Неточные совпадения
Во время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще больше
благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая приходилась ему внучатной сестрой. В начале 1766 года он угадал голод и стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко поставил у всех застав полицейских, которые останавливали возы с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял, что платит
за хлеб"по такции", и ежели между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих отправлял в часть.
Она нашла этого друга, и она
благодарит Бога теперь
за смерть своего ребенка.
За чаем продолжался тот же приятный, полный содержания разговор. Не только не было ни одной минуты, чтобы надо было отыскивать предмет для разговора, но, напротив, чувствовалось, что не успеваешь сказать того, что хочешь, и охотно удерживаешься, слушая, что говорит другой. И всё, что ни говорили, не только она сама, но Воркуев, Степан Аркадьич, — всё получало, как казалось Левину,
благодаря ее вниманию и замечаниям, особенное значение.
«Да, может быть, и это неприятно ей было, когда я подала ему плед. Всё это так просто, но он так неловко это принял, так долго
благодарил, что и мне стало неловко. И потом этот портрет мой, который он так хорошо сделал. А главное — этот взгляд, смущенный и нежный! Да, да, это так! — с ужасом повторила себе Кити. — Нет, это не может, не должно быть! Он так жалок!» говорила она себе вслед
за этим.
— Нет, мы шли только затем, чтобы вас вызвать, и
благодарю, — сказала она, как подарком, награждая его улыбкой, — что вы пришли. Что
за охота спорить? Ведь никогда один не убедит другого.
—
Благодарю вас, княгиня,
за ваше участие и советы. Но вопрос о том, может ли или не может жена принять кого-нибудь, она решит сама.
— Я и сам не знаю хорошенько. Знаю только, что она
за всё
благодарит Бога, зa всякое несчастие, и
за то, что у ней умер муж,
благодарит Бога. Ну, и выходит смешно, потому что они дурно жили.
— Что же я могу сделать? — подняв плечи и брови, сказал Алексей Александрович. Воспоминание о последнем проступке жены так раздражило его, что он опять стал холоден, как и при начале разговора. — Я очень вас
благодарю за ваше участие, но мне пора, — сказал он вставая.
— Я, напротив, — продолжал Вронский, очевидно почему-то затронутый
за живое этим разговором, — я, напротив, каким вы меня видите, очень благодарен
за честь, которую мне сделали, вот
благодаря Николаю Иванычу (он указал на Свияжского), избрав меня почетным мировым судьей.
Солнце закатилось, и ночь последовала
за днем без промежутка, как это обыкновенно бывает на юге; но
благодаря отливу снегов мы легко могли различать дорогу, которая все еще шла в гору, хотя уже не так круто.
— Право, мне нечего рассказывать, дорогой Максим Максимыч… Однако прощайте, мне пора… я спешу…
Благодарю, что не забыли… — прибавил он, взяв его
за руку.
Хозяин, казалось, сам чувствовал
за собою этот грех и тот же час спросил: «Не побеспокоил ли я вас?» Но Чичиков
поблагодарил, сказав, что еще не произошло никакого беспокойства.
За это мы просто должны
благодарить Бога.
— Афанасий Васильевич, — сказал князь в раздумье, — я об этом подумаю, а покуда
благодарю вас очень
за совет.
— Я должен
благодарить вас, генерал,
за ваше расположение. Вы приглашаете и вызываете меня словом ты на самую тесную дружбу, обязывая и меня также говорить вам ты. Но позвольте вам заметить, что я помню различие наше в летах, совершенно препятствующее такому фамильярному между нами обращению.
— Позвольте мне вам заметить, что это предубеждение. Я полагаю даже, что курить трубку гораздо здоровее, нежели нюхать табак. В нашем полку был поручик, прекраснейший и образованнейший человек, который не выпускал изо рта трубки не только
за столом, но даже, с позволения сказать, во всех прочих местах. И вот ему теперь уже сорок с лишком лет, но,
благодаря Бога, до сих пор так здоров, как нельзя лучше.
Он насильно пожал ему руку, и прижал ее к сердцу, и
благодарил его
за то, что он дал ему случай увидеть на деле ход производства; что передрягу и гонку нужно дать необходимо, потому что способно все задремать и пружины сельского управленья заржавеют и ослабеют; что вследствие этого события пришла ему счастливая мысль: устроить новую комиссию, которая будет называться комиссией наблюдения
за комиссиею построения, так что уже тогда никто не осмелится украсть.
Чичиков
поблагодарил за расположение и напрямик отказался и от серого коня, и от каурой кобылы.
