Неточные совпадения
И вот в одно
прекрасное утро по дороге
показалось облако пыли, которое, постепенно приближаясь и приближаясь, подошло наконец к самому Глупову.
Каким образом об этих сношениях было узнано — это известно одному богу; но
кажется, что сам Наполеон разболтал о том князю Куракину во время одного из своих petits levе́s. [Интимных утренних приемов (франц.).] И вот в одно
прекрасное утро Глупов был изумлен, узнав, что им управляет не градоначальник, а изменник, и что из губернии едет особенная комиссия ревизовать его измену.
— О! как хорошо ваше время, — продолжала Анна. — Помню и знаю этот голубой туман, в роде того, что на горах в Швейцарии. Этот туман, который покрывает всё в блаженное то время, когда вот-вот кончится детство, и из этого огромного круга, счастливого, веселого, делается путь всё уже и уже, и весело и жутко входить в эту анфиладу, хотя она
кажется и светлая и
прекрасная…. Кто не прошел через это?
Утро было
прекрасное: опрятные, веселые дома с садиками, вид краснолицых, красноруких, налитых пивом, весело работающих немецких служанок и яркое солнце веселили сердце; но чем ближе они подходили к водам, тем чаще встречались больные, и вид их
казался еще плачевнее среди обычных условий благоустроенной немецкой жизни.
— Может быть. Едут на обед к товарищу, в самом веселом расположении духа. И видят, хорошенькая женщина обгоняет их на извозчике, оглядывается и, им по крайней мере
кажется, кивает им и смеется. Они, разумеется, зa ней. Скачут во весь дух. К удивлению их, красавица останавливается у подъезда того самого дома, куда они едут. Красавица взбегает на верхний этаж. Они видят только румяные губки из-под короткого вуаля и
прекрасные маленькие ножки.
Тут только, оглянувшись вокруг себя, он заметил, что они ехали
прекрасною рощей; миловидная березовая ограда тянулась у них справа и слева. Между дерев мелькала белая каменная церковь. В конце улицы
показался господин, шедший к ним навстречу, в картузе, с суковатой палкой в руке. Облизанный аглицкий пес на высоких ножках бежал перед ним.
Неужели это
прекрасное чувство было заглушено во мне любовью к Сереже и желанием
казаться перед ним таким же молодцом, как и он сам? Незавидные же были эти любовь и желание
казаться молодцом! Они произвели единственные темные пятна на страницах моих детских воспоминаний.
Удовлетворив своему любопытству, папа передал ее протопопу, которому вещица эта,
казалось, чрезвычайно понравилась: он покачивал головой и с любопытством посматривал то на коробочку, то на мастера, который мог сделать такую
прекрасную штуку. Володя поднес своего турка и тоже заслужил самые лестные похвалы со всех сторон. Настал и мой черед: бабушка с одобрительной улыбкой обратилась ко мне.
— Да,
прекрасный, превосходный, образованный, умный… — заговорил вдруг Раскольников какою-то неожиданною скороговоркой и с каким-то необыкновенным до сих пор оживлением, — уж не помню, где я его прежде, до болезни, встречал…
Кажется, где-то встречал… Вот и этот тоже хороший человек! — кивнул он на Разумихина, — нравится он тебе, Дуня? — спросил он ее и вдруг, неизвестно чему, рассмеялся.
— И мать твоя,
кажется,
прекрасная женщина, — заметил Аркадий.
У этого Версилова была подлейшая замашка из высшего тона: сказав (когда нельзя было иначе) несколько преумных и
прекрасных вещей, вдруг кончить нарочно какою-нибудь глупостью, вроде этой догадки про седину Макара Ивановича и про влияние ее на мать. Это он делал нарочно и, вероятно, сам не зная зачем, по глупейшей светской привычке. Слышать его —
кажется, говорит очень серьезно, а между тем про себя кривляется или смеется.
Были они до безобразия низки, но, что глупее всего, окна, двери, мебель — все, все было обвешано или убрано ситцем,
прекрасным французским ситцем, и отделано фестончиками; но от этого комната
казалась еще вдвое темнее и походила на внутренность дорожной кареты.
Я как-то уж заметил,
кажется, что у Версилова лицо становилось удивительно
прекрасным, когда он чуть-чуть только становился простодушным.
— «Тем даже
прекрасней оно, что тайна…» Это я запомню, эти слова. Вы ужасно неточно выражаетесь, но я понимаю… Меня поражает, что вы гораздо более знаете и понимаете, чем можете выразить; только вы как будто в бреду… — вырвалось у меня, смотря на его лихорадочные глаза и на побледневшее лицо. Но он,
кажется, и не слышал моих слов.
Оттого,
кажется, душа повергается в такую торжественную и безотчетно сладкую думу, так поражается она картиной
прекрасного, величественного покоя.
