Неточные совпадения
Опять же рыбу, как ни посоли, всю съедят, товар на
руках не останется; серому
человеку та только рыба и лакома, что хорошо доспела, маленько, значит, пованивает.
— Будет с тебя, милый
человек, ей-Богу, будет, — продолжал Архип, переминаясь и вертя в
руках оборванную шляпенку. — Мы бы сейчас же разверстали, по скольку на брата придется, и велели бы Софронке в книге расписаться: получили, мол, в Казани по стольку-то, аль там в Симбирске, что ли, что уж, тебе виднее, как надо писать.
— Давеча, только что изволили съехать с баржей, они гурьбой-с!.. — пожимая левым плечом и слегка откинув правую
руку, ответил грозному хозяину Фадеев. — Цела половина сбежала-с. Шестьдесят
человек.
Ни сам он, ни Татьяна Андревна не знали, какие книги пригодны и какие дочерям в
руки брать не годится, потому и спрашивали старичка учителя и других знающих
людей, какие надо покупать книги.
Тут Татьяна Андревна совсем уж растерялась. Сложив
руки на груди и умильно поглядывая на молодого
человека, сказала ему...
— Что ж из того, что доверенность при мне, — сказал Зиновий Алексеич. — Дать-то он мне ее дал, и по той доверенности мог бы я с тобой хоть сейчас по
рукам, да боюсь, после бы от Меркулова не было нареканья… Сам понимаешь, что дело мое в этом разе самое опасное. Ну ежели продешевлю, каково мне тогда будет на Меркулова-то глаза поднять?.. Пойми это, Марко Данилыч. Будь он мне свой
человек, тогда бы еще туда-сюда; свои, мол,
люди, сочтемся, а ведь он чужой
человек.
И потихоньку, не услыхала бы Дарья Сергевна, стала она на молитву. Умною молитвою молилась, не уставной. В одной сорочке, озаренная дрожавшим светом догоравшей лампады, держа в
руках заветное колечко, долго лежала она ниц перед святыней. С горячими, из глубины непорочной души идущими слезами долго молилась она, сотворил бы Господь над нею волю свою, указал бы ей, след ли ей полюбить всем сердцем и всею душою раба Божия Петра и найдет ли она счастье в том
человеке.
Встречаясь со знакомыми, Доронин под
рукой разузнавал про Веденеева — каков он нравом и каковы у него дела торговые. Кто ни знал Дмитрия Петровича, все говорили про него похвально, отзывались как о
человеке дельном и хорошем. Опричь Смолокурова, ни от кого не слыхал Зиновий Алексеич худых вестей про него.
Осторожно поддерживает его под
руку молодой
человек, надо думать, приказчик, взятый хозяином ради сохранности.
К полевой работе Герасим тоже не прилагал старанья —
люди пашню пахать, а он
руками махать,
люди на поле жать, а ему бы под межой лежать…
Было время, когда наши предки, мощной
рукой Петра Великого выдвинутые из московского застоя в жизнь западную, быстро ее усвоили, не разбирая дурного от хорошего, пригодного русскому
человеку от непригодного.
— Полно, родная, перестань убиваться, — любовно молвил он ей, положив
руку на ее плечо. — Бог не без милости, не унывай, а на него уповай. Снова пошлет он тебе и хорошую жизнь и спокойную. Молись, невестушка, молись милосердному Господу — ведь мы к нему с земной печалью, а он, свет, к нам с небесной милостью. Для того и не моги отчаиваться, не смей роптать. То знай, что на каждого
человека Бог по силе его крест налагает.
— Знающие
люди доподлинно так заверяют, — спокойно ответил Чубалов. — Опять же у нас насчет самых редкостных вещей особые записи ведутся. И так икона с записью. Была она после также комнатной иконой у царевны Евдокии Алексеевны, царя Алексея Михайловича меньшой дочери, а от нее господам Хитровым досталась, а от них в другие роды пошла, вот теперь и до наших
рук доспела.
А есть давали только по чуреку в день на
человека, а как руки-то у нас были назад скручены, так басурманы из своих
рук нас кормили.
— Ах, милая моя, дорогая Марья Ивановна, — после короткого молчанья, нежно ласкаясь к ней и целуя
руку, заговорила Дуня. — Хоть бы глазком взглянуть на тех чудных
людей, хоть бы словечко одно услышать от них.
— Оттого
люди Божьи и плещут
руками.
