Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб
нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах,
как хорошо!
Хлестаков. Черт его знает, что такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно
как деревянная кора, ничем вытащить
нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Анна Андреевна. Ну вот! Боже сохрани, чтобы не поспорить!
нельзя, да и полно! Где ему смотреть на тебя? И с
какой стати ему смотреть на тебя?
Спустили с возу дедушку.
Солдат был хрупок на ноги,
Высок и тощ до крайности;
На нем сюртук с медалями
Висел,
как на шесте.
Нельзя сказать, чтоб доброе
Лицо имел, особенно
Когда сводило старого —
Черт чертом! Рот ощерится.
Глаза — что угольки!
Софья (одна, глядя на часы). Дядюшка скоро должен вытти. (Садясь.) Я его здесь подожду. (Вынимает книжку и прочитав несколько.) Это правда.
Как не быть довольну сердцу, когда спокойна совесть! (Прочитав опять несколько.)
Нельзя не любить правил добродетели. Они — способы к счастью. (Прочитав еще несколько, взглянула и, увидев Стародума, к нему подбегает.)
Стародум. Они в руках государя.
Как скоро все видят, что без благонравия никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой и ни за
какие деньги
нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным и всякий хорош становится.
Вереницею прошли перед ним: и Клементий, и Великанов, и Ламврокакис, и Баклан, и маркиз де Санглот, и Фердыщенко, но что делали эти люди, о чем они думали,
какие задачи преследовали — вот этого-то именно и
нельзя было определить ни под
каким видом.
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него был желудок, в котором,
как в могиле, исчезали всякие куски. Этот не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся в поход по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое время обоняние его было до такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
Претерпеть Бородавкина для того, чтоб познать пользу употребления некоторых злаков; претерпеть Урус-Кугуш-Кильдибаева для того, чтобы ознакомиться с настоящею отвагою, —
как хотите, а такой удел не может быть назван ни истинно нормальным, ни особенно лестным, хотя, с другой стороны, и
нельзя отрицать, что некоторые злаки действительно полезны, да и отвага, употребленная в свое время и в своем месте, тоже не вредит.
Между тем новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал в Глупов,
как говорится, во все лопатки (время было такое, что
нельзя было терять ни одной минуты) и едва вломился в пределы городского выгона,
как тут же, на самой границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и это обстоятельство не охладило восторгов обывателей, потому что умы еще были полны воспоминаниями о недавних победах над турками, и все надеялись, что новый градоначальник во второй раз возьмет приступом крепость Хотин.
Нельзя думать, чтобы «Летописец» добровольно допустил такой важный биографический пропуск в истории родного города; скорее должно предположить, что преемники Двоекурова с умыслом уничтожили его биографию,
как представляющую свидетельство слишком явного либерализма и могущую послужить для исследователей нашей старины соблазнительным поводом к отыскиванию конституционализма даже там, где, в сущности, существует лишь принцип свободного сечения.
Бородавкин чувствовал,
как сердце его, капля по капле, переполняется горечью. Он не ел, не пил, а только произносил сквернословия,
как бы питая ими свою бодрость. Мысль о горчице казалась до того простою и ясною, что непонимание ее
нельзя было истолковать ничем иным, кроме злонамеренности. Сознание это было тем мучительнее, чем больше должен был употреблять Бородавкин усилий, чтобы обуздывать порывы страстной натуры своей.
Почему он молчал? потому ли, что считал непонимание глуповцев не более
как уловкой, скрывавшей за собой упорное противодействие, или потому, что хотел сделать обывателям сюрприз, — достоверно определить
нельзя.
Как бы то ни было,
нельзя отвергать, что это была женщина далеко не дюжинная.
Свияжский переносил свою неудачу весело. Это даже не была неудача для него,
как он и сам сказал, с бокалом обращаясь к Неведовскому: лучше
нельзя было найти представителя того нового направления, которому должно последовать дворянство. И потому всё честное,
как он сказал, стояло на стороне нынешнего успеха и торжествовало его.
— Я не понимаю,
как они могут так грубо ошибаться. Христос уже имеет свое определенное воплощение в искусстве великих стариков. Стало быть, если они хотят изображать не Бога, а революционера или мудреца, то пусть из истории берут Сократа, Франклина, Шарлоту Корде, но только не Христа. Они берут то самое лицо, которое
нельзя брать для искусства, а потом…
— Ведь я прошу одного, прошу права надеяться, мучаться,
как теперь; но, если и этого
нельзя, велите мне исчезнуть, и я исчезну. Вы не будете видеть меня, если мое присутствие тяжело вам.
Если б Левин мог понять,
как он понимал, почему подходить к кассе на железной дороге
нельзя иначе,
как становясь в ряд, ему бы не было обидно и досадно; но в препятствиях, которые он встречал по делу, никто не мог объяснить ему, для чего они существуют.