Там то же почти, что и в Чуди: длинные, загороженные каменными, массивными заборами улицы с густыми,
прекрасными деревьями: так что идешь по аллеям. У ворот домов стоят жители. Они,
кажется, немного перестали бояться нас, видя, что мы ничего худого им не делаем. В городе, при таком большом народонаселении, было живое движение. Много народа толпилось, ходило взад и вперед; носили тяжести, и довольно большие, особенно женщины. У некоторых были дети за спиной или за пазухой.
Кажется, я смело могу поручиться за всех моих товарищей плавания, что ни у кого из них не было с этою
прекрасною личностью ни одной неприятной, даже досадной, минуты… А если бывали, то вот какого комического свойства. Например, помню, однажды, гуляя со мной на шканцах, он вдруг… плюнул на палубу. Ужас!
Рояль был
прекрасный, и исполнение симфонии было хорошее. По крайней мере, так
показалось Нехлюдову, любившему и знавшему эту симфонию. Слушая
прекрасное анданте, он почувствовал щипание в носу от умиления над самим собою и всеми своими добродетелями.
Беседа с адвокатом и то, что он принял уже меры для защиты Масловой, еще более успокоили его. Он вышел на двор. Погода была
прекрасная, он радостно вдохнул весенний воздух. Извозчики предлагали свои услуги, но он пошел пешком, и тотчас же целый рой мыслей и воспоминаний о Катюше и об его поступке с ней закружились в его голове. И ему стало уныло и всё
показалось мрачно. «Нет, это я обдумаю после, — сказал он себе, — а теперь, напротив, надо развлечься от тяжелых впечатлений».
Нехлюдов всегда колебался между двумя отношениями к Мисси: то он, как бы прищуриваясь или как бы при лунном свете, видел в ней всё
прекрасное: она
казалась ему и свежа, и красива, и умна, и естественна…
Прекрасные глаза ею
казались особенно велики и блестящи.
— Вы,
кажется, не знакомы? — лепетал Игнатий Львович, походивший в своем фраке на деревянного манекена. — Пани Марина, это Сергей Александрыч Привалов… рекомендую.
Прекрасный молодой человек, которого ты непременно полюбишь… Его нельзя не полюбить!
Никто,
кажется, не подумал даже, что могло бы быть, если бы Альфонс Богданыч в одно
прекрасное утро взял да и забастовал, то есть не встал утром с пяти часов, чтобы несколько раз обежать целый дом и обругать в несколько приемов на двух диалектах всю прислугу; не пошел бы затем в кабинет к Ляховскому, чтобы получить свою ежедневную порцию ругательств, крика и всяческого неистовства, не стал бы сидеть ночи за своей конторкой во главе двадцати служащих, которые, не разгибая спины, работали под его железным началом, если бы, наконец, Альфонс Богданыч не обладал счастливой способностью являться по первому зову, быть разом в нескольких местах, все видеть, и все слышать, и все давить, что попало к нему под руку.
— Хиония Алексеевна, вы иногда,
кажется, забываете, что в этом доме хозяин я… А то вы так странно держите себя и позволяете себе так много, что в одно
прекрасное утро я должен буду принять свои меры.
Все органически природное
кажется нам более
прекрасным, чем все искусственно-механическое.
Была она очень бледна,
казалось, что ей холодно, и она плотно закутывалась в свою
прекрасную черную шаль.
Долина Цимухе
кажется как бы продолжением долины Такемы. Из зелени леса около ее устья поднимается одинокая скала без названия, которая может служить
прекрасным ориентировочным пунктом. Вдали виднеется высокий горный хребет, окаймляющий бассейн Такемы с северо-восточной стороны и совершенно оголенный от леса.
Небо то все заволакивалось рыхлыми белыми облаками, то вдруг местами расчищалось на мгновенье, и тогда из-за раздвинутых туч
показывалась лазурь, ясная и ласковая, как
прекрасный глаз.
Действительно, из разговора Лопухова с Верочкою обнаруживается, что образ его мыслей гораздо легче мог
показаться хорош людям вроде Марьи Алексевны, чем красноречивым партизанам разных
прекрасных идей.
Никогда дочь его не
казалась ему столь
прекрасною; он поневоле ею любовался.
Сильвио вынул из кармана утром полученное письмо и дал мне его читать. Кто-то (
казалось, его поверенный по делам) писал ему из Москвы, что известная особа скоро должна вступить в законный брак с молодой и
прекрасной девушкой.
Как томительно жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею,
кажется, заснул, весь потонувши в неге, обнимая и сжимая
прекрасную в воздушных объятиях своих!
Другая фигура, тоже еще в Житомире. Это священник Овсянкин… Он весь белый, как молоко, с
прекрасными синими глазами. В этих глазах постоянно светилось выражение какого-то доброго беспокойства. И когда порой, во время ответа, он так глядел в мои глаза, то мне
казалось, что он чего-то ищет во мне с ласковой тревогой, чего-то нужного и важного для меня и для него самого.
Незнакомый деревенский мир, мир сильных, умелых и смиренных,
казался мне добрым и
прекрасным в своем смирении.
