Неточные совпадения
«Бедный, несчастный!» подумал Левин, и
слезы выступили ему на
глаза от любви и жалости к этому человеку.
— Не буду, не буду, — сказала мать, увидав
слезы на
глазах дочери, — но одно, моя душа: ты мне обещала, что у тебя не будет
от меня тайны. Не будет?
Гриша плакал, говоря, что и Николинька свистал, но что вот его не наказали и что он не
от пирога плачет, — ему всё равно, — но о том, что с ним несправедливы. Это было слишком уже грустно, и Дарья Александровна решилась, переговорив с Англичанкой, простить Гришу и пошла к ней. Но тут, проходя чрез залу, она увидала сцену, наполнившую такою радостью ее сердце, что
слезы выступили ей на
глаза, и она сама простила преступника.
Это было у места, потому что Фемистоклюс укусил за ухо Алкида, и Алкид, зажмурив
глаза и открыв рот, готов был зарыдать самым жалким образом, но, почувствовав, что за это легко можно было лишиться блюда, привел рот в прежнее положение и начал со
слезами грызть баранью кость,
от которой у него обе щеки лоснились жиром.
Под ним (как начинает капать
Весенний дождь на злак полей)
Пастух, плетя свой пестрый лапоть,
Поет про волжских рыбарей;
И горожанка молодая,
В деревне лето провождая,
Когда стремглав верхом она
Несется по полям одна,
Коня пред ним остановляет,
Ремянный повод натянув,
И, флер
от шляпы отвернув,
Глазами беглыми читает
Простую надпись — и
слезаТуманит нежные
глаза.
Иленька молчал и, стараясь вырваться, кидал ногами в разные стороны. Одним из таких отчаянных движений он ударил каблуком по
глазу Сережу так больно, что Сережа тотчас же оставил его ноги, схватился за
глаз, из которого потекли невольные
слезы, и из всех сил толкнул Иленьку. Иленька, не будучи более поддерживаем нами, как что-то безжизненное, грохнулся на землю и
от слез мог только выговорить...
Я был бы очень огорчен, если бы Сережа видел меня в то время, как я, сморщившись
от стыда, напрасно пытался вырвать свою руку, но перед Сонечкой, которая до того расхохоталась, что
слезы навернулись ей на
глаза и все кудряшки распрыгались около ее раскрасневшегося личика, мне нисколько не было совестно.
Долго бессмысленно смотрел я в книгу диалогов, но
от слез, набиравшихся мне в
глаза при мысли о предстоящей разлуке, не мог читать; когда же пришло время говорить их Карлу Иванычу, который, зажмурившись, слушал меня (это был дурной признак), именно на том месте, где один говорит: «Wo kommen Sie her?», [Откуда вы идете? (нем.)] а другой отвечает: «Ich komme vom Kaffe-Hause», [Я иду из кофейни (нем.).] — я не мог более удерживать
слез и
от рыданий не мог произнести: «Haben Sie die Zeitung nicht gelesen?» [Вы не читали газеты? (нем.)]
Бедная старушка, привыкшая уже к таким поступкам своего мужа, печально глядела, сидя на лавке. Она не смела ничего говорить; но услыша о таком страшном для нее решении, она не могла удержаться
от слез; взглянула на детей своих, с которыми угрожала ей такая скорая разлука, — и никто бы не мог описать всей безмолвной силы ее горести, которая, казалось, трепетала в
глазах ее и в судорожно сжатых губах.
Начиная рассказ, рассказчик не забывал попробовать, действует ли кран большой бочки, и отходил
от него, видимо, с облегченным сердцем, так как невольные
слезы чересчур крепкой радости блестели в его повеселевших
глазах.
