Неточные совпадения
Глядишь — и площадь запестрела.
Всё оживилось; здесь и там
Бегут за делом и без дела,
Однако больше по делам.
Дитя расчета и отваги,
Идет купец взглянуть
на флаги,
Проведать, шлют ли небеса
Ему знакомы паруса.
Какие новые товары
Вступили нынче в карантин?
Пришли ли бочки жданных вин?
И что чума? и где
пожары?
И нет ли голода, войны
Или подобной новизны?
— Ну да, я — преувеличенный! — согласился Депсамес, махнув
на Брагина рукой. — Пусть будет так! Но я вам говорю, что мыши любят русскую литературу больше, чем вы. А вы любите
пожары, ледоходы, вьюги, вы
бежите на каждую улицу, где есть скандал. Это — неверно? Это — верно! Вам нужно, чтобы жить, какое-нибудь смутное время. Вы — самый страшный народ
на земле…
Но Самгин уже знал: начинается
пожар, — ленты огней с фокусной быстротою охватили полку и
побежали по коньку крыши, увеличиваясь числом, вырастая; желтые, алые, остроголовые, они, пронзая крышу, убегали все дальше по хребту ее и весело кланялись в обе стороны. Самгин видел, что лицо в зеркале нахмурилось, рука поднялась к телефону над головой, но, не поймав трубку, опустилась
на грудь.
Что бы вы думали: набат, народ
бежит со всех сторон, и Ляховский трусцой задувает вместе с другими, а
пожар на другом конце города.
Но вот наступает вечер. Заря запылала
пожаром и обхватила полнеба. Солнце садится. Воздух вблизи как-то особенно прозрачен, словно стеклянный; вдали ложится мягкий пар, теплый
на вид; вместе с росой падает алый блеск
на поляны, еще недавно облитые потоками жидкого золота; от деревьев, от кустов, от высоких стогов сена
побежали длинные тени… Солнце село; звезда зажглась и дрожит в огнистом море заката…
Накинув
на голову тяжелый полушубок, сунув ноги в чьи-то сапоги, я выволокся в сени,
на крыльцо и обомлел, ослепленный яркой игрою огня, оглушенный криками деда, Григория, дяди, треском
пожара, испуганный поведением бабушки: накинув
на голову пустой мешок, обернувшись попоной, она
бежала прямо в огонь и сунулась в него, вскрикивая...
Если же везде сухо, то степные
пожары производят иногда гибельные опустошения: огонь, раздуваемый и гонимый ветром,
бежит с неимоверною быстротою, истребляя
на своем пути все, что может гореть: стога зимовавшего в степях сена, лесные колки, [Колком называется, независимо от своей фигуры, всякий отдельный лес; у псовых охотников он носит имя острова] даже гумна с хлебными копнами, а иногда и самые деревни.
Матвей выбежал за ворота, а Шакир и рабочие бросились кто куда, влезли
на крышу смотреть, где
пожар, но зарева не было и дымом не пахло, город же был охвачен вихрем тревоги: отовсюду выскакивали люди, бросались друг ко другу, кричали, стремглав
бежали куда-то, пропадая в густых хлопьях весеннего снега.
— Уж
на что лучше, Агафон Павлыч… Так хорошо, что помирать не надо. Я в первый раз в Питере, так даже страшно с непривычки. Все куда-то
бегут, торопятся, точно
на пожар… Тесненько живете. Вот бы Василью Иванычу домой съездить, стариков проведать. То есть в самый бы раз… Давненько не бывали в наших палестинах.
Вот еще степной ужас, особенно опасный в летние жары, когда трава высохла до излома и довольно одной искры, чтобы степь вспыхнула и пламя
на десятки верст неслось огненной стеной все сильнее и неотразимее, потому что при
пожаре всегда начинается ураган. При первом запахе дыма табуны начинают в тревоге метаться и мчатся очертя голову от огня. Летит и птица.
