Неточные совпадения
Между тем Амалия Штокфиш распоряжалась: назначила с мещан по алтыну с каждого двора, с купцов же по фунту чаю да по
голове сахару по большой. Потом поехала в казармы и
из собственных рук поднесла солдатам по чарке водки и по куску пирога. Возвращаясь домой, она встретила на дороге помощника градоначальника и стряпчего, которые
гнали хворостиной гусей с луга.
Ей приходило в
голову, что сейчас приедет управляющий
выгонять ее
из дома, что позор ее будет объявлен всему миру.
Один
из них без сюртука, с чрезвычайно курчавою
головой и с красным, воспаленным лицом, стоял в ораторской позе, раздвинув ноги, чтоб удержать равновесие, и, ударяя себя рукой в грудь, патетически укорял другого в том, что тот нищий и что даже чина на себе не имеет, что он вытащил его
из грязи и что когда хочет, тогда и может
выгнать его, и что все это видит один только перст всевышнего.
Серебряная струя воды
выгоняла из-под крыши густейшие облака бархатного дыма, все было необыкновенно оживлено, весело, и Самгин почувствовал себя отлично. Когда подошел к нему Безбедов, облитый водою с
головы до ног,
голый по пояс, он спросил его...
Встреча с кумовьями, давно не видавшимися,
выгнала на время
из головы это неприятное происшествие, заставив наших путешественников поговорить об ярмарке и отдохнуть немного после дальнего пути.
Его опять повернули в скотники, а на Агафью наложили опалу;
из дома ее не
выгнали, но разжаловали
из экономок в швеи и велели ей вместо чепца носить на
голове платок.
Он думал о том, как жена
выгнала его
из дому; он представлял себе положение Лизы, закрывал глаза и закидывал руки за
голову.
— Ах, боже мой… Вот так роденьку Бог дал!.. — удивлялся Мыльников, распоясываясь. — Я сломя
голову к тебе
из Балчугов
гоню, а она меня вон каким шампанским встретила…
С тех пор муж обращался с нею зверем. Вечно пьяный, он
выгонял ее ночью
из дома, грозился раздавить
голову ребенку, обзавелся солдаткой, но никуда не выезжал.
— Слушай, Коля, это твое счастье, что ты попал на честную женщину, другая бы не пощадила тебя. Слышишь ли ты это? Мы, которых вы лишаете невинности и потом
выгоняете из дома, а потом платите нам два рубля за визит, мы всегда — понимаешь ли ты? — она вдруг подняла
голову, — мы всегда ненавидим вас и никогда не жалеем!
Приезд отца и наш отъезд, назначенный на другой день,
выгнали у меня
из головы мысли о возможности помешательства.
Мать простила, но со всем тем
выгнала вон
из нашей комнаты свою любимую приданую женщину и не позволила ей показываться на глаза, пока ее не позовут, а мне она строго подтвердила, чтоб я никогда не слушал рассказов слуг и не верил им и что это все выдумки багровской дворни: разумеется, что тогда никакое сомнение в справедливости слов матери не входило мне в
голову.
Сочинение это произвело, как и надо ожидать, страшное действие… Инспектор-учитель показал его директору; тот — жене; жена велела
выгнать Павла
из гимназии. Директор, очень добрый в сущности человек, поручил это исполнить зятю. Тот, собрав совет учителей и бледный, с дрожащими руками, прочел ареопагу [Ареопаг — высший уголовный суд в древних Афинах, в котором заседали высшие сановники.] злокачественное сочинение; учителя, которые были помоложе, потупили
головы, а отец Никита произнес, хохоча себе под нос...
