Неточные совпадения
— Не надо сердиться, господа! Народная поговорка «Долой самодержавие!» сегодня сдана в архив, а «Боже, царя храни», по силе
свободы слова, приобрело такое же право на
бытие, как, например, «Во лузях»…
— Все — программы, спор о программах, а надобно искать пути к последней
свободе. Надо спасать себя от разрушающих влияний
бытия, погружаться в глубину космического разума, устроителя вселенной. Бог или дьявол — этот разум, я — не решаю; но я чувствую, что он — не число, не вес и мера, нет, нет! Я знаю, что только в макрокосме человек обретет действительную ценность своего «я», а не в микрокосме, не среди вещей, явлений, условий, которые он сам создал и создает…
Когда в основу кладется
бытие и признается примат
бытия над
свободой, то все им детерминировано, детерминирована и
свобода, но детерминированная
свобода не есть
свобода.
Что должно быть решительно утверждено, так это то, что
свобода есть дух, а не
бытие.
Важнее же всего сознать, что дух совсем не есть реальность, сопоставимая с другими реальностями, например, с реальностью материи; дух есть реальность совсем в другом смысле, он есть
свобода, а не
бытие, качественное изменение мировой данности, творческая энергия, преображающая мир.
Философия
свободы начинается со свободного акта, до которого нет и невозможно
бытие.
Но возможен другой тип философии, который утверждает примат
свободы, творческого акта над
бытием.
Я утверждаю примат
свободы над
бытием.
Это означает также примат духа, который есть не
бытие, а
свобода.
Творчество возможно лишь при допущении
свободы, не детерминированной
бытием, не выводимой из
бытия.
Бытие есть как бы застывшая
свобода, статизированная
свобода.
Свобода для меня первичнее
бытия.
Если существует
свобода, то она не может быть детерминирована
бытием.
В экстаз меня приводит не
бытие, а
свобода.
Основная метафизическая идея, к которой я пришел в результате своего философского пути и духовного опыта, на котором был основан этот путь, это идея примата
свободы над
бытием.
Свобода вкоренена не в
бытии, а в ничто,
свобода безосновна, ничем не определяема, находится вне каузальных отношений, которым подчинено
бытие и без которых нельзя мыслить
бытия.
Своеобразие моего философского типа прежде всего в том, что я положил в основание философии не
бытие, а
свободу.
Примат
бытия над
свободой приводит к детерминизму и к отрицанию
свободы.
Живому человеку не легче от этих гносеологических ухищрений, его повергают в царство призрачности, лишают и личности, и
свободы, и реальности
бытия.
Промысел Божий и откровение Божие в мире — не насилие над человечеством, а освобождение человечества от рабства у зла, возвращение утерянной
свободы, не формальной
свободы от совершенного
бытия (
свободы небытия), а материальной
свободы для совершенного
бытия (свободного
бытия).
Только в Церкви совершается преосуществление
бытия, чудо преображения, чудо
свободы и благодати.
Зло есть отпадение от абсолютного
бытия, совершенное актом
свободы, и переход в сферу призрачного
бытия — небытия, которое ничего не отнимает от божественной полноты и ничем ее не ограничивает, так как в последнем и окончательном — ничтожно.
Только христианская метафизика утверждает реальность
бытия и реальность путей к
бытию, постигает великую тайну
свободы, ни на что не разложимой и ни к чему не сводимой, и признает субстанцию конкретной личности, заложенной в вечности.
Философия должна быть свободной, должна искать истину, но именно свободная философия, философия
свободы приходит к тому, что лишь религиозно, лишь жизни цельного духа дается истина и
бытие.
Современная философия — философия иллюзионистическая по преимуществу, ее гносеология отвергает не только реальность отношения к
бытию, но и само
бытие, лишает человека изначального сознания
свободы,
свободы безмерной и безосновной, разлагает личность на дробные части, отвергая ее изначальную субстанциональность.
В современной «теософии», как и в прежнем люциферианском гнозисе, царит не
свобода, а магическая заколдованность
бытия и медиумизм человека.
Лосский делает знаменательное усилие выйти из тупика, в который попался европейская философская мысль, он рвется на
свободу из клетки, выстроенной отвлеченными гносеологиями, так оторвавшими человека от
бытия.
Основа совершенства и добра — в
свободе, в свободной любви к Богу, в свободном соединении с Богом, а этот характер всякого совершенства и добра, всякого
бытия делает неизбежным мировую трагедию.
Соблазн зла есть соблазн призрачного
бытия, призрачного пути к полноте,
свободе и блаженству.
Христос есть таинственный примиритель человеческой
свободы с божественным фатумом, Он — та свободная любовь творения, которая утверждает
бытие в Творце.