Кити видела, что с мужем что-то сделалось. Она хотела улучить минутку поговорить с ним наедине, но он поспешил уйти от нее, сказав, что ему нужно в контору. Давно уже ему хозяйственные дела не казались так важны,
как нынче. «Им там всё праздник — думал он, — а тут дела не праздничные, которые не ждут и без которых жить
нельзя».
— Что вы, Катерина Александровна, это
нельзя такие движения! Погодите, я подам. Вот мы папаше покажемся,
какие мы молодцы!
—
Как?
Нельзя, хорошо разместив деньги, дать врачебную помощь?
― Не угодно ли? ― Он указал на кресло у письменного уложенного бумагами стола и сам сел на председательское место, потирая маленькие руки с короткими, обросшими белыми волосами пальцами, и склонив на бок голову. Но, только что он успокоился в своей позе,
как над столом пролетела моль. Адвокат с быстротой, которой
нельзя было ожидать от него, рознял руки, поймал моль и опять принял прежнее положение.
― Без этого
нельзя следить, ― сказал Песцов, обращаясь к Левину, так
как собеседник его ушел, и поговорить ему больше не с кем было.
Кити отвечала, что ничего не было между ними и что она решительно не понимает, почему Анна Павловна
как будто недовольна ею. Кити ответила совершенную правду. Она не знала причины перемены к себе Анны Павловны, но догадывалась. Она догадывалась в такой вещи, которую она не могла сказать матери, которой она не говорила и себе. Это была одна из тех вещей, которые знаешь, но которые
нельзя сказать даже самой себе; так страшно и постыдно ошибиться.
—
Нельзя,
как мне кажется… На четыре тысячи квадратных верст нашего уезда, с нашими зажорами, метелями, рабочею порой, я не вижу возможности давать повсеместно врачебную помощь. Да и вообще не верю в медицину.
«Всё-таки он хороший человек, правдивый, добрый и замечательный в своей сфере, — говорила себе Анна, вернувшись к себе,
как будто защищая его пред кем-то, кто обвинял его и говорил, что его
нельзя любить. Но что это уши у него так странно выдаются! Или он обстригся?»
Но главное общество Щербацких невольно составилось из московской дамы, Марьи Евгениевны Ртищевой с дочерью, которая была неприятна Кити потому, что заболела так же,
как и она, от любви, и московского полковника, которого Кити с детства видела и знала в мундире и эполетах и который тут, со своими маленькими глазками и с открытою шеей в цветном галстучке, был необыкновенно смешон и скучен тем, что
нельзя было от него отделаться.
Кое-где по моху и лопушкам болотным запах этот был очень силен, но
нельзя было решить, в
какую сторону он усиливался и ослабевал.
Нельзя было простить работнику, ушедшему в рабочую пору домой потому, что у него отец умер,
как ни жалко было его, и надо было расчесть его дешевле за прогульные дорогие месяцы; но
нельзя было и не выдавать месячины старым, ни на что не нужным дворовым.
— Очень рад, — сказал он и спросил про жену и про свояченицу. И по странной филиации мыслей, так
как в его воображении мысль о свояченице Свияжского связывалась с браком, ему представилось, что никому лучше
нельзя рассказать своего счастья,
как жене и свояченице Свияжского, и он очень был рад ехать к ним.
— Знаю,
как ты всё сделаешь, — отвечала Долли, — скажешь Матвею сделать то, чего
нельзя сделать, а сам уедешь, а он всё перепутает, — и привычная насмешливая улыбка морщила концы губ Долли, когда она говорила это.
— Но, — сказал Сергей Иванович, тонко улыбаясь и обращаясь к Каренину, —
нельзя не согласиться, что взвесить вполне все выгоды и невыгоды тех и других наук трудно и что вопрос о том,
какие предпочесть, не был бы решен так скоро и окончательно, если бы на стороне классического образования не было того преимущества, которое вы сейчас высказали: нравственного — disons le mot [скажем прямо] — анти-нигилистического влияния.
Месяц, еще светивший, когда он выходил, теперь только блестел,
как кусок ртути; утреннюю зарницу, которую прежде
нельзя было не видеть, теперь надо было искать; прежде неопределенные пятна на дальнем поле теперь уже ясно были видны.
И увидав, что, желая успокоить себя, она совершила опять столько раз уже пройденный ею круг и вернулась к прежнему раздражению, она ужаснулась на самое себя. «Неужели
нельзя? Неужели я не могу взять на себя? — сказала она себе и начала опять сначала. — Он правдив, он честен, он любит меня. Я люблю его, на-днях выйдет развод. Чего же еще нужно? Нужно спокойствие, доверие, и я возьму на себя. Да, теперь,
как он приедет, скажу, что я была виновата, хотя я и не была виновата, и мы уедем».
Доктор остался очень недоволен Алексеем Александровичем. Он нашел печень значительно увеличенною, питание уменьшенным и действия вод никакого. Он предписал
как можно больше движения физического и
как можно меньше умственного напряжения и, главное, никаких огорчений, то есть то самое, что было для Алексея Александровича так же невозможно,
как не дышать; и уехал, оставив в Алексее Александровиче неприятное сознание того, что что-то в нем нехорошо и что исправить этого
нельзя.