Бежит всякий зверь: и заяц, и волк, и лошадь — все в общей куче.
— Ахти, никак,
пожар! — вскричал Алексей, вскочив с своей постели. Он подбежал к окну, подле которого стоял уже его господин. — Что б это значило? — продолжал он. — К заутрени, что ль?.. Нет! Это не благовест!.. Точно… бьют в набат!.. Ну, вот и народ зашевелился!.. Глядь-ка, боярин!.. все
бегут сюда… Эк их высыпало!.. Да этак скоро и
на улицу не продерешься!
Когда начался
пожар, я
побежал скорей домой; подхожу, смотрю — дом наш цел и невредим и вне опасности, но мои две девочки стоят у порога в одном белье, матери нет, суетится народ, бегают лошади, собаки, и у девочек
на лицах тревога, ужас, мольба, не знаю что; сердце у меня сжалось, когда я увидел эти лица. Боже мой, думаю, что придется пережить еще этим девочкам в течение долгой жизни! Я хватаю их,
бегу и все думаю одно: что им придется еще пережить
на этом свете!
Было уже за полночь, когда он заметил, что над стадом домов города, из неподвижных туч садов, возникает ещё одна, медленно поднимаясь в тёмно-серую муть неба; через минуту она, снизу, багрово осветилась, он понял, что это
пожар,
побежал к дому и увидал: Алексей быстро лезет по лестнице
на крышу амбара.
Свет луны померк, и уже вся деревня была охвачена красным, дрожащим светом; по земле ходили черные тени, пахло гарью; и те, которые
бежали снизу, все запыхались, не могли говорить от дрожи, толкались, падали и, с непривычки к яркому свету, плохо видели и не узнавали друг друга. Было страшно. Особенно было страшно то, что над огнем, в дыму, летали голуби и в трактире, где еще не знали о
пожаре, продолжали петь и играть
на гармонике как ни в чем не бывало.
Господин Прохарчин
бежал,
бежал, задыхался… рядом с ним
бежало тоже чрезвычайно много людей, и все они побрякивали своими возмездиями в задних карманах своих кургузых фрачишек; наконец весь народ
побежал, загремели пожарные трубы, и целые волны народа вынесли его почти
на плечах
на тот самый
пожар,
на котором он присутствовал в последний раз вместе с попрошайкой-пьянчужкой.
Бежали, как
на пожар, и вскоре больше сотни людей столпилось вкруг лежавшего без чувств Марка Данилыча.
На другой день, а это было как раз в то утро, когда Никита Федорович впервые приехал к невесте, в грустном безмолвье, в сердечной кручине сидела, пригорюнясь, одинокая Дуня. Вдруг слышит — кто-то тревожно кричит в коридоре, кто-то
бежит, хлопают двери, поднялась беготня… Не
пожар ли, не горит ли гостиница?.. Нет… «Задавили, задавили!» — кричат… И все вдруг стихло.
«
Пожар!» — вихрем пронеслось в наших мыслях. Некоторым сделалось дурно. Надю Федорову, бесчувственную,
на руках вынесли из класса. Все повскакали со своих мест, не зная, куда
бежать и
на что решиться.
Привезли газеты.
На меня вдруг пахнуло совсем из другого мира. Холера расходится все шире, как степной
пожар, и захватывает одну губернию за другою; люди в стихийном ужасе
бегут от нее, в народе ходят зловещие слухи. А наши медики дружно и весело идут в самый огонь навстречу грозной гостье. Столько силы чуется, столько молодости и отваги. Хорошо становится
на душе… Завтра я уезжаю в Пожарск.
—
Пожар на хуторе! Мы горим! Спасите нас, братцы!
Бегите тушить скорее! — мог только произнести задыхающимся голосом несчастный мальчик, вбежав в первую избу, и как подкошенный упал без чувств
на заскорузлые крестьянские руки.