Неточные совпадения
Какое ни придумай имя, уж непременно
найдется в каком-нибудь углу нашего государства, благо велико, кто-нибудь, носящий его, и непременно рассердится не на живот, а на смерть, станет говорить, что
автор нарочно приезжал секретно, с тем чтобы выведать все, что он такое сам, и
в каком тулупчике ходит, и к какой Аграфене Ивановне наведывается, и что любит покушать.
Если эти черты не так ярки, чтобы бросаться
в глаза каждому, если впечатление пьесы раздвояется, — это доказывает только (как мы уже замечали
в первой статье), что общие теоретические убеждения
автора, при создании пьесы, не
находились в совершенной гармонии с тем, что выработала его художническая натура из впечатлений действительной жизни.
Это была русская женщина, поэтически восполняющая прелестные типы женщин Бертольда Ауэрбаха. Она не была второю Женни, и здесь не место говорить о ней много; но
автор,
находясь под неотразимым влиянием этого типа, будет очень жалеть, если у него не достанет сил и уменья когда-нибудь
в другом месте рассказать, что за лицо была Марья Михайловна Райнер, и напомнить ею один из наших улетающих и всеми позабываемых женских типов.
«La question d’Orient. Le plus sûr moyen d’en venir а bout». Par un Observateur impartial. Leipzig. 1857. («Восточный вопрос. Вернейший способ покончить с ним». Соч. Беспристрастного наблюдателя. Лейпциг. 1857.) [Подозревают, что под псевдонимом «Беспристрастный наблюдатель» скрывается один знаменитый московский археолог и чревовещатель. Но так как подобное предположение ничем не доказано, то и этого
автора я
нашелся вынужденным поместить
в число знатных иностранцев. — Примеч. авт.]
(Прим.
автора.)] дочь которой, Катерина Борисовна (большая приятельница Софьи Николавны), недавно вышедшая замуж за сосланного
в Уфу правительством и овдовевшего там П. И. Чичагова, совершенно неожиданно для молодых Багровых,
находилась тут же с своим мужем.
Так говорит
автор исторической записки «Historie de la révolte de Pougatschef»;
в официальных документах, бывших у меня
в руках, я ничего о том не отыскал. Достоверно, однако ж, то, что семейство Пугачева
находилось при нем до 24 августа 1774 года.
Княгиня Варвара Никаноровна,
находясь в числе строго избранных лиц небольшого кружка,
в котором Журавский первый раз прочел свою записку «О крепостных людях и о средствах устроить их положение на лучших началах», слушала это сочинение с глубочайшим вниманием и по окончании чтения выразила
автору полное свое сочувствие и готовность служить его заботам всем, чем она может.
Эта глава именно показывает, что
автор не вовсе чужд общей исторической идеи, о которой мы говорили; но вместе с тем
в ней же
находится очевидное доказательство того, как трудно современному русскому историку дойти до сущности, до основных начал во многих явлениях нашей новой истории.
Во второй статье
находятся насмешки над пренебрежением к литературе, да нападки на мелочных критиков, да еще выведен майор С. М. Л. Б. Е.,
в котором «для закрытия» выпущены буквы А, О, Ю и И, как тотчас объясняет
автор.
На стр. 56–57
находится рассказ о воробьях и голубях, посредством которых Ольга сожгла Коростень, и ни слова не говорится о послах древлянских к Ольге. Видно, что
автор счел рассказ о послах баснею, а воробьев принял за чистую монету. По крайней мере предание о воробьях рассказано у г. Жеребцова тоном глубочайшей уверенности
в исторической истине события!
Совсем не
в таком положении
находится автор, пишущий о России
в отдалении от своего отечества.
[При составлении этой статьи я основывался, особенно до 1815 года, на записке, сообщенной мне братом покойного, Маркелом Николаевичем Загоскиным. С 1826 г., живя постоянно
в Москве и
находясь в самых близких отношениях с
автором «Юрия Милославского», я уже рассказываю то, что видел и слышал сам; разные документы и письма были доставлены мне сыном Загоскина, С. М. Загоскиным.]
Несчастный
автор, верно, знал себя и обстоятельства,
в которых он
находился, гораздо лучше, нежели его беспощадный критик.
Под непосредственным влиянием Ареопагита
находится такой мыслитель, как св. Максим Исповедник (VII
в.), написавший и комментарии — Scholia [См.
в патрологии Миня, серии греческих
авторов, т. IV.
В последнюю мою поездку
в Петербург дерптским студентом я был принят и начальником репертуара П.С.Федоровым, после того как мою комедию"Фразеры"окончательно одобрили
в комитете и она
находилась в цензуре, где ее и запретили.
В судьбе ее повторилась история с моим руководством. Редакция"Русского слова"затеряла рукопись, и молодой
автор оказался так безобиден, что не потребовал никакого вознаграждения.
Жаловаться, затевать историю я не стал, и труд мой, доведенный мною почти до конца второй части — так и погиб"во цвете лет",
в таком же возрасте,
в каком
находился и сам
автор. Мне тогда было не больше двадцати двух лет.
В Петербурге, при кадетском корпусе, составилось
в царствование Елизаветы Петровны первое общество русской словесности и первый русский театр. Александр Васильевич,
находясь по временам
в Петербурге, посещал это общество и читал там свои литературные опыты. С
автором «Россиады» Херасковым и Дмитриевым Суворов был
в приятельских отношениях.
В исторических сочинениях о 1812-м годе авторы-французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться
в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы-русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план Скифской войны заманиванья Наполеона
в глубь России и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому-то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, на проекты и письма,
в которых действительно
находятся намеки на этот образ действий.
Начатый
в далекую юношескую пору жестоких разочарований, крушения всех верований и надежд, дышащий беспредельным отчаянием, он местами с очевидностью свидетельствует, что
автор его
находился если не
в состоянии полного сумасшествия, то на роковой грани его.