Неточные совпадения
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин,
шагая по пыльной
дороге, не замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнення и, не в силах итти дальше, сошел с
дороги в лес и сел в тени осин на нескошенную траву. Он снял с потной головы шляпу и лег, облокотившись на руку, на сочную, лопушистую лесную траву.
Когда благому просвещенью
Отдвинем более границ,
Со временем (
по расчисленью
Философических таблиц,
Лет чрез пятьсот)
дороги, верно,
У нас изменятся безмерно:
Шоссе Россию здесь и тут,
Соединив, пересекут.
Мосты чугунные чрез воды
Шагнут широкою дугой,
Раздвинем горы, под водой
Пророем дерзостные своды,
И заведет крещеный мир
На каждой станции трактир.
Ярким зимним днем Самгин медленно
шагал по набережной Невы, укладывая в памяти наиболее громкие фразы лекции. Он еще издали заметил Нехаеву, девушка вышла из дверей Академии художеств, перешла
дорогу и остановилась у сфинкса, глядя на реку, покрытую ослепительно блестевшим снегом; местами снег был разорван ветром и обнажались синеватые лысины льда. Нехаева поздоровалась с Климом, ласково улыбаясь, и заговорила своим слабым голосом...
«Ярмарка там», — напомнил себе Самгин, устало
шагая, глядя на свою тень, — она скользила, дергалась
по разбитой мягкой
дороге, как бы стремясь зарыться в пыль, и легко превращалась в серую фигурку человека, подавленного изумлением и жалкого.
Клим Самгин
шагал по улице бодро и не уступая
дорогу встречным людям. Иногда его фуражку трогали куски трехцветной флагной материи. Всюду празднично шумели люди, счастливо привыкшие быстро забывать несчастия ближних своих. Самгин посматривал на их оживленные, ликующие лица, праздничные костюмы и утверждался в своем презрении к ним.
Стоял уже конец весны. Выпадали совсем жаркие дни, какие бывают только летом.
По дороге из Заполья к Городищу шли три путника, которых издали можно было принять за богомолов. Впереди шла в коротком ситцевом платье Харитина, повязанная по-крестьянски простым бумажным платком. За ней
шагали Полуянов и Михей Зотыч. Старик шел бодро, помахивая длинною черемуховою палкой, с какою гонят стада пастухи.
Ровно через неделю после выбора ходоков Тит и Коваль
шагали уже
по дороге в Мурмос. Они отправились пешком, — не стоило маять лошадей целых пятьсот верст, да и какие же это ходоки разъезжают в телегах? Это была трогательная картина, когда оба ходока с котомками за плечами и длинными палками в руках
шагали по стороне
дороги, как два библейских соглядатая, отправлявшихся высматривать землю, текущую молоком и медом.
Юлия, хотя и не столь веселая, как вчера, по-прежнему всю
дорогу шла под руку с Вихровым, а Живин
шагал за ними, понурив свою голову.
Мы в последние пять лет, говоря высокопарным слогом,
шагнули гигантски вперед: у нас уничтожено крепостное право, устроен на новых порядках суд, умерен произвол администрации, строятся всюду железные
дороги — и для всех этих преуспеяний мы будем иметь в нашем маленьком собрании
по представителю: у нас будет и новый судья Марьеновский, и новый высоко приличный администратор Абреев, и представитель народа Замин, и прокурорский надзор в особе любезнейшего Захаревского, и даже предприниматель
по железнодорожному делу, друг мой Виссарион Захаревский.
«Нож, нож!» — повторял он в неутолимой злобе, широко
шагая по грязи и лужам, не разбирая
дороги.
На дворе выл ветер и крутилась мартовская мокрая метелица, посылая в глаза целые ливни талого снега. Но Порфирий Владимирыч шел
по дороге,
шагая по лужам, не чувствуя ни снега, ни ветра и только инстинктивно запахивая полы халата.
В базарные дни, среду и пятницу, торговля шла бойко, на террасе то и дело появлялись мужики и старухи, иногда целые семьи, всё — старообрядцы из Заволжья, недоверчивый и угрюмый лесной народ. Увидишь, бывало, как медленно, точно боясь провалиться,
шагает по галерее тяжелый человек, закутанный в овчину и толстое, дома валянное сукно, — становится неловко перед ним, стыдно. С великим усилием встанешь на
дороге ему, вертишься под его ногами в пудовых сапогах и комаром поешь...
