли как апостол любви к людям. Великие умы правят миром, но только великие сердца спасают мир. Каждый, кто верит в эту, казалось бы, несомненную правду, даже не соглашаясь со взглядами Льва Толстого, должен признать, что он является одним из тех, кто ведет мир к избавлению».{12}

В. А. Хорев, Польская литература XX века. 1890–1990, 2016

Главный герой ленты Шлезингера, в роли которого выступил Джон Войт, – ковбой, лихой парень из провинции, приезжает в крупный город, чтобы продавать свое тело богатым женщинам. Вместо этого он вынужден фактически бесплатно обслуживать нищих гомосексуалистов и вести дружбу с «Крысенышем» – нищим калекой-гомосексуалистом в исполнении Дастина Хоффмана. Беспрецедентный сюжет для Голливуда 1969 г., особенно для пуританских Соединенных Штатов Америки, в которых даже картина «Последний киносеанс» Питера Богдановича неоднократно запрещалась[100] лишь потому, что в нем на долю секунды мелькала обнаженной восходящая звезда американского кинематографа Сибил Шепард. Впрочем, несмотря на то что «Полуночный ковбой» получил «Оскар», он долгое время имел рейтинг «X», лишь ненадолго изменявшийся на «R»: до 18 лет просмотр запрещен.

А. В. Павлов, Постыдное удовольствие. Философские и социально-политические интерпретации массового кинематографа, 2014

В своем большом исследовании, посвященном Мюнхенской пинакотеке, искусствовед Т. А. Седова рассказывает, что уже через год Альтдорфер написал картину «Битва Александра Македонского с Дарием». Эта картина стала первым полотном, вошедшим в знаменитое мюнхенское собрание. Именно с этого времени, с 1529 г., и ведет свое начало баварская коллекция, которая впоследствии была названа Пинакотекой (от греческого наименования картинной галереи).

Н. А. Ионина, 50 великих музеев, 2008

Опытный персонал одной из крупнейших в Европе фирм «Братья Пате» ведёт целенаправленное завоевание российского зрителя, обращаясь не только к русской литературе, но и к исторической тематике. Подобных лент компания ставит не меньше, чем экранизаций. И если, на первый взгляд, это говорит об интересе к жизни России, то выбор конкретных сюжетов характеризует своеобразный подход к осмыслению нашей истории.

Л. А. Зайцева, Становление выразительности в российском дозвуковом кинематографе, 2013

Поскольку проблема языковых барьеров в те годы еще не была решена и по этой причине большинство ранних мюзиклов, и среди них «Бродвейская мелодия 1929», еще не появлялись на немецком экране, в этом фильме впервые апробировался новый путь: создание иноязычных версий. Так, в немецком варианте фильма – «Мы переключаемся на Голливуд» – Пол Морган, а не Джек Бенни вел зрителей по фильму, особо выделяя немецких художников, работавших в Голливуде. В удивительном параллелизме с Америкой – лишь с двухлетним опозданием – картина прошла и в Германии.

Г. В. Краснова, Мюзиклы. Знаменитые и легендарные, 2018

Художественное и фотографическое наследие не богато изображениями лавок, по крайней мере, публикуются такие живописные автографы крайне редко. Неизвестны или не выявлены фотопортреты торговцев и мастериц, хотя во второй половине XIX столетия состоятельный горожанин вполне мог позволить себе фотокарточку. Кроме того, купцы вели торговлю в разных городах, выезжали на ярмарки и в курортные зоны

Т. В. Руденко, Модные магазины и модистки Москвы первой половины XIX столетия, 2015

Особый интерес в этом романе представляет примененный Коллинзом конструктивный прием, похожий на огранку сюжета его участниками и свидетелями. Позаимствованный из судебной практики, он на редкость продуктивен и придает незатейливой истории о краже алмаза неожиданный объем. В ХХ веке к этому приему блестяще прибегали Фолкнер в романе «Шум и ярость» и Акутагава в новелле «В чаще», по которой Куросава позже снял кинофильм «Расёмон». И если отважиться на кощунство, то еще Отцы Церкви заложили саму возможность подобного подхода к повествованию, узаконив сразу четыре евангелия Нового Завета – как четыре грани одной невероятной истории (да простят меня также христиане, как это велит им религия).

