Неточные совпадения
С козою с барабанщицей
И
не с простой шарманкою,
А с настоящей музыкой
Смотрели тут они.
Комедия
не мудрая,
Однако и
не глупая,
Хожалому, квартальному
Не в бровь,
а прямо
в глаз!
Шалаш полным-полнехонек.
Народ орешки щелкает,
А то два-три крестьянина
Словечком перекинутся —
Гляди, явилась водочка:
Посмотрят да попьют!
Хохочут, утешаются
И часто
в речь Петрушкину
Вставляют слово меткое,
Какого
не придумаешь,
Хоть проглоти перо!
А между тем появленье смерти так же было страшно
в малом, как страшно оно и
в великом человеке: тот, кто еще
не так давно ходил, двигался, играл
в вист, подписывал разные бумаги и был так часто виден между чиновников с своими густыми
бровями и мигающим
глазом, теперь лежал на столе, левый
глаз уже
не мигал вовсе, но
бровь одна все еще была приподнята с каким-то вопросительным выражением.
Самгин понимал, что сейчас разыграется что-то безобразное, но все же приятно было видеть Лютова
в судорогах страха,
а Лютов был так испуган, что его косые беспокойные
глаза выкатились,
брови неестественно расползлись к вискам. Он пытался сказать что-то людям, которые тесно окружили гроб, но только махал на них руками. Наблюдать за Лютовым
не было времени, — вокруг гроба уже началось нечто жуткое, отчего у Самгина по спине поползла холодная дрожь.
— Ну, —
в привычках мысли,
в направлении ее, — сказала Марина, и
брови ее вздрогнули, по
глазам скользнула тень. — Успенский-то, как ты знаешь, страстотерпец был и чувствовал себя жертвой миру,
а супруг мой — гедонист, однако
не в смысле только плотского наслаждения жизнью,
а — духовных наслаждений.
Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна
в лице, так что румянец, кажется,
не мог пробиться сквозь щеки.
Бровей у нее почти совсем
не было,
а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами.
Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил.
—
Не в бровь,
а прямо
в глаз: хорошо, хорошо! — говорил он.
— Замечай за Верой, — шепнула бабушка Райскому, — как она слушает! История попадает —
не в бровь,
а прямо
в глаз. Смотри, морщится, поджимает губы!..
Это уж
не в бровь,
а прямо
в глаз. Клещевинова начинает подергивать, но он усиливается быть хладнокровным.
Это был очень красивый юноша с пепельными волосами, матовым лицом и выразительными серыми
глазами. Он недавно перешел
в нашу гимназию из Белой Церкви, и
в своем классе у него товарищей
не было. На переменах он ходил одинокий, задумчивый.
Брови у него были как-то приподняты, отчего сдвигались скорбные морщины,
а на красивом лбу лежал меланхолический нимб…
Между тем Максим круто повернулся и заковылял по улице. Его лицо было красно,
глаза горели… С ним была, очевидно, одна из тех вспышек, которые были хорошо известны всем, знавшим его
в молодости. И теперь это был уже
не педагог, взвешивающий каждое слово,
а страстный человек, давший волю гневному чувству. Только кинув искоса взгляд на Петра, старик как будто смягчился. Петр был бледен, как бумага, но
брови его были сжаты,
а лицо глубоко взволнованно.
—
А потом, что это у вас за ангелочек эта Адочка, что за прелесть! Как она мила, какая умненькая; по-французски как говорит; и по-русски понимает — меня тетенькой назвала. И знаете ли, этак чтобы дичиться, как все почти дети
в ее годы дичатся, — совсем этого нет. На вас так похожа, Федор Иваныч, что ужас.
Глаза,
брови… ну вы, как есть — вы. Я маленьких таких детей
не очень люблю, признаться; но
в вашу дочку просто влюбилась.
Ольга Сергеевна произнесла это,
не ожидая ниоткуда никакого возражения, но, к величайшему удивлению, Помада вдруг,
не в бровь,
а прямо
в глаз, бухнул...
— Ага! — промолвил он и нахмурил
брови. — Это вы, молодой человек! Покажите-ка себя. Вы все еще желты,
а все-таки
в глазах нет прежней дряни. Человеком смотрите,
не комнатной собачкой. Это хорошо. Ну, что же вы? работаете?
Разговаривая, женщина поправила одеяло на груди Егора, пристально осмотрела Николая, измерила
глазами лекарство
в пузырьке. Говорила она ровно, негромко, движения у нее были плавны, лицо бледное, темные
брови почти сходились над переносьем. Ее лицо
не нравилось матери — оно казалось надменным,
а глаза смотрели без улыбки, без блеска. И говорила она так, точно командовала.
