Неточные совпадения
По приезде домой, полковник сейчас же стал на молитву: он каждый
день, с восьми часов до десяти утра и с восьми часов до десяти часов вечера, молился, стоя, по обыкновению, в зале навытяжку
перед образом.
Ардальон Васильевич в другом отношении тоже не менее супруги своей смирял себя: будучи от природы злейшего и крутейшего характера, он до того унижался и кланялся
перед дворянством, что те наконец выбрали его в исправники, надеясь на его доброту и услужливость; и он в самом
деле был добр и услужлив.
У задней стены стояла мягкая, с красивым одеялом, кровать Еспера Иваныча: в продолжение
дня он только и делал, что, с книгою в руках, то сидел
перед столом, то ложился на кровать.
Павла приняли в третий класс. Полковник был этим очень доволен и, не имея в городе никакого занятия, почти целые
дни разговаривал с переехавшим уже к ним Плавиным и
передавал ему самые задушевные свои хозяйственные соображения.
Павел от огорчения в продолжение двух
дней не был даже у Имплевых. Рассудок, впрочем, говорил ему, что это даже хорошо, что Мари переезжает в Москву, потому что, когда он сделается студентом и сам станет жить в Москве, так уж не будет расставаться с ней; но, как бы то ни было, им овладело нестерпимое желание узнать от Мари что-нибудь определенное об ее чувствах к себе. Для этой цели он приготовил письмо, которое решился лично
передать ей.
«Не отпущу я его, — думал он, — в университет: он в этом Семеновском трактире в самом
деле сопьется и, пожалуй, еще хуже что-нибудь над собой сделает!» — Искаженное лицо засеченного солдата мелькало уже
перед глазами полковника.
Мари в самом
деле, — когда Павел со свойственною всем юношам болтливостью, иногда по целым вечерам
передавал ей свои разные научные и эстетические сведения, — вслушивалась очень внимательно, и если делала какое замечание, то оно ясно показывало, что она до тонкости уразумевала то, что он ей говорил.
Развивая и высказывая таким образом свою теорию, Вихров дошел наконец до крайностей; он всякую женщину, которая вышла замуж, родит детей и любит мужа, стал презирать и почти ненавидеть, — и странное
дело: кузина Мари как-то у него была больше всех в этом случае
перед глазами!
Юлия в тот же
день за обедом рассказала отцу все, что
передавала ей Прыхина.
Когда Вихров возвращался домой, то Иван не сел, по обыкновению, с кучером на козлах, а поместился на запятках и еле-еле держался за рессоры: с какой-то радости он счел нужным мертвецки нализаться в городе. Придя
раздевать барина, он был бледен, как полотно, и даже пошатывался немного, но Вихров, чтобы не сердиться, счел лучше уж не замечать этого. Иван, однако, не ограничивался этим и, став
перед барином, растопырив ноги, произнес диким голосом...
— Да иду, я только поприфрантился немного! — отвечал генерал, охорашиваясь
перед зеркалом: он в самом
деле был в новом с иголочки вицмундире и новых эполетах. За границей Евгений Петрович все время принужден был носить ненавистное ему статское платье и теперь был почти в детском восторге, что снова облекся в военную форму.
Старший Захаревский
передал мне, что он виделся уже с губернатором, говорил с ним обо мне, и что тот намерен был занять меня серьезным
делом;
передавая все это, он не преминул слегка ругнуть губернатора.
— Ну-с, — подхватил Вихров, — вы говорили, что губернатор хотел мне все
дела эти
передать, и я обстою раскольников от ваших господ чиновников…
«Очень-с рад, говорит, что вы с таким усердием приступили к вашим занятиям!» Он, конечно, думает, что в этом случае я ему хочу понравиться или выслужить Анну в петлицу, и велел мне
передать весь комитет об раскольниках, все
дела об них; и я теперь разослал циркуляр ко всем исправникам и городничим, чтобы они доставляли мне сведения о том, какого рода в их ведомстве есть секты, о числе лиц, в них участвующих, об их ремеслах и промыслах и, наконец, характеристику каждой секты по обрядам ее и обычаям.
— А я сейчас от губернатора, — начал Иларион Ардальоныч, обращаясь снова к Вихрову. — Он поручил мне
передать вам, как это назвать… приказание его, предложение, просьбу. Здесь затевается благородный спектакль, и брат Виссарион почему-то сказал ему, что вы — актер отличный, и губернатор просит вас непременно принять участие в составе его спектакля, и так как это
дело спешное, то не медля же ехать к madame Пиколовой, которая всем этим
делом орудует.
Перед наступлением первой репетиции он беспрестанно ездил ко всем участвующим и долго им толковал, что если уж играть что-либо на благородных спектаклях, так непременно надо что-нибудь большое и умное, так что все невольно прибодрились и начали думать, что они в самом
деле делают что-то умное и большое; даже председатель казенной палаты не с таким грустным видом сидел и учил роль короля Клавдия; молодежь же стала меньше насмешничать.
— Расскажи ты мне, — начал Вихров, — весь последний
день перед смертью жены: как и что ты делал, виделся ли с женой и что с ней говорил? Рассказывай все по порядку.
— Есть недурные! — шутил Вихров и, чтобы хоть немножко очистить свою совесть
перед Захаревскими, сел и написал им, брату и сестре вместе, коротенькую записку: «Я, все время занятый разными хлопотами, не успел побывать у вас и хотел непременно исполнить это сегодня; но сегодня, как нарочно, посылают меня по одному экстренному и секретному
делу — так что и зайти к вам не могу, потому что за мной, как страж какой-нибудь, смотрит мой товарищ, с которым я еду».
С той стороны в самом
деле доносилось пение мужских и женских голосов; а
перед глазами между тем были: орешник, ветляк, липы, березы и сосны; под ногами — высокая, густая трава. Утро было светлое, ясное, как и вчерашний вечер. Картина эта просто показалась Вихрову поэтическою. Пройдя небольшим леском (пение в это время становилось все слышнее и слышнее), они увидели, наконец, сквозь ветки деревьев каменную часовню.
— Я вот тебе
дело скажу: ты начальству своему заяви, чтобы они попа этого убрали отсюда, а то у него из единоверия опять все уйдут в раскол; не по нраву он пришелся народу, потому строг — вдруг девицам причастья не дает, изобличает их
перед всеми.
Герой мой, в самом
деле, ни о чем больше и не думал, как о Мари, и обыкновенно по целым часам просиживал
перед присланным ею портретом: глаза и улыбка у Мари сделались чрезвычайно похожими на Еспера Иваныча, и это Вихрова приводило в неописанный восторг.
— Главное
дело тут — месть нехороша, — начал он, — господин Вихров не угодил ему, не хотел угодить ему в
деле, близком для него; ну,
передай это
дело другому — и кончено, но мстить, подбирать к этому еще другие
дела — по-моему, это нехорошо.