Неточные совпадения
Анна говорила, что приходило ей на язык, и сама удивлялась, слушая себя, своей способности лжи. Как просты, естественны были ее слова и как похоже было, что ей просто
хочется спать! Она чувствовала себя одетою в непроницаемую броню лжи. Она чувствовала, что какая-то невидимая сила
помогала ей и поддерживала ее.
— Если тебе
хочется, съезди, но я не советую, — сказал Сергей Иванович. — То есть, в отношении ко мне, я этого не боюсь, он тебя не поссорит со мной; но для тебя, я советую тебе лучше не ездить.
Помочь нельзя. Впрочем, делай как хочешь.
И каждый раз, когда из минуты забвения его выводил долетавший из спальни крик, он подпадал под то же самое странное заблуждение, которое в первую минуту нашло на него; каждый раз, услыхав крик, он вскакивал, бежал оправдываться, вспоминал дорогой, что он не виноват, и ему
хотелось защитить,
помочь.
Раскольникову давно уже
хотелось уйти;
помочь же ему он и сам думал. Мармеладов оказался гораздо слабее ногами, чем в речах, и крепко оперся на молодого человека. Идти было шагов двести — триста. Смущение и страх все более и более овладевали пьяницей по мере приближения к дому.
— А что отвечал в Москве вот лектор-то ваш на вопрос, зачем он билеты подделывал: «Все богатеют разными способами, так и мне поскорей
захотелось разбогатеть». Точных слов не помню, но смысл, что на даровщинку, поскорей, без труда! На всем готовом привыкли жить, на чужих
помочах ходить, жеваное есть. Ну, а пробил час великий, тут всяк и объявился, чем смотрит…
Я штуку вижу: ему просто
хочется мне
помочь; но прошлого года мне было не надо, а нынешний год я только приезда его поджидал и решился взять.
Он стал думать, что именно с этой девушкой
хотелось ему создать какие-то особенные отношения глубокой, сердечной дружбы, что именно она и только она
поможет ему найти себя, остановиться на чем-то прочном.
— Послушайте, — сказал Марк, — мне есть
хочется: у Леонтья ничего нет. Не
поможете ли вы мне осадить какой-нибудь трактир?
— Нет, ma tante, [тетушка,] это всё кончено. Мне только
хотелось помочь ей, потому что, во-первых, она невинно осуждена, и я в этом виноват, виноват и во всей ее судьбе. Я чувствую себя обязанным сделать для нее, что могу.
— Хорошо, я так и скажу ей. Вы не думайте, что я влюблен в нее, — продолжал он. — Я люблю ее как прекрасного, редкого, много страдавшего человека. Мне от нее ничего не нужно, но страшно
хочется помочь ей, облегчить ее поло…
Жутко за Париж и
хочется помочь ему.
— Как же с этим быть? Ведь
хотелось бы… то, что вы теперь делаете, сделал и я год назад, да стал неволен в себе, как и вы будете. А совестно: надо бы
помочь вам. Да, когда есть жена, оно и страшновато идти без оглядки.
Мне было лень спросить — что это за дело? Дом наполняла скучная тишина, какой-то шерстяной шорох,
хотелось, чтобы скорее пришла ночь. Дед стоял, прижавшись спиной к печи, и смотрел в окно прищурясь; зеленая старуха
помогала матери укладываться, ворчала, охала, а бабушку, с полудня пьяную, стыда за нее ради, спровадили на чердак и заперли там.
А я дома сижу, учусь кружева плести, тороплюсь-учусь,
хочется скорее
помочь матушке-то; бывало, не удается чего, — слезы лью.
Очень не
хотелось мне идти, но я уже столько натешился рыбною ловлею, что не смел попросить позволенья остаться и,
помогая Евсеичу обеими руками нести ведро, полное воды и рыбы, хотя в помощи моей никакой надобности не было и я скорее мешал ему, — весело пошел к ожидавшей меня матери.
Порфирий Владимирыч впадает в минутное раздумье, словно и действительно не знает, как ему поступить: «И
помочь человеку
хочется, да и ржица кусается…»
Я сажусь и действую толстой иглой, — мне жалко хозяина и всегда, во всем
хочется посильно
помочь ему. Мне все кажется, что однажды он бросит чертить, вышивать, играть в карты и начнет делать что-то другое, интересное, о чем он часто думает, вдруг бросая работу и глядя на нее неподвижно удивленными глазами, как на что-то незнакомое ему; волосы его спустились на лоб и щеки, он похож на послушника в монастыре.
Мне и
хочется помочь, и жаль её, а боязно.