«Ах ты, — думаю, — милушка; ах ты, милушка!» Кажется, спроси бы у меня за нее татарин не то что мою душу, а отца и мать родную, и тех бы не пожалел, — но где было о том думать, чтобы этакого летуна достать, когда за нее между господами и ремонтерами невесть какая цена слагалась, но и это еще было все ничего, как вдруг тут еще торг не был кончен, и никому она не досталась, как видим, из-за Суры от Селиксы
гонит на вороном коне борзый всадник, а сам широкою шляпой машет и подлетел, соскочил, коня бросил и прямо к той к белой кобылице и стал опять у нее в
головах, как и первый статуй, и говорит...
Целую ночь мы бежали. Дождь преследовал нас, грязь забрасывала с ног до
головы. Куда надеялись мы убежать? — на этот вопрос вряд ли кто-нибудь
из нас дал бы ответ. Если б мы что-нибудь сознавали, то, разумеется, поняли бы, что как ни велик божий мир, но от спектров, его населяющих, все-таки спрятаться некуда. Жестокая и чисто животненная паника
гнала нас вперед и вперед.
Межколёсица щедро оплескана помоями, усеяна сорьём, тут валяются все остатки окуровской жизни, только клочья бумаги — редки, и когда ветер
гонит по улице белый измятый листок, воробьи, галки и куры пугаются, — непривычен им этот куда-то бегущий, странный предмет. Идёт унылый пёс,
из подворотни вылез другой, они не торопясь обнюхиваются, и один уходит дальше, а другой сел у ворот и, вздёрнув
голову к небу, тихонько завыл.
Городские ведут бой с хитростями, по примеру отцов: выдвинут
из своей стенки против груди слобожан пяток хороших вояк, и, когда слобожане, напирая на них, невольно вытянутся клином, город дружно ударит с боков, пытаясь смять врага. Но слободские привыкли к этим ухваткам: живо отступив, они сами охватывают горожан полукольцом и
гонят их до Торговой площади, сбрасывая на землю крепкими ударами
голых кулаков.
Родители не нарадовались, не нагляделись на него и убедились, что болезнь
выгнала из молодой
головы и сердца все прежние мысли и чувства.
Несчастливцев. Как
выгнал? И то слышал, и то известно, братец. Три раза тебя выбивали
из города; в одну заставу
выгонят, ты войдешь в другую. Наконец уж губернатор вышел
из терпения: стреляйте его, говорит, в мою
голову, если он еще воротится.
— Да чтò ж? Известно, батюшка, Дутловы люди сильные; во всей вотчине почитай первый мужик, — отвечала кормилица, поматывая
головой. — Летось другую связь
из своего леса поставил, господ не трудили. Лошадей у них, окромя жеребят да подростков, троек шесть соберется, а скотины, коров да овец как с поля
гонят, да бабы выйдут на улицу загонять, так в воротах их-то сопрется, что беда; да и пчел-то колодок сотни две, не то больше живет. Мужик оченно сильный, и деньги должны быть.
— Ну, сделай милость, вперед так не делай: на
голом диванчике нехорошо спать, да он и короток, и по утрам иногда нехорошие росы бывают, а если когда тебя
из спальни
выгонят, так ты в другие комнаты переходи.
Тут уже начались бабьи шепоты, а Мирониха
выгнала своего попа
из избы и даже дверь затворила на крюк. Все рассказала попадья, что только знала сама, а воеводша слушала и качала
головой.
Я долго смотрел на безмолвного Германа, — и представьте себе, о чем размышлял я? Маня, вся только что разыгравшаяся сцена, все это улетело
из моей
головы, а я с непостижимейшим спокойствием вспомнил о том коренастом, малорослом германском дикаре, который в венском музее стоит перед долговязым римлянином, и мне становилось понятно, как этот коренастый дикарь мог побить и
выгнать рослого, в шлем и латы закованного потомка Германика и Агриппины.
— Довольно, мистер Астлей, пожалуйста, пожалуйста, не напоминайте, — вскричал я с досадой, чуть не со злобой, — знайте, что я ровно ничего не забыл; но я только на время
выгнал все это
из головы, даже воспоминания, — до тех пор, покамест не поправлю радикально мои обстоятельства; тогда… тогда вы увидите, я воскресну
из мертвых!