Точно ли так велика пропасть, отделяющая ее от сестры ее, недосягаемо огражденной стенами аристократического дома с благовонными чугунными лестницами, сияющей медью, красным деревом и коврами, зевающей
за недочитанной книгой в ожидании остроумно-светского визита, где ей предстанет поле блеснуть умом и высказать вытверженные мысли, мысли, занимающие по законам моды на целую неделю город, мысли не о том, что делается в ее доме и в ее поместьях, запутанных и расстроенных
благодаря незнанью хозяйственного дела, а о том, какой политический переворот готовится во Франции, какое направление принял модный католицизм.
За советы Чичиков
благодарил, говоря, что при случае не преминет ими воспользоваться, а от конвоя отказался решительно, говоря, что он совершенно не нужен, что купленные им крестьяне отменно смирного характера, чувствуют сами добровольное расположение к переселению и что бунта ни в каком случае между ними быть не может.
Селифан хлыснул кнутом; к нему подсел сперва повисевший несколько времени на подножке Петрушка, и герой наш, усевшись получше на грузинском коврике, заложил
за спину себе кожаную подушку, притиснул два горячие калача, и экипаж пошел опять подплясывать и покачиваться
благодаря мостовой, которая, как известно, имела подкидывающую силу.
— Хорошо, что тяжел.
Благодарите за это Бога, помолитесь. Я пойду о вас стараться.
Так, полдень мой настал, и нужно
Мне в том сознаться, вижу я.
Но так и быть: простимся дружно,
О юность легкая моя!
Благодарю за наслажденья,
За грусть,
за милые мученья,
За шум,
за бури,
за пиры,
За все,
за все твои дары;
Благодарю тебя. Тобою,
Среди тревог и в тишине,
Я насладился… и вполне;
Довольно! С ясною душою
Пускаюсь ныне в новый путь
От жизни прошлой отдохнуть.
Когда maman вышла замуж, желая чем-нибудь
отблагодарить Наталью Савишну
за ее двадцатилетние труды и привязанность, она позвала ее к себе и, выразив в самых лестных словах всю свою к ней признательность и любовь, вручила ей лист гербовой бумаги, на котором была написана вольная Наталье Савишне, и сказала, что, несмотря на то, будет ли она или нет продолжать служить в нашем доме, она всегда будет получать ежегодную пенсию в триста рублей.
Я очень хорошо помню, как раз
за обедом — мне было тогда шесть лет — говорили о моей наружности, как maman старалась найти что-нибудь хорошее в моем лице, говорила, что у меня умные глаза, приятная улыбка, и, наконец, уступая доводам отца и очевидности, принуждена была сознаться, что я дурен; и потом, когда я
благодарил ее
за обед, потрепала меня по щеке и сказала...
Остап, сняв шапку, всех
поблагодарил козаков-товарищей
за честь, не стал отговариваться ни молодостью, ни молодым разумом, зная, что время военное и не до того теперь, а тут же повел их прямо на кучу и уж показал им всем, что недаром выбрали его в атаманы.
«Вишь ты какой!» — сказал он, глядя на него; и обрадовался старый, и стал
благодарить всех уманцев
за честь, оказанную сыну.
И кошевой снял шапку, уж не так, как начальник, а как товарищ,
благодарил всех козаков
за честь и сказал...
Но Кирдяга стоял не сдвинувшись и
благодарил козаков
за оказанную честь.
Лонгрен поехал в город, взял расчет, простился с товарищами и стал растить маленькую Ассоль. Пока девочка не научилась твердо ходить, вдова жила у матроса, заменяя сиротке мать, но лишь только Ассоль перестала падать, занося ножку через порог, Лонгрен решительно объявил, что теперь он будет сам все делать для девочки, и,
поблагодарив вдову
за деятельное сочувствие, зажил одинокой жизнью вдовца, сосредоточив все помыслы, надежды, любовь и воспоминания на маленьком существе.
—
Благодарю, — сказал Грэй, вздохнув, как развязанный. — Мне именно недоставало звуков вашего простого, умного голоса. Это как холодная вода. Пантен, сообщите людям, что сегодня мы поднимаем якорь и переходим в устья Лилианы, миль десять отсюда. Ее течение перебито сплошными мелями. Проникнуть в устье можно лишь с моря. Придите
за картой. Лоцмана не брать. Пока все… Да, выгодный фрахт мне нужен как прошлогодний снег. Можете передать это маклеру. Я отправляюсь в город, где пробуду до вечера.