— Ах, как я рада вас видеть, милый Nisolas, — сказала она, вглядываясь мне
в лицо с таким искренним выражением удовольствия, что
в словах «милый Nicolas» я заметил дружеский,
а не покровительственный тон. Она, к удивлению моему, после поездки за границу была еще проще, милее и родственнее
в обращении, чем прежде. Я заметил два маленькие шрама около носу и на
брови, но чудесные
глаза и улыбка были совершенно верны с моими воспоминаниями и блестели по-старому.
Это было
не в бровь,
а прямо
в глаз, но Кубышкин понял это только тогда, когда читатели потребовали от него объяснений. Тогда, делать нечего, пришлось этих публицистов рассчитать и посылать за другими
в гостиницу"Москва".
Ямщик невольно оглянулся. Седок уже
не встряхивался,
а сидел «своей волей», нахмурив
брови, и на лбу его ямщику только теперь резко кинулась
в глаза кокарда. «Должно — начальство новое», — подумал Силуян, обрывая песню, и обиженно задергал вожжами.
Отец, как бы
не касаясь пола, доплыл до Палаги и ударился прочь от неё, чётко и громко выбивая дробь каблуками кимряцких сапог. Тогда и Палага, уперев руки
в крутые бёдра, боком пошла за ним, поводя
бровями и как будто удивляясь чему-то,
а в глазах её всё ещё блестели слёзы.
Говорил он спокойно,
не торопясь, но — как всегда — казалось, что бьёт
в барабан; его сверлящий
глаз прыгал с лица на лицо,
а брови угрожающе сдвигались.
Наталья ушла, он одёрнул рубаху, огладил руками жилет и, стоя среди комнаты, стал прислушиваться: вот по лестнице чётко стучат каблуки, отворилась дверь, и вошла женщина
в тёмной юбке, клетчатой шали, гладко причёсанная, высокая и стройная. Лоб и щёки у неё были точно вылеплены из снега,
брови нахмурены, между
глаз сердитая складка,
а под
глазами тени утомления или печали. Смотреть
в лицо ей — неловко, Кожемякин поклонился и,
не поднимая
глаз, стал двигать стул, нерешительно, почти виновато говоря...
Но скоро он заметил, что между этими людьми
не всё
в ладу: пили чай, весело балагуря про разные разности,
а Никон нет-нет да и собьётся с весёлого лада:
глаза вдруг потемнеют, отуманятся, меж
бровей ляжет ижицей глубокая складка, и, разведя ощипанные, но густые светлые усы большим и указательным пальцем, точно очистив путь слову, он скажет
в кулак себе что-нибудь неожиданное и как будто — злое.
«
А больше всего, Агафоша, остерегайся дурных товарищей…» Понимаешь,
не в бровь,
а прямо тебе
в глаз.
Бывало, при какой-нибудь уже слишком унизительной сцене: лавочник ли придет и станет кричать на весь двор, что ему уж надоело таскаться за своими же деньгами, собственные ли люди примутся
в глаза бранить своих господ, что вы, мол, за князья, коли сами с голоду
в кулак свищете, — Ирина даже
бровью не пошевельнет и сидит неподвижно, со злою улыбкою на сумрачном лице;
а родителям ее одна эта улыбка горше всяких упреков, и чувствуют они себя виноватыми, без вины виноватыми перед этим существом, которому как будто с самого рождения дано было право на богатство, на роскошь, на поклонение.
Он отмалчивался, опуская свои большие
глаза в землю. Сестра оделась
в черное, свела
брови в одну линию и, встречая брата, стискивала зубы так, что скулы ее выдвигались острыми углами,
а он старался
не попадаться на
глаза ей и всё составлял какие-то чертежи, одинокий, молчаливый. Так он жил вплоть до совершеннолетия,
а с этого дня между ними началась открытая борьба, которой они отдали всю жизнь — борьба, связавшая их крепкими звеньями взаимных оскорблений и обид.
Как она обернулась и мимоходом повела
глазами на Дон-Кихота, так он и намагнетизировался. Та смотрит на него, потому что видит его смотрящим
в первый раз после долгого беспамятства,
а он от нее
глаз оторвать
не может.
Глаза большие, иссера-темные, под черною
бровью дужкою, лицо горит жизнью, зубы словно перл, зерно к зерну низаны, сочные алые губы полуоткрыты, шея башенкой, на плечах — эполет клади,
а могучая грудь как корабль волной перекачивает.
