Неточные совпадения
Чичиков и Манилов
подошли к первому столу, где сидели два
чиновника еще юных лет, и спросили...
Глаза, как у лунатика, широко открыты, не мигнут; они глядят куда-то и видят живую Софью, как она одна дома мечтает о нем, погруженная в задумчивость, не замечает, где сидит, или идет без цели по комнате, останавливается, будто внезапно пораженная каким-то новым лучом мысли,
подходит к окну, открывает портьеру и погружает любопытный взгляд в улицу, в живой поток голов и лиц, зорко следит за общественным круговоротом, не дичится этого шума, не гнушается грубой толпы, как будто и она стала ее частью, будто понимает, куда так торопливо бежит какой-то господин, с боязнью опоздать; она уже, кажется, знает, что это
чиновник, продающий за триста — четыреста рублей в год две трети жизни, кровь, мозг, нервы.
Извозчики, лавочники, кухарки, рабочие,
чиновники останавливались и с любопытством оглядывали арестантку; иные покачивали головами и думали: «вот до чего доводит дурное, не такое, как наше, поведение». Дети с ужасом смотрели на разбойницу, успокаиваясь только тем, что за ней идут солдаты, и она теперь ничего уже не сделает. Один деревенский мужик, продавший уголь и напившийся чаю в трактире,
подошел к ней, перекрестился и подал ей копейку. Арестантка покраснела, наклонила голову и что-то проговорила.
— Пожалуйте, — обратился молодой
чиновник к Нехлюдову, легким шагом
подходя к двери кабинета, отворяя ее и останавливаясь в ней.
Дверь выломали. Комната пуста. «Загляните — ка под кровать» — и под кроватью нет проезжего. Полицейский
чиновник подошел к столу, — на столе лежал лист бумаги, а на нем крупными буквами было написано...
Один из адъютантов
подошел к нему и начал что-то рассказывать полушепотом, причем он придавал себе вид отчаянного повесы; вероятно, он рассказывал какие-нибудь мерзости, потому что они часто перерывали разговор лакейским смехом без звука, причем почтенный
чиновник, показывая вид, что ему мочи нет, что он готов надорваться, повторял: «Перестаньте, ради бога, перестаньте, не могу больше».
К нашему пароходу сначала
подошел катер с
чиновниками, и тотчас же послышались радостные голоса: «Бой, пива!
— А вот что такое военная служба!.. — воскликнул Александр Иванович, продолжая ходить и
подходя по временам
к водке и выпивая по четверть рюмки. — Я-с был девятнадцати лет от роду, титулярный советник,
чиновник министерства иностранных дел, но когда в двенадцатом году моей матери объявили, что я поступил солдатом в полк, она встала и перекрестилась: «Благодарю тебя, боже, — сказала она, — я узнаю в нем сына моего!»
— Это входят в церковь разные господа, — начал Петин и сначала представил, как входит молодой офицер,
подходит к самым местным иконам и перед каждой из них перекрестится, поклонится и сделает ножкой, как будто бы расшаркивается перед ротным командиром. Потом у него вошел ломаный франт, ломался-ломался, смотрел в церкви в лорнет… И, наконец, входит молодой
чиновник во фраке; он молится очень прилично, ничего особенного из себя не делает и только все что-то слегка дотрагивается до груди, близ галстука.
— Вот-с, привел, — сказал он,
подходя к Вихрову. — Это вот губернаторский
чиновник, — сказал он мужикам.
Я спросил дежурного
чиновника: «Кто это такой?» Он говорит: «Это единоверческий священник!» Губернатор, как вышел, так сейчас же
подошел к нему, и он при мне же стал ему жаловаться именно на вас, что вы там послабляли, что ли, раскольникам… и какая-то становая собирала какие-то деньги для вас, — так что губернатор, видя, что тот что-то такое серьезное хочет ему донести, отвел его в сторону от меня и стал с ним потихоньку разговаривать.