—
Выгнали меня, сударыня, — простонал вдруг Харлов, — и
голову назад закинул и руки протянул вперед. —
Выгнали, Наталья Николаевна! Родные дочери
из моего же родного пепелища…
Коршунов. За что их
гнать! Кто ж девушек
гонит… Хе, хе, хе… Они попоют, а мы послушаем, да посмотрим на них, да еще денег дадим, а не то что
гнать. Гордей Карпыч. Как тебе угодно, Африкан Савич! Мне только конфузно перед тобою! Но ты не заключай
из этого про наше необразование — вот все жена. Никак не могу вбить ей в
голову. (К жене.) Сколько раз говорил я тебе: хочешь сделать у себя вечер, позови музыкантов, чтобы это было по всей форме. Кажется, тебе ни в чем отказу нет.
Воротясь домой, я нашел записку, которая мгновенно
выгнала у меня
из головы всех мартинистов, со всем их мистицизмом.
Странная мысль эта
выгнала у меня
из головы все хрии и метафоры, я оставил спящего Левку и пошел бродить наудачу по лесу, с какой-то внутренней болью перевертывая и вглядываясь в новую мысль.
— Ах ты, непутный, непутный! — качая
головой, укорял шурина Патап Максимыч. — Гляди-ка, рожу-то тебе как отделали!.. Ступай, проспись…
Из дому не
гоню с уговором: брось ты, пустой человек, это проклятое винище, будь ты хорошим человеком.
Я сам понимал, что мысль эта нелепа: теперешняя бессистемная, сомневающаяся научная медицина, конечно, несовершенна, но она все-таки неизмеримо полезнее всех выдуманных
из головы систем и грубых эмпирических обобщений; именно совесть врача и не позволила бы ему
гнать больных в руки гомеопатов, пасторов Кнейппов и Кузьмичей.
Как рыба ударом в
голову, Я оглушен моею человечностью, роковое беспамятство
гонит Меня в твою жизнь, но одно Я знаю твердо: Я
из рода свободных, Я
из племени владык, свою волю претворяющих в законы.
— Товарищи! Рабоче-крестьянская армия
выгнала из Крыма белогвардейскую нечисть. Теперь у нас везде власть трудящихся… Товарищи! Революция начинается везде! В Венгрии утвердилась власть советов, тоже и в Персии. В Германии революция. Мировой пролетариат поднял
голову и ринулся на борьбу со своими угнетателями-капиталистами…
Трое остальных шли по шоссе Камер-Коллежского Вала и пели «По морям». Ветер
гнал по сухой земле опавшие листья тополей, ущербный месяц глядел
из черных туч с серебряными краями. Вдруг в мозгах у Юрки зазвенело,
голова мотнулась в сторону, кепка слетела. Юрка в гневе обернулся. Плотный парень в пестрой кепке второй раз замахивался на него. Юрка отразил удар, но сбоку получил по шее. Черкизовцев было человек семь-восемь. Они окружили заводских ребят. Начался бой.
Он не высказал их отцу, но целый вечер и целую ночь не мог
выгнать из своей
головы гвоздем засевшего в нем, леденящего ему кровь вопроса: «А вдруг она ему откажет?»
— Мой дружеский совет не подставлять свою
голову… Вспомни, какими глазами посмотрит на тебя Елизавета Петровна, когда все обнаружится… Ведь папенька твой,
выгнав тебя
из дому, не поцеремонится прокричать о твоих проделках по всему Петербургу.
Весь глубокомысленный план о том, чтоб отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который,
выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по
голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но и этого нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
— Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашеи
выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так
из пяти барынь три католички и, по разрешению папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не
голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого
из кунсткамеры, да по-русски бы обломать бока, вся бы дурь соскочила!