— Это — не то! — говорила она, отрицательно качая головой. — Так мне и вас жалко: мне
хочется добра вам,
хочется, чтобы человеческая душа ваша расцвела во всю силу, чтобы вы жили среди людей не лишним человеком! Понять их надо, полюбить,
помочь им разобраться в тёмной путанице этой нищей, постыдной и страшной жизни.
Мне
хочется поблагодарить вас за ласку, за доброе отношение к сыну, за то, что вы
помогли мне многое понять.
Марья Львовна. Я его люблю!.. Вам это смешно? Ну, да… я люблю… Волосы седые… а жить
хочется! Ведь я — голодная! Я не жила еще… Мое замужество было трехлетней пыткой… Я не любила никогда! И вот теперь… мне стыдно сознаться… я так хочу ласки! нежной, сильной ласки, — я знаю — поздно! Поздно! Я прошу вас, родная моя,
помогите мне! Убедите его, что он ошибается, не любит!.. Я уже была несчастна… я много страдала… довольно!
Девушке стало до боли жалко старика; ее охватило страшное желание
помочь ему; ей
хотелось быть нужной для него.
Она все обдумывала, как бы ей поскорее начать с Елпидифором Мартынычем тот разговор, который ей
хотелось, и никак не могла придумать; но Елпидифор Мартыныч сам
помог ей в этом случае: он, как врач, может быть, и непрозорлив был, но как человек — далеко видел!
— Что делать! — произнес в свою очередь невеселым голосом Миклаков. — Но мне
хотелось бы, — прибавил он с некоторою улыбкою, — не только что вестником вашим быть, но и врачом вашим душевным:
помочь и пособить вам сколько-нибудь.
После разговора с Лаевским Самойленко все время от утра до обеда, несмотря на прекраснейшее настроение, чувствовал в глубине души некоторую тяжесть; ему было жаль Лаевского и
хотелось помочь ему. Выпив перед супом рюмку водки, он вздохнул и сказал...
Мне
захотелось помочь ему.
— Дядюшка! Вы можете мне
помочь. Не то что
помочь, спасти меня, — сказал Евгений. И мысль о том, что он откроет свою тайну дядюшке, которого он не уважал, мысль о том, что он покажется ему в самом невыгодном свете, унизится перед ним, была ему приятна. Он чувствовал себя мерзким, виноватым, и ему
хотелось наказать себя.
Маша. Я еще раз хочу вам сказать. Мне
хочется поговорить… (Волнуясь.) Я не люблю своего отца… но к вам лежит мое сердце. Почему-то я всею душой чувствую, что вы мне близки…
Помогите же мне.
Помогите, а то я сделаю глупость, я насмеюсь над своею жизнью, испорчу ее… Не могу дольше…
На селе известно стало, что я с тестем не в ладу живу, стал народ поласковее глядеть на меня. Сам же я от радостей моих мягче стал, да и Ольга добра сердцем была —
захотелось мне расплатиться с мужиками по возможности. Начал я маленько мирволить им: тому
поможешь, этого прикроешь. А в деревне — как за стеклом, каждый твой взмах руки виден всем. Злится Титов...
Посидев немного, Татьяна Ивановна простилась с постояльцем и отправилась к Катерине Архиповне
помогать барышням одеваться. Мы оставим моего героя среди его мечтаний и перейдем вместе с почтеннейшею хозяйкою в квартиру Ступицыных, у которых была тоже страшная суетня. Две старшие, Пашет и Анет, начали хлопотать еще с самого обеда о своем туалете; они примеривали башмаки, менялись корсетами и почти до ссоры спорили, которой из них надеть на голову виноград с французской зеленью: им обеим его
хотелось.
— О, черт возьми! Опять это не ее дело! Состояние твое — и кончено… Что же, мы так целый век и будем на маменькиных
помочах ходить? Ну, у нас будут дети, тебе
захочется в театр, в собрание, вздумается сделать вечер: каждый раз ходить и кланяться: «Маменька, сделайте милость, одолжите полтинничек!» Фу, черт возьми! Да из-за чего же? Из-за своего состояния! Ты, Мари, еще молода; ты, может быть, этого не понимаешь, а это будет не жизнь, а какая-то адская мука.
Баклушин. Как бы мне
хотелось помочь вам!
Анне Акимовне все это было известно, но
помочь она не могла, так как сама боялась Назарыча. Теперь ей
хотелось, по крайней мере, обласкать учителя, сказать ему, что она им очень довольна, но когда после пения он стал сильно конфузиться и извиняться в чем-то, и когда тетушка, говоря ему ты, фамильярно потащила его к столу, ей стало скучно и неловко, и она, приказав дать детям гостинцев, пошла к себе наверх.
