В закусочной, помещавшейся в курильной комнате, рядом с кабинетом хозяина, Палтусов наткнулся на двух
профессоров и одного доктора по душевным болезням. Он когда-то встречал их в аудиториях.
Неточные совпадения
Да
и не все там съехались,
профессор в заграничном отпуску, ассистент болен.
На среднем диване, под двумя портретами «молодых», писанных тридцать пять лет перед тем, бодро сидела Марфа Николаевна
и наклонила голову к своему собеседнику, доктору Лепехину, мужу ее старшей дочери Софьи, медицинскому
профессору, приезжему из провинции.
Профессор ел щи
и сильно чмокал, посапывая в тарелку.
Из половины Митроши доносились звуки корнета
и гул механических фортепьян.
Профессора он поил венгерским
и угостил хором...
Ездили к ним молодые,
и средних лет,
и пожилые мужчины, военные, чиновники, предводители дворянства, писатели, пианисты, художники,
профессора, всякие умные люди…
Глаза рассказчика подернулись маслом. Память о любимом
профессоре, успех передачи его голоса, манеры, мимики действовали на него подмывательно.
И слушатели нашлись чуткие.
Но вечер скорее расстроил его, чем одушевил. Собралось человек шесть-семь, больше
профессора из молодых, один учитель, два писателя. Были
и дамы, Разговор шел о диспуте. Смеялись над магистрантом, потом пошли пересуды
и анекдоты. За ужином было шумно, но главной нотой было все-таки сознание, что кружки развитых людей — капля в этом море московской бытовой жизни…"Купец"раздражал всех. Иван Алексеевич искренне излился
и позабавил всех своими на вид шутливыми, но внутренне горькими соображениями.
Никита Иваныч.–Имеется в виду Н.
И. Крылов (1807–1879),
профессор Московского университета, занимавший кафедру римского права с 1836 по 1870 г.
СавиньиФридрих Карл (1779–1861) — немецкий юрист,
профессор Берлинского университета, лекции которого в 1831 г. слушал Н.
И. Крылов.
Но без этого занятия жизнь его и Анны, удивлявшейся его разочарованию, показалась ему так скучна в итальянском городе, палаццо вдруг стал так очевидно стар и грязен, так неприятно пригляделись пятна на гардинах, трещины на полах, отбитая штукатурка на карнизах и так скучен стал всё один и тот же Голенищев, итальянский
профессор и Немец-путешественник, что надо было переменить жизнь.
Он перечислил несколько фамилий крупных промышленников, назвал трех князей, десяток именитых адвокатов,
профессоров и заключил, не смеясь, а просто сказав:
— Не может быть: это двое делали, — отрывисто отвечал
профессор и, отворив дверь в другую комнату, закричал: — Иван Иванович!
Во-первых, нечего и говорить, что собственно Европы, европейского быта я не узнал ни на волос; я слушал немецких
профессоров и читал немецкие книги на самом месте рождения их… вот в чем состояла вся разница.
— Превосходно. Но это я буду читать, а будет предполагаться, что я специалист. Отлично. Две должности:
профессор и щит. Наталья Андреевна, Лопухов, два — три студента, сама Вера Павловна были другими профессорами, как они в шутку называли себя.
Неточные совпадения
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности
и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник
и флигель-адъютант, который
профессор, который директор банка
и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей
и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло,
и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
Но тут Левину опять показалось, что они, подойдя к самому главному, опять отходят,
и он решился предложить
профессору вопрос.
Предводителем на место Снеткова предполагалось поставить или Свияжского или, еще лучше, Неведовского, бывшего
профессора, замечательно умного человека
и большого приятеля Сергея Ивановича.
Левин не слушал больше
и ждал, когда уедет
профессор.
И профессор тотчас же приехал, чтобы столковаться.