— Он говорил о том, о чем я сама хочу говорить, и мне легко быть его адвокатом: о том, нет ли возможности и
нельзя ли… — Дарья Александровна запнулась, — исправить, улучшить твое положение… Ты знаешь,
как я смотрю… Но всё-таки, если возможно, надо выйти замуж…
— Если тебе хочется, съезди, но я не советую, — сказал Сергей Иванович. — То есть, в отношении ко мне, я этого не боюсь, он тебя не поссорит со мной; но для тебя, я советую тебе лучше не ездить. Помочь
нельзя. Впрочем, делай
как хочешь.
― Вы говорите ― нравственное воспитание.
Нельзя себе представить,
как это трудно! Только что вы побороли одну сторону, другие вырастают, и опять борьба. Если не иметь опоры в религии, ― помните, мы с вами говорили, ― то никакой отец одними своими силами без этой помощи не мог бы воспитывать.
Ему и в голову не приходило подумать, чтобы разобрать все подробности состояния больного, подумать о том,
как лежало там, под одеялом, это тело,
как, сгибаясь, уложены были эти исхудалые голени, кострецы, спина и
нельзя ли как-нибудь лучше уложить их, сделать что-нибудь, чтобы было хоть не лучше, но менее дурно.
— Я не могу вполне с этим согласиться, — отвечал Алексей Александрович. — Мне кажется, что
нельзя не признать того, что самый процесс изучения форм языков особенно благотворно действует на духовное развитие. Кроме того,
нельзя отрицать и того, что влияние классических писателей в высшей степени нравственное, тогда
как, к несчастью, с преподаванием естественных наук соединяются те вредные и ложные учения, которые составляют язву нашего времени.
— Да
нельзя же в коридоре разговаривать! — сказал Левин, с досадой оглядываясь на господина, который, подрагивая ногами,
как будто по своему делу шел в это время по коридору.
Левин сердито махнул рукой, пошел к амбарам взглянуть овес и вернулся к конюшне. Овес еще не испортился. Но рабочие пересыпали его лопатами, тогда
как можно было спустить его прямо в нижний амбар, и, распорядившись этим и оторвав отсюда двух рабочих для посева клевера, Левин успокоился от досады на приказчика. Да и день был так хорош, что
нельзя было сердиться.
Левин не поверил бы три месяца тому назад, что мог бы заснуть спокойно в тех условиях, в которых он был нынче; чтобы, живя бесцельною, бестолковою жизнию, притом жизнию сверх средств, после пьянства (иначе он не мог назвать того, что было в клубе), нескладных дружеских отношений с человеком, в которого когда-то была влюблена жена, и еще более нескладной поездки к женщине, которую
нельзя было иначе назвать,
как потерянною, и после увлечения своего этою женщиной и огорчения жены, — чтобы при этих условиях он мог заснуть покойно.
— Поедемте с нами за грибами, вы нам места̀ покажете. — Агафья Михайловна улыбнулась, покачала головой,
как бы говоря: «и рада бы посердиться на вас, да
нельзя».
— Нет, у кого хочешь спроси, — решительно отвечал Константин Левин, — грамотный,
как работник, гораздо хуже. И дорог починить
нельзя; а мосты
как поставят, так и украдут.
— То-то и ужасно в этом роде горя, что
нельзя,
как во всяком другом — в потере, в смерти, нести крест, а тут нужно действовать, — сказал он,
как будто угадывая ее мысль. — Нужно выйти из того унизительного положения, в которой вы поставлены;
нельзя жить втроем.
Лакей, подававший в общей зале обед инженерам, несколько раз с сердитым лицом приходил на ее зов и не мог не исполнить ее приказания, так
как она с такою ласковою настоятельностью отдавала их, что никак
нельзя было уйти от нее.
Этот разговор поддержался, так
как говорилось намеками именно о том, чего
нельзя было говорить в этой гостиной, то есть об отношениях Тушкевича к хозяйке.
— То есть
как тебе сказать?… Я по душе ничего не желаю, кроме того, чтобы вот ты не споткнулась. Ах, да ведь
нельзя же так прыгать! — прервал он свой разговор упреком за то, что она сделала слишком быстрое движение, переступая через лежавший на тропинке сук. — Но когда я рассуждаю о себе и сравниваю себя с другими, особенно с братом, я чувствую, что я плох.
Положение нерешительности, неясности было все то же,
как и дома; еще хуже, потому что
нельзя было ничего предпринять,
нельзя было увидать Вронского, а надо было оставаться здесь, в чуждом и столь противоположном ее настроению обществе; но она была в туалете, который, она знала, шел к ней; она была не одна, вокруг была эта привычная торжественная обстановка праздности, и ей было легче, чем дома; она не должна была придумывать, что ей делать.