— Увидишь
людей Божьих, и мужчин и женщин вместе, в одних белых рубашках, с пальмами в
руках — и тоже соблазнишься?.. А между тем тут тайна. Почему святых, праведных зовут «
людьми Божьими»? Потому что запечатлены они печатью Бога живого.
Там сказано: «Вот множество
людей ото всех племен стоят пред престолом и пред агнцем в белых одеждах с пальмовыми ветками в
руках и восклицают громким голосом…».
Потому
люди Божьи и «радеют» Господу в белых одеждах с пальмами в
руках…
— Ну хорошо, — молвила Варенька. — А где ж ты видала, чтобы птица летала одним крылом? Понимаешь теперь, почему Божьи
люди крестятся обеими
руками?
Был тот конторщик
человек пожилой, немногим помоложе господ, грамоте знал, силен был в счетоводстве, вел книги по имению и служил правой
рукой Андрею Александрычу по управленью деревнями.
Тихоней горожане прозвали Степана Алексеича и открыто говаривали, что украсть у тихони и Бог не взыщет, и
люди не осудят — тащи со двора, что кому полюбилось да под
руку попало.
А на селе у колодца вкруг юродивого такой сход собрался, что
руки сквозь
людей не просунуть.
Только что кончили эту псáльму, по знаку Николая Александрыча все вскочили с мест и бросились на средину сионской горницы под изображение святого духа. Прибежал туда и блаженный Софронушка. Подняв
руки кверху и взирая на святое изображение, жалобным, заунывным напевом Божьи
люди запели главную свою песню, что зовется ими «молитвой Господней».
Громче и громче раздавалась хлыстовская песня. Закинув назад головы, разгоревшимися глазами смотрели Божьи
люди вверх на изображение святого духа. Поднятыми дрожащими
руками они как будто манили к себе светозарного голубя. С блаженным сделался припадок падучей, он грянулся оземь, лицо его исказилось судорогами, вокруг рта заклубилась пена. Добрый знак для Божьих
людей — скоро на него «накатило», значит, скоро и на весь собор накати́т дух святой.
И, стоя на коленях, подняв кверху
руки, потрясая пальмовыми ветвями и махая платками, «манят» Божьи
люди святого духа...
Кончилась новая песня, но все еще оставались на коленях с воздетыми
руками, умиленно взирая на изображение святого духа, парящего середи девяти чинов ангельских. Стали потом Божьи
люди класть земные поклонны и креститься обеими
руками, а Николай Александрыч читал нараспев...
И на всех махала Катенька платком, что был в
руках у ней. Покровцем называют его Божьи
люди.
К Марье Ивановне подошла, хоть та и сидела одаль от круга Божьих
людей. Встала Марья Ивановна, перекрестилась обеими
руками, поклонилась в землю и осталась на коленях. Затрубила пророчица в трубу живогласную...
А из-под земли, из-за кустов, изо всех оврагов выбегают какие-то ужасные, неведомые
люди, дикие крики их трепет наводят, в
руках топоры и ножи…
Там сидели Божьи
люди, у всех в
руках зажженные свечи, пальмы лежали возле. Стоя у стола, Николай Александрыч держал крест и Евангелие.
По слову Марьи Ивановны, Дуня перекрестилась обеими
руками и поклонилась в землю Николаю Александрычу. Он тем же ответил ей. Потом Марья Ивановна подводила ее к каждому из
людей Божьих и на каждого она крестилась, и каждому отдавала земной поклон. И они тем же ей отвечали, поздравляя с обновлением души, с крещением святым духом. Поздравляли друг друга с прибылью для корабля, с приводом новой праведной души.
— Тяжеленьки условия, Никита Федорыч, оченно даже тяжеленьки, — покачивая головой, говорил Марко Данилыч. — Этак, чего доброго, пожалуй, и покупателей вам не найти… Верьте моему слову —
люди мы бывалые, рыбное дело давно нам за обычай. Еще вы с Дмитрием-то Петровичем на свет не родились, а я уж давно всю Гребновскую вдоль и поперек знал… Исстари на ней по всем статьям повелось, что без кредита сделать дела нельзя. Смотрите, не пришлось бы вам товар-от у себя на
руках оставить.
Человек шесть либо семь сергачских татар, сильных, крепких, с широкими плечами и голыми жилистыми
руками, упаковывали макарьевские товары, накупленные Субханкуловым для развоза по Бухаре, Хиве, киргизским степям.
Повел
рукой градоначальник, ругнулся вполголоса — и почтительно отхлынула разнородная толпа. Возле Марка Данилыча остались Дарья Сергевна да еще чиновные
люди и приказчики.