Этот рациональный план творения целиком пребывает в сфере человеческой ограниченности и не возвышается до сознания смысла
бытия, так как смысл этот связан с иррациональной тайной
свободы греха.
Свобода была сознана творением не как норма
бытия, а как произвол, как нечто безразличное и беспредметное;
свобода почуялась тварью как
свобода «от», а не
свобода «для» и попала в сети лжи, растворилась в необходимости.
Творение, в силу присущей ему
свободы,
свободы избрания пути, отпало от Творца, от абсолютного источника
бытия и пошло путем природным, натуральным; оно распалось на части, и все части попали в рабство друг к другу, подчинились закону тления, так как источник вечной жизни отдалился и потерялся.
Приписывая своей личности права бесконечной
свободы, отнимали все человеческие условия
бытия у целых сословий; их самоотвержение было эгоизмом, их молитва была корыстная просьба, их воины были монахи, их архиереи были военачальники; обоготворяемые ими женщины содержались, как узники, — воздержность от наслаждений невинных и преданность буйному разврату, слепая покорность и беспредельное своеволие.
Буддисты индийские стремятся ценою
бытия купить
свободу в Будде.
Если всевышнему угодно сохранить
бытие твое, если грозная туча рассеется над нами и солнце озарит еще торжество
свободы в Новегороде, то сие место да будет для тебя священно!
Свобода твари упирается в ничто как свою основу: призвав к
бытию ничто, божественная мощь сама себя ограничила, дала место
свободе твари.
Субстанциальное движение, которым ограничен рационализм, исходит из отрицательного prius, т. е. из не-сущего, которое имеет двигаться к
бытию; но историческая философия исходит из положительного prius, которое не имеет нужды только двигаться к
бытию, стало быть, с совершенной
свободой, не будучи вынуждаемо к тому самим собой, лишь полагает
бытие»… и т. д.
Это соединение Божьего всемогущества с тварной
свободой, которая не существует вне ограниченности, есть основа тварного
бытия.
Это ее свойство по существу также не связано с теперешним греховным состоянием человечества, ибо и в райском своем состоянии человечество имело ту же основу
бытия в творческой
свободе своей (благодаря чему и явилась возможность грехопадения).
Свобода есть вообще понятие относительное, абсолютная
свобода есть столь же противоречивое понятие, как и абсолютное
бытие.
Свобода твари именно и выражается в осуществлении или неосуществлении потенций своего
бытия.
Положительная основа
бытия есть, прежде всего, мир божественных идей, Бог в творении; эти идеи всеменены в ничто, в беспредельность; и последняя становится основой самостоятельного
бытия в его независимости и
свободе: все существует чрез Бога и от Бога, но именно тем самым оно получает силу быть в себе и для себя, вне Бога, как не-Бог или мир.
Отсюда и вытекает сопряженность и взаимная обусловленность основных определений мирового
бытия, как
свобода и необходимость, закономерность и творчество.
Вызывая к
бытию ничто и давая
свободу твари, Бог отказывается от своего всемогущества in actu [В действительности, на деле (лат.).] и вступает в сотрудничество с тварью.
Тем, что для άπειρον полагается πέρας и из укона создается меон, установляется и различение
свободы и необходимости: отрицательная
свобода пустоты связывается гранями
бытия, которые образуют для него закон, как внутреннюю необходимость.
Правда, нравственная воля называется у Канта «практическим разумом», для которого установляется свой особый канон, причем этот «разум» постулирует основные религиозные истины:
бытие Бога,
свободу воли и личное бессмертие, но каким бы именем мы ни называли веру, ее существо от этого не изменится: ЕСИ произносит только она, постулаты же лишь постулируют, но сами по себе бессильны утверждать
бытие Божие, это составляет, конечно, дело веры.
Но здесь содержится справедливая мысль о возможности для человеческой
свободы вызывать собой такую модальность
бытия, которая именуется адом.
В вечной природе существуют две области и заключена возможность двух жизней: «огонь или дух», обнаруживающийся как «молния огня» на четвертой ступени, силою
свободы (опять и
свобода у Беме мыслится вне отношения к личности, имперсонали-стически, как одна из сил природы) определяет себя к божественному единству или кротости, и благодаря этому первые 4 стихии становятся или основой для царства радости, или же, устремляясь к множественности и самости, делаются жертвой адского начала, причем каждое начало по-своему индивидуализирует
бытие.
Поэтому
свобода философии не есть пустота и безмотивность, творчество из ничего или из гегелева
бытия, которое есть и ничто, из отвлеченности, ни от чего не отвлекаемой, ничем не оплодотворяемой.