Неточные совпадения
Княгиня Щербацкая находила, что сделать свадьбу до поста, до которого оставалось пять недель, было невозможно, так как половина приданого не могла поспеть к этому времени; но она не могла не
согласиться с Левиным, что после поста было бы уже и слишком поздно, так как старая родная тетка
князя Щербацкого была очень больна и могла скоро умереть, и тогда траур задержал бы еще свадьбу.
Я
согласился с чрезвычайною охотой. Мой
князь захлопотал, провожая меня, и тоже вызывал меня на минутку в свою спальню.
— Да уж по тому одному не пойду, что
согласись я теперь, что тогда пойду, так ты весь этот срок апелляции таскаться начнешь ко мне каждый день. А главное, все это вздор, вот и все. И стану я из-за тебя мою карьеру ломать? И вдруг
князь меня спросит: «Вас кто прислал?» — «Долгорукий». — «А какое дело Долгорукому до Версилова?» Так я должен ему твою родословную объяснять, что ли? Да ведь он расхохочется!
Я с ним про себя в душе моей
согласился; но на действительность надо было смотреть все-таки шире: старичок
князь разве был человек, жених?
Хотя старый
князь, под предлогом здоровья, и был тогда своевременно конфискован в Царское Село, так что известие о его браке с Анной Андреевной не могло распространиться в свете и было на время потушено, так сказать, в самом зародыше, но, однако же, слабый старичок, с которым все можно было сделать, ни за что на свете не
согласился бы отстать от своей идеи и изменить Анне Андреевне, сделавшей ему предложение.
— А я вам доложу,
князь, — сказал приказчик, когда они вернулись домой, — что вы с ними не столкуетесь; народ упрямый. А как только он на сходке — он уперся, и не сдвинешь его. Потому, всего боится. Ведь эти самые мужики, хотя бы тот седой или черноватый, что не
соглашался, — мужики умные. Когда придет в контору, посадишь его чай пить, — улыбаясь, говорил приказчик, — разговоришься — ума палата, министр, — всё обсудит как должно. А на сходке совсем другой человек, заладит одно…
— Я
согласилась, я дала клятву, — возразила она с твердостию, —
князь мой муж, прикажите освободить его и оставьте меня с ним. Я не обманывала. Я ждала вас до последней минуты… Но теперь, говорю вам, теперь поздно. Пустите нас.
Князь нашел сие весьма благоразумным, пошел к своей невесте, сказал ей, что письмо очень его опечалило, но что он надеется со временем заслужить ее привязанность, что мысль ее лишиться слишком для него тяжела и что он не в силах
согласиться на свой смертный приговор.
После Июньских дней мое положение становилось опаснее; я познакомился с Ротшильдом и предложил ему разменять мне два билета московской сохранной казны. Дела тогда, разумеется, не шли, курс был прескверный; условия его были невыгодны, но я тотчас
согласился и имел удовольствие видеть легкую улыбку сожаления на губах Ротшильда — он меня принял за бессчетного prince russe, задолжавшего в Париже, и потому стал называть «monsieur le comte». [русского
князя… «господин граф» (фр.).]
По поводу моей статьи
князь С. Трубецкой сказал, что не
согласился бы участвовать в сборнике, если бы знал, что там будет такая ницшеанская статья.
— Я причел и себя для справедливости и для порядку; но
согласитесь,
князь, что я обокрасть себя сам не мог, хотя подобные случаи и бывали на свете…
— Ну, «быть не может»! — солидно прошамкал Иван Петрович, — это уж много сказать и,
согласитесь, мой милый
князь, сами…
— Это не так надо понимать, — тихо и как бы нехотя ответил
князь, продолжая смотреть в одну точку на полу и не подымая глаз, — надо так, чтоб и вы
согласились принять от него прощение.
— Господа, я никого из вас не ожидал, — начал
князь, — сам я до сего дня был болен, а дело ваше (обратился он к Антипу Бурдовскому) я еще месяц назад поручил Гавриле Ардалионовичу Иволгину, о чем тогда же вас и уведомил. Впрочем, я не удаляюсь от личного объяснения, только
согласитесь, такой час… я предлагаю пойти со мной в другую комнату, если ненадолго… Здесь теперь мои друзья, и поверьте…
Такой совет и в такую минуту,
согласитесь,
князь!
Согласитесь сами,
князь, что в ваши отношения к Настасье Филипповне с самого начала легло нечто условно-демократическое (я выражаюсь для краткости), так сказать, обаяние «женского вопроса» (чтобы выразиться еще короче).
