Неточные совпадения
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно
приливала в
голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь
к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
Сплю-то я обыкновенно крепко, храплю, кровь это у меня
к голове приливает, а иной раз подступит
к сердцу, закричу во сне, так что Оля уж ночью разбудит меня: «Что это вы, говорит, маменька, как крепко спите, и разбудить вас, когда надо, нельзя».
В моей маленькой каюте нельзя было оставаться, особенно в постели: качнет
к изголовью —
к голове приливает кровь; качнет назад — поползешь совсем, с подушками,
к стенке.
— Послушайте, Игнатий Львович, — тихо заговорил старик, чувствуя, как вся кровь
приливает к нему в
голову. — Помните ли вы, как… Я не желаю укорить вас этим, но…
В
голове у него все кружилось; кровь
прилила к сердцу, и он чувствовал, что начинает сходить с ума.
— Да, да! Странные мысли приходят мне в
голову… Случайность это или нет, что кровь у нас красная. Видишь ли… когда в
голове твоей рождается мысль, когда ты видишь свои сны, от которых, проснувшись, дрожишь и плачешь, когда человек весь вспыхивает от страсти, — это значит, что кровь бьет из сердца сильнее и
приливает алыми ручьями
к мозгу. Ну и она у нас красная…
Здоровье мое хорошо: вероятно, дорога мне сделала пользу — я в Иркутске часто чувствовал
прилив крови
к голове, и старинная песнь возвращалась — биение.
Вихров видел, что ни упросить, ни убедить этого человека было невозможно; кровь
прилила у него
к голове и
к сердцу.
Он в восторге покрывал ее руки поцелуями, жадно смотрел на нее своими прекрасными глазами, как будто не мог наглядеться. Я взглянул на Наташу и по лицу ее угадал, что у нас были одни мысли: он был вполне невинен. Да и когда, как этот невинныймог бы сделаться виноватым? Яркий румянец
прилил вдруг
к бледным щекам Наташи, точно вся кровь, собравшаяся в ее сердце, отхлынула вдруг в
голову. Глаза ее засверкали, и она гордо взглянула на князя.
Набоб чувствовал, как кровь
приливала к его
голове и стучала в висках тонкими молоточками, а в глазах все застилало кружившим
голову туманом.
И действительно, минут через десять Горехвастов был уже спокоен: кровь, которая
прилила было
к голове, опять получила естественное обращение, и минутное раздражение совершенно исчезло. Вообще он не выдерживал своей игры, потому что играл как-то не внутренностями, а кожей; но для райка это был бы актер неоцененный.
У того от переживаемых волнений окончательно
прилила кровь
к голове.
Сверстов стал себе чесать и ерошить
голову, как бы для того, чтобы
к мозгу побольше
прилило крови.
Настал какой-то волшебный рай, в котором царствовало безмерное и беспримесное блаженство. Прежде он нередко бывал подвержен
приливам крови
к голове, но теперь и эту болезнь как рукой сняло. Вся фигура его приняла бодрый и деятельный вид, совершенно, впрочем, лишенный характера суетливости, а выражавший одно внутреннее довольство. Когда он шел по улице, приветливый взгляд его, казалось, каждому говорил: живи! И каждый жил, ибо знал, что начальством ему воистину жить дозволено.
Тогда, совершенно изнуренный болезнью, я еле-еле бродил по комнате с болью и слабостью в коленях; при каждом более сильном движении кровь
приливала горячей волной
к голове и застилала мраком все предметы перед моими глазами.
Они не пошли в комнату, где собирались товарищи, а сели в общей зале в углу. Было много публики, но пьяных не замечалось, хотя речи звучали громко и ясно, слышалось необычное возбуждение. Климков по привычке начал вслушиваться в разговоры, а мысль о Саше, не покидая его, тихо развивалась в
голове, ошеломлённой впечатлениями дня, но освежаемой
приливами едкой ненависти
к шпиону и страха перед ним.
Статуя командора! Я даю
Прощальный ужин завтра и желал бы,
Чтоб на него пожаловала ты.
Скажи, придешь на ужин?
Статуя кивает.
Что за черт!
Я, кажется, не пьян, а вижу мутно.
Должно быть, я устал. То
к головеКровь
приливает и туманит зренье.
Эй, Лепорелло! Лошадей!