Юноша представлял себе, как
по пыльной, мягкой
дороге, устланной чёрными тенями берёз, бесшумно
шагает одинокий человек, а на него, задумавшись, смотрят звёзды, лес и глубокая, пустая даль — в ней где-то далеко скрыт заманчивый сон.
Через полчаса он
шагал за городом,
по чёрной полосе
дороги, возражая постоялке...
Корявые берёзы, уже обрызганные жёлтым листом, ясно маячили в прозрачном воздухе осеннего утра, напоминая оплывшие свечи в церкви.
По узким полоскам пашен, качая головами, тихо
шагали маленькие лошади; синие и красные мужики безмолвно ходили за ними, наклонясь к земле, рыжей и сухой, а около
дороги, в затоптанных канавах, бедно блестели жёлтые и лиловые цветы. Над пыльным дёрном неподвижно поднимались жёсткие бессмертники, — Кожемякин смотрел на них и вспоминал отзвучавшие слова...
Он ушёл, не дождавшись Посулова, и
дорогой, медленно
шагая по тёмной улице, думал...
Он открыл глаза, чтобы поглядеть, тут ли подводчики. Молния сверкнула в двух местах и осветила
дорогу до самой дали, весь обоз и всех подводчиков.
По дороге текли ручейки и прыгали пузыри. Пантелей
шагал около воза, его высокая шляпа и плечи были покрыты небольшой рогожей; фигура не выражала ни страха, ни беспокойства, как будто он оглох от грома и ослеп от молнии.
Пошел…
по дороге шагает…
Нет солнца, луна не взошла…
Как будто весь мир умирает:
Затишье, снежок, полумгла…
Идет —
по деревьям
шагает,
Трещит
по замерзлой воде,
И яркое солнце играет
В косматой его бороде.
Дорога везде чародею,
Чу! ближе подходит, седой.
И вдруг очутился над нею,
Над самой ее головой!
Теперь,
шагая по улице с ящиком на груди, он по-прежнему осторожно уступал
дорогу встречным пешеходам, сходя с тротуара на мостовую или прижимаясь к стенам домов, но стал смотреть в лица людей более внимательно, с чувством, которое было подобно почтению к ним. Человеческие лица вдруг изменились, стали значительнее, разнообразнее, все начали охотнее и проще заговаривать друг с другом, ходили быстрее, твёрже.
Урманов нетерпеливо
шагал по платформе и то и дело взглядывал на
дорогу.
Шагая по стороне
дороги, я догнал тащившийся шагом экипаж Карнаухова.
Я проснулся только в четыре часа утра от нестерпимо резких звуков рожка, игравшего генерал-марш, и через пять минут снова
шагал по грязной глинистой
дороге, под мелко сыпавшим, точно сквозь сито, дождиком.
Вижу:
по всем
дорогам и тропам тянутся, качаясь, серые фигуры с котомками за спиной, с посохами в руках; идут не торопясь, но споро, низко наклоня головы; идут кроткие, задумчивые и доверчиво открытые сердцем. Стекаются в одно место, посмотрят, молча помолятся, поработают; есть какой-нибудь праведник, — поговорят с ним тихонько о чём-то и снова растекутся
по дорогам, бодро
шагая до другого места.
Шагаем мы с ним
по тропе вдоль
дороги, и снова я слышу звонкий голос его, странные слова...
Глядя на это движение-деяние, я вспоминаю, что где-то,
по запутанным
дорогам великой неустроенной земли, не спеша, одиноко
шагает «проходящий» человек Осип Шатунов и, присматриваясь ко всему недоверчивыми глазами, чутко слушает разные слова — не сойдутся ли они в «стих на всеобщее счастье»?
— А сбились с
дороги, поискать надо, — коротко сказал Никита, встал и опять, легко
шагая своими внутрь вывернутыми ступнями, пошел ходить
по снегу.
«Да, — думал он,
шагая вдоль
дороги, — вот целая программа жизни в столкновении двух взглядов на одного и того же человека: тятька и посельщик… Для других это — посельщик, может быть, вор или убийца, но для мальчишки он — отец, и больше ничего. Ребенок по-прежнему ждет от него отцовской ласки, привета и наставления в жизни. И так или иначе, он найдет все это… Каковы только будут эти наставления?..»