Уильям Уилки Коллинз, Лунный камень, 1868

Вернувшись в Лондон, Говард получил должность стенографа в парламенте, женился, обзавелся детьми и начал вести, казалось бы, ничем не примечательную жизнь. О склонности к приключениям, занесшей Говарда на американский Запад, свидетельствовали разве что его увлечения: он обожал новшества, особенно пишущие машинки, интересовался спиритизмом, выучил эсперанто и стал активным членом местного дискуссионного клуба, где познакомился с социалистом Сиднеем Вэббом и молодым Джорджем Бернардом Шоу.

Витольд Рыбчинский, Городской конструктор. Идеи и города, 2011

Франциск I женился на сестре Карла V Элеоноре Португальской, что вовсе не мешало ему вести практически семейный образ жизни с герцогиней д’Этамп, которая безропотно терпела все похождения любовника, поскольку они официально одобрялись двором и, кроме того, этого требовала сама престижность королевского титула. О соблюдении королевского имиджа неустанно заботилась по правилам, достойным современного медиа-бизнеса, целая пропагандистская армия, представителями которой Франциск окружал себя неустанно, и те без устали использовали все доступные им информационные средства – печатную и устную пропаганду, скульптуру, рисунки и живопись, процветавшие в Фонтенбло. «Красивый, добрый и справедливый» – в этих словах учителя монарха, Франсуа Демулена, своего рода неоплатоновском треугольнике, заключался королевский имидж. Настоящая же любовь царила между королем, матерью, боготворившей его, и сестрой Маргаритой Наваррской. Эти женщины, властные, способные править страной по-мужски жестко, приходили на помощь монарху, когда государство лишалось правителя, как это было в тяжелый для Франциска период после поражения при Павии и его пребывания в мадридской тюрьме. Он провел в чужой стране более года и был освобожден Карлом V, будучи вынужденным принять унизительное соглашение – так называемый Дамский мир (1529).

Е. А. Останина, Фонтенбло, 2006

Курс лекций Макса Дворжака в Венском университете охватывал период от творчества Джотто до смерти Микеланджело (т. е. с 1290-х годов до 1564 г.). Именно Микеланджело в исторической концепции Дворжака «занимает центральное место: он олицетворяет собой судьбу Возрождения, к нему ведут главные пути предшествующего развития, его искусство знаменует грандиозную вершину эпохи, а затем и ее трагический финал»[28].

В. Г. Власов, Теория формообразования в изобразительном искусстве, 2017

Итак, фитоним в творчестве Руссо представляет собой переходную стадию от флороклише и безликого природного фона эпохи классицизма к многозначному, индивидуальному и точному флорообразу романтизма. Фитонимы у Руссо уже обладают индивидуальными характеристиками, они связаны с личными воспоминаниями и чувствами автора. Швейцарские пейзажи (точно и разнообразно описанные), горный барвинок являются рефлексией Руссо на пережитые события: они не просто сопутствуют размышлениям автора, они есть неотъемлемая составляющая этих размышлений. Растения, введенные Руссо в текст, свидетельствуют о его индивидуальной фантазии, о его восприятии природы как храма, как места отшельничества, потерянного рая, идиллии. Но кроме того, фитонимы у Руссо разнообразны, каждое безликое в литературе классицизма растение описано под своим неповторимым именем и вызывает у читателя субъективные коннотации или даже ассоциации. Барвинки, их голубой цвет, ведут в воспоминания юности. С этими воспоминаниями связан также сад Элизиум. Этот мир растений, связанный с античной мифологией и Библией, говорит о глубине тех переживаний и воспоминаний, которые Руссо вкладывает в образ этого сада. Это начало начал, его Эдем, сад его потерянного счастья. Растения, которые Руссо описывает в естествоиспытательских трудах, воспринимаются автором не только как образец вида или подвида растения, но как цель философского поиска и способ самовыражения. Таким образом, фитоним у Руссо прежде всего связан с процессом размышлений, медитаций, возможностью укрыться от реальности, отправиться мечтой в прошлое. Это больше, чем просто растение, – это мир удивительной мечты, к которой стремится писатель ради поиска истины.