— Потихоньку, — объяснила Варенька. — От женихов… Представьте, какие у них будут рожицы! Тётя Лучицкая — ей ужасно
хочется вытурить меня замуж! — разослала им торжественные приглашения и наварила и напекла для них столько, точно их — полк! Я
помогала ей… а сегодня проснулась и верхом — марш сюда! Им оставила записку, что я поехала к Щербаковым… понимаете? совсем в другую сторону!
— Это очень приятно, — говорил он, — только надо преодолеть усилием воли тот момент, когда тебе
захочется сбросить повязку. Хочешь, я
помогу тебе?
Ей
хотелось утешить, успокоить его, объяснить ему в нежных материнских выражениях причины его страданий, так как она видела, что он страдает. Но она — всегда такая смелая, самоуверенная — не находила слов, она смущалась и робела, точно девушка, чувствуя себя виноватой и за его падение, и за его молчаливую тревогу, и за свои тридцать пять лет, и за то, что она не умеет, не находит, чем
помочь ему.
— Уйду я в город! Измучил он меня, не могу больше терпеть и молчать! Не
хотелось мне говорить обо всём этом — зачем, думаю, буду я беспокоить людей бабьими делами… А сегодня так он меня истерзал, что я уж едва стою, силы нисколько нет, и думаю — матерь божия,
помоги! Вот сейчас схватит, вот опоганит, окаянный!
Мне
хочется, страстно
хочется помогать вам, быть вам полезной, близкой.
Но это не
помогло ни ей, ни ему. Лёньке, глядя, как между её тонкими розовыми пальцами струились одна за другой слезинки, стало тоже грустно и
захотелось плакать. Он наклонился над нею и, осторожно подняв руку, чуть дотронулся до её волос, но тотчас же, испугавшись своей смелости, отдёрнул руку прочь. Она всё плакала и ничего не говорила.
Кто говорил, что, видно, Патапу Максимычу в волостных головах
захотелось сидеть, так он перед выборами мир задабривает, кто полагал, не будет ли у него в тот день какой-нибудь «
помочи» [«Пóмочью», иначе «тóлокой», называется угощенье за работу.
Ты хочешь освобождения от грехов, и жизнь, ослабляя твое тело и его страсти,
помогает тебе. От этого всегда бессознательно
хочется вперед — уйти из тела, из отделенности. Положи свою жизнь в освобождении от грехов, — и болезни, старость, всякие телесные невзгоды, смерть будут благом.
Гости разъехались. Сусанна стала хлопотать над устройством комнаты для Нюточки и кое-как приладила ей на диване постель. Нюточка все время сама
помогала доброй вдовушке в этих не особенно сложных и непродолжительных хлопотах. Менее чем в четверть часа все было уже готово, и Сусанна простилась с Лубянской, сказав, что ей невмоготу спать
хочется, как всегда, когда в коммуне бывает много гостей.
Егор Сергеич в самом деле истомлен был дурною дорогой, две ночи не спал, и теперь очень
хотелось ему поскорей отдохнуть. Он сказал про это Николаю Александрычу, тот повел его в приготовленную комнату и сам
помог раздеться приезжему гостю.
— Mersi; он тоже очень будет рад вас видеть: он даже вчера о вас вспоминал. Ему
хотелось взглянуть на Петербург, а главное, что ему
хотелось достать себе хороший образ Христа, и он все говорил, что вот вы бы, как любитель искусства, могли б ему
помочь в этом. Но что же вы сами: что вы и как вы?
Ему
захотелось непременно проводить ее,
помочь, быть на что-нибудь годным.
Николай Иванович
помогал мне своими советами и, как посредник, считался скорее сторонником крестьян; но ему
хотелось бы видеть во мне молодого владельца, который"сел бы"на землю и превратился в рационального хозяина, а потом послужил бы земству, о чем уже начали поговаривать, как о ближайшей реформе.
— Погоди, я
помогу тебе, коли тебе уж так
хочется.
— Я и не говорю, что мало. И в одной молиться можно. Только мне бы
хотелось поклониться Тихвинской Божьей Матери. Она, Владычица, заступница и исцелительница болящих, может, и тебе
поможет.
Николай посмотрел на нее и, желая сделать вид, что он не замечает ее рассеянности, сказал несколько слов m-lle Bourienne и опять взглянул на княжну. Она сидела так же неподвижно, и на нежном лице ее выражалось страдание. Ему вдруг стало жалко ее и смутно представилось, что, может быть, он был причиной той печали, которая выражалась на ее лице. Ему
захотелось помочь ей, сказать ей что-нибудь приятное; но он не мог придумать, чтò бы сказать ей.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей
хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.