Но запали пути в среду прежнюю, те
люди, что недавно на
руках его носили, клянут теперь как отступника, как изменника.
—
Человек в чем родился, в том и помри, — сказал на то Патап Максимыч. — Веру переменить — не рубаху сменить. А ежели до́ Бога, так я таких мыслей держусь, что, по какой вере ему ни молись, услышит он созданье
рук своих. На что жиды — плут на плуте, мошенник на мошеннике, и тех Господь небесной манной кормил. Без конца он милосерд.
Слышит, что и теперь у подошвы Арарата новый христос Максим, пророк, первосвященник и царь
людей Божьих, слышит, что он короновался и, подражая царю Давиду, с гуслями в
руках радел на деревенской улице.
Вспомнила Дуня об изображении Амвросия Медиоланского. Быстрым движеньем
руки распахнула раму, вскочила на подоконник и, раскрыв ставни, выпрыгнула в палисадник. Другого выхода ей не было, дом наполнен был
людьми Божьими — ее бы остановили и отдали на жертву Денисову. В отчаянии она и кинулась в окно, между тем как араратский пророк изо всех сил старался ржавым ключом отпереть входную дверь кладовой.
— Не слыхали разве? — сказал отец Прохор. — Про это не любят они рассказывать. Отец ведь тоже был в этой самой ереси, а как
человек был знатный и богатый, то никто к нему и прикоснуться не смел. Сильная
рука у него была в Петербурге, при самом царском дворе находились друзья его и благоприятели. А все-таки не избежал достойной участи — в монастырь сослали, там в безысходном заточенье и жизнь скончал.
Вздумают здешние господа пожаловаться —
рука у них сильная, а я
человек маленький, безо всякой защиты.
— Ах, ничего ты не знаешь, моя сердечная… И того не знаешь, что за зверь такой эта Марья Ивановна. Все от нее сталось. Она и в ихнюю веру меня заманила!.. Она и к Денисову заманила!.. — вскликнула Дуня, стыдливо закрыв
руками разгоревшееся лицо. — Все она, все она… На всю жизнь нанесла мне горя и печали! Ох, если б ты знала, Груня, что за богопротивная вера у этих Божьих
людей, как они себя называют! Какие они Божьи
люди?.. Сатаны порожденья.
— Я, матушка,
человек не здешний, — сказал Патап Максимыч. — Никого из здешних обывателей не знаю, приехал сюда по давнему приятельству с Марком Данилычем единственно для того, чтоб его дела устроить. А насчет похоронного поговорите с Дарьей Сергевной. Это все на ее
руках — как решит, так и быть тому.
Патап Максимыч своими
руками отпер железный сундук. На столе, поставленном возле, стал он раскладывать найденные бумаги — в одну сторону откладывать тучные пачки серий, ломбардные билеты, наличные деньги; по другую векселя — и сохранные расписки, в третью сторону клал купчие крепости и закладные разных
людей. Особо клал Патап Максимыч счета и торговые книги, особо контракты и условия. Завещания не нашлось.
Был он прежде забубенным ветрогоном, проказил на все
руки, теперь переменился,
человека узнать нельзя.
— Во всем я у него виноват, — горько промолвил Василий Борисыч. — С тоски погулять пойдешь, на
людей поглядеть, и тут шуму да гаму не оберешься. Наплетут невесть чего, чего никогда и не бывало. Просто до того я дошел, дядюшка Никифор Захарыч, что хоть
руки на себя наложить, так в ту же пору.
Тут старый Пантелей, не тревожа народ в деревне, пошел в работные избы
людей подымать, чтоб они на воров осторожней облаву сделали и, окружив их со всех сторон,
руками перехватали бы.
Было их всего
человек двадцать, у ворот каждого дома в Осиповке стало по
человеку, у кого дубина в
руках, у кого веревка!
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая
рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один
человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Добчинский. Молодой, молодой
человек; лет двадцати трех; а говорит совсем так, как старик: «Извольте, говорит, я поеду и туда, и туда…» (размахивает
руками),так это все славно. «Я, говорит, и написать и почитать люблю, но мешает, что в комнате, говорит, немножко темно».
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной
человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув
рукою), — бог с ним! я
человек простой».
Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты
человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в
руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
— Смотри, не хвастай силою, — // Сказал мужик с одышкою, // Расслабленный, худой // (Нос вострый, как у мертвого, // Как грабли
руки тощие, // Как спицы ноги длинные, // Не
человек — комар).