За полчаса до обеда Михайло Борисович сидел
в своей гостиной с толстым, короткошейным генералом, который своими отвисшими брылями [Брыли — отвисшие губы или щеки.] и приплюснутым носом напоминал отчасти бульдога, но только
не с глупыми, большими, кровавыми
глазами,
а с маленькими, серыми, ушедшими внутрь под
брови и блистающими необыкновенно умным, проницающим человеческим блеском.
— Прекрасно!
не в бровь,
а прямо
в глаз!
Сначала Григорий Иваныч
не мог без смеха смотреть на мою жалкую фигуру и лицо, но когда, развернув какую-то французскую книгу и начав ее переводить, я стал путаться
в словах,
не понимая от рассеянности того, что я читал, ибо перед моими
глазами летали утки и кулики,
а в ушах звенели их голоса, — воспитатель мой наморщил
брови, взял у меня книгу из рук и, ходя из угла
в угол по комнате, целый час читал мне наставления, убеждая меня, чтобы я победил
в себе вредное свойство увлекаться до безумия, до забвения всего меня окружающего…
Это было
не в бровь,
а прямо
в глаз, так что если бы он вздумал дать своему вопросу дальнейшее развитие, то я, наверное бы, во всем сознался.
— Что ты делаешь, что собираешься жечь? — сказал он и подошел к портрету. — Помилуй, это одно из самых лучших твоих произведений. Это ростовщик, который недавно умер; да это совершеннейшая вещь. Ты ему просто попал
не в бровь,
а в самые
глаза залез. Так
в жизнь никогда
не глядели
глаза, как они глядят у тебя.
Сергей Петрович Хозаров, поручик
в отставке, был лет двадцати семи; лицо его было одно из тех, про которые говорят, что они похожи на парижские журнальные картинки: и нос, например, у него был немного орлиный, и губы тонкие и розовые, и румянец на щеках свежий, и голубые, правильно очерченные и подернутые влагою
глаза,
а над ними тонкою дугою обведенные
брови, и, наконец, усы,
не так большие и
не очень маленькие.
То есть
не в бровь,
а прямо
в глаз!
Аристофан,
не чета нашим комикам,
не в бровь,
а в самый
глаз колол Клеона, и бедные граждане рады были его колким выходкам;
а Клеон, как богатый человек, все-таки управлял Афинами с помощью нескольких богатых людей.
Личные кости были развиты совершенно
в ущерб черепу; лоб узок и низок,
глаза, без
бровей и ресниц, едва прорезывались; на огромном плоском лице сиротливо сидел крошечный круглый нос, хотя и задранный вверх, но
не только
не придававший лицу выражения высокомерия,
а, напротив, делавший его еще более жалким; рот,
в противность носу, был огромен и представлял собою бесформенную щель, вокруг которой, несмотря на двадцатилетний возраст Никиты,
не сидело ни одного волоска.
Глаз не может отвести от ее красоты Василий Борисыч,
а Фленушка, нахмурив
брови, так и впилась
в него
глазами.
И она
не зажала рта этому прохвосту, оскорблявшему спьяна человека, который был виноват только
в том, что обманулся и был обманут! Урбенин сдавил сильно ей руку, и это вызвало скандальный побег
в графский дом, теперь же на ее
глазах пьяный нравственный недоросль давил честное имя и лил грязными помоями на человека, который
в это время должен был изнывать от тоски и неизвестности, сознавать себя обманутым,
а она хоть бы
бровью двинула!
Рядом с графом за тем же столом сидел какой-то неизвестный мне толстый человек с большой стриженой головой и очень черными
бровями. Лицо этого было жирно и лоснилось, как спелая дыня. Усы длиннее, чем у графа, лоб маленький, губы сжаты, и
глаза лениво глядят на небо… Черты лица расплылись, но, тем
не менее, они жестки, как высохшая кожа. Тип
не русский… Толстый человек был без сюртука и без жилета,
в одной сорочке, на которой темнели мокрые от пота места. Он пил
не чай,
а зельтерскую воду.
Высокий рост, необыкновенно соразмерная, гармоническая стройность; упругость и гибкость всех членов и сильного стана; лицо, полное игры и жизни, с таким румянцем и таким цветом, который явно говорил, что
в этом организме много сил, много крови и что организм этот создан
не севером,
а развился под более благодатным солнцем: блестящие карие
глаза под энергически очерченными
бровями и совершенно пепельные, роскошные волосы — все это,
в соединении с необыкновенно симпатичной улыбкой и чисто славянским типом лица, делало эту женщину
не то что красавицей, но лучше, поразительнее красавицы: оно отличало ее чем-то особым и говорило про фанатическую энергию характера, про физическую мощь и
в то же время — сколь ни редко такое сочетание — про тонкую и старую аристократическую породу.