Старик ушел. Что-то вроде насмешливой гримасы промелькнуло на лице
чиновника в мундире. Директор между тем вежливо, но серьезно пригласил движением руки даму отойти с ним подальше
к окну. Та
подошла и начала говорить тихо: видно было, что слова у ней прерывались в горле и дыхание захватывало: «Mon mari… mes enfants…» [Мой муж… дети… (франц.).] — слышалось Калиновичу. Директор, слушая ее, пожимал только плечами.
Аспидом посмотрел ему вслед
чиновник; но потом потупился ненадолго и, как бы нечто придумав,
подошел хитрой и лукавой походкой
к молодому
чиновнику с портфелью.
От управляющего губернией был послан между тем жандарм за начальником арестантской роты, и через какие-нибудь полчаса в приемной зале уж стоял навытяжке и в полной форме дослужившийся из сдаточных капитан Тимков, который, несмотря на то, что владел замечательно твердым характером и столь мало подвижным лицом, что как будто бы оно обтянуто было лубом, а не кожей человеческой, несмотря на все это, в настоящие минуты, сам еще не зная, зачем его призвали, был бледен до такой степени, что молодой
чиновник, привезенный вице-губернатором из Петербурга и теперь зачисленный в штат губернского правления,
подошел к нему и, насмешливо зевая, спросил...
Калинович, наконец, вышел из кабинета и, хоть в зале было несколько человек других
чиновников, прямо
подошел к капитану.
Между тем кадриль кончилась. Сенатор пошел по зале. Общество перед ним, как море перед большим кораблем, стало раздаваться направо и налево. Трудно описать все мелкие оттенки страха, уважения, внимания, которые начали отражаться на лицах
чиновников, купцов и даже дворян. На средине залы
к сенатору
подошел хозяин с Марфиным и проговорил...
С окончанием обедни
к кресту
подошла прежде всех почтенная дама в турецкой шали, а вслед за нею почтамтские
чиновники опять-таки почти подвели Сусанну, после которой священник — через голову уже двоих или троих прихожан — протянул крест
к Егору Егорычу.
— Об учителе Тулузове! — повторил сам с собой письмоводитель, как бы стараясь припомнить. — Это дело, если я не ошибаюсь, тридцать шестого года! — заключил он и,
подойдя к одному из шкапов, прямо вынул из него дело Тулузова. Видимо, что сей скромный
чиновник был наделен от природы весьма хорошею памятью.
Обирай заявления у просителей и опрашивай их какой-нибудь другой
чиновник, а не знакомый нам камер-юнкер, то поручик за свой безобразно пьяный вид, вероятно, был бы прогнан; но мизерный камер-юнкер, влекомый каким-то тайным предчувствием,
подошел к нему первому.
Этот крепкий, жилистый старик все знает — всю жизнь города, все тайны купцов,
чиновников, полов, мещан. Он зорок, точно хищная птица, в нем смешалось что-то волчье и лисье; мне всегда хочется рассердить его, но он смотрит на меня издали и словно сквозь туман. Он кажется мне округленным бездонною пустотой; если
подойти к нему ближе — куда-то провалишься. И я чувствую в нем нечто родственное кочегару Шумову.
Ему даже пришло было в голову самому как-нибудь подбиться
к чиновникам, забежать вперед зайцем, даже (там как-нибудь при выходе из должности или
подойдя как будто бы за делами) между разговором, и намекнуть, что вот, дескать, господа, так и так, вот такое-то сходство разительное, обстоятельство странное, комедия пасквильная, — то есть подтрунить самому над всем этим, да и зондировать таким образом глубину опасности.
Чиновник(сотскому). Там я мужика привел!.. Задержать его, чтоб ни с кем тут не столкнулся… (
Подходит с важностию
к столу.)
Чиновник(вставая и
подходя к нему). А! Ты неизвестен, неизвестен!..