— Насчет жизни в тюрьме можно еще и не
согласиться, — сказал
князь, — я слышал один рассказ человека, который просидел в тюрьме лет двенадцать; это был один из больных у моего профессора и лечился.
— Извольте, извольте, господа, — тотчас же
согласился князь, — после первой недоверчивости я решил, что я могу ошибаться и что Павлищев действительно мог иметь сына. Но меня поразило ужасно, что этот сын так легко, то есть, я хочу сказать, так публично выдает секрет своего рождения и, главное, позорит свою мать. Потому что Чебаров уже и тогда пугал меня гласностию…
— Да, совершенно ложная дорога! Уверяю вас, господа, — вскричал
князь, — вы напечатали статью в том предположении, что я ни за что не
соглашусь удовлетворить господина Бурдовского, а стало быть, чтобы меня за это напугать и чем-нибудь отмстить. Но почему вы знали: я, может быть, и решил удовлетворить Бурдовского? Я вам прямо, при всех теперь заявляю, что я удовлетворю…
— Я не знаю ваших мыслей, Лизавета Прокофьевна. Вижу только, что письмо это вам очень не нравится.
Согласитесь, что я мог бы отказаться отвечать на такой вопрос; но чтобы показать вам, что я не боюсь за письмо и не сожалею, что написал, и отнюдь не краснею за него (
князь покраснел еще чуть не вдвое более), я вам прочту это письмо, потому что, кажется, помню его наизусть.
Князь Щ., сидевший с Аделаидой, по ее просьбе, немедленно
согласился сопровождать дам.
Но
согласись, милый друг,
согласись сам, какова вдруг загадка и какова досада слышать, когда вдруг этот хладнокровный бесенок (потому что она стояла пред матерью с видом глубочайшего презрения ко всем нашим вопросам, а к моим преимущественно, потому что я, черт возьми, сглупил, вздумал было строгость показать, так как я глава семейства, — ну, и сглупил), этот хладнокровный бесенок так вдруг и объявляет с усмешкой, что эта «помешанная» (так она выразилась, и мне странно, что она в одно слово с тобой: «Разве вы не могли, говорит, до сих пор догадаться»), что эта помешанная «забрала себе в голову во что бы то ни стало меня замуж за
князя Льва Николаича выдать, а для того Евгения Павлыча из дому от нас выживает…»; только и сказала; никакого больше объяснения не дала, хохочет себе, а мы рот разинули, хлопнула дверью и вышла.
— Да, Терентьев, благодарю вас,
князь, давеча говорили, но у меня вылетело… я хотел вас спросить, господин Терентьев, правду ли я слышал, что вы того мнения, что стоит вам только четверть часа в окошко с народом поговорить, и он тотчас же с вами во всем
согласится и тотчас же за вами пойдет?
— Совсем не стоял, — крикнул Коля, — а совсем напротив: Ипполит у
князя руку вчера схватил и два раза поцеловал, я сам видел, тем и кончилось всё объяснение, кроме того, что
князь просто сказал, что ему легче будет на даче, и тот мигом
согласился переехать, как только станет легче.
Князь изложил даже несколько своих взглядов, своих собственных затаенных наблюдений, так что всё это было бы даже смешно, если бы не было так «хорошо изложено», как
согласились потом все слушавшие.
— Ну, да и в самом деле, — прибавил Евгений Павлович, —
согласитесь сами, можно ли выдержать… особенно зная всё, что у вас здесь ежечасно делается, в вашем доме,
князь, и после ежедневных ваших посещений туда, несмотря на отказы…
Ганя ужасно робел, что
князь не
согласится, и с трусливою просьбой заглядывал ему в глаза.
— Это верно, —
согласился князь, — но и непрактично: начнем столоваться в кредит. А ты знаешь, какие мы аккуратные плательщики. В таком деле нужно человека практичного, жоха, а если бабу, то со щучьими зубами, и то непременно за ее спиной должен торчать мужчина. В самом деле, ведь не Лихонину же стоять за выручкой и глядеть, что вдруг кто-нибудь наест, напьет и ускользнет.
— Дай бог так, Наташа. К тому же вот мое мнение, и окончательное: я все перебрал и вывел, что хоть
князь, может быть, и иезуитничает, но
соглашается он на ваш брак вправду и серьезно.