Я говорю
не брови,
а именно
бровь, потому что обе
брови у профессора соединялись над
глазами в одну непрерывную линию.
Но перед ним был только Сергей. Сергей же чуждался его, и они
не имели теперь ничего общего.
А между тем многое
в Сергее поразительно напоминало Варю: тот же тонкий, строгий профиль, те же
глаза, та же привычка сдвигать
брови. Как будто Варя ожила
в Сергее. Но
не мягкая и прощающая,
а жесткая, презирающая и беспощадная.
Представьте себе маленькую, стриженую головку с густыми низко нависшими
бровями, с птичьим носом, с длинными седыми усами и с широким ртом, из которого торчит длинный черешневый чубук; головка эта неумело приклеена к тощему горбатому туловищу, одетому
в фантастический костюм:
в куцую красную куртку и
в широкие ярко-голубые шаровары; ходила эта фигура, расставя ноги и шаркая туфлями, говорила,
не вынимая изо рта чубука,
а держала себя с чисто армянским достоинством:
не улыбалась, пучила
глаза и старалась обращать на своих гостей как можно меньше внимания.
Потом я встал, ходил, распоряжался, глядел
в лица, наводил прицел,
а сам все думал: отчего
не спит сын? Раз спросил об этом у ездового, и он долго и подробно объяснял мне что-то, и оба мы кивали головами. И он смеялся,
а левая
бровь у него дергалась, и
глаз хитро подмаргивал на кого-то сзади.
А сзади видны были подошвы чьих-то ног — и больше ничего.
У Катерины Петровны лицо белое, почти
не морщинистое, с крупными чертами.
Брови сохранились
в виде тонких черточек. Из-под чепца
не видно седых волос.
Глаза уже потухли,
а были когда-то нежно-голубые. Рот
не провалился; все передние зубы налицо и
не очень пожелтели.
Девицы вздыхают и потупляют взоры… Они тоже согласны, что
в мужчине главное
не красота,
а ум. Я косо поглядываю на себя
в зеркало, чтобы убедиться, насколько я симпатичен. Вижу косматую голову, косматую бороду, усы,
брови, волосы на щеках, волосы под
глазами — целая роща, из которой на манер каланчи выглядывает мой солидный нос. Хорош, нечего сказать!
Он стал рассказывать очень подробно историю с поцелуем и через минуту умолк…
В эту минуту он рассказал всё, и его страшно удивило, что для рассказа понадобилось так мало времени. Ему казалось, что о поцелуе можно рассказывать до самого утра. Выслушав его, Лобытко, много лгавший,
а потому никому
не веривший, недоверчиво посмотрел на него и усмехнулся. Мерзляков пошевелил
бровями и покойно,
не отрывая
глаз от «Вестника Европы», сказал...
—
А чем Ланцюговна ему
не невеста? — вмешалась
в разговор их третья перекупка. — Девчина как маков цвет; поглядеть — так волей и неволей скажешь: красавица! Волосы как смоль, черная
бровь, черный
глаз, и ростом, и статью взяла; одна усмешка ее с ума сводит всех парубков. Да и мать ее — женщина
не бедная; скупа, правда, старая карга! Зато денег у нее столько, что хоть лопатой греби.
Теперь я уже понял то, чего раньше никак
не мог понять на его лице: и толстые губы, и манеру во время разговора приподнимать правый угол рта и правую
бровь, и тот особенный масленистый блеск
глаз, который присущ одним только семитам, понял я и «одолжил», и «кушать»… Из дальнейшего разговора я узнал, что его зовут Александром Иванычем,
а раньше звали Исааком, что он уроженец Могилевской губернии и
в Святые Горы попал из Новочеркасска, где принимал православие.
Старый солдат. Ничего, Самсоныч! мы ведаем, что ты пошучивал,
а шутка ведь
не убивает, хоть она у тебя попадает иногда
не в бровь,
а прямо
в глаз. Иной думает — ты спросту, ан у тебя штука — да загвоздка.
В описываемое нами время это уже была
не та стройненькая, смуглая хорошенькая девочка, какою мы знали ее семь лет тому назад,
а вполне и роскошно развившаяся девушка с черной как смоль косою, с матовым цветом лица, с ярким румянцем на щеках, покрытых нежным пушком, но с прежними красиво разрезанными глубокими темно-коричневыми
глазами, полузакрытыми длинными ресницами и украшенными дугами соболиных
бровей.
— Вы попали
не в бровь,
а прямо
в глаз! — воскликнул Неелов. — Супружество гнетет его! Отныне он должен быть занят только своей женой; прекрасные молодые девушки теперь больше
не для него; разве только те, которые играют
в карты, могут еще интересовать его.