— Она письмо одно получила, сегодня, ее очень встревожило. Очень. Слишком уж даже. Я заговорил о тебе — просила замолчать. Потом… потом сказала, что, может, мы очень скоро расстанемся, потом стала меня
за что-то горячо
благодарить; потом ушла к себе и заперлась.
— Фу, как ты глуп иногда! Вчерашний хмель сидит… До свидания;
поблагодари от меня Прасковью Павловну свою
за ночлег. Заперлась, на мой бонжур сквозь двери не ответила, а сама в семь часов поднялась, самовар ей через коридор из кухни проносили… Я не удостоился лицезреть…
Зосимов, начавший свои умные советы отчасти и для эффекта перед дамами, был, конечно, несколько озадачен, когда, кончив речь и взглянув на своего слушателя, заметил в лице его решительную насмешку. Впрочем, это продолжалось мгновение. Пульхерия Александровна тотчас же принялась
благодарить Зосимова, в особенности
за вчерашнее ночное посещение их в гостинице.
Судите же, до какой степени я обязан после того
благодарить покойницу Марфу Петровну
за то, что она наговорила вашей сестрице обо мне столько таинственного и любопытного.
Вожеватов. Значит, и я к избранному обществу принадлежу?
Благодарю, не ожидал. (Гавриле.) Гаврило, сколько с меня
за чай?
Лариса (хватаясь
за грудь). Ах!
Благодарю вас! (Опускается на стул.)
Карандышев. Не обижайте! А меня обижать можно? Да успокойтесь, никакой ссоры не будет: все будет очень мирно. Я предложу
за вас тост и
поблагодарю вас публично
за счастие, которое вы делаете мне своим выбором,
за то, что вы отнеслись ко мне не так, как другие, что вы оценили меня и поверили в искренность моих чувств. Вот и все, вот и вся моя месть!
Паратов (Ларисе). Позвольте теперь
поблагодарить вас
за удовольствие — нет, этого мало, —
за счастие, которое вы нам доставили.
Карандышев. Да, господа, я не только смею, я имею право гордиться и горжусь! Она меня поняла, оценила и предпочла всем. Извините, господа, может быть, не всем это приятно слышать; но я счел своим долгом
поблагодарить публично Ларису Дмитриевну
за такое лестное для меня предпочтение. Господа, я сам пью и предлагаю выпить
за здоровье моей невесты!
Хлопуша и Белобородов не сказали ни слова и мрачно смотрели друг на друга. Я увидел необходимость переменить разговор, который мог кончиться для меня очень невыгодным образом, и, обратясь к Пугачеву, сказал ему с веселым видом: «Ах! я было и забыл
благодарить тебя
за лошадь и
за тулуп. Без тебя я не добрался бы до города и замерз бы на дороге».
Я позвал вожатого,
благодарил за оказанную помочь и велел Савельичу дать ему полтину на водку.
Благодарю вас
за билет,
А
за старанье вдвое.
«Да, да, — говорил он какой-нибудь бабе в мужском армяке и рогатой кичке, вручая ей стклянку гулярдовой воды или банку беленной мази, — ты, голубушка, должна ежеминутно бога
благодарить за то, что сын мой у меня гостит: по самой научной и новейшей методе тебя лечат теперь, понимаешь ли ты это?
«
За что он меня так
благодарит? — подумал Павел Петрович, оставшись один. — Как будто это не от него зависело! А я, как только он женится, уеду куда-нибудь подальше, в Дрезден или во Флоренцию, и буду там жить, пока околею».
— Не знаю —
благодарить ли тебя
за такое высокое мнение о моей хитрости или — обругать, чтоб тебе стыдно стало? Но тебе, кажется, уже и стыдно.
— Мне остается
поблагодарить тебя
за доверие. — И неожиданно для себя прибавил: — У меня действительно были какие-то… мутные мысли!
— Германия не допустит революции, она не возьмет примером себе вашу несчастную Россию. Германия сама пример для всей Европы. Наш кайзер гениален, как Фридрих Великий, он — император, какого давно ждала история. Мой муж Мориц Бальц всегда внушал мне: «Лизбет, ты должна
благодарить бога
за то, что живешь при императоре, который поставит всю Европу на колени пред немцами…»
— Я — знаю, ты не очень… не так уж сильно любил меня, да! Знаю. Но я бесконечно, вся
благодарю тебя
за эти часы вдвоем…
«
Благодарят борца
за то, что он жил,
за его подвиг,
за жертву».