До самого отъезда он не развеселился; от времени до времени сжимал и разжимал руку, глядел себе на ладонь, говорил, что ему страшнее всего умереть без покаяния, от удара, и что он зарок себе дал: не сердиться, так как от сердца кровь портится и
к голове приливает…
Должно быть, кровь
прилила Естифееву
к голове, потому что из-под подушки раздаются медленные, мучительные стоны.
Положение Ферапонтова начинало становиться невыносимым: у него то бросалась кровь в
голову, то
приливала вся
к сердцу.
Бургмейер(очень уже постаревший и совсем почти поседевший, сидит на диване около маленького, инкрустацией выложенного столика, склонив
голову на руку). Такие
приливы крови делаются
к голове, что того и жду, что с ума сойду, а это хуже смерти для меня… В могилу ляжешь, по крайней мере, ничего чувствовать не будешь, а тут на чье попеченье останусь? На Евгению Николаевну много понадеяться нельзя!.. Я уж начинаю хорошо ее понимать: она, кроме своего собственного удовольствия, ни о чем, кажется, не заботится…
Андрей Иванович быстро расхаживал по комнате. Он чувствовал такой
прилив энергии и бодрости, какого давно не испытывал. Ему хотелось заниматься, думать, хотелось широких, больших знаний. Он сел
к столу и начал читать брошюру. В
голове кружилось, буквы прыгали перед глазами, но он усердно читал страницу за страницей.
Федор Федорович поспешно ушел в кабинет. Когда он волнуется, у него
приливы крови
к голове, и он страшно боится удара.
Наталья Федоровна сама не понимала причину охватившего ее волнения, которое, когда она осталась одна, разделась и бросилась в постель, стараясь уснуть, не только не уменьшалось, но все более и более росло, угрожая принять прямо болезненные размеры.
Голова ее горела, кровь
приливала к сердцу, и мысли одна несуразнее другой проносились в ее, казалось ей, клокочущем мозгу.
Кузьма Терентьев проснулся лишь ранним утром. Солнце только начало бросать свои первые лучи из-за горизонта. Несмотря на то, что
голова его была несколько свежее, он все окинул вокруг себя удивленным взглядом. Вдруг все события последних двух дней восстали с роковой ясностью в его памяти. Кровь снова
прилила к его
голове. Он весь задрожал.
В антракте этого ужасного происшествия сыграли посольский прием. Из посольского двора вели Поппеля объездом, лучшими улицами, Великою, Варьскою, Красною площадью и главной улицею в городе. Все это убито народом, как подсолнечник семенами. Оставлено только место для проезда посла, его дворян и провожатых. Все окна исписаны живыми лицами, заборы унизаны
головами, как в заколдованных замках людоморов, по кровлям рассыпались люди. Вся Москва с своими концами и посадами
прилила к сердцу своему.
Неукротимая злоба бушевала в сердце графа,
к которому то и дело
приливала горячая кровь, она бросалась оттуда в
голову, била в виски. Граф быстрыми шагами удалился от дома княжны Полторацкой. Приговор изменницы был подписан.
«Еще насмехается, за что же, за что?» — пронеслось в его
голове, и он в изнеможении скорее упал, нежели сел в кресло. Вся кровь
прилила ему
к голове, перед глазами запрыгали какие-то зеленые круги. Мысль, что пригласительный билет прислала ему его Талечка — счастливая невеста другого, жгла ему мозг, лишала сознания.
— У вас почему-то было, видимо, задержано дыхание, и вследствие этого сделался сильный
прилив крови
к голове.
Кровь
приливала к его
голове при одной мысли о возможности последнего исхода, горло сжимало, и он, распахнувшись, с жадностью вдыхал холодный воздух.
А Мавра Кузьминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенною калиткой, задумчиво покачивая
головой и чувствуя неожиданный
прилив материнской, нежности и жалости
к неизвестному ей офицерику.
С крутой горы Кукушкину надо было спуститься на мост. По ту сторону реки, за рядом дымовых труб города, выпускавших густые, белые и прямые столбы дыма, виднелось далекое белое поле, сверкавшее на солнце. Несмотря на даль, видна была дорога и на ней длинный, неподвижный обоз. Направо синеватой дымкой поднимался лес. При виде чистого снежного поля бурный и горький протест с новой силой
прилил к беспокойной
голове Кукушкина. «А ты тут сиди!» — со злобой, не то с отчаянием подумал он.