Сначала они вышли в ржаное поле, миновав которое, прошли луга, прошли потом и перелесок, так что от усадьбы очутились верстах в трех. Сверх обыкновения
князь был молчалив и только по временам показывал на какой-нибудь открывавшийся вид и хвалил его. Калинович
соглашался с ним, думая, впрочем, совершенно о другом и почти не видя никакого вида. Перейдя через один овражек,
князь вдруг остановился, подумал немного и обратился к Калиновичу...
Калинович, по-видимому,
соглашался с
князем и только в одиннадцатом часу стал раскланиваться.
— Нет, вы погодите, чем еще кончилось! — перебил
князь. — Начинается с того, что Сольфини бежит с первой станции. Проходит несколько времени — о нем ни слуху ни духу. Муж этой госпожи уезжает в деревню; она остается одна… и тут различно рассказывают: одни — что будто бы Сольфини как из-под земли вырос и явился в городе, подкупил людей и пробрался к ним в дом; а другие говорят, что он писал к ней несколько писем, просил у ней свидания и будто бы она
согласилась.
Бал же предполагался такой блистательный, непомерный; рассказывали чудеса; ходили слухи о заезжих
князьях с лорнетами, о десяти распорядителях, всё молодых кавалерах, с бантами на левом плече; о петербургских каких-то двигателях; о том, что Кармазинов, для приумножения сбору,
согласился прочесть «Merci» в костюме гувернантки нашей губернии; о том, что будет «кадриль литературы», тоже вся в костюмах, и каждый костюм будет изображать собою какое-нибудь направление.
Но
князь с этим не
согласился.
Князь, однако, вряд ли мысленно
согласился с ним.
— Да! —
согласился с этим Егор Егорыч и присовокупил: — Хочу от вас заехать к
князю Александру Николаичу.
— О, если так, то конечно! —
согласился Иван Петрович. — Я даже при встрече с
князем повторю ему, что вы желаете пожертвовать деньги собственно дворянству, а дело-то мы сделаем по-нашему, — заключил он и щелкнул от удовольствия двумя пальцами.
Князь, однако, и с этим не вполне
согласился.
— Конечно, —
согласился Егор Егорыч, — но скажите,
князь Александр Николаич ходатайствовал сколько-нибудь об Екатерине Филипповне и об вас?
Граф не ошибся в своих расчетах:
князь и княгиня действительно не упрямились и взяли сумму денег, и Ирина действительно
согласилась, не дав истечь назначенному сроку.
— И то дело! —
согласился, усмехнувшись,
князь.
— Да, недурно бы это было! —
согласился и
князь, сохраняя свой задумчивый и рассеянный вид; его все еще не оставляла мысль о припадках Елены. В Останкине они прежде всего проехали в слободку и наняли там очень хорошенькую дачку для Елены.
Князь хотел было сразу же отдать хозяину все деньги.
— Это так-с, так!.. —
согласился Елпидифор Мартыныч. — А она матерью себя почитает, и какой еще полновластной: «Если, говорит,
князь не сделает этого для меня, так я обращусь к генерал-губернатору, чтобы мне возвратили дочь».
— Все это, может быть, справедливо! —
согласился князь. — Но тут-то она не имеет никакой цели ни лгать, ни выдумывать.
— Изволь, спросим! —
согласился князь и вследствие этого разговора в тот же день нарочно заехал к Миклакову и, рассказав ему все, убедительно просил его вразумить Елену, так что Миклаков явился к ней предуведомленный и с заметно насмешливой улыбкой на губах. Одет он был при этом так франтовато, что Елена, несмотря на свое слабое здоровье и то, что ее занимал совершенно другой предмет, тотчас же заметила это и, подавая ему руку, воскликнула...
— Да! — поспешила
согласиться княгиня: она больше всего в эти минуты желала, чтобы как-нибудь прекратить подобный разговор, от которого, она очень хорошо видела и понимала, до какой степени
князь внутри себя рвет и мечет; но Елпидифор Мартыныч не унимался.
— Конечно, подари! —
согласился князь.
С каждым словом Елены
князь становился все мрачнее и мрачнее. Он совершенно
соглашался, что она говорит правду, но все-таки ему тяжело было ее слушать.
— Хорошо! —
согласился Елпидифор Мартыныч. — Только одного я тут, откровенно вам скажу, опасаюсь: теперь вот вы так говорите, а потом как-нибудь помиритесь с
князем, разнежитесь с ним, да все ему и расскажете; и останусь я каким-то переносчиком и сплетником!
— Будет, так будет! —
согласился с удовольствием
князь.