Неточные совпадения
— Ради Бога, — лепечу я
в волнении, все сильнее и сильнее охватывающем меня, — не обращайте внимание на это. Увидите, я все пересилю, я буду стараться, буду работать… примите только меня на ваши
курсы, умоляю вас!
Экзамен на драматических
курсах назначен ровно
в восемь часов.
Там,
в зрительном зале, с одного из кресел поднимается знакомая уже мне фигура
в синем вицмундире. Это инспектор драматических
курсов Виталий Прокофьевич Пятницкий.
В его руках большой листок —
в нем помечены фамилии экзаменующихся.
— Из ста желающих попасть
в число учениц и учеников драматических
курсов в этом году могут быть приняты не более одиннадцати человек, ибо имеется всего пять мужских и шесть женских вакансий.
Так как на
курсы принимаются исключительно лица, получившие среднее образование, то экзамен будет состоять, главным образом,
в определении, есть ли у вас способности к сцене, к драматическому искусству.
— Это ведь наш будущий руководитель, наш маэстро, если только мы попадем на
курсы! — лепечет она, и глаза ее делаются зелеными от волнения и восторга, точь-в-точь как тогда,
в институтских стенах,
в нашем отрочестве. — О, Лидочка, моя милая, как жутко и как хорошо!
Инспектор драматических
курсов быстрою походкою поднимается к нам на сцену с большим листом
в руках.
— Господа, — говорит он громко, — из ста человек принято одиннадцать. Остальные не ответили требованиям конференции, да и вакансий нет. Принятые ученицы и ученики драматических
курсов, список которых я вам сейчас прочту, благоволят являться на лекции с понедельника
в девять часов утра. Тогда им будут розданы правила для учащихся на
курсах и расписание лекций. Вот их фамилии. Шесть женщин и пять мужчин…
Здесь шум стоит невообразимый. Второй и третий
курсы в полном сборе. Облепили круглый стол и с хохотом и болтовнею пьют чай, заедая бутербродами. При нашем появлении живо заинтересовываются новенькими.
Прошел целый месяц со дня моего поступление на драматические
курсы. Холодная студеная осень уже вступила
в свои права.
Не могу же я сказать им, что все имевшиеся
в доме деньги я еще неделю тому назад отдала за право посещать лекции на драматических
курсах.
У Ольги низкий грудной голос. У Сани Орловой — бархатное контральто, выработанное
в консерватории, где она пробыла целый год по окончании гимназического
курса. У Ксении Шепталовой — красивое сопрано. Мы трое, Маруся, Лили Тоберг и я, обладаем совершенно невыработанными дискантами.
На дворе настоящая зима. Декабрь клонится к концу. Скоро Рождество. На Рождество я еду с Сашей и моим маленьким принцем
в Царское Село на елку к своим. Затем мы решили «кутнуть» всем
курсом: соберемся у Ольги и оттуда на двух тройках поедем на Острова. Эту поездку решено было устроить
в складчину, но Вася Рудольф вознегодовал: он получил свои деньги от дедушки и на радостях решил нас всех угостить.
Все второе полугодие мы занимаемся на
курсах особенно прилежно.
В апреле и мае у нас экзамены по научным предметам и переходное на второй
курс испытание уже по нашей специальности.
Сейчас мы все сидим на лекции «Бытовой». Пока я, Саня и Ольга ведем запись, Борис повторяет роль из той пьески, которую мы будем репетировать перед «маэстро» нынче
в школьном театре. Мы уже давно репетируем одноактные пьесы, драматические этюды и отрывки. С будущего года, на третьем
курсе, пойдут другие, серьезные, трудные для нас, таких еще молодых и неопытных.
— Время прошло… Он ждет… Это подло с вашей стороны, подло… Я скажу ему один за вас всех, что вы невменяемы сейчас, но что завтра решите иначе. А я… я… если даже вы и пойдете все против него, я уйду от вас, один перейду на первый
курс, который ведет «маэстро»… Но я никогда, никогда не променяю его ни на вас, ни на участие
в тех дурацких театрах…
Сейчас всеми нами уважаемый Владимир Николаевич отказался преподавать на вашем
курсе по известным вам причинам, и управляющий вследствие этого приказал мне тотчас же исключить вас всех из списка учащихся
в нашей Образцовой школе и закрыть
курс.
В тот же вечер, уложив сундуки и чемоданы и взяв маленького принца с Матрешей, скачу на Варшавский вокзал, по родственному распростившись до начала сентября со своими коллегами по
курсу.
Дождливым, ненастным сентябрьским днем бегу
в первый раз после летнего сезона на
курсы. Редкие пешеходы, шлепающие по лужам, пролетки, открытые зонты — какая печальная картина!
Балетные ученики шумно сбегают с лестницы, торопясь на свои репетиции
в Мариинский театр, и так же горячо приветствуют меня, точно мы не виделись, по крайней мере, три года. А всего три месяца только прошло со дня переходного испытания на третий
курс.
Вечером,
в первый спектакль итальянской знаменитости, собираемся
в ближайшую к сцене ложу всем
курсом в восемь человек. У Феди раздуло флюсом щеку из-за больного зуба так сильно, что физиономия у него получилась жалкая и комическая.
Неточные совпадения
Еще
в первое время по возвращении из Москвы, когда Левин каждый раз вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так же краснел и вздрагивал я, считая всё погибшим, когда получил единицу за физику и остался на втором
курсе; так же считал себя погибшим после того, как испортил порученное мне дело сестры. И что ж? — теперь, когда прошли года, я вспоминаю и удивляюсь, как это могло огорчать меня. То же будет и с этим горем. Пройдет время, и я буду к этому равнодушен».
Окончив
курсы в гимназии и университете с медалями, Алексей Александрович с помощью дяди тотчас стал на видную служебную дорогу и с той поры исключительно отдался служебному честолюбию. Ни
в гимназии, ни
в университете, ни после на службе Алексей Александрович не завязал ни с кем дружеских отношений. Брат был самый близкий ему по душе человек, но он служил по министерству иностранных дел, жил всегда за границей, где он и умер скоро после женитьбы Алексея Александровича.
Уже перед концом
курса вод князь Щербацкий, ездивший после Карлсбада
в Баден и Киссинген к русским знакомым набраться русского духа, как он говорил, вернулся к своим.
В этом-то
курсе Александр Петрович показал, что знает, точно, науку жизни.
И становился
в этом
курсе совершенно другой Александр Петрович и с первых же раз возвещал, что доселе он требовал от них простого ума, теперь потребует ума высшего.