Но поэзия есть поэзия и её нельзя буквально перевести на
язык политики.
Это слово относится к
языку политики и к истории политических институтов.
С этой точки зрения, типичны многие термины, которые относятся и к языку экономики, и к
языку политики.
Такой подход к структуре и
языку политики хорошо соответствовал целям консервации и консолидации.
Следовательно,
язык политики – это язык власти.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: цукияма — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Ещё более объёмно описывают повторяющиеся структурные конструкции
языка политики те исследователи, которые увязывают их с типами политического дискурса и занимаемой конкретным лидером идеологической «нишей».
Понятие «ключевые слова» (хотя уже и без важного для нас определения «архетипические») используется применительно к
языку политики и другими авторами.
Понятие политический дискурс в современной лингвистике трактуется по-разному, однако его надо отличать от понятий политическая речь, политическая коммуникация, политический язык, хотя для всех них существует общий термин «
язык политики».
У него есть трудовой коллектив и профсоюз, который, если что не так, застопорит работу коллектива – директор должен уметь говорить на
языке политики.
Я бы предположил, что причина, по которой со словами-«недотерминами» часто возникает путаница, связана с тем, что в профессиональных языках (например, в
языке политики) значение этих слов было изначально связано с другими терминами, которые не вошли в обычный язык по той простой причине, что их было трудно или невозможно «перевести».
Дело в том, что «способы видения» не являются, говоря
языком политики, невинными или нейтральными, когда речь идёт о взгляде.
Во всяком случае, несомненно одно, что в тоталитарных партиях преобладают культурные функции, а
язык политики превращается в политический жаргон, то есть политические вопросы облекаются в культурные формы и как таковые становятся неразрешенными.
На
языке политики это выражалось в том, что помещики, принадлежавшие до революции к крайним правым партиям, перекрашивались теперь в цвет либерализма, принимая его по старой памяти за защитный цвет, между тем как собственники из крестьян, нередко поддерживавшие раньше кадетов, теперь отодвигались влево.
Таким образом, мы видим, что, равно отмечая наличие неких повторяющихся конструкций в
языке политики и политиков, исследователи по-разному описывают их компоненты и системные характеристики: от признания бытования в логосфере единичных ключевых слов (архетипических, «текущего момента» и т. д.) до упоминания особых семантических полей речевой области политической культуры и специфических «ниш» политического дискурса.
Специалисты должны сотрудничать в устранении терминологической путаницы в
языке политики не в меньшей мере, чем в языке экономики; это очень важная задача.
Это по-настоящему мировой язык:
язык политики, экономики, культуры, образования и академической жизни.
Кроме того, российский народ стихийно осуществил два исключительно важных мировоззренческих синтеза, до сих пор не нашедших отражения на
языке политики и культуры.
Говоря
языком политики, он представляет собою систему пропорционального представительства.
Поэтому символическое знание является прекрасным подспорьем для поиска истины, но его использование требует большой осторожности; с каждым шагом, который человек делает в нём, он должен спрашивать себя, говоря
языком политиков, можно ли реализовать и эту идеальную монету?
Если в определении причин кризиса перейти на
язык политиков, то звучат весьма лаконичные формулировки.
Именно сегодня появилась возможность взглянуть на
язык политики под другим углом – в аспекте условий его появления и реализации в тексте, целей и задач его применения.
Небывалую популярность политического дискурса можно аргументировать возросшим интересом к
языку политики и речевой деятельности мировых политических лидеров.
Функционально и дискурсивно доминировавший официальный стиль советской эпохи не оставлял места для внимания к самому объекту – к
языку политики как к чему-то сулящему познавательную интригу или порождающему интеллектуальное любопытство.
Вместо
языка политики и экономики в мировой обиход возвращался язык культурно-цивилизационных различий.
Язык политики подчинён медиумам и ограничениям, вытекающим из «массовой культуры».
Это легко понять, если принять во внимание три обстоятельства: концепции власти становились частью нравственных и (или) религиозных представлений, они были связаны с традициями и мифами,
язык политики превращал их в видимые символы и написанные тексты.
Здесь формальный
язык политики – в качестве интеллектуального выражения одной разновидности человечества – затрагивает метафизическую проблему, а именно того удостоверенного с безусловной достоверностью причинно-следственного принципа факта, что дух является дополнением к протяжению.