«В жизни ничего нет
дороже людей! — думал растроганный Огнев,
шагая по аллее к калитке. — Ничего!»
Солдаты с ружьями и мешками на плечах медленно
шагали по пыльной
дороге; в рядах слышался изредка малороссийский говор и смех.
И, чтобы не сказать больше и не расплакаться, он ударил
по лошади и поскакал в рощу. Въезжая в потемки, он оглянулся и увидел, как Власич и Зина шли домой
по дороге, — он широко
шагая, а она рядом с ним торопливою подпрыгивающей походкой, — и о чем-то оживленно разговаривали.
Через два дня Никита с партией новобранцев
шагал по сугробам большой
дороги в губернский город, где стоял полк, в который он был назначен.
Ступил конь в воду,
шагнул три раза и ушел в воду
по шею, а дальше нога и дна не достает. Повернул Аггей назад на берег, думает: «Олень от меня и так не уйдет, а на такой быстрине, пожалуй, и коня утопишь». Слез с коня, привязал его к кусту, снял с себя
дорогое платье и пошел в воду. Плыл, плыл, едва не унесло. Наконец попробовал ногой — дно. «Ну, — думает, — сейчас я его достану», — и пошел в кусты.
И матери Аркадии, и матери Никаноре неохота была с мягкими перинами расставаться; то ли дело лежать да дремать, чем
шагать по засоренному валежником лесу, либо
по тоненьким, полусгнившим кладкам перебираться через мочажины и топкие болотца. Строго-настрого девицам старицы наказали не отходить далеко от
дороги, быть на виду и на слуху, и принялись дремать в ехавших шагом повозках.
Колеса загремели
по каменистой
дороге. В сухих сумерках из-за мыса поднимался красный месяц. Профессор взволнованно
шагал по террасе, Наталья Сергеевна плакала. Катя горящими глазами глядела вдаль.
Через минуту путники уже
шагают по грязной
дороге. Бродяга еще больше согнулся и глубже засунул руки в рукава. Птаха молчит.
Озябший аптекарь, сильно подвыпивший, вылез из своей повозки. В полушубке и папахе, он
шагал по пыльной
дороге и заплетающимся языком говорил...
Он выбил о порог выгоревшую трубку, стал набивать со табаком. Никитин, миновав соломенный навес крестьянской шахты, быстро и нервно
шагал по пыльной
дороге.
«Нет, — думал Егор Никифоров,
шагая по знакомой
дороге, — нет, этого не может быть… Эта прелестная девушка не может быть дочерью Петра Иннокентьевича. Ей двадцать один год, но двадцать лет тому назад Толстых не был женат… Нет, она не его дочь, хотя и называет его своим отцом… Ее крестный отец Иннокентий Антипович! Не ребенок ли это Марьи Петровны? Ее мать, говорит она, умерла при ее рождении, а Марья Петровна пропала около того же времени… Да, это так, это дочь Марьи Петровны!»
Не далее как на аршин от меня лежал скиталец; за стенами в номерах и во дворе, около телег, среди богомольцев не одна сотня таких же скитальцев ожидала утра, а еще дальше, если суметь представить себе всю русскую землю, какое множество таких же перекати-поле, ища где лучше,
шагало теперь
по большим и проселочным
дорогам или, в ожидании рассвета, дремало в постоялых дворах, корчмах, гостиницах, на траве под небом…
Когда он пришел в себя, монаха не было не только в комнате, но и в селе. Он уже быстро
шагал по боровичской столбовой
дороге.
За перегородкой на кровати лежала жена Попова, Софья Саввишна, приехавшая к мужу из Мценска просить отдельного вида на жительство. В
дороге она простудилась, схватила флюс и теперь невыносимо страдала. Наверху за потолком какой-то энергический мужчина, вероятно ученик консерватории, разучивал на рояли рапсодию Листа с таким усердием, что, казалось,
по крыше дома ехал товарный поезд. Направо, в соседнем номере, студент-медик готовился к экзамену. Он
шагал из угла в угол и зубрил густым семинарским басом...
Борька пошел купаться. Морщась от головной боли, он
шагал по мокрой траве рядом с маслянисто-черной
дорогой, с водою в расползшихся колеях. На теплой грязи сидели маленькие оранжевые и лиловые бабочки, каких можно увидеть только на мокрых
дорогах и у ручьев. За парком широко подул с реки освежающий ветер, но сейчас же стих.