— Да, — повторила Катя, и в этот раз он ее понял. Он схватил ее большие прекрасные руки и, задыхаясь
от восторга, прижал их к своему сердцу. Он едва стоял на ногах и только твердил: «Катя, Катя…», а она как-то невинно заплакала, сама тихо смеясь своим
слезам. Кто не видал таких
слез в
глазах любимого существа, тот еще не испытал, до какой степени, замирая весь
от благодарности и
от стыда, может быть счастлив на земле человек.
— Ах, Василий Иваныч, — пролепетала старушка, — в кои-то веки батюшку-то моего, голубчика-то, Енюшень-ку… — И, не разжимая рук, она отодвинула
от Базарова свое мокрое
от слез, смятое и умиленное лицо, посмотрела на него какими-то блаженными и смешными
глазами и опять к нему припала.
— Дуняша, — ошеломленно произнес Самгин, заглядывая в ее лицо, в мерцающие
глаза, влажные
от слез; она толкала его, тащила и, сухо всхлипывая, быстро рассказывала...
У него даже голос
от огорчения стал другой, высокий, жалобно звенящий, а оплывшее лицо сузилось и выражало искреннейшее горе. По вискам, по лбу, из-под
глаз струились капли воды, как будто все его лицо вспотело
слезами, светлые
глаза его блестели сконфуженно и виновато. Он выжимал воду с волос головы и бороды горстью, брызгал на песок, на подолы девиц и тоскливо выкрикивал...
Слезы текли скупо из его
глаз, но все-таки он ослеп
от них, снял очки и спрятал лицо в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под
слезами обнажался человек, каким Самгин не знал себя, и росло новое чувство близости к этой знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
Черные
глаза ее необыкновенно обильно вспотели
слезами, и эти
слезы показались Климу тоже черными. Он смутился, — Лидия так редко плакала, а теперь, в
слезах, она стала похожа на других девочек и, потеряв свою несравненность, вызвала у Клима чувство, близкое жалости. Ее рассказ о брате не тронул и не удивил его, он всегда ожидал
от Бориса необыкновенных поступков. Сняв очки, играя ими, он исподлобья смотрел на Лидию, не находя слов утешения для нее. А утешить хотелось, — Туробоев уже уехал в школу.
Похолодев
от испуга, Клим стоял на лестнице, у него щекотало в горле,
слезы выкатывались из
глаз, ему захотелось убежать в сад, на двор, спрятаться; он подошел к двери крыльца, — ветер кропил дверь осенним дождем. Он постучал в дверь кулаком, поцарапал ее ногтем, ощущая, что в груди что-то сломилось, исчезло, опустошив его. Когда, пересилив себя, он вошел в столовую, там уже танцевали кадриль, он отказался танцевать, подставил к роялю стул и стал играть кадриль в четыре руки с Таней.
Рядом с ним явился старичок, накрытый красным одеялом, поддерживая его одною рукой у ворота, другую он поднимал вверх, но рука бессильно падала. На сморщенном, мокром
от слез лице его жалобно мигали мутные, точно закоптевшие
глаза, а веки были красные, как будто обожжены.
Она
от ужаса даже вздрогнет, когда вдруг ей предстанет мысль о смерти, хотя смерть разом положила бы конец ее невысыхаемым
слезам, ежедневной беготне и еженочной несмыкаемости
глаз.
Он тихонько отнял ее руки
от лица, поцеловал в голову и долго любовался ее смущением, с наслаждением глядел на выступившие у ней и поглощенные опять
глазами слезы.
Она потупила
глаза и сжала губы, но сквозь веки прорывались наружу лучи, губы удерживали улыбку, но не удержали. Она взглянула на него и засмеялась так
от души, что у ней навернулись даже
слезы.
Вскоре из кухни торопливо пронес человек, нагибаясь
от тяжести, огромный самовар. Начали собираться к чаю: у кого лицо измято и
глаза заплыли
слезами; тот належал себе красное пятно на щеке и висках; третий говорит со сна не своим голосом. Все это сопит, охает, зевает, почесывает голову и разминается, едва приходя в себя.
