Неточные совпадения
— Шутки я шучу, Алексей Григорьевич, знаешь, чай, меня не первый год, а
в душе при этих шутках кошки скребут, знаю тоже, какое
дело и мы затеваем. Не себя жаль мне! Что я? Голову не снимут, разве
в монастырь дальний
сошлют, так мне помолиться и не грех будет… Вас всех жаль, что около меня грудью стоят, будет с вами то же, что с Алексеем Яковлевичем… А ведь он тебе тезка был.
Елизавета Петровна и Шетарди только и ожидали начала военных действий со стороны шведов, чтобы подать гвардии сигнал к восстанию. Они могли начаться со
дня на
день. По улицам Петербурга ежедневно
проходили войска, отправляемые
в Финляндию.
Общее ликование, повторяем, было
в Петербурге. Да и немудрено, так как разгар национального чувства, овладевшего русскими
в описываемое нами время, дошел до своего апогея. Русские люди видели, что наверху при падении одного немца возникал другой, а
дела все ухудшались. Про верховных иностранцев и их деяния
в народе
ходили чудовищные слухи. Народ говорил, указывая на окна дворца цесаревны...
Прошло около недели со
дня первого свидания молодого Лысенко с его матерью.
В гостиной княжеского дома Полторацких сидела Васса Семеновна, а напротив нее помещался полковник Иван Осипович Лысенко, только что приехавший из Москвы. Должно быть, предмет разговора был серьезен и неприятен, потому что Иван Осипович мрачно слушал хозяйку. Княгиня говорила...
Лесток и Трубецкой старались замешать
в это
дело кроме Бестужева и бывшего австрийского посла при нашем дворе маркиза Ботта д’Адорна, который был
в хороших отношениях с Лопухиной, и выставить их как главных зачинщиков. Концом процесса было осуждение Лопухиных: Степана, Наталью и Ивана бить кнутом, вырезать язык,
сослать в Сибирь и все имущество конфисковать.
Таким образом
прошли 1755 и 1756 годы. Со всех сторон готовились к войне. Бестужев не переставал надеяться, что, по крайней мере для России, до открытой войны
дело не дойдет, и, верный своему плану, выдвинул к границе войска под начальством фельдмаршала Степана Федоровича Апраксина, лучшего своего друга, находившегося тоже
в самых дружеских отношениях с графом Алексеем Григорьевичем Разумовским.
Прошло шесть лет со
дня, вероятно не забытого читателями, происшествия
в Зиновьево, когда Иван Осипович Лысенко, лишившийся сына, нарушившего честное слово, уехал из княжеского дома, оставив княгиню и ее брата под впечатлением страшных слов...
Хотя, как мы уже говорили, гости
в Зиновьеве были редки, но все же
в эти редкие
дни, когда приезжали соседи, Таня служила им наравне с другой прислугой. После этих
дней Татьяна по неделям
ходила насупившись, жалуясь обыкновенно на головную боль. Княжна была встревожена болезнью своей любимицы и прилагала все старания, чтобы как-нибудь помочь ей лекарством или развеселить ее подарочками
в виде ленточек или косыночек.
Прошло несколько
дней, и до Зиновьева действительно донеслась весть, что князь Сергей Сергеевич Луговой прибыл
в свое имение. Прогулки
в Луговое были прекращены.
— У нас
в Зиновьеве есть тоже хорошие места, но они не могут сравниться с вашим парком, — ответила за дочь княгиня, — моя девочка летом чуть не каждый
день ходила сюда.
Общее окружающее барский дом веселье было заразительно, и
день в Зиновьеве
прошел оживленно.
В этот
день граф Свиридов впервые увидел близко Таню Берестову. Он был поражен.
В тот же
день, как скоро
прошел первый страх, императрица Елизавета Петровна, обитавшая
в другом доме, призвала к себе великого князя и великую княгиню.
Сметливый парень, конечно, несмотря на то что
ходил по оброку, тяготился зависимостью от помещика, без которого он мог бы заняться
в Петербурге самостоятельным
делом.
Яков действительно принялся за
дело умело и энергично. Он собрал шесть молодцев, которые терпеливо и зорко, по двое, стали дежурить у калитки сада княжны Людмилы Васильевны Полторацкой.
Дня через четыре графу Свянторжецкому донесли, что странник
прошел в калитку, и Иосиф Янович, переодевшись
в нагольный тулуп,
в сопровождении Якова и других его товарищей отправился и сел
в засаду около калитки сада княжны Полторацкой. Ночь была темная, крутила вьюга.
В начале ноября Апраксин приехал
в Нарву и получил через ординарца кампании, вице-капрала Суворова, высочайший приказ отдать все находящиеся у него письма. Причиной этого отобрания писем были письма великой княгини, о которых проведали. Императрице было сообщено об этой переписке, причем
дело было представлено
в очень опасном свете.
Прошло полтора месяца после отобрания у Апраксина переписки, но он все сидел
в Нарве и не был приглашаем
в Петербург, что было равносильно запрещению въезда.
— Князь, я молода, — почти с мольбой
в голосе начала она, — а между тем я еще не насладилась жизнью и свободой, так украшающей эту жизнь. Со
дня окончания траура
прошел с небольшим лишь месяц, зимний сезон не начинался, я люблю вас, но я вместе с тем люблю и этот блеск, и это окружающее меня поклонение, эту атмосферу балов и празднеств, этот воздух придворных сфер, эти бросаемые на меня с надеждой и ожиданием взгляды мужчин, все это мне еще внове и все это меня очаровывает.
Прошло два
дня, и настал срок, назначенный патером Вацлавом для приезда к нему за снадобьем, долженствовавшим бросить княжну Людмилу Васильевну Полторацкую
в объятия графа Свянторжецкого. Последний не спал всю ночь и почти минута
в минуту был у «чародея» на далекой окраине Васильевского острова. Патер Вацлав был тоже аккуратен. После взаимных приветствий он удалился
в другую комнату, служившую ему и спальней и лабораторией, и вынес оттуда небольшой темного стекла пузырек, плотно закупоренный.
Неточные совпадения
«Избави Бог, Парашенька, // Ты
в Питер не
ходи! // Такие есть чиновники, // Ты
день у них кухаркою, // А ночь у них сударкою — // Так это наплевать!» // «Куда ты скачешь, Саввушка?» // (Кричит священник сотскому // Верхом, с казенной бляхою.) // —
В Кузьминское скачу // За становым. Оказия: // Там впереди крестьянина // Убили… — «Эх!.. грехи!..»
Как велено, так сделано: //
Ходила с гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках //
В Екатеринин
день, // И горя словно не было! // Запела, как певала я //
В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
Проходит и еще один
день, а градоначальниково тело все сидит
в кабинете и даже начинает портиться.
С тех пор законодательная деятельность
в городе Глупове закипела. Не
проходило дня, чтоб не явилось нового подметного письма и чтобы глуповцы не были чем-нибудь обрадованы. Настал наконец момент, когда Беневоленский начал даже помышлять о конституции.
Но когда
проходил мимо градоначальник (он
в этот
день ходил форсированным маршем), то поспешно отирали слезы и старались придать лицам беспечное и доверчивое выражение.