Цитаты со словом «аутодафе»
Похожие цитаты:
Сожжение назначили на одиннадцать, чтобы после этого зрелища народ мог спокойно разойтись на обед.
Человек — это приговорённый к смерти, казнь которого откладывается.
Никогда книги не излучали столько света, как в кострах инквизиции.
Судья, вынесший обвиняемому приговор в припадке гнева, сам заслуживает смертного приговора.
Лучше освободить некоторое число людей в чем-то виновных, чем держать в заключении и истязать тысячи невинных.
Не будь я обязан читать проповеди, я бы не умерщвлял свою плоть, говорил один чистосердечный священник.
Что будет после Страшного Суда? Как обычно — реабилитация!
... любой издатель может вам растолковать, что пытаться выжать из автора книгу, когда она «не идёт», всё равно, что торопить казнь через повешение.
…епископа Амвросия обвиняли в мнимом укрывательстве бывших офицеров царской армии через рукоположение их в сан священника.
Оказывается, что из ста бывших в прошлом королевских фаворитов по крайней мере девяносто пять были повешены.
Я умру, если так решила моя партия. (Последние слова Моро перед казнью «Красными бригадами»)
Не следует устраивать волокит с судебными разбирательствами. Это революция, доказательства тут вторичны. Мы должны действовать по убеждению. Они все — банда преступников и убийц.
Кто хочет быть истинным мусульманином, тот да последует моему учению, гнушаясь роскоши, проводя дни и ночи в молитвах, избегая шумных забав грешников, их диких танцев и похотливых плясок, возвышаясь душой и мыслями к Всевышнему.
Исповедь как благочестивое дело — изобретение дьявола («Жизнь в христианском общении», Гл.5)
Нет более жестокой тирании, чем та, которая живет под сенью законов и под эгидой правосудия, когда несчастных, так сказать, топят на той самой доске, на которой они спасались.
Когда я впервые подходил к приготовленному для главы правительства креслу, мои чувства напоминали те, что испытывает приговоренный, всходя на эшафот.
Я отрицаю сколько-нибудь существенное устрашающее действие смертной казни на потенциальных преступников. Я уверен в обратном — жестокость порождает жестокость.
Христианская вера есть с самого начала жертвоприношение: принесение в жертву всей свободы, всей гордости, всей самоуверенности духа и в то же время отдание самого себя в рабство, самопоношение, самокалечение.
Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника.
Во все времена, начиная с правления Константина и вплоть до конца XVII столетия, христиане подвергались куда более лютым преследованиям со стороны других христиан, чем некогда со стороны римских императоров.
Если бы Иисус Христос явился сегодня, никто бы не стал его распинать. Его бы пригласили к обеду, выслушали и от души посмеялись.
На днях Тихонов мне сказал, что волна арестов — это временное явление. Религии никто не уничтожит, поэтому отказываться от сана не советую, так как скоро настанет время, когда все возвратится к старому.
Если бы Иисуса казнили двадцать лет назад, дети в католических школах носили бы на шеях вместо крестов маленькие электрические стульчики.
Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
Крови, пролитой поклонниками Бога милосердия и мира со времени введения Его религии, хватило бы, быть может, для того, чтобы утопить приверженцев всех других сект, живущих на земном шаре.
Смерть о. Павла не кончина диссидента или партизана. Это достойная смерть достойного христианина. Он принял страждущего. Заплатил за это жизнью. И получил жизнь Вечную. Такова высокая христианская норма.
История фанатизма написана одними слезами и кровью; каждая страница написана ими и высушена на огне костров.
Торжественные церемонии не выигрывают от повторений, особенно когда человек чувствует в них фальш и комедию.
Увы, но суд истории чаще всего начинается после смерти подсудимых.
Содомиты хотя бы положили начало новому термину, а жители Гоморры грешили только ради собственного удовольствия.
Нет худшего грешника, чем юный святой.
Кощунство — единственный способ для неверующих оставаться религиозными людьми.
Никакая страсть не перекричит во мне справедливости. Делать другому боль, нет, тысячу раз, лучше терпеть самой. Я не победитель. Я сама у себя под судом, мой суд строже вашего, я себя не люблю, не щажу.
Донесение. Развивая наступление, мы сожгли ещё несколько деревень. Уцелевшие жители устроили нашим войскам восторженную встречу.
При зачистке «канонической территории» от конфессий, сект и гражданского общества, несогласных с мирными инициативами РПЦ, предсказуемым станет взрыв и раскол общества, последствия коих Россия пережила не раз. Это игра с огнём.
Со стороны часто кажется, что человек всего достиг и процветает, меж тем как тайная боль томит и волнует его душу, пока, наконец, не сожжёт дотла.
…и даже допускал, что самые заблуждения людей не всегда должны иметь непременным последствием расстреляние.
Не следует с излишнею торжественностью приступать ни к какому делу: торжественно праздновать следует только окончание дел.
Любовь покрывает своим именем самые разнообразные человеческие отношения, будто бы связанные с нею, хотя на самом деле она участвует в них не более, чем дож в событиях, происходящих в Венеции.
Я хочу попасть в ад, а не в рай. Там я смогу наслаждаться обществом пап, королей и герцогов, тогда как рай населён одними нищими, монахами и апостолами.
Подобно тому как ведьм приводят в ужас первые признаки рассвета, священники различных сект страшатся достижений науки, злобно косясь на роковую обличительницу, сулящую крах кормивших их хитроумных уловок.
Смерть — величайший праздник на пути к свободе («Письма другу», июль 1944)
Игра в воротах подобна расстрелу.