От слов,
от звуков,
от этого чистого, сильного девического голоса билось сердце, дрожали нервы,
глаза искрились и заплывали
слезами. В один и тот же момент хотелось умереть, не пробуждаться
от звуков, и сейчас же опять сердце жаждало жизни…
Викентьев выпросился в Москву заказывать гардероб, экипажи — и тут только проговорилось чувство Марфеньки: она залилась обильными
слезами,
от которых у ней распухли нос и
глаза.
И бабушку жаль! Какое ужасное, неожиданное горе нарушит мир ее души! Что, если она вдруг свалится! — приходило ему в голову, — вон она сама не своя, ничего еще не зная! У него подступали
слезы к
глазам от этой мысли.
— Я не хочу, чтоб дома заметили это… Я очень слаба… поберегите меня… — молила она, и даже
слезы показались в
глазах. — Защитите меня…
от себя самой!.. Ужо, в сумерки, часов в шесть после обеда, зайдите ко мне — я… скажу вам, зачем я вас удержала…
И он вспомнил, как за день до смерти она взяла его сильную белую руку своей костлявой чернеющей ручкой, посмотрела ему в
глаза и сказала: «Не суди меня, Митя, если я не то сделала», и на выцветших
от страданий
глазах выступили
слезы.
Она глядела во все
глаза на чахоточного вида молодого человека в такой же куртке и хотела что-то сказать, но не могла выговорить
от слез: и начинала и останавливалась.
— Что считаться? Наши счеты Бог сведет, — проговорила она, и черные
глаза ее заблестели
от вступивших в них
слез.
— Так и есть, по всем правилам своего искусства, значит, вел дело, — заговорил Веревкин, вытирая выступившие
от смеха на
глазах слезы.
На
глазах старика стояли
слезы, но он не отирал их и, глубоко вздохнув, проговорил прерывавшимся
от волнения голосом...
Она вынула из-за пазухи маленький позументный поясочек своего мальчика и, только лишь взглянула на него, так и затряслась
от рыданий, закрыв пальцами
глаза свои, сквозь которые потекли вдруг брызнувшие ручьем
слезы.
— На распухшем
от слез лице ее засветилась улыбка,
глаза сияли в полутьме.
— Верочка, друг мой, ты упрекнула меня, — его голос дрожал, во второй раз в жизни и в последний раз; в первый раз голос его дрожал
от сомнения в своем предположении, что он отгадал, теперь дрожал
от радости: — ты упрекнула меня, но этот упрек мне дороже всех слов любви. Я оскорбил тебя своим вопросом, но как я счастлив, что мой дурной вопрос дал мне такой упрек! Посмотри,
слезы на моих
глазах, с детства первые
слезы в моей жизни!
Я отгадал, но потребовал, чтоб она сказала ее, мне хотелось слышать
от нее эту новость, она сказала мне, и мы взглянули друг на друга в каком-то волнении и с
слезами на
глазах.
Живо помню я старушку мать в ее темном капоте и белом чепце; худое бледное лицо ее было покрыто морщинами, она казалась с виду гораздо старше, чем была; одни
глаза несколько отстали, в них было видно столько кротости, любви, заботы и столько прошлых
слез. Она была влюблена в своих детей, она была ими богата, знатна, молода… она читала и перечитывала нам их письма, она с таким свято-глубоким чувством говорила о них своим слабым голосом, который иногда изменялся и дрожал
от удержанных
слез.
Natalie занемогла. Я стоял возле свидетелем бед, наделанных мною, и больше, чем свидетелем, — собственным обвинителем, готовым идти в палачи. Перевернулось и мое воображение — мое падение принимало все большие и большие размеры. Я понизился в собственных
глазах и был близок к отчаянию. В записной книге того времени уцелели следы целой психической болезни
от покаяния и себяобвинения до ропота и нетерпения,
от смирения и
слез до негодования…
Под сводами храма раздается: «Помощник и Покровитель…» Отец молитвенно складывает руки; у матушки
от умиления
слезы на
глазах.