Больше я ничего не слышал, так как уснул. На другой день утром, когда мы
подходили к Севастополю, была неприятная сырая погода. Покачивало. Шамохин сидел со мной в рубке, о чем-то думал и молчал. Мужчины с поднятыми воротниками пальто и дамы с бледными, заспанными лицами, когда позвонили
к чаю, стали спускаться вниз. Одна дама, молодая и очень красивая, та самая, которая в Волочиске сердилась на таможенных
чиновников, остановилась перед Шамохиным и сказала ему с выражением капризного, избалованного ребенка...
Я как выслушал его, как был — встал,
подошел к окну, засветил светильню да и сел работу тачать. Жилетку
чиновнику, что под нами жил, переделывал. А у самого так вот и горит, так и ноет в груди. То есть легче б, если б я всем гардеробом печь затопил. Вот и почуял, знать, Емеля, что меня зло схватило за сердце. Оно, сударь, коли злу человек причастен, так еще издали чует беду, словно перед грозой птица небесная.
Чиновник подходит к офицеру.
Отъехавши верст сорок, он опять остановился кормить, отдохнул в сенях на постоялом дворе и в обед вышел на крыльцо и велел поставить самовар; достал гитару и стал играть; вдруг ко двору подъезжает тройка с колокольчиком, и из повозки выходит
чиновник с двумя солдатами,
подходит к Аксенову и спрашивает: кто, откуда?
Дома совсем не то: в немногих купеческих семействах уездного городка ни одной девушки не было, чтобы
подходила она
к Дуне по возрасту, из женщин редкие даже грамоте знали; дворянские дома были для Дуни недоступны — в то время не только дворяне еще, приказный даже люд, уездные
чиновники, смотрели свысока на купцов и никак не хотели равнять себя даже с теми, у кого оборотов бывало на сотни тысяч.
Ему указали на большой желтый дом с полосатой будкой у двери. Он вошел и в передней увидел барина со светлыми пуговицами. Барин курил трубку и бранил за что-то сторожа. Архип
подошел к нему и, дрожа всем телом, рассказал про эпизод со старухой-вербой.
Чиновник взял в руки сумку, расстегнул ремешки, побледнел, покраснел.
Мое личное знакомство с Александром Николаевичем продолжалось много лет; но больше
к нему я присматривался в первое время и в Петербурге, где он обыкновенно жил у брата своего (тогда еще контрольного
чиновника, а впоследствии министра), и в Москве, куда я попал
к нему зимой в маленький домик у"Серебряных"бань, где-то на Яузе, и нашел его в обстановке, которая как нельзя больше
подходила к лицу и жизни автора"Банкрута"и"Бедность — не порок".
Язык
подошел к испуганной цыганке и оговорил ее роковым «словом и делом». Ее окружает конвой; полицейский
чиновник грозно приказывает ей следовать за ним. Трясясь от страха, потеряв даже силу мыслить, так внезапно нахлынула на нее беда, она хочет что-то сказать, но губы ее издают одни непонятные, дрожащие звуки. Покорясь беспрекословно, она следует за ужасным оговорителем.
Алексей Андреевич несколько дней вперед сам делал репетиции монахам,
чиновникам и солдатам, как
подходить к гробу и прикладываться.
Чем он ближе
подходил к дому этого властного для сельского попа
чиновника, тем более и более им овладевала некая робость, а взойдя на крыльцо, он почувствовал, что силы его совсем оставили и что даже не только ему за кого-нибудь предстательствовать, но что он и сам-то как нельзя более, нуждается в предстателе.
Подошел я
к царскому телефону, шарманку повертел, снова зауряд-чиновника вызвал...
Чиновник-француз в шарфе
подошел к правой стороне шеренги преступников и прочел по-русски и по-французски приговор.
Один старичок в звезде и другой чиновник-немец, с крестом на шее,
подошли к разговаривающим.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных
чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер
подошел к одной группе
чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.