С. Г. Горбовская, Флорообраз во французской литературе XIX века, 2017

Германия пошла по стопам Англии. За последнее время и Россия решительно вступила на поприще машинного производства. И везде, где замечается переход к новому экономическому и техническому фазису, везде с искусством повторяется одна и та же история, везде старина ведет смертельный бой с новизной. И это очень характерное, очень поучительное состязание.

В. М. Шулятиков, «Новое искусство», 1900

Как уже говорилось выше, произведения Антонио Гауди эмоционально и содержательно невероятно насыщены. Часто они носят изобразительный характер. Работы испанского мастера отличают духовное наполнение и способность вести беседу со зрителем. Они могут говорить, причем, по словам Ч. Мура, «говорить разные вещи разным людям».

С. А. Хворостухина, Шедевры Гауди, 2003

Как уже говорилось выше, произведения Антонио Гауди эмоционально и содержательно невероятно насыщены. Часто они носят изобразительный характер. Работы испанского мастера отличают духовное наполнение и способность вести беседу со зрителем. Они могут говорить, причем, по словам Ч. Мура, «говорить разные вещи разным людям».

С. А. Хворостухина, Барселона и шедевры Гауди, 2008

Исленьев – человек широкой натуры, страстный игрок, охотник, любитель цыганского пения. Во всем уезде славилась его псовая охота. Он, по словам его внучки Т.А. Кузминской, «имел характер рыцаря. Был предприимчив, самоуверен, любезен и слыл гулякой. Имел две главные страсти в своей жизни – карты и женщины. Он выиграл в продолжение своей жизни несколько миллионов и имел связь с бесконечным числом женщин всех сословий. Александр Михайлович умел нравиться всем, особенно же тем, которым хотел нравиться. Имел хорошее состояние, но, к сожалению, одно имение за другим уходило в уплату карточных долгов. Лишь одно Красное, казалось, было неприкосновенно. Страсть к игре была так сильна, что даже жена его, имевшая на него большое влияние, не могла удержать мужа от игры. Всякий раз, как он уезжал в город, Софья Петровна знала, что будет играть, и проигрыши, которые постепенно вели их к разорению, вносили в их семейную жизнь тревогу и горечь».

Г. И. Зуев, Петербургская Коломна, 2007

Стратфорд на тихом, меланхолически-красивом Авоне, где Шекспир провел детство, отрочество и отчасти юность, до 18–19 лет, и в настоящее время представляет собою крошечный городок с 8000 жителей, с десятком улиц, который из конца в конец можно пройти в 15–20 минут, Во времена Шекспира число жителей в Стратфорде не превышало 1400 человек, так что собственно это было большое село. И теперь Стратфорд как-бы стоит незначительным клочком среди полей, a тогда смесь «города» с деревней была, очевидно, еще сильнее. Улица, на которой прошла самая впечатлительная пора жизни Шекспира, имела особенно деревенский характер: она потому называлась улицею Генли, что в сущности это была дорога, которая вела в соседний городок Генли.