«Разрешение» он произнес смягченным голосом. «Епитимий не налагаю. Помолись по усердию… и за меня грешного», — прибавил он вдруг, и эта последняя фраза вновь кинула мне краску в лицо и вызвала на
глаза слезы от горького сознания вынужденного лицемерия…
Она действительно что-то поговорила старичку, и тот моментально исчез, точно в воду канул. Потом Галактион поймал маленькую теплую руку Пашеньки и крепко пожал ее. У Пашеньки даже
слезы выступили на
глазах от боли, но она стерпела и продолжала улыбаться.
Тут и я, не стерпев больше, весь вскипел
слезами, соскочил с печи и бросился к ним, рыдая
от радости, что вот они так говорят невиданно хорошо,
от горя за них и оттого, что мать приехала, и оттого, что они равноправно приняли меня в свой плач, обнимают меня оба, тискают, кропя
слезами, а дед шепчет в уши и
глаза мне...
Дядя Максим всегда недовольно хмурился в таких случаях, и, когда на
глазах матери являлись
слезы, а лицо ребенка бледнело
от сосредоточенных усилий, тогда Максим вмешивался в разговор, отстранял сестру и начинал свои рассказы, в которых, по возможности, прибегал только к пространственным и звуковым представлениям.
— Чего ты боишься? Поди сюда, моя умная крошка, — сказал Максим с необычной нежностью. И, когда она, ослабевая
от этой ласки, подошла к нему со
слезами на
глазах, он погладил ее шелковистые волосы своей большой рукой и сказал...
Он повиновался. Теперь он сидел, как прежде, лицом к стороне заката, и когда девочка опять взглянула на это лицо, освещенное красноватыми лучами, оно опять показалось ей странным. В
глазах мальчика еще стояли
слезы, но
глаза эти были по-прежнему неподвижны; черты лица то и дело передергивались
от нервных спазмов, но вместе с тем в них виднелось недетское, глубокое и тяжелое горе.
Голубые
глаза девушки широко открылись
от испуга, и в них сверкнула
слеза.
Как у нас невольно и без нашего сознания появляются
слезы от дыма,
от умиления и хрена, как
глаза наши невольно щурятся при внезапном и слишком сильном свете, как тело наше невольно сжимается
от холода, — так точно эти люди невольно и бессознательно принимаются за плутовскую, лицемерную и грубо эгоистическую деятельность, при невозможности дела открытого, правдивого и радушного…
— Ничего? — воскликнула Марфа Тимофеевна, — это ты другим говори, а не мне! Ничего! а кто сейчас стоял на коленях? у кого ресницы еще мокры
от слез? Ничего! Да ты посмотри на себя, что ты сделала с своим лицом, куда
глаза свои девала? — Ничего! разве я не все знаю?
Старец быстро сел и удивленными
глазами посмотрел на Аглаиду, точно не узнал ее. Все лицо у него опухло
от слез, но он не прятал его, а только смотрел на непрошенную гостью исподлобья.
Нюрочка добыла себе у Таисьи какой-то старушечий бумажный платок и надела его по-раскольничьи, надвинув на лоб. Свежее, почти детское личико выглядывало из желтой рамы с сосредоточенною важностью, и Петр Елисеич в первый еще раз заметил, что Нюрочка почти большая. Он долго провожал
глазами укатившийся экипаж и грустно вздохнул: Нюрочка даже не оглянулась на него… Грустное настроение Петра Елисеича рассеял Ефим Андреич: старик пришел к нему размыкать свое горе и не мог
от слез выговорить ни слова.
Восторженно-благоговейное чувство охватило ее с новою силой, и
слезы навертывались на
глаза от неиспытанного еще счастья, точно она переселилась в какой-то новый мир, а зло осталось там, далеко позади.