Казалось, вот-вот несколькими ударами все это сольется в стройный поток могучей и
прекрасной гармонии, и в такие минуты слушатели замирали от ожидания.
— Милый князь, — как-то опасливо подхватил поскорее князь Щ., переглянувшись кое с кем из присутствовавших, — рай на земле нелегко достается; а вы все-таки несколько на рай рассчитываете; рай — вещь трудная, князь, гораздо труднее, чем
кажется вашему
прекрасному сердцу. Перестанемте лучше, а то мы все опять, пожалуй, сконфузимся, и тогда…
Вокруг него стояла
прекрасная, ясная тишина, с одним только шелестом листьев, от которого,
кажется, становится еще тише и уединеннее кругом.
Ты,
кажется, его протежируешь; так я предупреждаю тебя, что в одно
прекрасное утро, поверь мне, откажу себе в дальнейшем удовольствии пользоваться честью его знакомства.
В один
прекрасный день в передней Бахаревых
показалась Бертольди: она спросила Лизу, и ее проводили к Лизе.
Счастливое лето шло в Гапсале быстро; в вокзале
показался статный итальянский граф, засматривающийся на жгучую красоту гречанки; толстоносый Иоська становился ей все противнее и противнее, и в одно
прекрасное утро гречанка исчезла вместе с значительным еще остатком украденной в откупе кассы, а с этого же дня никто более не встречал в Гапсале и итальянского графа — поехали в тот край, где апельсины зреют и яворы шумят.
Так проводили время наши сокольницкие пустынники, как московское небо стало хмуриться, и в одно
прекрасное утро
показался снежок. Снежок, конечно, был пустой, только выпал и сейчас же растаял; но тем не менее он оповестил дачников, что зима стоит недалеко за Валдайскими горами. Надо было переезжать в город.
Вдали, в розовом праздничном тумане вечерней зари, сияли золотые купола и кресты. Высоко на горе белые стройные церкви,
казалось, плавали в этом цветистом волшебном мареве. Курчавые леса и кустарники сбежали сверху и надвинулись над самым оврагом. А отвесный белый обрыв, купавший свое подножье в синей реке, весь, точно зелеными жилками и бородавками, был изборожден случайными порослями. Сказочно
прекрасный древний город точно сам шел навстречу поезду.
Это был особый птичий мир, совсем не похожий на тот, который под горою населял воды и болота, — и он
показался мне еще
прекраснее.
Я принялся было усердно есть какое-то блюдо, которого я никогда прежде не ел, как вдруг на возвышении
показались две девицы в
прекрасных белых платьях, с голыми руками и шеей, все в завитых локонах; держа в руках какие-то листы бумаги, они подошли к самому краю возвышения, низко присели (я отвечал им поклоном) и принялись петь.
Ефрем с Федором сейчас ее собрали и поставили, а Параша повесила очень красивый, не знаю, из какой материи,
кажется, кисейный занавес; знаю только, что на нем были такие
прекрасные букеты цветов, что я много лет спустя находил большое удовольствие их рассматривать; на окошки повесили такие же гардины — и комната вдруг получила совсем другой вид, так что у меня на сердце стало веселее.
Когда Любочка сердилась и говорила: «целый век не пускают», это слово целый век, которое имела тоже привычку говорить maman, она выговаривала так, что,
казалось, слышал ее, как-то протяжно: це-е-лый век; но необыкновеннее всего было это сходство в игре ее на фортепьяно и во всех приемах при этом: она так же оправляла платье, так же поворачивала листы левой рукой сверху, так же с досады кулаком била по клавишам, когда долго не удавался трудный пассаж, и говорила: «ах, бог мой!», и та же неуловимая нежность и отчетливость игры, той
прекрасной фильдовской игры, так хорошо названной jeu perlé, [блистательной игрой (фр.).] прелести которой не могли заставить забыть все фокус-покусы новейших пьянистов.
— Никак, ваше превосходительство, не могу я здесь найти этого
прекрасного плода, который ел в детстве и который,
кажется, называется кишмиш или мишмиш?
Мари давно уже и очень сильно возмущалась существующими порядками, а последние действия против литературы и особенно против Вихрова за его правдивые и честные, как ей
казалось, сочинения вывели ее окончательно из себя. Муж ее в этом случае совершенно расходился с ней в мнениях и, напротив, находил все действия против литературы
прекрасными и вызываемыми, как он где-то подслушал фразу, «духом времени».
— У вас даже есть
прекрасное стихотворение о Владимире — Кубок,
кажется, называется, — подхватил Павел с полною почтительностью и более всего желая поговорить с Александром Ивановичем о литературе.
— Расскажите подробнее. Слушайте: я ужасно желаю видеть Наташу, потому что мне много надо с ней переговорить, и мне
кажется, что мы с ней все решим. А теперь я все ее представляю себе в уме: она должна быть ужасно умна, серьезная, правдивая и
прекрасная собой. Ведь так?