С. А. Венгеров, Вильям Шекспир, 1905

Сделав на обратном пути остановки на Кипре и на Родосе, художник добрался в середине ноября до Малой Азии и несколько недель изучал руины древнего Эфеса. В начале января 1821 г. Воробьев вернулся в Стамбул, где провел два месяца. Собирался ли он, как ему было рекомендовано инструкцией, отправиться на полуостров Пелопоннес? Вероятно, да. Но жизнь внесла серьезные коррективы в планы. Переход реки Прут этеристами[33] во главе с Александром Константиновичем Ипсиланти и опубликованный ими в Яссах призыв к восстанию стали началом Греческой национально-освободительной революции 1821–1829 гг. Как только первые вести о восстании дошли до Стамбула, М. Н. Воробьев выезжает в Одессу и в апреле 1821 г. возвращается в Санкт-Петербург.

Сборник статей, Иерусалимский православный семинар. Cборник докладов. 2008–2009, 2010

Фердинанд и Изабелла посещали Толедо в дни торжеств, но жить предпочитали в Севилье, Гранаде, Барселоне, Авиле, Бургосе, Вальядолиде, Сеговии. Их внук, известный в Испании как король Карл I (1500-1558), унаследовавший по отцовской линии владения Габсбургов в Германии и Нидерландах под именем императора Карла V, вел завоевательные войны. В Испании, по словам современников, «отсутствующий король» бывал редко и избегал поездок в Толедо – ведь именно Толедо возглавил в 1520 году мятеж городских коммун, известный под названием восстания коммунерос. Этот независимый и мятежный город не пользовался особым расположением и Филиппа II (1556-1598). Создание новой столицы как воплощения авторитарности, постоянства и стабильности отвечало задачам укрепления абсолютной власти Габсбургской державы.

Т. П. Каптерева, Прогулки по Мадриду, -1

Алкей принадлежал к тому крылу аристократии, которое вело борьбу городским демосом10 и его вождями – «тиранами». Ряд лет он провел в изгнании. В его стихах звучит тоска по гражданской деятельности, мотивы войны и междоусобиц наполняют горечью его строки; борьба с тиранами, защита прав эолийцев, воспоминания о Троянской войне – все это перемежается с застольными песнями как средством раскрытия чувств и мыслей перед друзьями. «Где вино – там истина», – провозглашал Алкей. Нам известны (из того немного, что сохранилось) и его любовные стихи в честь великой поэтессы – «фиалкокудрой, сладкоулыбающейся Сапфо». Итак, круг тем Алкея ограничен: защита интересов родовой знати, вино и любовь, но стихи его необыкновенно музыкальны и отличаются богатством размеров и способов построения строф. В античности существовало даже выражение «алкеева строфа». Целых стихотворений Алкея до нас дошло совсем немного, в основном отрывки, папирусные «остатки».

Б. Р. Мандель, Всемирная литература. Искусство слова Древней Греции, Рима, Востока и Азии, -1

Пьеса начинается Прологом. В ремарке Тика: «Действие происходит в партере. Горят огни. Музыканты сидят наготове в оркестровой яме. Комедия уже полна, все оживленно переговариваются друг с другом, здороваются с новоприбывшими и т. д.».[96] Подобное начало, где место действия – сам театр со всем его устройством и населением, станет излюбленным приемом Тика в последующих пьесах-сказках. Спектакль начинается с подготовки к спектаклю на сцене. В пьесе «Мир наизнанку» в прологе мы наблюдаем разговор музыкантов в оркестровой яме, который они ведут от лица своих инструментов. Театральность подчеркивается, демонстрируется обычно скрытая от глаз публики работа сцены, накладывая тем самым пространство – зону зрителей на пространство – зону сцены. Тик специально навязывает своим персонажам (актерам и зрителям) и сидящим в зале этот контакт, и при этом постоянном контакте-конфликте движется пьеса. Тик как автор самоустраняется с помощью иронии, наблюдая со стороны за происходящим балаганом, оставляя вместо себя в насмешку над своей же пьесой – непутевого Автора.

Е. А. Ткачева, Театр Людвига Иоганна Тика. Реконструкция постановочного метода Людвига Иоганна Тика на материале его драматургии, 2010